Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
16.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-06-05]
Что считать ГУЛАГом? Ирак: война с террором идет, но жизнь продолжается, и оркестры играют; Техногенные катастрофы в России и за рубежом; Как журналисты перевирают научные факты, сообщая несуществующие открытияВедущий Ефим Фиштейн Ефим Фиштейн: Дискуссия вокруг американской военной тюрьмы для террористов и талилбов в заливе Гуантанамо на Кубе продолжается на повышенных тонах. После того, как в еженедельнике "Тайм" появилась статья о методах психологического и физического воздействия на заключенных, призывы закрыть тюрьму стали громче. Не остались в долгу и сторонники жесткой линии в обращении с узниками. Владимир Абаринов: Инициатором нового раунда дискуссий об обращении с пленными талибами и подозреваемыми в терроризме стала правозащитная организация "Международная амнистия". Представляя в конце мая очередной ежегодный доклад, глава организации Ирэн Хан назвала тюрьму в заливе Гуантанамо "ГУЛАГом наших дней". Эта характеристика возмутила Белый дом. Президент Джордж Буш. Джордж Буш: Я знаю про доклад "Международной амнистии" - это абсурд, нелепое обвинение. Соединенные Штаты - страна, которая помогает продвижению демократии по всему миру. Когда обвинения выдвигаются против конкретных действий наших людей, они тщательно и гласно расследуются. Что касается задержанных, то у нас их были тысячи. Мы расследовали каждую жалобу на дурное обращение с ними. Похоже, обвинения в наш адрес основаны на голословных утверждениях тех, кто ненавидит Америку, тех, кого специально готовили к тому, чтобы замалчивать правду. Так что это абсурдный доклад. Владимир Абаринов: На недавних слушаниях в Юридическом кабинете нижней палаты с критикой высказываний Ирэн Хан выступил конгрессмен-республиканец Майк Пенс. Майк Пенс: ГУЛАГ - это, конечно же, советская система лагерей принудительного труда. Это слово представляет собой русскую аббревиатуру, оно расшифровывается как Главное управление лагерей. Историю ГУЛАГа поведал миру в знаменитой книге "Архипелаг ГУЛАГ" Александр Солженицын. 27 миллионов 700 тысяч человек прошли через систему принудительного труда. В годы Второй мировой войны смертность в этих лагерях достигла апогея. Точное число смертей подсчитать невозможно, оно колеблется между 3 и 10-12 или даже 20 миллионами людей, казненных, умерших от голода или непосильной работы. Особенно странно сравнения "Международной амнистии" выглядят на фоне гораздо больше подходящего кандидата на звание ГУЛАГа наших дней, а именно северокорейской системы концентрационных лагерей. Утверждение, что ГУЛАГ наших дней не эти северокорейские лагеря, плоть от плоти советской системы, а база в заливе Гуантанамо, с моей точки зрения, антиисторическое и безответственное. Это риторика, которая ставит под угрозу жизнь американцев. Я в этом мнении не одинок. Бывший советский политзаключенный Владимир Буковский назвал эту характеристику глупой и оскорбляющей память миллионов жертв советских лагерей. Владимир Абаринов: Однако представитель "Международной амнистии" Чип Питс, приглашенный на слушания в качестве свидетеля, остался при своем мнении. Чип Питс: Почему мы должны верить Соединенным Штатам, когда они осуждают Северную Корею, Иран или Кубу за незаконные задержания, избиения, пытки, если то же самое происходит на Гуантанамо? Я не нахожу доклад "Международной амнистии" абсурдным в этом отношении. Я нахожу абсурдным тот факт, что Соединенные Штаты создали черные дыры в законодательстве. Пришло время ликвидировать эти дыры. Владимир Абаринов: Отвечая на эти выпады, сторонники сохранения тюрьмы Гуантанамо перешли в наступление. Председатель комитета палаты представителей по делам вооруженных сил Данкер Хантер созвал специальную пресс-конференцию, на которой рассказал журналистам, как американские военные обращаются с заключенными. Конгрессмен Хантер продемонстрировал на двух тарелках стандартный обед узников. В одном случае главным блюдом был запеченный в кляре цыпленок, в другом рыба в лимонном соусе, в качестве гарнира - брокколи, рис, грибы, морковь и горох и два вида фруктов на десерт. По словам Хантера, именно так питается каждый день Мухаммад аль-Кахтани, которого журнал "Тайм", дескать, представляет чуть ли не невинной жертвой. Данкер Хантер: Это не какое-то исключительное меню - это то, чем кормят этих убийц каждый день за счет американских налогоплательщиков. И это еще не все. Они получают все необходимое для отправления религиозных обрядов. Мы предоставляем им молитвенные коврики, четки, мы предоставили им 1600 экземпляров Корана. В библиотеке имеется еще 260 экземпляров, которые они могут получить, на 13 языках. Далее: дабы удовлетворить их религиозные потребности, на Гуантанамо пять раз в сутки через громкоговорители транслируется призыв к молитве. На территории лагеря имеются сотни табличек, указывающих в какой стороне находится Мекка, чтобы они могли соответственно расположить свои молитвенные коврики, которые мы купили для них на деньги американских налогоплательщиков. Через те же громкоговорители транслируется молитва, опять же на средства американских налогоплательщиков. Если мы сделаем то же самое для американских солдат, нам, возможно, вчинит иск американский Союз за гражданские права за нарушения принципа отделения церкви от государства. Владимир Абаринов: В заключение пресс-конференции Данкер Хантер пригласил журналистов отведать блюда, которые, по его словам, обходятся федеральному бюджету в 12 долларов