 |
|
[27-03-00]
Liberty Live -
Реакция Европы на победу Владимира Путина на президентских выборах
Программу ведет Елена Коломийченко. В ней участвуют венгерская журналистка Агнеш Геребен, корреспондент Радио Свобода в Париже Семен Мирский и Александр Рар - руководитель отдела стран СНГ и России в Берлине, в Немецком обществе внешней политики. Приводится интервью британского профессора Роберта Сьорвиса. С ним беседовала корреспондент Радио Свобода в Лондоне Наталья Голицына.
Елена Коломийченко:
Мы будем говорить о первых реакциях в Европе на итоги выборов президента России. Начнем с Великобритании - с профессора Оксфордского университета Роберта Сьорвиса, автора книги о Владимире Ленине.
Наталья Голицына:
Многие комментаторы на Западе отмечают, что действия и риторика Владимира Путина в гораздо большей степени соответствуют политической культуре большевистской эпохи, чем представлениям демократического общества. Вам не кажется, что нынешнего главного кандидата в президенты России кое-что связывает с Лениным и его наследниками?
Роберт Сьорвис:
На мой взгляд, существуют некоторые аспекты коммунистической практики, которые очень близки Путину. Конечно, Путин человек не того интеллектуального ряда, к которому принадлежал В.И. Ленин, однако, Ленин понял и одобрил бы опору Путина на ФСБ и армию. То, что он сейчас демонстрирует в своей политике освобождение российской общественной жизни от остатков коммунистической идеологии, как мне представляется, займет еще много времени. Пока что просматривается заметная связь между Путиным и прежним коммунистическим режимом.
Наталья Голицына:
Конечно, было бы некорректно сравнивать Путина с Лениным. Слишком уж несопоставимы политические и интеллектуальные масштабы этих людей. Тем не менее, их объединяет то, что оба они стояли во главе России. В своей биографии Ленина вы отмечаете, что подавляющая часть населения России ничего не знала о Ленине, когда он пришел к власти в 1817-м году. Не кажется ли вам, что здесь напрашивается аналогия с приходом к власти Путина. Когда в прошлом году он стал премьер-министром?
Роберт Сьорвис:
В этой неизвестности для российской общественности есть определенное сходство между этими двумя людьми. Путин все еще очень загадочная фигура. Ленин был практически неизвестен, когда вернулся в Россию в апреле 1917-го года. Однако, пожелавшим тогда познакомиться с ним, он не показался бы таким уж загадочным. Я не уверен ,что если бы мы захотели познакомиться с биографией Путина, нам бы удалось узнать о нем многое. Слишком немного он пока совершил, слишком немного осмыслил, и, во всяком случае, он не опубликовал, в отличие от Ленина, ничего существенного. Так что, в целом Путина намного труднее узнать и понять, чем Ленина в 1917-м году.
Наталья Голицына:
Во всяком случае, в 1917-м году Ленин хотя бы опубликовал свою программу действий в виде "Апрельских тезисов". Что же касается политической и экономической программ Путина, то о них можно лишь гадать.
Роберт Сьорвис:
В 1917-м году у Ленина был, по крайней мере, список главных целей, которых он намерен был добиваться. Хотя эта программа не была еще разработана и детализирована, о возможной политике Ленина и его человеческих качествах можно было судить, по крайней мере, по таким его работам как "Государство и революция", и его общим политическим заявлениям. Ленин вовсе не делал тайны из того, что был сторонником диктатуры. Что же касается Владимира Путина, то для нас его политические цели представляются намного более неопределенными.
Наталья Голицына:
Возможно, именно поэтому в России многие опасаются возврата к прошлому после избрания Путина президентом?
Роберт Сьорвис:
Не следует преувеличивать реакционность Путина. У нас пока нет основания утверждать, что он намерен уничтожить многопартийную систему, ввести тотальный государственный контроль и предоставить огромную власть госбезопасности. Не следует преувеличивать опасность Владимира Путина. Однако, в равной мере ошибочными были и действия западных лидеров, включая британского премьера Тони Блэра, которые слишком рано и слишком энергично поддержали Путина. Западу следовало бы еще понаблюдать за ним, и очень внимательно.
Наталья Голицына:
Григорий Явлинский назвал Путина "скрытым коммунистом", вы согласились бы с ним?
