Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-04-01]
Российские журналыПрощание с "Итогами"Ведущий Кирилл КобринИсчез журнал "Итоги". Событие это, хотя и было отмечено немногочисленными комментариями прессы, прошло как-то незаметно на фоне баталий вокруг трех телеканалов, стремительно поменявшихся сотрудниками и программами в течение последних десяти дней. Что неудивительно. "Итоги" - не телеканал, тем более - не глянцевый, не спортивный, не скандальный журнал. На месте "Итогов", точнее - старых "Итогов" (пока непонятно, что будут создавать на их месте новые хозяева) - образовался вакуум, пустое место и вряд ли найдется в ближайшее время кто-то, кто сможет его заполнить. Исчезнувшим "Итогам", журналу и эпохе в истории постсоветской прессы и постсоветского общества, посвящается наша сегодняшняя программа. Событийная канва произошедшего проста. 17 апреля все сотрудники журнала "Итоги" уволены по сокращению штатов. Об этом главному редактору Сергею Пархоменко сообщили в отделе кадров издательского дома "Семь дней", Сообщили, естественно, новые хозяева "Семи дней", некогда входивших в медиа-империю Владимира Гусинского. Чуть раньше ими была закрыта газета "Сегодня". К концу прошлой недели стало известно - главный редактор интернет-издания Лента.Ru Антон Носик и журналистские команды, ранее выпускавшие журнал "Итоги" и газету "Сегодня", достигли договоренности - Лента.Ru размещает у себя подготовленные ими версии этих изданий и предоставляет доменные имена itogi.lenta.ru . Носик объяснил свое решение следующим образом: "Для меня, как московского жителя и постоянного подписчика "Итогов" на протяжении нескольких последних лет, прекращение выпуска этого издания является, без преувеличений, личной трагедией. Решение это не имеет никакого отношения ни к экономике, ни к правам собственника. Это наглая и варварская попытка лишить российскую интеллигенцию лучшего еженедельника всей постперестроечной эпохи. Если я как журналист и как гражданин могу этому воспрепятствовать - разумеется, я приложу все свои усилия, чтобы обеспечить читателям "Итогов" доступ к любимому изданию. Хостинг на Ленте.Ру - это минимум того, что я могу предоставить коллегам, изгнанным со своих рабочих мест, лишенным доступа к читателю". В субботу вечером по электронному адресу itogi.lenta.ru появились материалы, подготовленные уволенными руководством "Семи дней" журналистами. Открывается электронная версия новых-старых "Итогов" обращением Сергея Пархоменко под заглавием "То, что делает свободным": "Такое вот у меня "дежа вю". Ровно пять лет тому назад сидел я вот точно так же и мучительно осваивал тот же точно жанр. Жанр обращения редактора к читателю. На счет ровности этих пяти лет я почти и не преувеличиваю. До законного пятилетнего юбилея "Итоги" не дотянули совсем чуть-чуть: регулярный выпуск журнала начался 12 мая 96-го. Так что еще бы нам только пару недель продержаться. А про "дежа вю" - и вовсе чистая правда. Я сидел над самым первым текстом в истории "Итогов". И мне нужна была шикарная фраза. Роскошная. Литая: тяжелая, полированная. Без единого лишнего выступа. Без заусенца. Чтобы в первой строке самого первого - и потому казалось, самого важного - текста лежала, как свинчатка в руке. В общем, фраза, которая стoит того, чтобы начать с нее новый журнал. Новый журнал, слышите? Вы когда-нибудь начинали новый журнал? И вот тогда вдруг прямо в мозг вкатилось и загудело нечто неожиданное. Неизвестно откуда и неизвестно почему взялось во мне, человеке совершенно равнодушном и к спорту вообще, и к автомобильным гонкам в частности: Невидимый диктор глубоким баритоном подавал команду гонщикам на старте: "Джентльмены, заводите моторы". Так и начал тот текст. И ничего: вполне фраза про "джентльменов" пришлась к месту. По руке как бы пришлась. По тогдашнему ощущению жизни. Такое, значит, было тогда время, такое было настроение в воздухе разлито. Такой, значит, был тон вполне