в день на каждого заключенного. Среди журналистов желающих не нашлось. И тогда конгрессмен уселся за стол сам вместе со своим помощником. О судьбе тюрьмы в заливе Гуантанамо и об обращении с узниками говорил на днях в национальном пресс-клубе вице-президент США Дик Чейни. Он напомнил собравшимся, что эти заключенные - убежденные враги америки. Дик Чейни: На протяжении этого конфликта около двухсот человек, содержавшихся на базе Гуантанамо, были освобождены и вернулись к себе на родину. Существует процедура рассмотрения каждого индивидуального дела и, вынося решение об освобождении, мы учитывает два фактора: задержанный больше не представляет ценности как источник информации для разведки и не является угрозой Соединенным Штатам. Из тех, кто был освобожден, по меньшей мере десять человек вернулись на поле боя, в ряды наших противников и оказались в наших руках повторно. Если мы освободим остающихся в заключении на Гуантанамо 520 тысяч человек, мы отпустим на все четыре стороны множество плохих парней, которые возьмутся за старое. Мне представляется, что с точки зрения безопасности американцев и американских солдат в зоне боевых действий мы обязаны обращаться с ними так, как они того заслуживают, а именно как с бойцами враждебной армии. О них хорошо заботятся на Гуантанамо, они живут в достойных условиях, их прилично кормят. Они получают необходимое медицинское обслуживание. Наносит ли нам это ущерб в смысле мирового общественного мнения? Откровенно говоря, я так не думаю, мое личное мнение состоит в том, что те, кто наиболее рьяно требует закрыть тюрьму в Гуантанамо, возможно, в любом случае не соглашаются с нашей политикой. Думаю, что с этими задержанными обращаются там лучше, чем практически в любой другой стране мира. Владимир Абаринов: Вице-президент Чейни подчеркнул, что на следственный изолятор на Кубе уже потрачены значительные средства. Если закрыть его, надо строить новую тюрьму в другом месте, а это означает новые расходы. Аргументы Дика Чейни не убедили его политических оппонентов. На слушаниях в сенатском комитете по юридическим вопросам заместитель главы комитета демократ Патрик Лихи назвал тюрьму Гуантанамо позором Америки. Патрик Лихи: Залив Гуантанамо - это пятно на международной репутации нашей страны, на наших идеалах и угроза нашей безопасности. Было время, когда в нашей великой стране Америке справедливо видели лидера в области прав человека и законности. Но Гуантанамо перечеркнуло наше лидерство, подорвало доверие к нам и готовность мира сотрудничать с нами в момент опасности. Владимир Абаринов: Детальному рассмотрению подверглись на слушаниях документы, регулирующие правовую сторону содержания под стражей талибов и террористов, методы их допросов и юридическую процедуру предварительного следствия, в том числе регламент специальных военных трибуналов или военных комиссий, как они называются в официальных бумагах. Бригадный генерал Томас Хемингуэй, возглавляющий в министерстве юстиции США отдел военных комиссий, полагает, что действия американского правосудия в полной мере отвечают международной практике. Томас Хемингуэй: Америка в состоянии войны - и это не метафора. Она воплощается в крови и в руинах на улицах Манхеттена 11 сентября 2001 года. Что эта война реальность, можно было видеть на лицах тех, кто, оцепенев от ужаса, смотрел, как потерявшие надежду, ни в чем неповинные люди выпрыгивали из окон башен-близнецов навстречу собственной смерти. В ответ на теракты 11 сентября президент создал военные комиссии для наказания членов "Аль-Каиды", не имеющих американского гражданства и тех, кто замешен в терроризме и совершал военные и аналогичные им преступления. Военные комиссии применялись еще в период создания нашей республики. Начиная с войны за независимость, Соединенные Штаты используют военные комиссии для привлечения к ответственности военнослужащих противника за нарушения законов и обычаев войны. Во время мексиканской войны, гражданской, во время и после Второй мировой войны военные комиссии применялись для расследования военных преступлений. В своем приказе о создании военных комиссий президент распорядился, чтобы обвиняемые представили перед полноценным и справедливым судом. Президент также решил, что правила представления доказательств, принятые в федеральных судах, неприменимы в военных комиссиях, учитывая характер этого конфликта. Вместо федеральных правил военные комиссии приняли к исполнению международные стандарты. Приказы, инструкции и правила предоставляют обвиняемому следующие права: презумпцию невиновности; расследование беспристрастным и независимым судом; уведомление о вменяемых обвинениях на понятном обвиняемому языке; вызов свидетелей и представление вещественных доказательство; перекрестный допрос свидетелей и изучение вещественных доказательств; возможность не давать показания без каких-либо негативных последствий для отказавшихся. Назначение военного адвоката без всякой затраты со стороны обвиняемого и возможность нанять гражданского адвоката, но уже без каких-либо затрат со стороны правительства. Услуги письменных и устных переводчиков. Открытые судебные слушания за исключением случаев, когда это совершенно необходимо в целях национальной безопасности. Вина считается доказанной только при отсутствии разумных оснований для сомнения. Материалы судопроизводства проверяются специальным надзорным органом. Эти правила и процедуры выгодно отличаются от принятых международных уголовных трибуналом для Руанды и для бывшей Югославии. Эти правила согласуются с