Роберт Сьорвис:
Я не думаю, что Путин скрытый коммунист, мне кажется, однако, что некоторые его основные представления унаследованы им от коммунистической эпохи. Я бы не назвал его идеологию коммунистической, однако, некоторые его подходы к решению политических проблем несомненно получили бы одобрение в советскую эпоху. Понятно, что имел в виду Явлинский, но он заходит слишком далеко, превращая свое определение в риторический прием.
Наталья Голицына:
Не кажется ли вам, что привлекательность Путина для многих избирателей объясняется еще и тем, что его политика хорошо вписывается в историческую традицию российской власти.
Роберт Сьорвис:
Он во многом действует в традиции тех правителей России, которые, прежде всего, стремились к наведению порядка, причем порядка исходящего из единого центра, и готовых при этом к использованию воли и силы для достижения своих целей. На мой взгляд, то, что происходит в Чечне - катастрофа. Причем не только для чеченцев, но и для перспективы политических реформ в России. Путин следует здесь традиции длинной череды российских правителей, которые не были озабочены поиском решения проблем мирными средствами. И в этом смысле он никакой не спаситель своей страны, а человек, который роет могилу ее обновлению.
Наталья Голицына:
Тем не менее, можно ли усмотреть какие-то положительные моменты в политике Путина?
Роберт Сьорвис:
Боюсь, что я озабочен не столько лучшими сторонами Путина, сколько тем, что чеченская война ставит под сомнение перспективу политических реформ в России. Лучшее, на что мы можем надеяться - это то, что Путин продолжит хотя бы экономические реформы. Было бы чрезмерным оптимизмом полагать, что он заинтересован в правовых реформах, которые абсолютно необходимы для западных инвесторов, для деловых отношений с Западом, если Запад хочет восстановить деловые контакты с Россией. Однако, Владимир Путин мог бы навести в России порядок, хотя бы в отдаленных регионах страны. Я не ожидаю многого от Путина.
Елена Коломийченко:
Итак, британский профессор не ожидает от Путина многого, но надеется, что ему хотя бы удастся навести порядок. Готовясь к нашему разговору, я просмотрела сообщения корреспондентов ИТАР-ТАСС от Москвы до самых окраин - и из стран членов СНГ, и из ряда европейских стран. В них традиционные слова поздравлений и надежд на продолжение демократических реформ и стабильность в России. Теперь я представляю слово Агнеш Геребен. Каковы реакции политического класса в Венгрии на избрание Путина, и как комментирует эти события журналисты? На что обращают внимание - на новую внешнеполитическую доктрину?
Агнеш Геребен:
Между Россией и Венгрией уже почти 10 лет существует независимая Украина. У нас нет общей границы с Россией, и все, что там происходит, для Венгрии имеет не второстепенное, но, можно сказать, косвенное значение. Также Венгрия уже год является членом НАТО. В принципе, она может чувствовать себя в безопасности перед любой угрозой. Есть ли такая угроза после выборов в России для венгров - это и есть вопрос из вопросов, на который пока ответов нет. В первом заявлении министра иностранных дел России Иванова можно было уловить нотки такой угрозы, какого-то небывалого "победоносного подхода". Он обещает изменения в российской политике. Но какие могут быть изменения, если не в сторону конфронтации, коль скоро со времен распада СССР наблюдались тенденции того, что раньше называлось "мирным сосуществованием"? На этот вопрос об изменениях мог бы дать ответ президент Путин, но он предпочитает безмолвствовать. Его молчание в Будапеште не воспринимается как признак силы или слабости. Здесь кажется, что он просто не знает, что сказать - власть в его руках, цель достигнута, но что же он с ней будет делать?
Елена Коломийченко:
Обращают ли в Венгрии внимание на тот факт, что коммунисты набрали около 30 процентов голосов, а либеральные реформаторы всего 12, если сложить проценты набранные партиями "Яблоко" и СПС, который, конечно, сам неоднороден?
Агнеш Геребен:
В Венгрии воспринимают, что есть "партия власти" с одной стороны, и с другой стороны есть партия коммунистов. А что остальное - отсюда просто не видно. Довольно ясно воспринимается происшедшее, как выбор России между коммунистами и "партией власти". Но что представляет собой "партия власти" - пока непонятно. Обратили внимание на то, что те губернаторы, которые чуть ли не издевались над Ельциным, сейчас принимают Путина. Обратили внимание, что это тоже какое-то новое явление. Но что именно оно означает, означает ли, что на местах наблюдается какой-то реванш бывшей номенклатуры или нет - это пока непонятно.
