Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-11-05]
Поверх барьеровДмитрий Краснопевцев на Волхонке. Выставка к 300-летию академика Миллера."Бродский вернулся". Конкурс мимов в Москве."Современник" готовится к своему юбилею. В Сочи завершился фестиваль "Кинотаврик"Ведущая: Марина Тимашева Марина Тимашева: Музей личных коллекций, филиал Пушкинского Музея изобразительных искусств, в новом здании на Волхонке открывает серию вечеров, посвященных художникам, чьи работы находятся в коллекции. Первый вечер был посвящен классику советского нон-конформистского искусства Дмитрию Краснопевцеву. Рассказывает Елена Фанайлова. Елена Фанайлова: Дмитрий Краснопевцев - художник-метафизик, в советские времена непризнанный гений, получил независимую премию Триумф в 93 году, а в 95 он умер. Вдова художника сохранила его легендарную мастерскую и передала ее музею, где мастерская воссоздана полностью. Рассказывает ведущая вечера памяти Дмитрия Краснопевцева искусствовед Анна Чудецкая. Анна Чудецкая: Дмитрий Михайлович Краснопевцев - один из художников-восьмидесятников, который смог найти совершенно индивидуальный путь в изобразительном искусстве. От многих своих коллег, членов неофициальных группировок, он отличался поразительным отсутствием какого-либо социального или политического протеста. Он смог игнорировать ту ситуацию, в которой он находился. Его творческий путь лежал в направлении очень большого самоуглубления. И когда мы сейчас пытаемся вписать этого художника в мировой контекст, то он, конечно же, представлял собой маргинальную ветвь сюрреализма. Так же, как и Магритт. Конечно, у него не было четко оформленной системы, как у его западных коллег, которые просто работали со снами, вооруженные фрейдовскими открытиями, и осознанно это делали. Конечно, здесь мы не говорим о таком осознанном подходе, но то, что это родственно, это очевидно. Экспозиция мастерской Краснопевцева восстановлена в нашем музее как гигантская инсталляция. Когда художник умер, всем показалось, что очень важно оставить его мастерскую, в которой есть предметы, которые потом преображены будут в его живописи... Его живопись - это натюрморты. Очень тихие, очень странные. Разбитые кувшины, обломки амфор и античных сосудов, связанные бутылки. Это его герои. Все эти предметы мы можем видеть в его мастерской. Каждый их них был как бы таким проводником на другой уровень восприятия реальности. Диктор: "Существует античный цвет. Он не черный и не красный, не белый и не желтый, не зеленый и не синий. Но он и черный, и красный и желтый. Он всякий. Но, прежде всего, античный. Он в каждой древней амфоре, в каждом обломке мрамора, осколке глиняного сосуда и стекла, в каждом куске бронзы и фрагменте фрески". Дмитрий Краснопевцев. Елена Фанайлова: Мастерская Дмитрия Краснопевцева в Музее личных коллекций производит странное, экзотическое впечатление даже сейчас. Один из младших друзей художника, коллекционер и переводчик Юрий Носов рассказывает, как она собиралась. Юрий Носов: Закончив Военный Институт иностранных языков, я собирался ехать в Уганду. И Дима мне даже написал, что нужно привезти из-за границы. Записку я сохранил: "Древесные корни, сучья, интересные формы, жесткие листья, орехи кокосовые разные, семена красивые по форме и цвету, тыквенные и другие сосуды из дерева и глины, птичьи перья, яйца, рога, зубы, когти, черепашьи панцири, примитивные рыночные украшения из семян, орехов, раковин, пресноводные раковины, камни (из под ног, не драгоценные), необычной формы и цвета и жуки". Елена Фанайлова: Говорил коллекционер Юрий Носов, который познакомился с Дмитрием Краснопевцевым в салоне поэтов Музы Павловой и Владимира Бурича, где можно было встретить Лилю Брик и академика Мигдала. Дмитрий Краснопевцев, женатый на актрисе, был чрезвычайно популярен в богемной Москве, помимо Святослава Рихтера и Нины Дорлиак, дружил с Дмитрием Журавлевым. Вспоминает актриса Наталья Журавлева, дочь великого чтеца. Наталья Журавлева: Его любовь к театру была страшная. Он мог играть Гамлета (он так был похож на Гамлета), он мог играть Ромео. А как он читал! Однажды он посадил нас с папой в мастерской и прочел нам какой-то замечательный французский рассказ. Получилось так изящно, артистично, так тонко, что папа прямо ахнул. У него было чудное свойство: когда ему что-то очень нравилось, волновало, или чему-то он очень радовался, он начинал плакать. У него текли слезы. Елена Фанайлова: Музыкант Алла Симонова считает, что для Дмитрия Краснопевцева чрезвычайно важна была классическая европейская живопись, в частности, портретная. Ее муж привозил из Амстердама художественные открытки и как-то предложил Краснопевцеву что-нибудь выбрать на память. Алла Симонова: И он взял "Монаха в белом" Мемлинга, который стоял у него на столе до самой смерти. Потом переехал и стоит до сих пор здесь. У него было не просто артистическое восприятие портретов, мне кажется у него какое-то было сопереживание с ними, как это было, когда он говорил о Гофмане или Ван Гоге. Как-то мы обсуждали выставку Тиссен Борнемисса, которая здесь была в 83 году, я его спросила, какая самая лучшая. Он сказал, что вне всякого сомнения - "Портрет молодого человека" Ван дер Вейдена. Елена Фанайлова: Алла Симонова