нашей приверженностью власти закона. Владимир Абаринов: Вопрос о гуманном обращении с пленными, об их правовом статусе далеко не закрыт. Американская юстиция столкнулась со сложной проблемой: глобальная война с террором не подпадает под понятие классического вооруженного конфликта. Существующие конвенции о законах и обычаях войны неприменимы к подпольной террористической сети - это "серая зона" международного права. Ефим Фиштейн: Война с террором в Ираке ведется с переменным успехом. То автомобиль, начиненный взрывчаткой, взорвется на багдадском перекрестке, и террорист-самоубийца унесет с собой в рай души пятерых полицейских, то, напротив, силам безопасности удается отловить террориста номер два в структуре "Аль-Каиды" и тот якобы сотрудничает со следствием за милую душу. Но при этом жизнь берет свое: люди влюбляются, рожают детей, магазины торгуют и даже симфонические оркестры играют свою классическую музыку. Об иракских буднях с независимым журналистом Джалялем Аль-Маштой беседовала Ирина Лагунина. Ирина Лагунина: За репортажами о терактах, о взрывах, о антитеррористических операциях все-таки продолжается жизнь. Насколько иракцы приспособились к тому, что в стране идет война, и насколько жизнь изменилась, насколько она осталась традиционной? Джаляль Аль-Машта: Конечно, привыкнуть к смерти, к ранениям, к взрывам невозможно. Человек должен превратиться в камень, чтобы свыкнуться с этим. Но суметь жить в этих условиях - да, по-моему, иракцы сумели. Я не говорю о больших вещах - это о политике, скажем, что у нас впервые за 50 лет появился парламент, избранный народом, и правительство, сформированное на его основе. Впервые у нас есть свободная пресса. Я участвовал в первой международной конференции по свободной прессе в Ираке. Она называется "международная", всего международных участников было трое, еще трое англичан прибыли, но они по просьбе посольства остались в "зеленой зоне" так называемой, наиболее безопасной, потому что им не разрешили, боясь за свою, жизнь покинуть ее. Но, тем не менее, конференция состоялась. И мы говорили о своих проблемах, о том, что у нас то нет компьютеров, то не хватает телефонов, то не хватает типографских мощностей и так далее, обычные разговоры. Единственное, что необычное - это был фильм о том, как журналист должен сохранить свою жизнь, когда он освещает боевые действия или когда бывает на месте взрывов и так далее. Как вы видите, здесь и то и другое. Так же как и сейчас, когда с вами разговариваю, не знаю, доходит или нет до вас шум генератора. Это очень любимое место в каждой семье - генератор, мы его лелеем и холим, потому что электричество отключается приблизительно 12-14 часов в сутки. Сегодня 45 градусов жары, чтобы смягчить, потому что кондиционер не работает на этом генераторе, но работает немощный вентилятор. Тем не менее, легче становится. Живем мы необычно, но, тем не менее, традиции сохраняются. Свадьбы, например. Если вы услышите в четверг вечером или в понедельник вечером стрельбу - это вовсе необязательно боевые действия, чаще всего это свадьба. Да, у нас, к сожалению, обряд свадьбы до сих пор сопровождается тем, что люди стреляют, когда появляется невеста. Это давний обряд, но он сохраняется и по сей день. Ирина Лагунина: Джаляль, а почему по понедельникам и четвергам? Джаляль Аль-Машта: Четверг - это накануне выходного дня, выходной день у нас пятница, понедельник - это середина недели. Я заметил, что в последние дни стрельба стала чаще и в другие дни. Я спросил - почему? Мне сказали, что идут свадьбы, стало больше свадеб. Думаю, что, конечно, социологи должны сказать свое веское слово. Но я нахожу приземленную причину - потому что начался каникулярный период, люди женятся, уезжают. Куда уезжают люди? Что такое свадьба у нас? После обряда собираются люди, все абсолютно встречи людей становятся не вечерними, а дневными. Потому что в 11 часов вообще комендантский час, а после 9 вечера, я бы не сказал, что жизнь бьет ключом, так что чаще всего всякие мероприятия проводятся в дневное время. На свадьбу, когда мы привыкли ходить вечером, теперь ходим на обед в какую-нибудь гостиницу или домой. После этого молодожены тоже чаще всего выезжали куда-нибудь на неделю, на две недели. Сейчас, чтобы добраться до аэропорта - это целая эпопея, несколько раз надо останавливаться подолгу, обыски, потому что террористы, естественно, пытаются осложнить работу аэропорта. И поэтому чаще всего молодожены выбирают какую-нибудь гостиницу поблизости и проводят день-два, максимум три дня. Ирина Лагунина: А на отдых иракцы выезжают? Такое понятие как "летний отдых" существует? Джаляль Аль-Машта: В последнее время часто стали такие поездки в северные районы Ирака, в Курдистан на летний отдых. Там погода более приемлемая. Бьет ключом экономическая жизнь, я бы сказал потому что, несмотря ни на что, динар за последние полтора года фактически не изменил свою стоимость по отношению к доллару. Динар стоит и очень твердо. Я думаю, что здесь Центральный банк работает иракский. Но, тем не менее, очень много люди стали обращаться к биржам. Акции покупаются, продаются. Я недавно был - это очень примитивно, никакой техники, цены акций пишутся на досках и стираются тряпочкой. Но, тем не менее, идет движение денежных акций. Ирина Лагунина: Джаляль, что продают в качестве акций, какие предприятия выпускают акции, чего покупают люди? Джаляль Аль-Машта: Продают и покупают практически все, но больше всего идет бум банковых акций. Раньше фактически были одни государственные или полугосударственные