Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
3.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-01-01]
Ведущий Алексей Цветков
Проблемы компьютерного пиратства в РоссииБеседа Александра Костинского с менеджером по маркетингу представительства "Майкрософт" Евгением Даниловым, главой ассоциации "Русский щит" и сопредседателем подкомиссии по безопасности информационного рынка Совета предпринимателей при мэре и правительстве Москвы Юрием Злобиным и зам. главного редактора журнала "Компьютерра" Михаилом Брауде-Золотаревым. Александр Костинский: Добрый день. Сегодня мы будем говорить о компьютерном пиратстве. Всякий, кто знаком с компьютером, знает, что без программ он просто груда микросхем. Фундаментом программного обеспечения является программа, называемая операционной системой, которая связывает воедино все детали компьютера и позволяет устанавливать на нем прикладные программы. Обычного пользователя операционная система волнует мало. Именно прикладные программы превращают компьютер то в офис бизнесмена, то в издательский центр, то в художественную мастерскую, а то и в театр военных действий. Современное прикладное программное обеспечение, которое компьютерщики называют софтом, стоит довольно дорого, и в развитых странах его суммарная стоимость иногда сопоставима со стоимостью компьютерного железа. Взглянув на прейскуранты западных фирм, мы видим, что игровые или обучающие программы стоят гораздо меньше, чем профессиональный софт. Однако подойдя к типичному московскому прилавку с компьютерными дисками на Кузнецком мосту или недавно временно закрытому московскими властями рынку около ДК им. Горбунова, мы увидим удивительное однообразие цен. Любой диск стоит от 70 до 100 рублей. Мало-мальски сведущий человек скажет: "Чего удивляться - это же пиратская продукция!" Но удивляться в действительности есть чему. Многие видели в журналах и по телевизору как бульдозеры перемалывают целые горы пиратской продукции под присмотром строгих милиционеров, и одновременно с этим в самом центре Москвы тысячами продаются, казалось бы, точно такие же диски. Значит, все не так просто. Сегодня мы постараемся посмотреть на это явление изнутри и попробуем в нем разобраться. Помогут нам в этом люди, непосредственно вовлеченные во весь комплекс вопросов, связанных с пиратским рынком. Это менеджер по маркетингу представительства "Майкрософт" в странах СНГ Евгений Данилов, глава ассоциации "Русский щит" и сопредседатель подкомиссии по безопасности информационного рынка Совета предпринимателей при мэре и правительстве Москвы Юрий Злобин и зам. главного редактора журнала "Компьютерра", исследователь феномена цифрового пиратства Михаил Брауде-Золотарев. Для начала я попрошу Михаила Брауде-Золотарева сделать небольшое введение в тему о пиратстве. Михаил Брауде-Золотарев: Действительно, проблема пиратства далеко не такая простая, как иногда кажется, когда смотришь репортажи об антипиратских рейдах. Для начала я хочу сказать, что мы пиратами называем всех скопом - и производителей с распространителями, и потребителей. Но это совершенно разные люди, с разными целями и с разной, кстати говоря, ответственностью. Их лучше различать. Правильнее, кстати, говорить не "пиратская", а "контрафактная" продукция, но, думаю, нам простят жаргонизм. На рынке производства пиратских дисков фигурирует несколько крупных оптовых структур с миллионными оборотами - в долларах, конечно. Оптовики, исходя из потребностей рынка, размещают на заводах заказы на диски. Кстати, рынок конкурентный - оптовики заботятся не только о тиражировании софта, но занимаются его локализацией, оформлением. Если они не угадывают, то несут убытки. Помимо крупных контор имеется слой пиратов-дистрибуторов и дилеров, доводящих диски до розничных точек. В целом все описанное представляет собой огромную рыночную нишу, в которой заняты тысячи людей и крутятся миллионы долларов. Теперь к потребителям. Здесь я бы различал домашних пользователей и корпоративных пиратов. Если