уместен. Пафос был такой. И солнце так светило". Образ очень удачный. "Итоги" были задуманы именно, как журнал для "джентльменов" - то есть, не для английской аристократии, конечно, а для людей, не сидящих ни на чьей шее, для людей, которые сами себе зарабатывают на жизнь, для людей со взвешенными и разумными либерально-демократическими взглядами, для людей, знающих и любящих окружающий мир, для людей не чуждых изящным искусствам, удовольствиям интеллектуальной работы, наконец, для людей внимательно относящихся к тому, где они живут, что надевают, что едят и пьют. Можно сказать, таких не бывает. Действительно, проект "Итогов" с самого начала выглядел несколько утопично.Я предположу, что журнал пытался создать социально значимую фигуру своего идеального читателя, который, материализовавшись, и положил бы начало российскому "среднему классу". О котором так мечтали пять лет назад. Это "джентльменство" можно, в зависимости от склонности наблюдателя, расценивать и как главную ошибку "Итогов", и как их главное достоинство. В любом случае, это отличало "Итоги" от прочих российских журналов. Однако, вернемся к статье Сергея Пархоменко, размещенной на интрнет-сайте: "А теперь? Все повторяется. Тот же жанр - редакторского обращения. Только задача противоположная. Теперь не первый текст, а последний. И я опять ищу тугую литую фразу. Особенную. Единственную. Фразу, которой надо - не больше и не меньше - закончить, закрыть, запахнуть, как запахивают плащ, повернувшись уходить, свой журнал. Мой журнал, слышите? Вы когда-нибудь закрывали свой журнал? А в голове опять - неизвестно что, непонятно откуда, необъяснимо, почему. Только в другом совсем тоне, пафосе и настроении. По ощущению совсем другому. По другому, значит, времени: по нынешнему. Болтается в голове мотивчик: "Настоящему индейцу - завсегда везде ништяк". Как вы думаете: откуда бы это могло взяться? Почему привязалось так? Почему это нельзя выгнать из-под крышки черепа? Неспроста ведь, наверное. Может быть, просто потому, что сказал за эти дни бессчетное количество раз: "настоящие "Итоги", "настоящие "Итоги", "настоящие "Итоги" - это мы:", "это мы", "мы", "мы": Настоящие "Итоги" - это теперь никто. Нету больше настоящих "Итогов"". И здесь Сергей Пархоменко прав. Нет и не будет. Даже если почти все уволенные сотрудники журнала соберутся чудесным образом под дружеским кровом другого издательского дома и - еще более чудесным образом - начнут издавать "Итоги" со старой маркой и логотипом, все равно не будет. И даже не потому, что люди изменились - а они изменились под давлением драматических обстоятельств и горечь лишит их былой легкости пера и взвешенности интонации. А потому, что изменилось время. Слово опять Сергею Пархоменко: "... "новый информационный порядок" установлен у нас в стране. Читайте и вдумывайтесь постепенно: новый информационный порядок. Не торопитесь. Время есть. Надо привыкать. Это надолго. "К персоналу обращаться - "гражданин начальник". "На свободу - с чистой совестью". "Каждому - свое". "Арбайт махт фрай". "Арбайт махт фрай" - этим, кажется, языком так любит пощеголять наше нынешнее Первое Лицо. Ну так хоть на языке этого Первого Лица прислушайтесь. "Арбайт махт фрай" - "работа делает свободным" - поймете вы это когда-нибудь хоть на каком-нибудь языке? А? Поймете вот вы, Егор Тимурович? А вы, Анатолий Борисович. И вы, Борис Ефимович. И Ирина Муцуовна. И кто там у вас еще? И сколько вас еще там? Кто-нибудь есть или нет? Кто-нибудь же еще должен же быть, не может же оказаться, что никого больше: Ну, так работайте же, черт вас всех возьми. Как-нибудь работайте. Что-нибудь напрягите. Тянитесь, давитесь. Как хотите, но не сидите вы так. Нечего вам больше выгадывать. Нечего высчитывать, высиживать. Нечего делить. Уже над головой у вас написали - "Арбайт махт фрай". Видите? Глядите, ну вот же. Уже почти вас затолкали под эту вывеску. Что ж вы нас одних-то на первом рубеже