банки, сейчас частные банки с частным иностранным капиталом. И акции этих банков идут очень хорошо. Идут акции компаний, которые продают прохладительные напитки. Что касается иракский промышленности, то ее акции все время идут вниз, к сожалению, она неконкурентоспособна. Я думаю, что когда придет черед приватизации, то тогда какое-то движение в акциях промышленности будет. Ирина Лагунина: Джаляль, еще один вопрос: культурная жизнь в Ираке возобновилась? Джаляль Аль-Машта: Недавно я был на вечере симфонического оркестра. Туда меня пригласил один из моих братьев, который играет в этом оркестре. Конечно, было немножко неуютно, когда видишь, как музыканты, хорошие музыканты сидят на пластмассовых стульях. Я думаю, что они забыли, когда играли Дворжака или Бетховена. Это было здорово, конечно. Я закрывал глаза и чувствовал себя в другом мире, я абсолютно не чувствовал приземленность. Парада, что мне напоминало, что иногда операторы ходили по сцене, а из ковриков поднималась пыль. Недавно прошли несколько песчаных бурь, и они оставили пыль на коврах. Но тем не менее, мы забыли о том, что ковры должны быть вычищены, что все должно быть чисто. К сожалению, город наш не самый лучший в смысле чистоты, очень много грязи на улицах, инфраструктура была разрушена полностью во времена прежней диктатуры, но еще больше во времена блокады. Сейчас люди в одном из районов недалеко от нас, к сожалению, мы не смогли в своем районе это сделать, сами начали заботиться об этом. Я думаю, что все впереди. Ирина Лагунина: А дети? Джаляль Аль-Машта: К сожалению, дети самые большие страдальцы. Редкий родитель выпустит своего сына далеко. Но, тем не менее, недавно у моего племянника четырехлетнего был день рождения, и я спросил, что он хочет. Я боялся, что он попросит автомат или пистолет, он сказал: "Я хочу в Луна-парк". Это место, где есть игральные автоматы, игры, аттракционы и так далее. Это небольшое местечко, не думайте, что это "Диснейленд". Мы пошли. Конечно, по нашим стандартам это был скромный вечер, но для него огромное удовольствие. Потому что дети показались, более старшие сидели, ели мороженое. И когда мы возвращались, была слышна стрельба. Потом сказали, что улица перекрыта, потому что нашли заминированную машину и специалисты с ней работают. Я бы не сказал - спокойно, но, тем не менее, не торопясь, без паники мы объехали это место и спокойно вернулись домой. Приблизительно так живем. Ефим Фиштейн: Несчастные случаи, аварии, связанные с функционированием технических сетей бывают повсюду в мире, от них никто не гарантирован. Они даже получили свое терминологическое обозначение - техногенные катастрофы. Владимир Ведрашко: В конце мая в Москве произошла крупная энергетическая авария, причины которой до сих пор расследуются и обсуждаются. Десятки, если не сотни тысяч людей на своем опыте испытали воздействие этого ЧП. Прежде чем вы услышите мнение специалиста в области социальной психологии и рекомендации о правильном поведении в случае такой аварии, давайте послушаем два репортажа - о недавних событиях в Москве и о подобной же - но гораздо более масштабной чрезвычайной ситуации двухлетней давности в Америке. Максим Ярошевкий - корреспондент Радио Свобода в Москве. Максим Ярошевский: В 11 часов 10 минут утра в московском метрополитене остановились 43 поезда, без электричества остались практически все ветки подземки, в тоннелях заблокировало около 20 тысяч человек. На линии, куда поступала электроэнергия, до 10-15 минут увеличились интервалы. Екатерина Рыбина и Константин Ермолов оказались в метро именно в момент отключения электроэнергии. Екатерина Рыбина: Я ехала на курсы, и на Калужско-Рижской ветке в перегоне между "Шаболовской" и "Октябрьской" остановилось метро. Сначала все стояли молча, смотрели. Через какое-то время начались шуточки от молодежи вроде того, что кто-то забыл включить рубильник, наоборот, кто-то выключил рубильник. Потом начали паниковать женщины, они начали говорить: может это теракт, может что-то случится? Сначала вроде как шутки, а потом голоса стали тревожнее, серьезнее формулировки. Все начали думать, что может вчера по телевизору говорили, а мы не услышали и так далее. Через какое-то время стало тяжело дышать, очень душно. Народ стал раздеваться, снимали куртки, пиджаки, некоторые садились на пол. Когда подогнали к станции, начали выводить людей, то народ ломанулся по неработающему эскалатору. Все пытались быстрее выбраться на свет, проклинали. Было достаточно страшно. Николай Ермолов: Я ехал в метро по Филевской линии, и совершенно внезапно остановился поезд между станциями. Стоял минут, наверное, 20. Честно говоря, как бы клаустрофобией не страдаю, но все равно было не по себе. Некоторые люди, которые ехали со мной в вагоне, по-моему, просто с ума сходили. К тому же время такое было, что много народу и душно, соответственно. В общем, конечно, никаких положительных эмоций никто, по-моему, не получил. Некоторым людям становилось просто плохо, особенно пожилым. Когда поезд доехал до станции ближайшей, все, естественно, выбегали на улицу, на свежий воздух. Кому-то просто было плохо. К тому же никто не понимал, что случилось, из-за этого дополнительные отрицательные эмоции. Практически паника была. Максим Ярошевский: Вывести всех пассажиров из заблокированных поездов удалось только к часу дня. Уже на следующее утро 26 мая движение в подземке полностью восстановили. Крупнейший российский Интернет-портал "Рамблер.