первые, преимущественно, ставят контрафактный софт для личных целей, не для заработка денег, то с фирмами по-другому. По идее, любая фирма имеет цель получать прибыль, и в этом смысле корпоративное пиратство отличается от домашнего. Иногда фирмы работают полностью на пиратском софте, иногда частично. Покупают лицензию, скажем, на 5 установок, а используют программы на 10 компьютерах. Есть еще государственное пиратство. Точных оценок здесь нет, но, думаю, что процент нелицензионных установок на казенных компьютерах превышает среднерыночный. Ситуация забавная: государство, по сути, самый крупный российский пират. Хотя объясняется это просто - денег у бюджетных организаций мало, и это ни для кого не секрет. Здесь мы имеем еще один неприятный феномен, связанный с властью. Для многих госструктур, призванных осуществлять правопринуждение в этой области, пиратство - это источник "левых" заработков. А кроме того, удобный способ отчитываться перед начальством о проделанной работе. Происходит это так: "накрывается" торговая точка или фирма, конфисковываются диски, а то и компьютеры, после чего начинается торг: во сколько обойдется пострадавшим вернуть свое обратно. Мы в "Компьютерре", кстати, стараемся рассказывать про случаи наездов (http://www.computerra.ru/online/piracy/6641), но далеко не всегда пострадавшие склонны делиться информацией, предпочитая улаживать все "под ковром" - взятками, ради которых наезды и затевались. Между прочим, чаще всего и конфисковывать ничего не надо - пираты и так все понимают и исправно расплачиваются без эксцессов. Я думаю, мы об этом сегодня поговорим подробнее. Еще один важный элемент этого рынка - это правообладатели, законные владельцы прав на программное обеспечение. Я бы условно поделил их на западных и российских, последние могут более гибко устанавливать цены на свою продукцию. Многие из них продают на рынке как дорогие "коробочные" версии своих продуктов, так и дешевые, внешне похожие на пиратские и распространяемые с помощью пиратских каналов. Западные производители неохотно идут, если вообще идут, на снижение цен до уровня платежеспособности наших людей. Кроме того, западные фирмы ориентированы в большей степени на корпоративный сектор. Теперь пару слов о "странностях", о которых сказал Александр в самом начале. Большая их часть вызвана незнанием законодательства. Дело в том, что за редким исключением предъявлять какие-либо претензии пиратам могут только законные правообладатели. Это не дело государства, не дело милиции, не дело антипиратских структур и общественности. Это проблема правообладателей и их законных представителей. Поэтому диск, внешне контрафактный, может быть на самом деле абсолютно "чистым" с точки зрения закона. Например, если правообладатель не работает на нашем рынке или если не считает пиратство проблемой для себя. Или посчитал издержки по защите своих прав чрезмерными. Причины могут быть различными, но суть от этого не меняется. Пусть пираты - теневики, пусть они не платят налоги, дают взятки и вообще грешат немилосердно, но презумпцию невиновности никто не отменял. Именно поэтому многие? если не большинство дисков на развале у метро на деле "чистые". Мы к этому обязательно еще вернемся, но начнем давайте с ценообразования и с борьбы с пиратством. Евгений Данилов: Я согласен с Михаилом и главное, что хотел бы подчеркнуть, что само такое многомерное определение пиратства уже предполагает, что процесс осмысления этого явления обществом идет. И тот же Миша помнит, как много-много лет назад при слове пиратство у людей округлялись глаза, а на публикации реагировали, как на... фельетоны, когда людям говорили, что программный продукт, оказывается, нужно покупать, что он стоит денег. Ситуация изменилась, и сегодня, действительно, пиратство является многомерным явлением и сегодня, увы, компании-правообладатели, или правозащитные ассоциации, те которые пытаются на этом рынке работать и бороться с компьютерным пиратством, вынуждены решать слишком