Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 [13-11-00]
"Может быть, ситуация не изменится до смены власти в России..."Специалист по Северном Кавказу, обозреватель Радио Свобода Андрей Бабицкий комментирует произошедшую в воскресенье стычку между российскими омоновцами и чеченскими милиционерами и ситуацию в Чечне в целом. С ним беседует Андрей Шарый. Андрей Шарый: Андрей, столкновение российских омоновцев и чеченских милиционеров - скорее всего, это случайность, вызванная стечением обстоятельств или плохой координацией военных служб, которые действуют в Чечне, однако, так или иначе, снова приходится говорить о роли которую играют Беслан Гантамиров и чеченская администрация в республике, которые пытаются найти какую-то модель сосуществования с российскими властями. На ваш взгляд, как далеко зашел этот процесс, и какую роль сейчас играет Гантамиров в том, что происходит в республике? Андрей Бабицкий: Я думаю, что принципиально ситуация такова, что фактически сегодняшние чеченские руководители - это чиновники, которые в любой момент могут быть смещены. Тот же Кадыров, тот же Гантамиров, в любой момент они могут быть смещены со своих постов, и поэтому им вряд ли сегодня удается оказывать очень серьезное влияние на складывающуюся ситуацию, которая в значительной степени все еще остается в руках военных. Сегодняшнюю жизнь в Чечне определяют блок-посты, комендатуры, где содержат задержанных чеченцев, избивают их и подвергают истязаниям; и вот эти многообразные ограничения, поддерживаемые российской группировкой, они фактически не могут быть сняты в силу различных причин, и они являются источником различных злоупотреблений. Эти злоупотребления, я думаю, лишь в очень незначительной степени могут корректировать фактически назначенные люди. Проблема в том, что сегодня в Чечне, конечно, для того, чтобы ситуация как-то изменилась, необходима правовая система и не назначенные, а избираемые руководители, которые не были бы в такой степени зависимы от федеральной администрации, от администрации, которая расположена в Ростове, и не были бы так завязаны на военные власти. Поэтому мне кажется, что говорить о серьезном влиянии, о конфликте, в котором военные власти и чеченские руководители выступали бы как равноправные стороны, нельзя. Конечно, в определенных ситуациях Москва всегда станет на сторону военных. Эта ситуация очень много раз повторялась, и я думаю, что далее какого-то определенного рубежа ни один из чеченских чиновников не пойдет, зная, что он может лишиться своего кресла. Андрей Шарый: Андрей, вы говорили о необходимости формирования в Чечне некоей правовой системы. Сейчас, однако, судя по всему, это невозможно. Чеченские вооруженные формирования применяют ежедневно тактику индивидуального террора, фактически ежедневно поступают сообщения об удавшихся или неудавшихся покушениях на жизнь чеченцев, лояльных новым российским властям, и с другой стороны, российские генералы заявляют о готовящемся наступлении с тем, чтобы, наконец, положить сопротивлению конец. Каков в этой ситуации возможный исход того, что происходит в республике? Или, по вашему мнению, она так и будет оставаться: "ни войны, ни мира", - ни правовой системы, ни официально объявленной военной кампании? Андрей Бабицкий: Мне кажется, и я думаю, что со мной очень многие согласятся в том, что в Чечне ситуация законсервировалась, стабилизировалась так, как это возможно, и фактически уже никуда не развивается в течение длительного времени. Террористическая война, постоянные "зачистки", постоянные операции, направленные против "бандформирований", которые ни к чему не ведут и не приносят никакого результата... Вот этот конфликт - источник постоянных нарушений прав человека, постоянный источник - или я бы даже сказал: конфликт, поддерживающий в значительной степени позиции военных, которые не хотят уходить из Чечни, пока им платят за это достаточно большие деньги. По моему мнению, военные в значительной степени заинтересованы в этом конфликте и стараются как-то сделать его более масштабным и развернуть его в те масштабы, которых сейчас нет, и тем не менее, как я уже сказал, вот эта ситуация "ни войны, ни мира" - она сложилась на длительную перспективу. И я не вижу никакого выхода из этой ситуации, поскольку мне казалось, что в условиях, когда прежняя легитимная власть была фактически отстранена от руководства, а нынешние чеченские власти не имеют легитимности, единственный способ - конечно, референдум для чеченцев, и если чеченцы высказываются за то, чтобы Чечня оставалась в составе России, то они вправе разбираться и с собственными бандитами, и с теми, кто не согласен с таким решением. Мне кажется, что сегодня просто-напросто ситуация в Чечне прикрыта крышкой - такой чугунный отлив, который устраивает московские власти, поблескивает на краях вот этого колпака, и может быть, ситуация не изменится и останется такой же до смены власти в России, поскольку сегодняшняя власть уверена в своем праве действовать именно таким образом, полностью игнорируя проблему прав человека, которую она, может, и не воспринимает, и не считается, что такая проблема в Чечне есть и ее надо решать. Так что, у меня в этом смысле пессимистичный взгляд, и я не считаю, что возможны какие-то принципиальные изменения к лучшему. Андрей Шарый: Андрей, Владимир Путин недавно, встречаясь с российскими чиновниками в Ростове, пожурил прежние российские власти за то, что в течение десятилетий не существовало военной и гражданской стратегии России на Северном Кавказе. На ваш взгляд, при Путине какие-то контуры этой новой стратегии - плохой или хорошей, появляются? То, что вы сказали об этом "котле, накрытом чугунной крышкой" - это и есть, на ваш взгляд, стратегия Путина? Андрей Бабицкий: Не только. Я думаю, что, прежде всего, это, конечно, силовое давление. Путин, как воспитанник определенной структуры, силового ведомства, я думаю, идеализирует насилие и считает его гораздо более эффективным инструментом управления, и это, наверное, основа той стратегии, которую Путин привнес в политику России на Северном Кавказе. Именно с его именем связана война, унесшая тысячи жизни абсолютно невиновных людей, именно с его именем связана стратегия, которую можно, в общем, квалифицировать как преступную, потому что очень много преступлений было совершено в начальный период военных действий во вторую чеченскую кампанию. То есть, мне кажется, что это - не стратегия, а просто силовое давление, простое как мычание и древнее как мир, и говорить о том, что это способ решения каких-то кавказских проблем, очень сложных и запутанных, по меньшей мере - смешно. Мы видим: силовое давление действительно привело к каким-то результатам, стоят войска в Чечне, но война продолжается и будет продолжаться, и ни один человек, который знает ситуацию на Северном Кавказе, сегодня не сможет найти выход из создавшегося положения при тех исходных позициях, которые есть у федеральной власти, и при той стратегии, которую она обозначила на Северном Кавказе. Я не считаю, что есть стратегия, я не считаю, что Путин сформулировал какие-то новые идеи. Я считаю, что он, на самом деле, пользуется арсеналом советских времен и просто реанимировал некоторые методы, которые использовались Советской властью не только на Северном Кавказе, но вообще в провинциях и вообще для подавления любой ситуации, которая оказалась мятежной. Другие материалы за ближайшие дни:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