Ру" сразу после энергокризиса организовал на своем сайте голосование: какие последствия энергокризиса задели вас больше всего? Закрытые магазины обеспокоили чуть менее процента проголосовавших, выключенный телефон - 10%, отсутствие электричества в квартире - 13,2%. Лидером же стал именно метрополитен - четверть проголосовавших ответили, что остановка подземки стала самым большой проблемой в день московского энергокризиса. Владимир Ведрашко: А теперь слово - корреспонденту Радио Свобода в Вашингтоне Аллану Давыдову. Аллан Давыдов: 14 августа 2003 года случилась крупнейшая в истории Северной Америки энергетическая авария. В результате сбоя на трех высоковольтных линиях в штате Огайо произошло каскадное отключение энергосистемы на североамериканском Атлантическом побережье. Остановились более ста электростанций, в том числе 22 ядерных реактора. Были обесточены большие и малые города в штатах Нью-Йорк, Нью-Джерси, Мичиган, Огайо, Пенсильвания, Коннектикут, Массачусетс и Вермонт а также в канадской провинции Онтарио. В общей сложности без электричества остались 50 миллионов человек. Быстро проанализировав ситуацию, федеральные власти отбросили версии терроризма и атаки компьютерных хакеров. Многие облегченно вздохнули. Тем не менее, в районе бедствия был введен особый план действий. Согласно ему, Министерство энергетики США оценивало обстановку совместно с федеральными ведомствами, отвечающими за безопасность страны. Только в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси было мобилизовано 40 тысяч пожарных и полицейских. На охрану порядка заступили подразделения Национальной гвардии. Североамериканское аэрокосмическое управление обороны усилило контроль за воздушным пространством. Отключение электричества на Атлантическом побережье произошло в начале вечернего часа пик. Только в нью-йоркском метро в душном мраке оказались запертыми до ста тысяч человек. Пока городские власти выбирали вариант эвакуации пассажиров, те сами начали покидать вагоны через торцевые двери и тоннелями выбираться наружу. Многие тысячи людей застряли в лифтах небоскребов. Не протолкнуться было в аэропортах, которые работали только на посадку самолетов. Число зарегистрированных пожаров превзошло среднестатистические показатели в десять раз. А смертный случай был всего один - когда сердце сорокалетней женщины не выдержало духоты и напряжения. В тягостные часы массового затемнения многие вспоминали блэкаут лета 1977 года, когда удар молнии в трансформатор погрузил во тьму один Нью-Йорк. В ту ночь в городе произошли массовые поджоги, вандализм и мародерство. Грабители подъезжали на грузовиках к магазинам с отключённой сигнализацией и обчищали их. Во время блэкаута 2003 года сообщалось о серии грабежей в Детройте, а также в канадских городах Оттаве и Торонто. Но Нью-Йорк стал на этот раз почти исключением, Жители мегаполиса, незадолго до того испытавшие шок 11-го сентября, проявили редкостную выдержку и взаимопомощь. Обычно бесцеремонные нью-йоркские автомобилисты галантно уступали дорогу друг другу, терпеливо томились в пробках и охотно подсаживали попутчиков, не требуя оплаты. Под погасшие светофоры в помощь полицейским то и дело вставали добровольцы из толпы. Отчаянно жестикулируя, они, как могли, разруливали транспортные потоки. Тем, у кого отказали мобильники, любезно позволялось звонить домой из офисов с обычной телефонной связью В надвигавшейся мгле чудеса изворотливости проявляли коммерсанты. Фонарики, батарейки к ним и питьевая вода в бутылках сразу подорожали в пять раз. Зато мороженщики спешили распродать свой скоропортящийся товар по доллару, а не по три, как обычно. Владельцы ресторанов, также предвидя таяние холодильников, наперебой зазывали на романтический ужин при свечах за полцены, с бонусом в виде бутылки пива. Оплата везде шла только наличными, поскольку электронные устройства для считывания кредитных карточек тоже вышли из строя. Сколько транзакций прошло мимо налогового ведомства - не знает никто. Общая же сумма финансового ущерба, нанесенного США и Канаде блэкаутом 2003 года, составила, по разным оценкам, от 6 до 10 миллиардов долларов. Первым из блэкаута - всего через тринадцать часов после его начала - вышел деловой центр Нью-Йорка Манхэттен. Вскоре за ним последовал весь мегаполис и его северные пригороды. В остальных городах побережья на ликвидацию последствий аварии ушло еще несколько дней. Позже причины аварии августа 2003 года были расследованы американо-канадской комиссией, возглавляемой министрами энергетики. Комиссия определила, что авария произошла из-за плохой координации действий энергетических компаний, устаревшего оборудования и ошибок персонала в чрезвычайной ситуации. Удивительно, но самыми подготовленными к тотальному отключению электричества оказались не антитеррористические группы и не муниципальные службы, а средства массовой информации. После 11 сентября 2001 года они оснастили свои редакции, типографии и трансляторы резервными генераторами питания. Экстремальную ситуацию американские журналисты восприняли как свой звездный час. Газетчики без передышки верстали и печатали экстренные выпуски своих изданий. Телевизионщики круглосуточно давали картины энергетического апокалипсиса в режиме реального времени во всех ракурсах, в том числе и с вертолетов - естественно для тех, кто мог смотреть телевизор. Драматизм ситуации соседствовал с традиционным зубоскальством известных телевизионных комиков. Самой "прикольной" хохмой в часы блэкаута стал слух о том, что через девять месяцев в США и Канаде произойдет всплеск рождаемости. Сия гипотеза впоследствии не подтвердилась. А