много задач и, увы, решать их без поддержки государства. Александр Костинский: Скажите, ну вот "Майкрософт" инициирует множество антипиратских рейдов. А сколько вам удалось до суда довести из этих рейдов, следите ли вы за этим, и какую цель вы преследуете, если мы говорим о многомерном явлении? Если явление одномерное, то все просто: есть хорошие "Майкрософт", "Симантек" и так далее, и есть плохие пираты. Ну, естественно, хорошие вызывают хороших же милиционеров... Михаил Брауде-Золотарев: Каких есть милиционеров. Александр Костинский: Да, каких есть милиционеров. Они, естественно, дружно ловят пиратские бриги, топят их, пиратов вешают на реях, и наступает общее благоденствие. Евгений Данилов: Для начала просто надо, наверное, сказать, как работает система защиты авторских прав корпорации здесь на территории России. Во-первых, глубоко ошибочное мнение, что все рейды, о которых информирует "Майкрософт", организуется "Майкрософт". Московское представительство "Майкрософт" выполняет в основном функции продажи программных продуктов, их маркетинговой поддержки, обслуживания, регистрации пользователей и так далее и тому подобное. Защитой авторских прав на территории России занимаются юридические представители, которых наняла для этого сама корпорация и которые тоже находятся в Москве. То есть, это профессиональные юристы. Мы профессиональные сэйлз-люди и профессиональные маркетологи. Далее. По общему количеству рейдов. Да действительно, в последнее время количество рейдов сильно возросло. И если внимательно проанализировать ту информацию, которая исходит, в том числе, и от "Майкрософт", можно сделать вывод о том, что рейды происходят в основном в корпоративном секторе. Наш главный интерес - это корпоративные пираты. В корпоративном секторе, где программные продукты не покупались и при этом используются и приносят прибыль, с этим явлением надо бороться. Александр Костинский: Для обсуждения фона, на котором развивается наше пиратство, важно отметить, что многие бизнес-модели ведущие западные производители софта разрабатывали для своих стран, в которых существует средний класс - основа строя любой западной либеральной страны. Человек, принадлежащий к этому среднему классу, имеет зарплату от 30 до 100 тысяч долларов в год. Для него траты в 300-400 долларов на такую важную статью расходов, как обучение детей, как развитие своей семьи, вполне реальны. Часть образованных людей у нас (причем это учителя, врачи, инженеры) получают совсем нищенскую зарплату, да и то нерегулярно. Причем многие из них понимают, что цифровые технологии - это будущее их детей. Для них они готовы многим пожертвовать и купить компьютер, но купить программное обеспечение по коробочным ценам они просто не могут. Михаил Брауде-Золотарев: Здесь важный момент не только в том, что люди хотят получить доступ к этим технологиям. Для тех, кто продает эти технологии, эти люди, вообще говоря, огромный рынок, может быть не сейчас, а может быть через три года, через пять. Александр Костинский: Абсолютно верно. Михаил Брауде-Золотарев: Некий отсроченный рынок. И если говорить про экономические резоны, то, наверное, об этом нужно говорить в первую очередь. Потому что все соображения, связанные с тем, что учителя хотят учить своих детей, лежат в моральной плоскости, а не в юридической или экономической. Здесь важнее, мне кажется, что эти люди - рынок и, может быть, имеет смысл в них вкладываться сейчас маленькими деньгами, чтобы потом получить их обратно... Александр Костинский: Но с точки зрения государства, которое осуществляет правопринуждение... Фактически оно отрезает участие своих граждан... Михаил Брауде-Золотарев: Если государство могло бы эффективно осуществить правопринуждение в этой области, оно бы, действительно, отсекло граждан. Юрий Злобин: Да, бессмысленно сейчас говорить, что государство что-то отсекает, потому что на данный момент что-то реально отсечь государство просто не может. Евгений Данилов: У меня еще пара тезисов. Согласитесь