Елена Коломийченко:
Александр Рар, вы только что вернулись из Москвы, что кроме нового президента нового в воздухе российской столицы?
Александр Рар:
Я думал, что вы меня спросите о Германии. В России новый президент, новая эра. Одна часть интеллигенции боится его казарменного языка, другая кланяется ему в ноги и считает, что он выведет страну из кризиса. Смотря на это из Германии, я могу сказать, что несколько часов тому назад была опубликована поздравительная телеграмма канцлера Германии Герхарда Шредера в адрес Путина, которая очень интересна. Он откровенно предлагает Путину новое сотрудничество в рамках ЕС и германо-российских отношений.
Шредер также упоминает слово "стратегическое партнерство". Об этом очень любит говорить Россия. Но пока ни Германия, ни другие восточноевропейские страны такого российского термина по отношению к Москве не употребляли, и мне кажется, что это - интересное изменение в политике Германии в отношении России. Немецкий бизнес вообще очень положительно оценил приход к власти Путина, считая, что его либерально-национальная политика или курс, во всяком случае, могут стабилизировать российскую экономику. Высказывается надежда, что он сможет сделать то, чего не смог сделать Ельцин - начать борьбу с коррупцией, криминальными элементами в экономике и большой политике. Надеются, что он укрепит судебную реформу и сделает много для того, чтобы поправить правовую сторону в экономических отношениях в России. Немецкая пресса и большая часть немецкой элиты настроены к нему очень критически из-за войны, которую он ведет в Чечне.
Елена Коломийченко:
Семен Мирский, расскажите о тех же проблемах - реакции политического класса Франции и комментариях в СМИ.
Семен Мирский:
В начале я отмечу такой любопытный факт: французские СМИ не стали дожидаться того, когда количество отданных за Владимира Путина голосов перевалит за 50 процентов. Корреспонденты французского радио и телевидения, работающие в Москве, провозгласили Путина победителем еще до получения надежных результатов. О причинах спешки можно догадываться. Но первая та, что они были убеждены, что Владимир Путин обречен на победу. Ну а если говорить не о сделанных наспех репортажах, а об откликах самых серьезных французских комментаторов о российских выборах, то сразу нескольким пришло на ум высказывание Уинстона Черчилля, назвавшего Россию "тайной, завернутой в секрет и окруженной загадкой". Почему? Потому, прежде всего, что десятки миллионов россиян проголосовали за человека, о котором они ничего не знают, а то, что якобы знают, является результатом манипулирования и создания имиджа в быстром темпе. Прежде всего, он был создан российским телевидением.
Разве может кто-либо серьезно утверждать, что о Путине, чье имя впервые замелькало на страницах газет всего несколько месяцев назад, граждане России действительно что-то знают. Комментатор второго канала французского телевидения выдвинул сегодня такой довольно интересный тезис: "Сила Путина как раз и заключается в том, что до недавнего времени он был человеком анонимным, широкой общественности неизвестным - одновременно с таким человеком легче всего связывать всевозможные фантазии - мечту о России великой и нерушимой. мечту о благосостоянии и даже мечту о светлом будущем". Но еще больше чем исход президентских выборов в России французов интересует то, как в будущем будут складываться отношения между Россией и Францией. Здесь мы переходим к международному аспекту победы Путина. Преобладает точка зрения, что Россия, которую уже называют "Россией Владимира Путина", в любом случае останется страной, с которой Франция по традиции поддерживает отношения, вполне заслуживающие названия особых и дружеских. Однако, и эта точка зрения, хотя и преобладает, не может считается бесспорной. Знаменитый французский историк Ален Безансон, с которым я беседовал о президентских выборах в России, считает, что победа Путина не принесет России ничего хорошего и не принесет ничего хорошего всему остальному миру. Безансон убежден, что Путин человек не будущего, а прошлого, причем далеко не лучшего из периодов советской истории.
Елена Коломийченко:
Владимир Путин - человек прошлого или будущего?