жаль. Владимир Ведрашко: Поскольку надежной страховки от крупных аварий не существует, то, вероятно, единственным облегчением может служить правильное поведение людей. Именно так можно с наименьшим ущербом выйти из чрезвычайно сложного положения. Мой собеседник - доктор психологических наук, заместитель директора Института психологии Российской академии наук Андрей Юревич. И первый вопрос - как классифицирует наука социальная психология такие явления, как внезапное и вынужденное пребывание десятков тысяч людей в замкнутом пространстве - например, в поездах и тоннелях обесточенного метрополитена? Андрей Юревич: К сожалению, социальная психология, как и всякая наука, несколько отстает от жизни, пока не сформировала рабочего терминологического аппарата для изучения, даже обозначения такого рода явлений. Но, пожалуй, самое близкое понятие, которое существует в социальной психологии - это понятие "толпа". Когда мы в метро в часы пик, мы попадаем в толпу, но в принципе в любой момент можем выйти. Это не вынужденное нахождение в толпе. Но если по какой-то причине мы не можем выйти - ситуация другая - это нахождение вынужденное. В этом случае возможны два типа ситуации. Во-первых, ситуация, когда есть какая-то угроза людям, оказавшимся в толпе, скажем, из-за того, что рядом что-то обрушилось, взорвалось. Второй тип ситуации, когда такой непосредственной угрозы нет. Вот то, что произошло в Москве - это ситуация последнего типа. То есть люди были ограничены в своих передвижениях, не могли выйти, но непосредственной угрозы для их жизни и здоровья не было. В таких случаях, когда нет непосредственной угрозы жизнью и здоровью людей, но в то же время люди ограничены в своих передвижениях, все зависит от поведения самой толпы и от того, насколько правильно организованы действия соответствующих служб по исправлению ситуации. Владимир Ведрашко: Скажите, пожалуйста, были ли все достаточно хорошо психологически подготовлены к тому, чтобы правильно выходить из этой ситуации? Андрей Юревич: На мой взгляд, действия соответствующих служб, равно как и московских властей можно оценить очень высоко. Достаточно оптимально вели себя и москвичи, попавшие в эту ситуацию в метро. Но не на высоте, на мой взгляд, оказались только водители автотранспорта, которые ту же подняли цены на небывалую высоту и продемонстрировали еще один образец псевдорыночного мышления: случилась катастрофа, надо не проявлять солидарность с теми, кто в эту ситуацию попал, а попытаться на них заработать. Честно говоря, не представляю себе в каком-нибудь европейском городе в подобной ситуации, чтобы владельцы автотранспорта повели бы себя аналогичным образом. Что же касается поведения людей в толпе, то в принципе здесь возможны четыре основных варианта. Первый вариант, самый худший - это паника, способная породить давку и другие последствия. Яркий пример из нашей истории - это давка на похоронах Сталина. Другой вариант - это молчаливое и спокойное ожидание. Третий - раздраженное, агрессивное ожидание с критикой, обычно, как водится в России, в матерной форме в адрес властей и всех, кто воспринимается как виновный в возникновении критической ситуации. Четвертый вариант - это спокойное, но более активное поведение, сопровождающееся попытками получить какую-либо информацию и что-либо изменить. Во время случившегося в Москве москвичи в основном вели себя в соответствии со вторым и третьими вариантами. Власти тоже вели себя оптимально. Единственное, что я бы им посоветовал - это давать побольше информации. Ведь одна из главных причин массового беспокойства, способного перерасти в панику - это недостаток информации. И в этом плане мы до сих пор сильно отличаемся от западных стран. Люди, запертые в метро, хотят знать не только точнее, почему это произошло, но и какие у них перспективы. Когда, скажем, они наконец смогут выйти наружу. Владимир Ведрашко: Андрей Владиславович, что должно произойти с точки зрения социальной психологии в сознании граждан, чтобы они проявляли большую солидарность с друг другом в минуты чрезвычайных ситуаций? Андрей Юревич: В той ситуации, которая сложилась в современной России, должно произойти какое-то чудо, то есть чтобы люди почувствовали, что солидарны с себе подобными и с теми, кто попал в критическую ситуацию, все-таки важнее с точки зрения общечеловеческих ценностей, общего блага и так далее, чем перспективы на пострадавших заработать. Но при том состоянии массовой психологии, которая сейчас у нас наблюдается, действительно должно произойти какое-то чудо, чтобы что-то изменилось. На данный момент, к сожалению, такая социально-психологическая среда неблагоприятна для нахождения оптимального выхода из таких техногенных ситуаций. Владимир Ведрашко: Что можно порекомендовать людям, оказавшимся в большом количестве, в толпе, как вы сказали, в замкнутом пространстве во время какого-то крупного чрезвычайного происшествия? Андрей Юревич: Давать советы о том, как правильно вести себя в данных ситуациях - это скорее дело не психолога, а специалиста по обеспечению безопасности жизнедеятельности. Их, безусловно, стоит включить в соответствующие программы ОБЖ. Возможно, эти советы прозвучат довольно тривиально, но я их все-таки сформулирую. Во-первых, если выбраться из толпы невозможно, лучше всего плыть по течению, не сопротивляясь общему импульсу и не идти поперек толпы, навстречу ей и так далее. Это чревато тем, что вас просто сметут. Во-вторых, стараться, чтобы толпа не прижала вас к стенке или, если вы находитесь в метро, не