вспоминала, что в момент знакомства с Дмитрием Краснопевцевым он был похож на молодого аристократа с портретов Кватроченто. На вечере в Пушкинском музее показывали позднюю запись, сделанную в мастерской художника, когда он уже тяжело болел. Это видео статично, и на крупных и средних планах хорошо видно, что художник в конце жизни был похож скорее на средневекового монаха и аскета. Рассказывает искусствовед Анна Чудецкая. Анна Чудецкая: Такой был проект, большая выставка сюрреализма, которая путешествовала по всей Европе. Там была мастерская Анри Бретона. И это была поразительная аналогия. Те же камни, те же странные предметы, те же скульптуры. Только разный уровень возможности открытости к миру путешествий. Если у Анри Бретона это негритянские статуэтки, это работы Пабло Пикассо, это работы его друзей, то Краснопевцев создал такого же рода атмосферу, такого же рода комплекс, никуда не выезжая, путешествуя только в каком-то романтическом своем представлении. Это во многом и знак - трагедия всего поколения этих людей, величина которых и творчество столь велика, и которые вынуждены были существовать в таком закрытом и для циркуляции людей, и для просто любого путешествия мире. Диктор: "Красота - это не столько свойство самого предмета, сколько результат нашей любви к нему. Не отражение, а преображение сущность искусства. А если отражение, то в зеркале души и не в каком другом". Дмитрий Краснопевцев. Марина Тимашева: На прошлой неделе в Петербурге произошли два культурных события, мимо которых трудно пройти. Во дворе филологического факультета Петербургского государственного университета открылась скульптурная композиция работы Костантина Симуна "Бродский приехал". В Молодежном центре Эрмитажа открылась выставка Дмитрия Цветкова "Ушанка Российской империи". Об этих событиях с заведующим Отделом новейших течений Русского музея Александром Боровским беседует Татьяна Вольтская. Татьяна Вольтская: Композицию Константина Симуна, посвященную Бродскому, искусствовед, заведующий отделом новейших течений Русского музея Александр Боровский считает лучшей из всех скульптур, собранных на дворике филфака, а ее автора одним из самых стильных скульпторов нашего времени. Александр Боровский: Скульптор этот очень известный, живущий Бостоне, к сожалению. 30 лет назад он уже был известен за свой памятник блокаде в виде арки - такое разорванное кольцо. Это потрясающая была вещь, минималистская для тех времен, удивительная, с уклоном в ленд- арт. Потом были проекты памятника Ломоносову. Я тоже его запомнил. На глыбе стекла сидел скукоженный маленький Ломоносов. Великолепная вещь. Костя пролетел, естественно. Давно уже живет в Бостоне. Там у него несколько успешных проектов. И в парке скульптур он стоит, и на улицах его работы. Но, в принципе, продвинуться ему в Штатах очень трудно было. Возраст. Там нужны молодые, борзые. Вот такой - живой, седой, небольшого роста с огромной бородой. Типичный ваятель. Татьяна Вольтская: Он же участвовал и в конкурсе на памятник Ахматовой. Тоже у него был очень интересный памятник - какой-то воздушный, с мостом через Неву. Фантазия безумная. Александр Боровский: Да. И в конкурсе на памятник Бродскому он участвовал. Я был в жюри этого конкурса. Выиграл вполне достойный проект Цивина. Но мне больше всего понравились две вещи. Памятник Гриши Брускина сейчас стоит у нас в музее Людвига. Это просто такой интеллигент, не похожий на Бродского, без его лица, в шляпе, соскакивающий с пьедестала. Это памятник всем уходящим, и культуре того времени, и эмиграции, всему на свете. А у Кости был изумительный проект, когда фигура Бродского, как на иконе, над парапетом Невы. Татьяна Вольтская: Честно говоря, я с этими восторгами согласиться не могу. Мне полет фантазии на этом конкурсе казался, мягко говоря, чрезмерным. Помню, существовал еще один проект. С фонарем, поднимающимся и опускающимся, как разводной мост и фигурой Бродского, тоже подвижной. Хотя, с другой стороны, эти поиски показывают невозможность фигуративного изображения поэта, современника многих живущих, персонажа документальных фильмов, автора трудно уловимых текстов в свете материального образа. Александр Боровский: Вот сейчас его пригласили делать памятник в университетский двор. Он сделал совершенно новый проект. Это чемодан, и на чемодане в классическом таком стиле вдохновенная голова и лицо Бродского. И шутка, и серьезно, и все вместе. Я вообще не люблю все эти интеллигентские разговоры, обязательные цитаты, где он там хотел умирать. Просто хороший образ человека и жизни на чемоданах. Как-то так совпало, что месяц назад я написал специальную статью "Чемодан в русской художественной культуре". Действительно, 20-й век прожит на чемоданах. "Дама сдавала багаж", и там великолепная цитата Маркса, что революции это локомотив истории. Вот эти локомотивы забыли о чемоданах, о бытовой жизни людей... Но только Дюшан, об этом вспомнил, когда делал свой чемоданный музей. Цвет эмиграции, переселение народов, Бог знает что, что длится и по сей день. Это знак 20-го века, перемещение культуры, самой ситуации жизненной на чемоданах. Такой экзистенциальный знак. И Константин Симун изумительно это использовал. 