побросали? Что ж вы за спинами нашими жметесь? Эх вы: Трусливое и бранчливое ваше племя: А ничего. Не прочухаетесь - без вас обойдемся. Только уж не обижайтесь потом. Вот тут-то и к месту будет: "Настоящему индейцу - завсегда везде ништяк". В новые времена, новыми словами итоги вам подведем. Тогда и окажется все-таки, что настоящие "Итоги" - это мы". Если оставить в стороне взвинченность этих слов - взвинченность вполне понятную, ведь журнал свой хоронить, как ребенка - то Пархоменко вполне точно дает диагноз нынешней эпохи российской истории. Эпохи, которая не востребует образ "джентльмена" созданный "Итогами". А раз другая эпоха, то и защитников у старых "Итогов" не осталось. Не зря названы Пархоменко и Чубайс, и Немцов, и Хакамада. Именно они в середине девяностых олицетворяли будущее "среднего класса" России - умные, стильно одетые, образованные, хорошо говорящие. На них и должен был равняться читатель "Итогов", да и становиться под их знамена. Но изменилась эпоха и появились новые герои. Герои, как сказал Пархоменко" эпохи "нового информационного порядка". О том, что это за эпоха - в другом материале, размещенном на дружеском журналистам "Итогов" сайте Лента.ru. Статья Дмитрия Пинскера так и называется "Новый информационный порядок". "Уже в первых своих интервью в качестве нового главы государства Владимир Владимирович разделил всю прессу на тех, кто поддерживает государство, и антигосударственные СМИ. "Журналистская свобода превратилась в лакомый кусок для политиков и крупнейших финансовых групп, стала удобным инструментом межклановой борьбы... СМИ используются для сведения счетов с конкурентами, а иногда - даже превращаются в средства массовой дезинформации, средство борьбы с государством", - заявил президент в июне 2000 года, выступая с первым своим посланием Федеральному собранию. Утвержденная несколько месяцев спустя "Доктрина информационной безопасности" развила и дополнила тезис президента. Документ довольно четко определил, что доминировать на информационном рынке должны государственные СМИ, поскольку лишь государство способно обеспечить объективное информирование граждан страны о происходящих событиях и пресекать попытки дезинформации из-за рубежа". Итак, вместо "свободы слова" - "информирование", вместо борьбы мнений и журналистских перьев - "удобный инструмент межклановой борьбы". Таков словарь новой эпохи, эпохи без "Итогов". Эпохи, в которой слово "безопасность" значит все, а "свобода" - ничего. И еще одно очень важное положение статьи Пинскера: "Для президента Путина пресса - не институт гражданского общества, а "коллективный пропагандист и организатор". Она, по его понятиям, не средство взаимодействия власти и общества, а всего лишь элемент "вертикали власти". Президент воспринимает критически настроенную независимую прессу не как неизбежное неудобство, без которого не может быть демократии, а как враждебную силу, препятствующую ему в осуществлении задуманных преобразований. А посему неотъемлемой частью этих преобразований, наряду с либеральными экономическими реформами, становится установление полного контроля Кремля над всеми действующими лицами на политической сцене: партиями, парламентом, прессой. Минувшей осенью, выступая на телеканале Си-Эн-Эн, в программе Ларри Кинга, Владимир Путин уподобил журналистов разведчикам. И те, и другие, по его представлениям, делают одну и ту же работу: собирают, оценивают, анализируют информацию и предоставляют ее должностным лицам, принимающим решения. И Путин, похоже, действительно так и думает". Действительно любопытное сравнение, которое, кажется, почти никто не заметил. Журналист и разведчик. Оставим в стороне моральную сторону этого сопоставления - оно выдает человека, живущего в мире, занятом исключительно одним - доносительством. Обратим внимание на эстетический аспект. Какого разведчика имел в виду Путин? Кима Филби? Джеймса Бонда? Даже здесь проглегла пропасть между