вытеснила к краю платформы. В-третьих, стараться ни в коем случае не упасть. В-четвертых, не делать слишком резких телодвижений. В-пятых, сумки и прочую кладь прижимать к себе, одновременно следя за тем, чтобы кто-нибудь, воспользовавшись давкой, вас не обокрал. В-шестых, не воспринимать окружающих как злостных конкурентов за обладание пространством, относиться к ним как к товарищам по несчастью. В-седьмых, стараться успокоить не в меру возбужденных. И в-восьмых, это, возможно, самое главное, ни в коем случае не паниковать, помнить о том, что толпа в мегаполисе - это абсолютно нормальное явление и не загружать свое воображение образами вроде давки на похоронах Сталина. Помнить о том, что главная опасность в подобных ситуациях - это всеобщая паника, не провоцировать ее и ей не поддаваться. Ефим Фиштейн: Ученые во всех странах жалуются, что журналисты их постоянно перевирают, что наука в средствах массовой информации представлена крайне недостаточно. Материалы о науке изобилуют ошибками. Что же делать? Ученые решили сами систематически общаться с широкой общественностью, минуя СМИ. Так на Западе появилась новая отрасль общественных связей - научная коммуникация, а в некоторых институтах недавно ввели должность научного коммуникатора. Об этом и пойдет речь в материале Александра Костинского. Александр Костинский: Дело не в плохих или хороших журналистах, видимо, массовая журналистика просто не в состоянии изложить основной спектр важных научных проблем и достижений. А те темы, которые попадают на страницы СМИ, практически невозможно донести до публики с необходимой глубиной в рамках отведенных форматов. Такие ограничения принято называть институциональными, то есть СМИ как институт недостаточный канал трансляций научных знаний и представлений о науке, и дело не в персоналиях. Ученые должны научиться доносить свои знания до общества напрямую. Они должны обновить старые и придумать новые инструменты информирования общества. Когда принципиальная ограниченность массовой и научно-популярной журналистики была осознана, появилось понятие - научная коммуникация. Все эти темы недавно активно обсуждались британскими и российскими учеными, общественными деятелями, журналистами в Красноярске на мероприятиях, которые организовал Британский совет. Дискуссии и семинары концентрировались вокруг популяризации экологических проблем, в частности, проблемы изменения климата. Нескольких участников мероприятия я попросил рассказать, что же такое научная коммуникация. Первый мой вопрос профессору Фрэнку Бернату. Фрэнк Бернат кавалер Ордена Британской империи. Орден он получил за заслуги в области популяризации науки. Фрэнк Бернат: На самом деле есть несколько путей обращения к аудитории. Один из них - это посредством средств массовой информации, которые рассказывают о научных открытиях и передают чью-то точку зрения. Но в данном случае научная коммуникация - это непосредственное обращение к аудитории без, например, использования средств массовой информации. И здесь возникает возможность для дискуссии. Александр Костинский: Можно ли это понять так, что вы считаете, что средства массовой коммуникации являются неким кривым зеркалом, и ваша задача - помочь ученым донести напрямую свою мысль? Фрэнк Бернат: На самом деле я считаю, что средства массовой информации могут очень хорошо отражать научные изобретения, говорить о научных открытиях. Но достаточно важно донести настоящий портрет ученого до людей и как бы дать возможность аудитории встретиться напрямую с ученым и обсудить все вопросы лично с ученым. Александр Костинский: Вы свою организацию рассматриваете как помощника, как площадку для этого? Фрэнк Бернат: Наша организация как раз занимается тем, что мы учим ученых общаться с широкой аудиторией, и мы приносим науку в те места, где аудитория может непосредственно общаться с учеными. То есть мы проводим достаточно интересные мероприятия, это могут быть научные мероприятия в кафе, на бензоколонках и даже в супермаркетах. Александр Костинский: Скажите, пожалуйста, как будет развиваться научная коммуникация? Фрэнк Бернат: На мой взгляд, наука сейчас является изолированной от общего культурного потока. Я считаю, что ученых необходимо учить и вскоре они осознают, что им необходимо проводить занятия в школах, выступать на публичных аренах, доказывать свою точку зрения и всячески нести науку в общество. Александр Костинский: О том, что такое научная коммуникация, говорит один из первых профессиональных научных коммуникаторов доктор Ашер Минс. Ашер Минс: Научный коммуникатор и вообще научная коммуникация - это новое понятие в Великобритании, также эта область появилась недавно, это занятие появилось недавно. Даже не всем британским ученым оно известно и понятно. Речь идет о том, что научный коммуникатор - это человек, который сам являлся ученым в какой-то момент, но сейчас мы немножко сменили род деятельности и пытаемся вывести науку, так сказать, во внешний мир. Мы пытаемся освободить ее, высвободить из той башни из слоновой кости, в которую она была заключена довольно долго, я имею в виду стены университетов страницы, научных журналов. Сейчас наша роль возрастает, поскольку политики, деловые структуры и вообще широкая общественность нуждаются в научных знаниях. Мы пытаемся представить самое лучшее, что есть сейчас в науке. И мы пытаемся сделать таким образом, чтобы внешний мир мог напрямую общаться с учеными, минуя средства массовой информации. Мы не хотим, чтобы возникал какой-то дополнительный барьер, который мог бы послужить