с тем, что универсальной ценовой модели не будет никогда и нигде - это первый тезис. И второй тезис, что каждый процесс имеет свою скорость. Давайте исходить из того, что ценовые модели, по которым сегодня продается программное обеспечение, будь-то корпоративный сектор или домашний пользователь, они далеки от совершенства, и они совершенствуются, и мы можем поговорить об этом потом. На Западе, к сожалению, это происходит быстрее, чем в России, отчасти потому, что Россия тянет за собой какой-то исторический шлейф. Но процесс идет, и я могу сказать, как человек, который в течение пяти лет на сто процентов в "Майкрософте" занят как раз вопросами, связанными с защитой авторских прав корпорации в России, что сегодня и производители находятся в большей готовности с тем, чтобы предложить оптимальные ценовые модели для потребителя разного уровня - будь-то средний класс российский или студенты. Юрий Злобин: У меня реплика по поводу того, что Россия отстает в каких-то вопросах. На самом деле, видимо, сейчас, скорее, существует определенный баланс. Потому что в каких-то вопросах, допустим, не всегда лицеприятных... Но взять тех же хакеров. На сегодняшний день самые серьезные хакеры в мире - это российские хакеры. Нет ни одной западной компании, мощной, серьезной западной компании, в которой не работает команда российских программеров над созданием продуктов. Я бы не говорил о том, что Россия отстает от других стран. По некоторым показателям мы, в общем, их опережаем. Более того, сейчас появилась на мультимедийном рынке (и я прогнозирую, что это перейдет на софтверный рынок) новая, так называемая, система работы "неграми", когда российские компании, находящиеся на территории России, выполняют заказы по производству "от и до" не в составе команды разработчиков Запада, а здесь в России, и этот продукт издается под маркой западной компании. Михаил Брауде-Золотарев: Это типичное оффшорное программирование. Евгений Данилов: Юра, но при этом главный показатель, почему российские программеры работают за рубежом на зарубежные фирмы, почему российская отрасль IT-индустрии по-прежнему находится в том же состоянии? Скорее всего, потому, что отрасль IT-индустрии в России не существует вообще, как отрасль народного хозяйства, не существует государственных программ развития этой отрасли, не существует целенаправленных инвестиций. Поэтому мы опережаем как раз не в том, в чем нам хотелось бы опережать другие страны. Я знаю наших русских программеров, я знаю их возможности и их способности. Если сегодня, так как это сделала Индия, правда у Индии на это ушло десять лет для того, чтобы поднять собственную IT-индустрию, начать делать все по правилам, я думаю, что через десять лет американцы будут сидеть в студии какой-нибудь американской радиостанции и говорить о том, что Россия выше нас на ступеньку, потому что... и так далее. Юрий Злобин: В общем, да. Евгений Данилов: Проблема заключается в том, что да, нам есть, чем гордится в области IT-индустрии, скажем да, но увы, гордыня-то немножко не та, которую хотелось бы иметь. Михаил Брауде-Золотарев: Есть маленький комментарий. Вот Женя сказал, что государство как бы устранилось, нет программ господдержки. Это вообще-то не проблемы государства. Оно должно решать общие вопросы, неспецифические для IT-отрасли - защищать собственника, давать равные правила игры, предсказуемый налоговый и таможенный климат и т. п. Тогда инвестиции будут и все остальное. А если руки чешутся помочь, то начинать надо не с госпрограмм, а с инфраструктуры - с либерализации рынка криптографии, связи... Все льготы и господдержки у нас заканчиваются воровством и компрометацией идеи. Между прочим, самая главная помощь, которую государство может оказать российскому IT, это всячески поддерживать пиратство. Это парадоксальный и даже провокационный вывод, и я никоим образом не призываю к этому, но воспроизводство специалистов, программистов при нынешних ценах без пиратства было бы просто невозможно - увы. Александр Костинский: О чем я говорил. Я говорил, что любой бизнес, как не крути, какие бы не были сложные модели, упирается в покупательную способность населения. Как бы не были прекрасны наши программеры, они не могут купить "Автокад", они не могут купить нормальные 3-D программы. Михаил Брауде-Золотарев: С другой стороны, как только они выходят на какие-то заказы в виде команд, работающих на западного заказчика, западный заказчик им подгонит абсолютно весь "Автокад", "Маткад", абсолютно все что нужно. Александр Костинский: Для того чтобы он подогнал, он уже должен что-то сделать, правильно? Он же не будет просто человека с улицы... Михаил Брауде-Золотарев: Начинает он, как правило, с пиратских версий. Евгений Данилов: Я не согласен, что ограничение в развитии IT-индустрии предопределяется низкой покупательной способностью. Ограничение развития любого бизнеса определяется наличием оборотных средств в этом бизнесе и инвестиций. Будут инвестиции, можно создать и покупательский спрос, можно и уронить цены на продукт. Проблема в том, что инвестиций мало сегодня. Смотрите, например, что реально представляет собой Россия для корпорации "Майкрософт": это практически один процент от совокупного объема доходов корпорации в мире. И в такой ситуации "Майкрософт" работая в России, в том числе борясь с пиратством, продолжает верить в этот рынок, его развивает. И если мы уже говорили о том, что ценовые модели должны быть оптимальны, увы, сегодня многие, например, из студентов не имеют представления о том, что они вправе решить вопрос получения программного обеспечения по специальным академическим ценам через библиотеки. Для этого их ВУЗ, будь он коммерческий или государственный, на очень льготных условиях должен подписать "кампус-эгримент", то есть специальное соглашение для учебных заведений. Александр Костинский: То есть, мы можем сказать, что, если, например, Томский университет обратиться к вам в "Майкрософт", то он может получить лицензию для своих сотрудников и студентов? Евгений Данилов: Он может приобрести лицензию, которую можно будет распространять для студентов в библиотеках, как книги. Другой вопрос, что сам ВУЗ будет решать, будет он это делать за счет своих средств, на которые купит лицензии, или обложит каким-то абонементом тех же самых студентов, как проездным билетом в метро. Михаил Брауде-Золотарев: Это прекрасно, конечно, но всех проблем не решает. И хотя в целом, думаю, Женя прав, но низкая покупательная способность это проблема и для российских фирм. А уж для граждан, для домашних пользователей это вопрос их жизни и смерти как специалистов. И нельзя не рассматривать вопросы более доступных цен. Юрий Злобин: По поводу цен у меня есть хорошая цитата из книги Билла Гейтса "Дорога в будущее". Она вырвана из контекста, но там размышление о фармацевтике, о современных технологиях, их ценах и так далее и тому подобное. Цитата: "Однако, в любом случае раз производитель вкладывает деньги в научно-исследовательские работы, кому-то надо оплатить стоимость разработки лекарства. Поэтому цены на медицинские препараты сильно разнятся в разных странах, и от этого страдают малообеспеченные граждане богатых государств, если только их расходы на лекарства не возмещает правительство. Одно из возможных решений - придумать схему, при которой лекарства, фильм или книга", - я так подозреваю, что и программные продукты сюда же входят, - "обходятся обеспеченному человеку дороже. Кому-то такой расклад покажется не самым удачным, однако именно так сегодня действует система налогообложения". Я подчеркиваю - это цитата. То есть, видимо, в материнской части "Майкрософт" варианты с различными ценовыми планками как минимум рассматриваются. Евгений Данилов: Совершенно верно - они рассматриваются. Михаил Брауде-Золотарев: Но они, на самом деле, не могут не рассматриваться. Мы это понимаем, потому, что вся система охраны авторских и связанных с ними прав до некоторой степени пришла, ну, если не в тупик, то во всяком случае