20-й век не создал, кроме самого начала, конных монументов. Чемодан - это герой 20-го века. Он верхом на чемодане. Жизнь провел на чемодане. Вот это Константин Симун удивительно почувствовал. Татьяна Вольтская: Идея чемодан и голова - это отсылает к той известной фотографии, где Бродский сидит на том самом чемодане перед отъездом. Александр Боровский: Вы знаете, это удивительно. Я даже не знаю, так ли глубоко рефлексирует сам скульптор, может быть, у него простая мысль. Как у него был памятник Жукову.Такой топор и Жуков. Просто. Но когда это делается в материале, то обрастает коннотациями, которые, может быть, скульптор не рефлексирует, но чувствует. Из бытовой, житейской, обязательной фотографии вырос гораздо более серьезный образ. Для меня это загадка. Допрашиваешь художника с пристрастием. Он говорит: "Ну, да, ну, там чемодан, ну, колесо". А вещь сделана прекрасно. Татьяна Вольтская: Гениальное название у этого памятника - "Бродский вернулся". Помните, как мы ждали, думали - вернется, не вернется. Как вообще само его отсутствие было значимо для всех и трагично. Так что, в каком-то смысле, такое возвращение - это мечта. Александр Боровский: Наверное. Хотя я, честно скажу, довольно равнодушен. Кто-то вернулся, Солженицын, например, а Барышников не вернулся. Татьяна Вольтская: Кажется что русской литературоцентричной культуры очень важно присутствие поэта, который дышит одним воздухом с нами. Александр Боровский: Не уверен. Я бы чемодан связывал с Арманом, с такой традицией скульптуры в больше степени, чем с традицией вот этих наших реакций. На самом деле литературоцентризм есть в нашей культуре, но всегда ли он хорош? Мы в любой вещи видим литературные коннотации. Пластических не видим. Татьяна Вольтская: Самое время поговорить о другом событии. О выставке Дмитрия Цветкова в молодежном центре Эрмитажа - "Ушанка Российской империи". Александр Боровский считает, что этот московский художник интересен не сам по себе, а своим проектом. Александр Боровский: Проект милитари в формах современного искусства. Делали самолет из валенок. Это идея растворить техно-милитари, техно военного производства в каких-то мягких формах искусства. У него они в большей степени пародийны. Хотя сама идея тряпичности как-то снижает империалистический оскал. Хотя это тоже, еще немного, и может стать просто шуткой. Это всегда плохо. Татьяна Вольтская: Мне показалось это больше, чем шуткой. Огромный овощной герб России. В центре - картошка, чеснок и перец. Вместо колосьев - бананы. Правда сотруднице музея Надежде Платоновой привиделось иное. Надежда Платонова: Я так полагаю, что это символическое изображение колосьев. Я видела в них не бананы, а кукурузу, например. А с кукурузой тоже у нас много связано в истории нашей страны. Если внимательно присмотреться к тому, что здесь выставлено, прочитывается хронологический принцип построения экспозиции от условного изображения империи (в этих щитах, которые напоминают гербы), через советскую эпоху (ушанка со звездой), через этап холодной войны (мы видим множество ружей, пистолетов и военной техники). Все это выполнено из ткани, расшито бисером. Заканчивается это все деньгами - евро, которые также расшиты бисером, вышиты различные человечки. Это приятно рассматривать, разглядывать, держать в руках. Татьяна Вольтская: Из огромной шапки торчит мягкое дуло автомата. Под нею сабля, затянутая в чулок. Дальше - огромная красная ушанка. Между ними на полу целый склад оружия, аккуратно сшитого из материи, в основном, красной. Этот арсенал упирается в огромные вышитые евро, и все это было бы ничего, так, аллегория любви к имперским играм. Но каждый предмет покрыт мелкими бисерными тварями - человечками, бесятами, солдатами. Окружающий мир осмысляется художниками в новых категориях. Константин Симун когда-то сделал библейского пророка из канистры, Дмитрий Цветков сшил империю из тряпок. Современное искусство делает реестр вещам мира, не упуская ни клочка. И тех, что стоят в ряду последними, часто делает первыми. Марина Тимашева: Выставочный зал федеральных архивов на Пироговской почтил персональной выставкой 300-летие академика Миллера, о котором широкая публика, наверное, знает немного, между тем, в юбилейный год перед нами предстаёт... Но об этом лучше скажет посетивший выставку историк Илья Смирнов. Илья Смирнов: Вестфалец Герард Фридрих, он же Фёдор Иванович Миллер, годы жизни 1705-1783, прибыл в Россию двадцатилетним, по нынешним меркам, третьекурсником. Прибыл в год смерти Великого Петра, и сразу же начал работать в основанной Петром Академии - учителем гимназии и библиотекарем, а в 25 лет стал профессором. Официально он значится историком, спору нет - один из основоположников отечественной историографии, но выставка хороша тем, что позволяет воочию представить широту его интересов и масштаб трудов. Главный зал занимают, в основном, экспонаты, связанные со Второй Камчатской экспедицией, которую правильнее называют Великой Сибирско-Тихоокеанской. Кроме решения основной задачи, поставленной всё тем же Петром - "по чаянию (понеже оной не знают) кажется, что та земля (Российский Дальний Восток) - часть Америки. И для того искать, где оная сошлась с Америкою" - кроме этого, экспедиция произвела, простите мне терминологическую вольность, научную инвентаризацию восточных владений Российской империи. По затратам это сопоставимо разве что с современными космическими программами. 