Александр Рар:
Я считаю, что он все-таки человек будущего, Россия, может быть, еще не вошла в то будущее, в которое вошла Европа. У России свое будущее, поэтому нужно, может быть, более критически, если так можно выразиться, философски относиться к этому. Десять лет назад в архиве радиостанции "Свобода" я сам изучал это - тогда, при Андропове, КГБ раскололся на либеральную часть, которая и стала мотором реформ и машиной, на которую опирался Горбачев, и консервативную. Мне кажется, что молодой Путин, кода было 28-29-30 лет, принадлежал к реформаторской прослойке в КГБ, когда тот начал проводить в жизнь реформы и снимать старых партийных аппаратчиков. Путин в Дрездене был подключен к таинственной группе "Луч", которая была создана, чтобы заменить Хонекера более приемлемым для Москвы кандидатом. Так что, я в этом отношении рассматриваю роль Путина как сотрудника КГБ несколько более положительно.
Елена Коломийченко:
Александр Рар, а в чем же причина того, что не очень удалось заменить Хонекера?
Александр Рар:
Мне кажется, что это, в принципе, естественно, и СССР при Горбачеве, и КГБ не рассчитали свои силы, все это вышло из под контроля СССР, мы все это знаем. Но то, что были попытки не только в Берлине, но и других столицах Варшавского договора сыграть определенную роль, чтобы предотвратить крушение системы и просто заменить и модернизировать ее так, как это старался сделать в центре Горбачев - это, по-моему, неоспоримый факт.
Елена Коломийченко:
Из этой "кузницы кадров" КГБ как раз и вышли сам Путин и его ближайшее окружение, и с ее представителями теперь собираются иметь дело европейские политики. Не смущает ли их, что они не смогут до конца понять причины, фундамент тех действий, которые будут предприниматься извне, как не вполне понятно для европейских политиков сегодня и все происходящее в Чечне?
Александр Рар:
Чечня, конечно, всех раздражает, но, в принципе, я думаю, что в Германии после того, как Ельцин ушел и поставил себе взамен Путина, уже сочли, что ради большой стратегии политики между Россией и ЕС - Францией, Германией, Англией, Чечню нужно обсуждать, но во всяком случае не только ее. Нужно смотреть в будущее и надеяться, что в какой-то мере чеченская проблема будет решена с тем, чтобы открыть возможность для решения других проблем, которые кажутся здесь обществу гораздо важнее.
Елена Коломийченко:
Семен Мирский, посмотрим из Парижа на чеченскую проблему, как на моральную сторону будущей российской власти.
Семен Мирский:
В Париже не было твердой мертвой привязки между выбором Путина и чеченской войной Большинство французских комментаторов убеждены, что Путин победил бы на выборах, и если бы не было чеченской войны. И эта точка зрения преобладает, когда я говорил о точке зрения Алена Безансона, я хотел коротко привести и другую точку зрения, высказанную не менее знаменитым историком членом Французской Академии Элен
Каррер Д' Анкосс, которая считает, что Владимир Путин даст России то, в чем она больше всего нуждается - стабильность. Напомню, что своим авторитетов в том, что касается российских дел, Элен Каррер Д' Анкосс, в первую очередь, обязана своей книге "Расколовшаяся империя", вышедшей из печати за 10 лет до того, как рухнул СССР. Эта книга отказалась провидческой, и во Франции очень сильно прислушиваются к ее голосу, положительно оценивающему роль и личность Владимира Путина.
Здесь также имеют попытки нарисовать психологический портрет нового руководителя России. Я хотел бы процитировать Ирину Де Шикофф, сообщающую сегодня из Москвы: "Путин течет как песок сквозь с пальцы. С одной стороны в нем ощущается прочность железобетонного бункера. Но вспомним, что он плакал на похоронах Анатолия Собчака..., а, может быть, агентов КГБ в 70-е годы учили плакать. Борис Ельцин был непредсказуем и полон недостатков. Но он был неотразимо живой. В его преемнике -Путине ощущается нечто механическое. Его научили в КГБ без усилия вливаться в любую форму. Путин оказался хорошим учеником", Сравнивая Путина с готовым броситься на добычу гепардом Ирина Де Шикофф пишет: "Путин не упустит возможности избавиться от своих опекунов-демиургов. Сделает он это для того, чтобы править страной, даже если для этого ему придется хитрить, лгать и лавировать - чтобы навязать стране свой закон". Это конец цитаты из статьи в сегодняшней газете "Фигаро", в которой, на мой взгляд, дан не столько психологический портрет Путина, хотя присутствуют некоторые элементы психологии, но сформулирована свойственная очень многим французам концепция власти и правителя. Правитель - фигура не идеальная, а оптимальная, оптимально соответствующая поставленным перед ней задачам.
Другие материалы за ближайшие три дня:
|
|