источником противоречия между двумя сторонами, вызывать дополнительные разногласия. Иными словами, мы устанавливаем контакты между научным миром и внешним миром, в частности, политиками, например, для выработки каких-то решений. В настоящее время, конечно же, к экологической науке принадлежит очень важная роль в мире, и данные экологов крайне важны и с ними обязательно нужно знакомить, как общественность в нашей стране, так и международную общественность. Александр Костинский: Вот эта профессия - научный коммуникатор, может быть появилась потому, что существуют недостатки коммуникации между наукой и прессой, и журналисты, с точки зрения ученых, не выполняют той функции, которая нужна? Ашер Минс: Можно сказать, что ученые в свою очередь обвиняют довольно часто журналистов в том, что они тоже не выполняют свою функцию, в том, что они общественную роль свою не дорабатывают. Получается так, что в результате, когда о науке пишут только средства массовой информации, общественность считает, что ученые постоянно заняты спорами друг с другом, что очень много разногласий. Хотя на самом деле в научном мире по базовым вопросам разногласий не так много. Если говорить о нашей работе, о работе коммуникаторов научных знаний, то мы практически не занимаемся средствами массовой информации, связями с СМИ обычно занимаются работники пиара, отношения с общественностью, но не сами ученые, не коммуникаторы научных знаний. А что касается коммуникаторов научных знаний, мы больше интересуемся поддержанием и функционированием так называемого социального контракта между наукой и гражданами, то есть теми, кто финансирует науку, платя налоги. Мы хотим, чтобы наука развивалась в партнерстве с общественностью, чтобы научный процесс не был оторван от потребностей общества. Мы называем такой процесс совместным производством знаний. Это когда исследования соответствуют ожиданиям бизнеса, те, кто принимает политические решения, для того, чтобы общество могло своевременно быть информированным, все заинтересованные стороны могли бы пользоваться результатами научных знаний. И конечно, это повысит качество исследований. Университеты не будут существовать сами по себе, они будут работать на общество. Александр Костинский: Британский совет успешно распространяет идею научных коммуникаций. Вопрос менеджеру отдела науки Британского совета Наталье Чернюк. Что это такое - научная коммуникация, которая возникла совсем недавно и Великобритания является как раз одним из лидеров этого направления? Наталья Чернюк: Может быть, немножко грубя говоря, популяризация науки, всем известная давно, у нас имевшая место быть, отчасти позабытая, возвращающаяся снова немножко на новых витках, в новых формах. Конкретно о формах этой работы - дебаты, интересная новая форма - научное кафе. Мы это называем кафе "Сейнтифик" - это по-французски. Кафе "Сейнтифик" возникло в Великобритании в 98 году по аналогии с кафе "Философик", с тем движением, которое началось во Франции в 90 годы. Идея научного кафе в том, чтобы происходила дискуссия на ту или иную тему, близкую к науке или совсем научную, но дискуссия происходила не между учеными, а между самыми рядовыми членами нашего общества на абсолютно нормальном, человеческом, не научном языке. Говоря о формах, четвертый год проводится конкурс научно-популярных статей. Мы начинали конкурс Британский совет вместе с агентством "Информнаука". Сейчас уже число организаторов конкурса намного шире, и призовой фонд больше пополняется призами от разных компаний. Идея в том, чтобы дать возможность людям, которые не являются профессиональными журналистами или же профессиональными учеными, хотя мы не исключаем этих людей, но также любой, кто чувствует, что он может писать, которому интересна эта тема, небезразлична эта тема, он может писать интересных новых достижениях науки и технологии. Один из примеров: в Великобритании любая уважающая себя организация имеет свой "Медиа-гайд", то есть справочник для журналистов, в котором отражены направления работы, и те специалисты, те ученые, которые могут дать квалифицированные комментарии по тому или иному направлению научной работы. Конечно, журналисты, как правило, имеют свой собственный справочник. Но идея иметь разработанную базу данных по тем ученым, которые готовы общаться с прессой, мне кажется, очень ценной, и мы попытались реализовать в России и поддержали разработку такой базы данных. Пока это только в электронном виде, но надеемся, что она будет и в печатной форме, как на английском, так и на русском языке. Эта работа была проведена агентством "Информнаука". Александр Костинский: Раз появилась такая отрасль, то, естественно, появляются люди, которые этим занимаются профессионально. Пока таких людей немного даже Великобритании. Наталья Чернюк: То, что вы говорите, что их мало - это так, но и не так. Сейчас в Великобритании, действительно, может быть кого-то другого больше, но, тем не менее, сейчас в Великобритании учат профессии научные коммуникаторы. То есть в университетах есть курсы. У нас ситуация немножко другая. Но мы надеемся, что благодаря и нашей работе, со временем будет организована некая кафедра или какая-то другая структура, где люди будут иметь возможность обучиться специальности научного коммуникатора. Одна из обсуждаемых возможностей - это организация для студентов не гуманитариев, не журналистов, а как раз студентов естественнонаучных вузов на старших курсах иметь эту специализацию, что в принципе очень интересно. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