10 лет - 1733-1743 - Миллер провёл в таких местностях, где и сейчас не слишком комфортно путешествовать. Составлял карты, собирал документы для фундаментального "Описания Сибирского царства", археологические и этнографические материалы, с которых, собственно, и начинаются у нас археология и этнография именно как науки, а не коллекционирование забавных раритетов. Впрочем, раритеты, представленные на выставке, и впрямь забавные, например, сшитый эвенским мастером свадебный наряд жениха, который удивительно напоминает европейский фрак. Только из меха. По возвращении из Сибири Миллер посвятил себя книжной учёности. Он был назначен официальным историографом, обустраивал архивное и библиотечное дело, систему образования, состоял в Уложенной комиссии, положил начало публикациям источников и научно-популярной периодике, и даже соавторам вельможных мемуаров он тоже указал путь, помогая в работе над воспоминаниями старенькому фельдмаршалу Миниху. Венским архивистам будут ставить в пример постановку архивного дела Миллером. Сегодня им гордятся обе родины, и немецкое посольство принимает участие в юбилее. Один из выставочных стендов представляет собой уголок учёного 18 века. Настольные часы, до сих пор ходят, ключ прилагается, очки со складными дужками, говорят, очень удобные, письменный прибор с гусиным пером. Кстати, перо намного старше чернильницы: в руки сотрудникам Архива Древних Актов оно выпало из столбцов 17 века, а выглядит как новое, садись, открывай ларец с документами и один из легендарных "портфелей Миллера", похожий на современную папку для бумаг, только раза в три капитальнее, и пиши. Хотя для начала придётся прочесть пару документов, и уверяю вас, что даже с рукописными текстами 200-летней давности это ой как непросто. Не говоря уже про древнерусские. А ведь русский язык не был Миллеру родным. Почему же памятники ему не украшают города, историю которых он извлёк из архивной пыли? К сожалению, в 1749 г. профессор имел неосторожность подготовить к торжественному заседанию Академии Наук речь "О происхождении народа и имени российского", и в ней развил концепцию т.н. "норманизма", предложенную Готлибом Зигфридом Байером, тоже академиком Петербургской академии. Речь вызвала скандальный конфликт с Михаилом Васильевичем Ломоносовым, человеком великим, но сложным в общении, и, что хуже, не вписалась в официальную пропаганду. Миллера даже разжаловали из профессоров в адъюнкты. При Екатерине он был полностью реабилитирован, но скандал получил продолжение через 200 лет, когда, казалось бы, с марксистской точки зрения не имело большого значения, являются ли древними автохтонами славяне или их общие предки с балтами, и к какой национальности относились правящие эксплуататоры. Однако государственная идеология при Сталине была инфицирована самым вульгарным национализмом, и именно с этой колокольни "норманизм" рассматривался в одном ряду с генетикой, а Миллер - с Михоэлсом. На самом деле влияние Скандинавии и Руси было взаимным, об этом см. у Глеба Лебедева в "Викингах...", но в злополучной дискуссии середины 18 века ближе к истине был, конечно, Миллер, поскольку опирался на источники, а не на политическую целесообразность. Сетуя на т.н. "утечку мозгов", мы могли бы вспомнить, что самим своим возникновением российская наука обязана такой "утечке", только в обратном направлении, когда политической волей Петра была сломана инерция самодовольной отсталости, и на восток поспешили инженеры, физики, историки... За длинным рублём? Да, наверное. Миллеру как историографу определили фантастическое жалование: тысячу рублей в год. Но ещё и за условиями работы, за творческой перспективой, которая открывалась не отдельной стране, но всему человечеству. Марина Тимашева: В Сочи закончился фестиваль "Кинотаврик". Рассказывает Геннадий Шляхов. Ведущая: "Добрый вечер, уважаемые зрители, гости и участники 5-го международного детского кинофестиваля "Кинотаврик". Итак, сегодня мы открываем конкурсную международную программу". Геннадий Шляхов: На первом фестивальном показе в одной из сочинских гостиниц зал был почти полон. Всего лишь несколько взрослых и более двухсот детей - участников фестиваля искусств "Кинотаврик". Реакция зрителей была вполне предсказуема. Любой комичный эпизод зал встречал дружным смехом. Перипетии сценария и поступки главных героев обсуждали тут же на сеансе вслух. Многие участники фестиваля "Кинотаврик" впервые в своей жизни смотрели игровые и мультипликационные фильмы на большом киноэкране. Это неудивительно. Они родились в то время, когда отлаженная система кинопроката рухнула вместе с отечественным кинематографом. Кинотеатры закрывались. Зато телеэфир был заполнен всяческой кинопродукцией. Вот потому-то и не знают наши дети отечественную киноклассику. А из актёров называют имена только тех, кто снимается в сериалах. К такому выводу пришла редакция одной из газет, организовавшая среди участников фестиваля опрос. А вот что по этому поводу думает Анна Жернакова из Москвы. Ей двадцать девять лет. Анна Жернакова: Ребёнок должен учиться на добре. Взрослый должен ему показать, как