пришла к вопросу "как жить дальше?", когда стоимость копирования, тиражирования на цифровых носителях стала, скажем так, равна нулю. Проблема ведь возникла не случайно, это не вдруг произошло, скажем, десять лет назад и пятнадцать лет назад пиратство было принципиально другим и через десять лет оно опять таки, будет принципиально другим. Речь идет о неком кризисе системы охраны этих прав и системы правопринуждения. Что я имею ввиду. Если кратко формулировать, то правопринуждение не может стоить дороже, чем защищаемый продукт. Ну, просто вот не может, потому что иначе нам становится невыгодно этим заниматься. И издержки, связанные с такого рода защитой, государство (особенно государство не самое богатое, а Россия в этом смысле - типичный пример) взять на себя не сможет из принципиальных соображений. Юрий Злобин: Миша, я бы, пожалуй, чуть-чуть по другому сказал. Дело в том, что в первую очередь защита авторских имущественных прав - это не задача государства. В первую очередь, это задача самого правообладателя. Государство обязано и должно помочь ему в этом вопросе. То есть выделить необходимые, в том числе и силовые, составляющие для обеспечения его защиты. Евгений Данилов: Как минимум обеспечить законодательную правовую базу для защиты авторских прав. Михаил Брауде-Золотарев: А что у нас с законами? Я знаю твою точку зрения, Юра, и хотя многие с тобой, наверное, не согласятся, скажи, пожалуйста, что ты по этому поводу думаешь. Юрий Злобин: На самом деле, я не перестаю это подчеркивать, я - спец, я занимаюсь этим достаточно долго и, в общем-то, не по моему мнению, эффективно. Я могу сказать совершенно твердо, что на сегодняшний день те люди, которые говорят, что у нас в России защитить авторские права невозможно, потому что у нас плохая законодательная база, у нас ленивая, продажная или там еще какая-то милиция, у нас совершенно невменяемые граждане... вот все эти люди, говоря это, они просто совершенно элементарно находят причины для того, чтобы ничего не делать. Те, кто хотят в данный конкретный момент защитить свои авторские права, они их защищают и, в общем и целом, делают это эффективно. Александр Костинский: Это - очень важная мысль. Многие исследователи - социологи и политологи - говорят, что одна из бед России это неуважение к праву. Многие люди считают, что "закон, что дышло, куда повернешь - туда и вышло", и в суд ходить не надо, даже по абсолютно для них выигрышным делам. Его ограбили, он знает, кто ограбил, а все равно: "Ой, все равно я ничего не докажу!". Тут возникают ножницы. С одной стороны, в бедной стране возникает пиратский рынок, который как бы провоцируется тем, что люди тянуться к знаниям, к развлечениям высокого технологического уровня, и у них просто нет финансовых возможностей. Но с другой стороны, если мы об этом говорим снисходительно, то мы поощряем неуважение к праву. Михаил Брауде-Золотарев: Мы говорили только что про то, кто должен заниматься правопринуждением, государство или правообладатель, и довольно легко получили формулу, что, вообще говоря, это проблема правообладателя, а не государства и это юридическая модель для России не уникальна, между прочим, хотя есть и другие модели в мире, это известно. И мы попросим сейчас Юру нам рассказать про сегодняшнюю реальную российскую практику этого самого правопринуждения. Юрий Злобин: Вот я бы для начала хотел сказать пару слов о цифрах. Эффективность определяется цифрами. На данный момент пиратство по членам "Русского щита" составляет 6,7%. То есть, на проданные сто дисков с программным продуктом шесть дисков из этих ста являются пиратскими, остальные являются легальными. Александр Костинский: Это очень мало. Это меньше, чем пиратят в Америке "Майкрософт". Юрий Злобин: Это в четыре раза ниже уровня общемирового пиратства, но я бы, пожалуй, предостерег от прямых аналогий, и почему? Потому что в разных странах мира, то есть в том числе, для примера в США и в России, разное пиратство. Речь в США о массовом так сказать