эпохой "Итогов" и эпохой "информационной безопасности": джентльмен на службе Ее Величества решительно не похож на несчастного предателя, к тому же, в конце концов одураченного. Потому в нынешние времена меняется и жанровое определение журналистики. Там, где раньше, еще каких-нибудь пять - семь лет назад, журналист разоблачал, учил, призывал, развлекал, нередко даже самоутверждался за счет своих героев и читателя; иными словами, где раньше была ЖИЗНЬ, пусть неприглядная, но ЖИЗНЬ, теперь господствует именно сбор информации, ее анализ и предоставление должностным лицам, которые принимают решение. Донос. Но "донос" есть смерть журналистики. Вот "Итоги" и умерли. Когда журналисты не имеют возможности высказывать прямо свои мнения там, где они должны это делать - в теле- и радио-передаче, в статье - они начинают заниматься несвойственными для себя вещами; например, сочинять открытые письма. Жанр открытого письма, этот хорошо организованный вопль, используется, в основном, представителями, так сказать, "бессловесных" профессий - футбольными тренерами, ядерными физиками, космонавтами. Либо они сочиняются от лица некоей группы людей, заявляющей о своей позиции. Журналист в демократической стране, где существует свобода слова, не станет писать "открытых писем": он напишет статью, снимет репортаж, сделает передачу. Совсем не так обстоит дело в обществе, где журналистика превращается в собирание информации для начальника и дозволенную им же пропаганду. "Отрытые письма" вновь становятся актуальным жанром. В последнем, теперь уже навсегда последнем, "бумажном" выпуске старых "Итогов" об этом писал Лев Рубинштейн в статье "Переписка из угла в угол": "В субботу 7 апреля, в день митинга в Останкино, купить "Коммерсантъ" было практически невозможно. Там было письмо Парфенова Киселеву - публичное и богато беллетризованное заявление об уходе. Это была первая ласточка. Дальше полилось как из ведра. И все ведь читали-пересказывали как угорелые. "А что Киселев?" "Дай Добродеева почитать". "Коха письмо видал? А ты почитай". Вдруг эпистолярный жанр сделался общественно актуальным. Гоголь - Белинский. Гершензон - Вячеслав Иванов ("Переписка из двух углов"). Эйдельман - Астафьев. Это ладно. Но такого давно не было. И вот... Есть такое свойство журналистики: проблема не может считаться жизненно важной дольше недели. По истечении срока назначается жизненно важной уже другая проблема. Называется все это "информационным поводом". Нет журналиста - нет проблемы. Проблема, разумеется, остается, но остается без острого медиального внимания. Ситуация вокруг НТВ при своей безусловной общественной значимости стала ярким образцом концептуализма в журналистском искусстве (если таковое словосочетание вообще корректно), ибо ведущей темой журналистики стала сама журналистика". Точное определение - "ведущей темой журналистики стала сама журналистика". Попробую еще уточнить - "ведущей темой журналистики вдруг стали сами основы профессии журналиста". На это же обстоятельство обратил внимание и Иван Давыдов - автор статьи "О пользе личной гигиены" в интернет-издании "Русский журнал": "Для общества, обслуживаемого ...медиа, возврат к публицистике стал суровой реальностью. Печально наблюдать, как про- и контра- (гусинские, путинские, etc, это уже не имеет никакого значения) издания превращаются в кривые зеркала друг друга, где одни и те же поводы служат поводом для эмоциональных излияний журналистов. Вызывают ли события у журналистов припадки скорби, или, напротив, безудержного веселья, - совершенно неважно. Важно, что большинство журналистов не настолько мне, читателю, интересны, чтобы читать газеты, превращенные ими в интимные дневники.... Отдельные статьи, действительно содержащие анализ ситуации и хоть какую-то информацию, смотрятся на общем фоне несколько даже странно. И для медиа это катастрофа". Действительно, нелегко дается нынешним российским журналистам переход от позиции творца общественного мнения к куда более скромной позиции информатора и пропагандиста: отсюда метания, театральные жесты, открытые письма. В упомянутой мною статье Лев Рубинштейн пытается проанализировать письма последних недель именно как жанр: "Авторы нынешней переписки, переписки "из угла в угол", или, можно еще сказать, переписки "из-за угла", не то чтобы не пытались сохранить приватность, но и даже наоборот - переписывались исключительно через многотиражные газеты. Тон при этом с разной степенью искусности подделывали под интимный. Хроника, если вдруг кто не помнит, такова. 