Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
8.9.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-04-05]
Дорога свободыВедущая Кристина Горелик Приговор Трепашкину комментируют его адвокат Елена Липцер и известная правозащитница Елена Боннэр; Жизнь бездомных в региональных репортажах; Людмила Алексеева о детской преступностиКристина Горелик: В пятницу, 15 апреля, был вынесен приговор бывшему сотруднику ФСБ, впоследствии адвокату Михаила Трепашкину. Суд признал его виновным в незаконном приобретении и хранении огнестрельного оружия и приговорил в общей сложности к 5 годам лишения свободы. Сам Трепашкин виновным себя не признает и заявляет о политическом преследовании. Становится ли Россия лидером по числу политических заключенных, и превратилось ли российское правосудие просто в "басманное"? Об этом в сегодняшней программе "Дорога Свобода". В гостях у меня адвокат Михаила Трепашкина Елена Липцер, с нами на телефонной связи из Бостона известная правозащитница Елена Боннэр. Перед тем, как начать беседу, предлагаю нашим слушателям освежить в памяти события, связанные с делом Трепашкина. Слово Петру Пархоменко. Петр Пархоменко: Дмитровский городской суд в пятницу признал бывшего полковника ФСБ, а впоследствии адвоката Михаила Трепашкина виновным в незаконном хранении оружия. 19 мая прошлого года его уже осудили за разглашение гостайны на 4 года в колонии-поселении, 15 апреля судья добавил к этому сроку еще год. По версии обвинения, проходя с 1984 по 1997 год службу в КГБ Советского Союза и ФСБ Российской Федерации, Трепашкин копировал служебные документы, которые в дальнейшем незаконно хранил у себя дома. В ходе обыска в квартире у Трепашкина были изъяты следственные материалы, как в письменной форме, так и на дискетах. Экспертиза признала секретными около 30 документов. Разглашением сведений, составляющих гостайну, следствие считало передачу Трепашкиным своему бывшему коллеге, полковнику ФСБ Виктору Шебалину, материалов сводок по прослушиванию телефонных переговоров членов Гальяновской организованной преступной группы. В них, по мнению следствия, содержались данные о методах работы ФСБ. При обыске в квартире Трепашкина также были обнаружены около двух десятков патронов. Незадолго до своего ареста Трепашкин принимал участие в общественном расследовании взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске в 1999 году. По словам его сторонников, Трепашкину удалось выйти на след загадочного террориста, сведения о котором сначала появились, а потом исчезли из дела, в нем он узнал бывшего сослуживца. Он также якобы нашел свидетеля, рассказавшего, будто ФСБ подтасовало доказательства, чтобы отвести от себя подозрения. Однако представить собранные материалы в суде Трепашкину шанса не представилось: 22 октября 2003 года сотрудники ДПС ГУВД Московской области обнаружили в машине бывшего сотрудника ФСБ оружие. Уголовное дело было возбуждено по статье "Незаконное приобретение и хранение боеприпасов и огнестрельного оружия". Трепашкин был задержан и впоследствии заключен под стражу с санкции Дмитровского городского суда. По его словам, пистолет ему был подброшен. Кристина Горелик: Первый вопрос у меня к адвокату Елене Липцер. Итак, 15 апреля суд фактически назначил наказание больше по сроку, чем просило само обвинение. Елена Липцер: Да, это, действительно, нас очень удивило, поскольку прокурор просил общее наказание назначить 4 года и один месяц лишения свободы в колонии-поселении, а суд назначил общее наказание в виде 5 лет. При этом по этому обвинению, в перевозке и хранении оружия и огнестрельных боеприпасов к нему, суд, признав его виновным, назначил наказание в виде 2 лет лишения свободы, что является максимальным наказанием по этой статье. При этом в приговоре было указано, что имеются смягчающие обстоятельства, это наличие пяти несовершеннолетних детей, наличие наград по результатам службы в ФСБ, и отягчающих обстоятельств нет. Однако назначено было максимальное наказание и больше, чем просило государственное обвинение. Этим, я считаю, суд явно выразил свой обвинительный