он должен в мире действовать. Геннадий Шляхов: Десяти - пятнадцатилетние подростки, в том числе участники фестиваля, менее критично относятся к тому, что видят на экранах. Девочка: Когда ты смотришь кино, можно поразвлечься. Забыть о своих проблемах, которые есть в жизни. Я ещё люблю кино. Иногда оно учит жизни. А иногда, я один раз посмотрела кино и начала верить в волшебство. И сейчас я над этим смеюсь. Геннадий Шляхов: Фестиваль искусств "Кинотаврик" проводится в Сочи уже в пятый раз. Все предыдущие годы он позиционировался, как кинофестиваль. В этом году в программе появились конкурсы юных художников, танцоров, певцов. Смешение жанров несколько отвлекло участников фестиваля от главного, ради чего был задуман этот форум - от кинопоказов. А ведь посмотреть было что. Одна программа ретроспективного показа под названием "Бессловесные друзья" (это фильмы о людях и животных). И две конкурсные программы международного детского фестиваля - кино игровое и анимационное. Среди полнометражных мультфильмов победителем стала работа американских аниматоров "Мадагаскар". А вот в другом конкурсе лучшей признана картина российского режиссёра Андрея Кравчука "Итальянец". Юные зрители с большими симпатиями посмотрели этот фильм. Вот что говорит Ангелина Римашевская. Ангелина Римашевская: Мне понравился "Итальянец", потому что в этом фильме затрагиваются очень важные жизненные вопросы, которые сейчас актуальны. Когда матери бросают своих детей новорожденных. Младенцев маленьких. Это важная проблема. Мне кажется, дети о ней знают. Дети, когда они станут взрослыми, они смогут изменить это. И не бросать своих детей. Геннадий Шляхов: Дмитрию Мартынову больше понравился фильм совместного производства США и ЮАР "Бешеные скачки". Дмитрий Мартынов: Был фильм "Бешеные скачки". Там лошади должны были участвовать. Получилось так, что попала зебра. И она смогла всех перегнать. И все удивились. Они смогли зебру так натренировать, что она смогла перегнать всех лошадей. Фильм сам по себе хороший. Геннадий Шляхов: Ещё одна конкурсная картина фестиваля была уже показана на одном из российских телеканалов. Фильм "Эники-беники", говорит режиссёр Юрий Рогозин, предназначен для семейного просмотра. Такое весёлое доброе кино про мальчишку, который нафантазировал себе папу и ищет его. Никакого морализаторства и нравоучения. Юрий Рогозин: Учить - совершенно не нужно. Как в любом воспитании, нравоучение, науськивание приводит к отрицательному результату. Точно так же и в кино для детей. Ни в коем случае не нужно учить. Нужно рассказывать истории, которые им интересны, и чтобы они были симпатичными и добрыми. Геннадий Шляхов: Исполнитель главной роли в фильме 11-летний Игорь Виноградов был приглашён на фестиваль и пользовался успехом у зрителей. Игорь Виноградов: Меня зовут Виноградов Игорь. 11 лет. Учусь не очень - на тройки-четвёрки. Да я учительниц не люблю. Потому что оценки занижают. Как какой-то прокол - Виноградов к доске. Не выучил - два. Нет, я не двоечник, а троечник, четвёрочник. Учиться я лучше могу. У меня один год были одни пятёрки. Просто учительниц недолюбливаю. Геннадий Шляхов: Конкурсная программа игровых фильмов была очень пёстрой и неровной. А вот один из фильмов, по мнению взрослой части зрителей, носил прямо-таки скандальный характер. Фильм "Тёмный алмаз" бельгийского режиссёра Руди Ван ден Боссхе начинается с того, что главные герои ленты десятилетние брат и сестра Спайк и Сьюзи на автомобиле вместе со своей тётушкой Сидонией отправляются в замок. Уже на второй минуте фильма начинаешь понимать, что тётя Сидония - это дядя. Мужчина, надевший парик, женское платье и туфли. И вовсе это не скрывающий. Некоторые последующие сцены этого фильма сняты в духе первых его кадров. Виктория Хоменкова из Москвы случайно оказалась в зрительном зале. Она отдыхала в той же гостинице, где проходил фестиваль. Бельгийскую картину до конца смотреть не стала. Виктория Хоменкова: Тяжело смотреть. Я не считаю, что этот фильм отвечает детскому восприятию современному. Во-первых, он рассчитан на взрослых. Есть какие-то моменты, которые меня шокировали. Это не для детей фильм. Потом какие-то моменты, которые детям просто рано смотреть. Когда он пытается обнять и прочее. Рыцарь, кто он. Лично я своему ребёнку не рекомендовала бы это. Геннадий Шляхов: Спорить о том, что такое кинематограф для детей, можно долго. Но точнее Антона Павловича Чехова не скажешь. Хоть и говорил он о другом, но попал в точку. "Литература для детей должна быть как для взрослых. Только лучше". Ну, разве это определение не подходит к кино?! И разве не объясняет дефицит хороших фильмов для детей?! Вот Андрей Ливанов тоже так думает. Он, кстати, вместе со своими ровесниками являлся членом жюри конкурса игровых и анимационных фильмов. Андрей Ливанов: Без хорошего сценария не будет достойного фильма. Без хорошей игры актёров тоже не будет достойного фильма. На самом деле 90% фильма зависит от режиссёра. Если режиссёр сильный, он правильно подберёт актёров, правильно отредактирует сценарий. И, действительно, будет интересный фильм. В большинстве случаев так и происходит - дети ходят на взрослые фильмы, и им не интересно. Геннадий Шляхов: А вот мнение Петра Кадочникова. Тоже