7 апреля - письмо Парфенова Киселеву ("Женя, мне лучше обратиться письменно, к тому же я сорвал голос"). 9-го - там же - Киселев пишет Парфенову ("Леонид! Не смог подобрать слово для обращения"). В тот же день блудный сын НТВ Олег Добродеев пишет Киселеву ("Женя! Жанр открытых писем тебе становится избитым приемом"). Потом разражается эпистолой Альфред Кох ("Уважаемые НТВшники!"). В тот же день Виктор Шендерович шлет "Совсем открытое письмо Альфреду Коху". А тут еще и Березовский. Какая-то эпистолярная вакханалия. Сначала так: "Ты держишь людей за пушечное мясо, пацаны у тебя в заложниках, потому что не знают другой жизни, кроме как быть привязанными пуповиной к "Итогам", и значит, то, что делаешь ты, - это растление малолетних". Так энергично и высокохудожественно, не без приблатненного надрыва Парфенов пишет Киселеву, заложив основу для литературно-художественного турнира. Дальше - по части художеств - понеслось... "Ты прекрасно помнишь тот вечер в Останкине, переполненную корреспондентскую и мое неискреннее заявление, которым я хотел успокоить людей..." Это Олег Добродеев на мотив "Ты помнишь, Алеша" общается с Киселевым. Дальше, но уже на манер чего-то вроде "Девушки из Нагасаки" он продолжает: "Одного человека хозяйский самолет, хозяйская яхта унесут в ласковые дали, другие останутся на месте пожарища, раздутого ради этой перспективы". Пожар, раздутый ради перспективы - это, согласитесь, сильно. Березовский же в качестве писателя являет собою прямо-таки протопопа Аввакума, как если бы тот жил в наше такое непростое время: "Опомнитесь! Каюсь. Тоже виноват. Меня развели самого первого. Не учел его, Путина, чекистскую заточку. Исправлюсь. Следующего президента скоро будете выбирать сами. Не ошибитесь". Причем что интересно: тональность и аргументация посланий плавно двигались от претензий моральных к претензиям эстетическим. Все, похоже, забыли о сути дела и стали напирать на вкус и стиль. Мало того что на собственный, так еще и на стиль оппонента". Вот и получается, что от нашего джентельмена, о котором я говорил в начале передачи, остался один внешний вид. И брань уже даже не о том, кто прав или виноват, а о том, кто лучше одет. Эпоха, начинавшаяся первой фразой первого номера журнала "Итоги": "Джентльмены, заводите моторы!" закончилось фразой последнего номера тех же "Итогов", сочиненной несомненным джентльменом, известным поэтом и тонким (и точным!) журналистом Львом Рубенштейном: "Худо-бедно сформировавшаяся экономико-правовая риторика так и не стала ни для кого убедительной. Она, как всегда, уступает место "чистому искусству". Понятно, что не "выведение активов", и не "права акционеров", и не "инвестиции в реальный сектор", и не "несовершенство судебной системы", а опять же пресловутые "вкус", "стиль", "верный тон", то есть абсолютно размытые, но традиционно греющие сердца всех тех, кто уже не первый век участвует в "старинном споре славян между собою", снова призваны спасать мир. Спасать мир опять поручено красоте. А от красоты-то, особенно от такой, кто нас спасать будет?". Что же. Российское общество прощается с "Итогами", прощается с эпохой, когда казалось, что при разумном подходе можно разумно, достойно и гуманно устроить жизнь. Новый русский "средний класс" лепят по другой системе мер и весов. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