уклон, что, по-моему, недопустимо. Кристина Горелик: А вообще, чем вы это объясняете? Почему суд назначает наказание более суровое? Елена Липцер: Знаете, я этого объяснить не могу. Кристина Горелик: А что касается самого приговора? Елена Липцер: Сам приговор тоже вызвал огромное удивление, как у меня, так и у остальных защитников, у самого Михаила Ивановича Трепашкина, поскольку суд в приговоре изложил свою личную версию того, что произошло. Эта версия не была предметом рассмотрения в судебном заседании и, таким образом, мы не могли защищаться от такой версии, поскольку та версия обвинения, которая была предметом рассмотрения, мы от нее и защищались. Кристина Горелик: А что это была за версия, в двух словах, Елена. Елена Липцер: Версия обвинения тоже менялась. Изначально, когда Михаила Ивановича задержали, и было возбуждено уголовное дело, по версии обвинения, пистолет в кобуре и в сумочке салатового цвета был найден под водительским сидением, когда Михаил Иванович его поднял по просьбе сотрудника ГИБДД. Затем по нашим ходатайствам, неоднократным причем, было проведено следственное действие - проверка показаний на месте. Но мы просили провести его с нашим участием, его проводили без нас, но с сотрудником ГИБДД. И тогда выяснилось, что пистолет в сумочке, как он был обнаружен якобы в машине у Михаила Ивановича, под задним сидением не помещается, то есть сидение не закрывается. Тогда изощренный ум следователя Шевикова придумал версию другую, что якобы этот пистолет в сумочке лежал в кармане водительского сидения сзади. И когда Михаил Иванович поднял сидение, он этим сидением ударил по впереди стоящему сидению, и тогда сумочка как бы выпрыгнула из этого кармана. Мне эта версия сразу же представилась совершенно нелогичной, и мы просили провести следственный эксперимент уже в суде, чтобы посмотреть именно в машине Михаила Ивановича, как можно ударить так по карману, чтобы из него выпала сумочка. И такой следственный эксперимент мы провели, и сумочка никак не выпадала, естественно, потому что сидение накрывало как бы сверху и только ее запихивало глубже в карман. Но суд, видимо, тоже счел, что эти доказательства очень неубедительные и невозможно таким образом доказать вину Михаила Ивановича. Кристина Горелик: И что, просто придумал свою версию? Елена Липцер: И вместо того, чтобы истолковать все сомнения в пользу обвиняемого, о чем мы все, защитники, говорили в своих выступлениях в суде, поскольку там сомнений было огромное количество, ни одного доказательства не было. Суд придумал вместо этого свою версию, которая суду, видимо, показалась более убедительной, что эта сумочка с пистолетом выпала из-под одежды Трепашкина, когда он наклонялся для того, чтобы опустить заднее сидение. Кристина Горелик: А как вообще проходил сам процесс? Насколько вел себя предвзято суд? Могли вы представить себе, что будет подобный приговор? Елена Липцер: Как раз нет, суд себя предвзято не вел в процессе. То есть были удовлетворены наши ходатайства, не все, конечно, но многие. Нас чрезвычайно удивило то, что суд удовлетворил ходатайство о проведении вот этого судебного эксперимента. Мы, честно говоря, думали, что нам в это будет отказано. Но суд удовлетворил и, в принципе, суд удовлетворил ходатайство о проведении экспертизы, то есть внешне все выглядело, в общем-то, достаточно объективно. Не были удовлетворены, правда, некоторые ходатайства об исключении доказательств, но суд сказал, что он оценит эти доказательства в совокупности при постановлении приговора, суды часто это делают, поэтому, в общем, как бы изначально мы не расценивали, как уж такое, грубое нарушение. Но по результатам приговора, конечно, мы были ужасно удивлены и реакция Михаила Ивановича, конечно, была, что, вот, посмотрите, теперь уже не обвинение, а уже сам суд фальсифицирует доказательства, потому что в приговоре были неверно изложены даже показания некоторых свидетелей. Кристина Горелик: Хочу еще отметить, что Михаил Трепашкин был участником знаменитой пресс-конференции, на которой тогдашний сотрудник ФСБ Александр Литвиненко вместе со своими коллегами заявили о заговоре