члена детского жюри фестиваля "Кинотаврик". Петр Кадочников: Сейчас детское кино, действительно, почти что исчезло, потому что сейчас у детей большая акселерация. В их развитии, в их росте. Они сейчас предпочитают не сказки, которые были 20 лет назад, а взрослое кино. Потому что взрослое кино уже рассказывает про взрослую жизнь. И дети сейчас стремятся стать скорее взрослыми, чем детьми. Геннадий Шляхов: Взрослые организаторы безусловно старались провести фестиваль как можно лучше. Нашли спонсоров, пригласили в Сочи более 600 детей. Но получалось не все. Например, с огромным трудом удалось уговорить чиновников Федерального агентства по культуре и кинематографии выделить средства на фестиваль. Об этом рассказывал президент "Кинотаврика" Иосиф Кобзон. "Пресса вообще отказывалась рассказывать о событии", - продолжал народный артист и депутат Госдумы. Быть может поэтому не было среди гостей известных актеров и режиссеров. Что уж говорить о детском кино в России? Марина Тимашева: Театр Современник" готовится к полувековому юбилею. И я передаю слово Павлу Подкладову. Павел Подкладов: Шел 1956 год. На дворе стоял теплый апрель. Советский народ был воодушевлен хрущевской оттепелью. На ее волне несколько выпускников школы-студии МХАТ решили основать свой театр. Назвали они свое детище "Современником". А неофициальным лозунгом, как бы сейчас сказали, слоганом этой команды стало некое не совсем печатное выражение, суть которого состояла в наплевательском отношении ко всякого рода запретам и идеологическим клише. Прошло почти полвека. И знаменитый "Современник" открыл свой 50-й сезон. На сборе труппы в первом ряду сидели господа-учредители Лилия Толмачева, Игорь Кваша, а вела собрание Галина Волчек. В начале, по традиции, художественный руководитель отчиталась за прошлый сезон. Галина Волчек: Прошлый сезон, несмотря на все трудности, был, если оглянуться, невероятным, мне кажется, для этих условий. Мы делали репертуар другой сцены, открыли ее, сцена привлекла к себе большое зрительское внимание. Даже при том, что на сегодняшний день она не рентабельна. Там мало мест, но то, что она произошла в нашей жизни, при нашем участии и накануне нашего пятидесятилетия, это мне кажется очень здорово. Павел Подкладов: Юбилейный сезон театра, судя по всему, будет не менее бурным. Учитывая грандиозность акции, Галина Борисовна решила пойти на беспрецедентный для себя проект. Сделать римейк знаменитого спектакля Олега Николаевича Ефремова по пьесе Александра Моисеевича Володина "Пять вечеров". Галина Волчек: Меня много раз уговаривали делать римейки наших спектаклей. Начиная с "Обыкновенной истории", "Двоих на качелях". Я никогда на это не подписывалась. Но в этом сезоне, учитывая все - и наше 50-летие, и нашу невероятную любовь к человеку, который является автором этой пьесы, и по многим еще причинам - это "Пять вечеров" Александра Моисеевича Володина. Это будет режиссер Александр Огарев. Это будет на большой сцене. Павел Подкладов: На другой сцене намечается премьера по пьесе уже известного любителям "Современника" драматурга Биляны Срблянович "Америка: часть вторая". Но главное внимание в новом сезоне будет уделено юбилею, подготовка к которому уже в самом разгаре. Галина Волчек: Когда вы выйдете в вестибюль, вы увидите, что там стоит некое сооружение, сделанное Николаем Симоновым. Каждому зрителю будет выдаваться записка, которая ему расскажет о том, что 15-го апреля 1956 года, в день рождения нашего театра, когда мы сыграли свой ночной спектакль и после этого вступили в диалог по инициативе зрителей. Эта ночь, этот диалог дал нам энергию, право, внутренние силы на то, чтобы создать театр во главе с нашим учителем Олегом Ефремовым. И этой энергии, и этой ответственности, возложенной на нас в ту ночь, нам хватило на 50 лет. Мы отберем зрителей путем этих анкет и, таким образом, мы наберем тот зал 15 апреля, которому мы подарим сначала спектакль (я сейчас не буду говорить, какой), и после этого вся труппа выйдет к этому залу и будет вести с ним диалог на основании тех отобранных записок, которые пришлет нам зритель. Заранее говорю, что это будет ночь не для друзей, не для медийных лиц, не для журналистов, это будет наш диалог со зрителем, который помог нам выжить иногда в нечеловеческих условиях, который давал нам силы и веру в то, что мы нужны. И дай Бог, чтобы эта ночь вам, молодым, следующему поколению, идущему за нами, дала ту же веру, те же силы, и ту же необходимость продолжать это дело и быть достойными названия, которое мы когда-то начертали мелом на нашем театре. Павел Подкладов: Одной из главных юбилейных акций станет благотворительный вечер в день защиты детей 1 июня. Он, как сказала Галина Волчек, станет для театра традиционным. В первый раз подобная акция была проведена в прошедшем сезоне по инициативе Чулпан Хаматовой и Дины Корзун, и вызвала широчайший общественный резонанс. Ее задачей было привлечение внимания к детям больным лейкемией. В те дни группа ведущих российских артистов и режиссеров обратилась ко всем добрым людям с проникновенным воззванием, которое можно назвать настоящим криком души. Вот строчки из этого воззвания. "Если дети умирают от рака, то не потому, что рак не излечим. Рак излечим. Просто мы не лечим детей. 