производственном пиратстве, когда существуют громаднейшие тиражи левых дисков с продуктом и они продаются на территории страны. Вот такого пиратства, как такового там не существует. Там скорее пиратство домашнее, пиратство среди пользователей, когда один друг дает другому другу переписывать. У нас чуть-чуть другое пиратство. Но, тем не менее, это удивительно низкая цифра, мы ее добивались в течение трех лет, добивались очень тяжело. Михаил Брауде-Золотарев: Я уточню, это московские показатели, вероятно, это не российские. Юрий Злобин: Нет. Нет. Это как раз российские показатели. Если говорить о московских показателях, то там буквально в пределе процента. Евгений Данилов: Я согласен с тем, что невозможно проводить прямых аналогий, потому что важно учитывать массу других экономических показателей, например, какую долю рынка имеют те компании, интересы которых защищает, например, "Русский щит". Михаил Брауде-Золотарев: Ну, тренд, то правильный, это безусловно. Но основная причина, почему правообладатели не пытаются бороться с пиратством, связана с тем, что это для них слишком большие траты - времени и средств. Это как борьба с ветряными мельницами. Юрий Злобин: В свое время нам говорили, что, ребята, как бы нет проблем победить пиратство по продуктам российских компаний, потому что они, мягко скажем, намного ниже по качеству, чем мировые продукты. Закончилось это мнение на совершенно конкретном факте. За прошлый год вышла всего одна компьютерная игра, которую ждали во всех странах мира игроки. Это "Герои меча и магии-3". И этот суперхит попал к нам под защиту. Вот здесь очень многие мне сказали, что вот сейчас мы как раз и посмотрим: одно дело защищать всякую ерунду, а вот такой продукт - нет, нереально. А по этому продукту - цифры точно такие же. И ситуация на самом деле предельно проста. Пират, средний пират, на сегодняшний день в России - это бизнесмен, причем бизнесмен очень талантливый, бизнесмен однозначно неглупый и это человек, который четко думает и просчитывает свое будущее. Если есть реальная, это к вопросу о силовой составляющей, если есть реальная силовая составляющая, в действенности которой он не сомневается, он не будет рисковать. Это уже банальный вопрос денег. Евгений Данилов: Банальный вопрос личной безопасности. Юрий Злобин: Да, да, да. Вопрос даже не личной, а безопасности бизнеса, с которого он рассчитывает кормиться еще не день не два и не год. Евгений Данилов: Если по вашему мнению, средний российский пират - это талантливый бизнесмен, очень хочется знать, а чего же мы живем в такой стране, о которой мы говорим, что она бедная и так далее и тому подобное. Опять же, он что, бизнес строит на игрушках? Это совершенно разные рынки, мы мешаем разные рынки. И мешаем разные тренды на этих рынках. То, с чего Юрий начал - в области мультимедийного программного обеспечения тренд хороший, правильный, чего нельзя пока сказать о таком же тренде в области пиратства делового программного обеспечения, хотя я полностью с ним согласен, что силовая составляющая дисциплинирует людей. Юрий Злобин: Она позволяет вступить в игру экономической составляющей. Александр Костинский: Спасибо. Нашими гостями были менеджер по маркетингу представительства "Майкрософт" Евгений Данилов, глава ассоциации "Русский щит" и сопредседатель подкомиссии по безопасности информационного рынка Совета предпринимателей при мэре и правительстве города Москвы Юрий Злобин и зам. главного редактора журнала "Компьютерра" Михаил Брауде-Золотарев. Продолжение беседы о компьютерном пиратстве, о том к чему иногда приводит борьба с ним, и его проявлениях в нынешней российской правоприменительной практике, слушайте на следующей неделе. Мы уделим особое внимание уголовной и административной практике, вопросам экспертизы и исследования "дисков" подозреваемых в пиратском происхождении, а также к тем злоупотреблениям, к которым иной раз приводит псевдо - правозащитная деятельность. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