руководства ФСБ с целью убийства Бориса Березовского. У меня вопрос сейчас к Елене Боннэр. Елена Георгиевна, вы не раз говорили о своей поддержке Михаила Трепашкина, объявляли его, наряду с российскими учеными Сутягиным, Даниловым, наряду с Ходорковским, Пичугиным, политическим заключенным. Связываете ли вы арест Трепашкина больше с его расследованием дела о взрывах жилых домов в Москве и Волгодонске или же с его тесными контактами с бывшим сотрудником ФСБ Александром Литвиненко и участием в известной пресс-конференции? Елена Боннэр: Абсолютно нет. Я про ту конференцию, думая о сегодняшнем деле Трепашкина, то есть последние два года, совершенно не вспоминала. Я ее вообще смутно помню и, думаю, что к данному делу она имеет отношение только в том смысле, что органы не прощают ни одного слова, особенно своим бывшим сотрудникам. Мне кажется, что все сегодняшнее дело Трепашкина происходит на фоне той, мягко сказано, обиды, я не знаю, как это называется, в связи с раскруткой дела о взрывах домов. То есть в связи с тем делом, которое он выполнял по поручению сестер Морозовых. Кристина Горелик: Напомню, что это были Татьяна и Алена Морозовы, которые во время взрыва в Москве потеряли мать, и они наняли Михаила Трепашкина в качестве адвоката, чтобы он разобрался во всем этом деле. И за день, насколько я помню, до своего ареста Михаил Трепашкин давал интервью "Московским новостям", где он говорил о том, что фоторобот организатора взрыва на улице Гурьянова, мягко говоря, не совпадает с первым роботом, который был распространен в средствах массовой информации. Елена Георгиевна, что вы думаете по этому поводу? Елена Боннэр: Вот я как раз думаю, что все вот это дело Трепашкина связано с тем, что он совершенно разрушает ту официальную версию взрывов домов и, так сказать, преступника, личность совершенно другую, которая ведет в сторону самого ФСБ. И мне думается, что и задержание Трепашкина, когда он ехал, и вся история с оружием, которое якобы нашли у него в машине, оказалась наиболее легкой версией для ареста и изоляции человека, который очень серьезно взялся, так сказать, за раскрутку истории со взрывами домов. Кристина Горелик: Елена Георгиевна, почему, по вашему мнению, Запад так вяло реагирует на подобные политические процессы в России и не ставит жестко вопросы перед Россией? Елена Боннэр: Мне кажется, Запад вообще Россия мало интересует и в плане прав человека. Единственный, так сказать, интерес - это Россия сырьевой придаток западного мира. И те, кто более рисковые, несмотря на вот эти процессы, с ЮКОСом связанные, те заинтересованы, а другой заинтересованности в России нет. Вот у меня такое ощущение. И вот здесь, живя в Бостоне, я очень четко наблюдаю, как из телевидения, это, в общем, главное место, да и из газет основных, тема России исчезает. Если там я вижу два канала русских, Гусинского канал и второй канал, я даже не знаю, кто субсидирует, там есть Россия, но у Гусинского много, у второго канала больше Израиль для русскоязычной аудитории, то в американском Россия очень так поверхностно. Объяснить я могу это тем, что не только в России, но и на Западе, особенно в Америке, под лозунгом борьбы с терроризмом идет вторжение в сферу прав человека. Я понимаю, что борьба с терроризмом, охрана безопасности граждан - это важная составляющая работы любого правительства. Но вот баланс между тем, чтобы охранять, но не вторгаться в неотъемлемые права человека, не соблюдается. Кристина Горелик: Елена Георгиевна, а как вы считаете, что тут могут сделать международные организации, общественные международные организации, правозащитные и могут ли? Елена Боннэр: Ну, у общественных правозащитных организаций есть возможность, так сказать, общественного выступления. Оно тоже на Западе сужается. Я должна сказать, что опубликовать статью, посвященную делу Трепашкина или процессам, связанным с ЮКОСом, очень трудно на Западе, практически невозможно. Кристина Горелик: Почему? Елена Боннэр: Потому что нет интереса. И каждое средство печати, особенно телевидение, оно, во-первых, отвечает ожиданиям публики, а, во-вторых, ожиданиям, так