10 лет назад в России выживало 5% детей заболевших раком. В Америке и Европе тем временем выживало 70%. Теперь мы обучили врачей и освоили современные технологии лечения. Сегодня в России выживает половина - 50% заболевших раком детей. А в Америке и Европе 80%. Почему нет ни одного современного детского онко-гематологического центра, и только 3 клиники делают пересадку костного мозга, а в Германии 90 клиник?". И таких "почему" в этом воззвании немало. Акция 1 июня 2005 года, судя по отзывам тех, кто на ней присутствовал, была незабываемой. И, в первую очередь, для детей, которых туда привезли. После того вечера очень многие люди узнали об этой проблеме и приняли активное участие в ее решении. В том числе президент России. В результате было принято решение о строительстве новой большой клиники. Об этом говорили работники института, пришедшие в "Современник". Вот что рассказала заместитель директора Института детской гематологии Галина Новичкова. Галина Новичкова: Мы пришли от имени всех детей, от имени родителей, от имени всех врачей, от всего коллектива сказать Вам спасибо. Мы пришли не с пустыми руками, мы пришли с подарками. Вот этот потрясающий замок, сделан из бумаги, из коробочек от лекарств. Это делали дети, они делали его очень долго под руководством художников-волонтеров, которые к нам приходят. Мы хотели собрать 200 000 долларов, чтобы купить прибор по облучению крови. Но собрали мы 350 000 долларов. Мы купили не только этот прибор, мы еще купили оборудование для отделения пересадки костного мозга, мы купили много лекарств, мы купили реактивы для тестирования доноров костного мозга. Это все благодаря Вам. Павел Подкладов: В финале, на сборе труппы "Современника" выступил руководитель лаборатории трансплантации костного мозга Института детской гематологии профессор Алексей Мастян. Алексей Мастян: Мы вылечиваем много больных, но вылечивать много - это ничего. Вылечивать надо всех. Я хотел бы просто сказать, что пришел сюда не на концерт, это даже не акция, это какое-то немыслимое действие, которое докатилось до самых высоких сфер. Мало когда я ощущал то, что я испытал на этом концерте, сидя на этом ряду среди своих больных. Мне много навеяло таких отрывочных мыслей. Одна из них - это мысль Нодара Думбадзе, что душа человека много тяжелее его тела. И одному ее нести невозможно. Пока мы все вместе, мы несем нашу общую душу вместе, и чем больше нас единых, тем легче нам души нести. Спасибо вам за то, что вы помогаете нам нести наши души, души наших детей. Вы сделали для этого гораздо больше, чем вы об этом знаете и думаете. Марина Тимашева:
В Москве в Центральном Доме работников искусства прошел первый фестиваль пантомимы. Он назывался "Белая маска", длился 4 дня, в нем приняли участие артисты от 18 до 60-ти лет из Иркутска, Новосибирска, Пензы, Нижнего Новгорода, Казани и с Украины, Петербурга, Москвы. Я разговариваю с его директором Валерием Шевченко.
Валерий Шевченко: Это первый конкурс мимов в России. Три тура. На каждом туре актеры-мимы показывают свою новую программу. Принцип отбора? Если честно, по сусекам наскребли. Жанр этот умирает на корню. Если в Москве, в ГИТИСЕ, сократили часы по пантомиме! Основная задача фестиваля - собрать все свои силы, стать клином и начать пробивать. Пантомиму как-то надо возвращать. Марина Тимашева: Валера, чем вы объясняете то загнанное положение, в котором оказалось искусство пантомимы? Сколько угодно можно говорить о том, что театр интернационален. Ничего подобного. Театр очень сильно зависит от слова. Вот есть тот вид театрального искусства, который, действительно, не зависит от слова, который понятен. При разнице, конечно, жеста, пластики в разных культурах, тем не менее, понятен. И выгоден, потому что нашим театрам и артистам нравится ездить по разным зарубежным фестивалям. А я уверена, что в мире фестивалей мимов достаточное количество. И это как раз шанс понравиться зрителю, который не пойдет никогда в жизни смотреть драматический спектакль с титрами и субтитрами. В чем же дело? Валерий Шевченко: Дело в том, что у нас нет такой профессии. Нет официального статуса театра пантомимы. Вот и все. Приехал Марсо. Все увидели, все обалдели, все стали заниматься, кто как мог, и показывать элементы школы Декру. Но на этом все прекратилось. Выпускается актер. А куда он пойдет? Вот они идет, куда возможно. Кто на эстраду, кто заниматься клоунадой и пантомимой, кто делает свои театры, антрепризы. Но в основном для меня пантомима - это искусство одиночек. Как поэзия. Для меня пантомима это, прежде всего, поэзия без слов. Поэтому поэт один. Марина Тимашева: Тут в разговор вступает член жюри "Белой Маски", профессор СПГАТи, лауреат "Золотой медали Марселя Марсо" Елена Маркова. Елена Маркова: Поэзия требует личности и одинокости. Но вся-то проблема в том и заключается, что нужно воспитание актера через пантомиму. Я не вижу большой проблемы в том, что нет театра пантомимы. В процессе воспитания закладывается свобода языка, а дальше будешь ли ты прозаиком, будешь ли ты поэтом, это уже твое дело. Это очень долгожданный фестиваль. Их уже у нас более 50-ти. Казалось бы, появление нового не должно было вызвать интереса. Но на этот фестиваль возлагается огромное количество надежд. Дело в том, что до перестройки у нас было очень сильное любительское движение пантомимы. И когда Слава Полунин в 82 году бросил клич по стране, съехалось более 200 коллективов. Сейчас удалось собрать около 10-ти. Все, кто смог хоть как-то выжить, вынуждены были уехать за рубеж. Это, прежде всего, Полунин, Адасинский. Здесь экономические проблемы. Есть еще проблема взращивания новых артистов. Раньше ряды пополнялись за счет любительского движения. Но с тех пор, как самодеятельность перестала у нас существовать... Но это уже не экономические, а социологические причины. Коллективов этих нет. А дело в том, что и в государственных учебных высших заведениях очень скверная традиция. Пантомиму очень редко где преподают. Марина Тимашева: Лена, я перебью вас на этом слове. Что за традиция? О чем вы говорите? Елена Маркова: Я имею в виду, что современная пантомима к нам пришла с Запада. И взросла она на необычайном интересе к таланту Марселя Марсо, Жан-Луи Барро. А между тем, в начале века, когда плеяда блистательных режиссеров - Вахтангов, Мейерхольд и даже поздний Станиславский - этими вопросами очень занимались, мы были близки к организации собственной, отечественной школы пантомимы. Вопросы пластической образности сейчас настолько актуальны, что появилась новая профессия под названием режиссер по пластике. Никогда в жизни не забуду спектакль "Превращение", поставленный Фокиным. Но ведь пластику ставил Леонид Тимцуник. И если бы там не было этого перерождения человека в животное, решенного именно пластическим образом, может быть, спектакль не получил бы Золотой маски. Дело в том, что пантомима это, собственно, исконный язык театра. Великий Крэг так и говорил, что мы читаем текст спектакля глазами. Он даже говорил больше, что искусство театра родилось из танца. Имеется в виду игра через движение. Но мы же свою собственную традицию изничтожили, и довольно долгое время пантомима была не только бранным словом, а словом, за которое человек мог просто пострадать. И до сих пор многие мастера (я работаю в Петербургской Театральной академии) при слове пантомима вздрагивают. Они считают, что заниматься проблемами формообразования в театральном искусстве постыдно. Поэтому я и говорю, что традиция была прервана, а мощное молодежное, любительское движение ее восполняло. И надо сказать, что с очень неплохими результатами. Но нынче эта система разрешена. Тут учреждена "Белая маска". Я очень надеюсь, что она поможет исправить ситуацию. И что драматические театры тоже со временем будут очень серьезно подпитываться. Нам известны примеры. Тот же Леонид Тимцуник - выпускник экспериментального класса пантомимы. Когда поставили во МХАТе "Номер 13", корифеи российского театра приходили: "Как вы это делаете? Как здорово! Откуда вы?". - "Да из класса пантомимы" Марина Тимашева: Я в течение довольно долгого времени была уверена, что живого человека подменили куклой. Что это не Тимцуник, а его тряпичная копия, сделанная какими-то умелыми руками. До такой степени совершенна его пластика. Елена Маркова: Когда прекрасные драматические артисты, рядом стоящие в танце, забывают движения, Тимцуник ухитряется еще им подсказывать. Причем, физически, а не словесно. Он пляшет за троих. Марина Тимашева: Мы просто должны объяснить, что там есть такие танцы трио, в которых два человека живые, и один "мертвый", они танцуют с "мертвым телом". Так вот, "мертвое тело" подсказывает двум живым. Лена, у меня последний вопрос. Вы можете сказать, как точно провести какую-то жанровую грань, которая отделяет пантомиму от иного вида искусства. Потому что вот мы говорим "Лицедеи", можем добавить "Семьянюков" или "Комик-Трест" - это же нечто среднее между клоунадой и пантомимой. Если мы берем Тимцуника или Константина Райкина в "Превращении" - это пантомима, встроенная в тело драматического спектакля. Елена Маркова: К сожалению, у нас благодаря любимому мною артисту Марселю Марсо сложилось превратное впечатление, что пантомима - это прежде всего эстрада. Сложилось потому, что он привозил сюда только моно-спектакли, которые действительно были построены, как номера. Но, при этом, мы не видели 25 мимодрам, которые он поставил на протяжении довольно долгого времени в Париже. Из той же школы Этьена Декру вышел Жан Луи Барро. Казалось бы, что два ученика - и два разные пути. А вот сам Этьен Декру начинал разрабатывать эту школу будучи абсолютно убежденным, что пантомима суть способ драматической игры как таковой. И она может быть столь же разной, сколь и театр вообще. У них был огромный конфликт с Марсо потому, что, с одной стороны, Марсо доказал самодостаточность театрального языка. Действительно, один человек играет все и всех. А с другой стороны, из-за его блистательного творчества сложилось такое впечатление, что эта жанровая ограниченность имеется. Хотя в драме "Христофор Колумб" артисты играли море. Если иметь в виду формулу, что пантомима - суть способ драматической игры, то она может быть и в драме, и в клоунаде, и в пантомиме, и в балете, как у Мориса Бежара, и даже в самом драматическом театре. В очень разном аспекте. Она воспитывает не только тело, она воспитывает фантазию. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