сказать, своего хозяина. Ни у публики, ни у хозяина нет интереса. Кристина Горелик: Вы знаете, мимо меня прошли такие слухи, что Татьяна Морозова в Америке то ли собралась, то ли уже создает фонд поддержки Михаила Трепашкина. Считаете ли вы, что нужно опять, как в советские времена, создавать в России подобный фонд поддержки, но теперь уже просто политических заключенных? Елена Боннэр: Я писала об этом, и это было, по-моему, опубликовано в "Гранях" дважды. О том, что те процессы, которые сейчас идут в России, не вызывают, хотя за ними и наблюдают, достаточно серьезного отклика "эмниси интернэшнл". В общем, раньше нам доверяли, российским правозащитникам, то есть они были не российским, а советскими, советским доверяли, а теперь с нашим мнением не очень считаются. Мне думается, что нам надо самим это организовывать. Я предложила использовать для этого фонд "Благодарность", который давно здесь существует, в Америке зарегистрирован, который создали наши бывшие политзеки Буковский, Федоров, Кузнецов, Алик Гинзбург, теперь покойный, этот фонд помогал бывшим заключенным и их семьям, собственно говоря, уже старикам, и помогает, взял под опеку и этих людей. Кристина Горелик: Благодарю вас. Это была известная правозащитница Елена Боннэр. У меня вопрос к адвокату Елене Липцер. Скажите, юридические такие тонкости, Трепашкин больше не сможет заниматься адвокатской деятельностью? Елена Липцер: Если он будет осужден и приговор вступит в силу, то не сможет, он будет лишен статуса адвоката. Кристина Горелик: Как вы считаете, не это ли было целью возбуждения против него этих дел? Елена Липцер: Возможно, это, я вполне допускаю такое. Кристина Горелик: Ваш подзащитный может выйти на свободу очень скоро, если удовлетворят его прошение об условно-досрочном освобождении. Но не значит ли его вот это прошение фактическим признанием своей вины? Елена Липцер: Нет, вы знаете, это не означает, что он признает свою вину, просто он хочет воспользоваться своим правом на условно-досрочное освобождение. И это никак не связано с признанием или непризнанием вины. Кристина Горелик: Каковы перспективы? Как вы считаете, возможно ли будет ему условно-досрочно освободиться? Елена Липцер: Вы знаете, на сегодняшний день я думаю, что суд сейчас будет, конечно же, ждать сначала, пока вступит в силу вот этот вновь сегодня оглашенный приговор. Затем, я думаю, что Михаила Ивановича Трепашкина отправят отбывать наказание в колонию-поселение, и только оттуда, возможно, мы сможем добиться условно-досрочного освобождения. Я думаю, что в настоящий момент этот вопрос решаться судом не будет. Кристина Горелик: А каковы шансы, как вы себе представляете? Насколько я понимаю, он прошение подал буквально несколько дней назад об условно-досрочном освобождении. Елена Липцер: Да, он заявление подал 4 апреля, еще до провозглашения сегодняшнего приговора, по первому приговору, утверждая, что он отбыл уже тот срок, который позволяет ему просить об условно-досрочном освобождении. Кристина Горелик: Я уточню для слушателей, одну треть наказания он должен был отбыть, чтобы его имели возможность условно-досрочно освободить. Елена Липцер: Да. Теперь будет уже по новому приговору, видимо, считаться срок. Но трудности могут возникнуть в связи с тем, что при поступлении в колонию-поселение он подаст, например, заявление об условно-досрочном освобождении, колония-поселение должна будет написать на него характеристику. Как правило, в таких случаях, я неоднократно с этим сталкивалась, если человек только поступает в учреждение отбывания наказания, то администрация говорит: "А мы не можем его охарактеризовать сейчас никак, потому что мы его не знаем. Вот он у нас здесь пусть побудет полгода, тогда мы сможем его охарактеризовать". Поэтому я думаю, что мы, конечно, с такими трудностями тоже столкнемся. И, несмотря на то, что уже будет срок отбыт им для условно-досрочного освобождения, сразу мы вряд ли сможем добиться этого освобождения. Кристина Горелик: Как вы считаете, вот этот второй приговор, он осложнит процедуру условно-досрочного освобождения Михаила Трепашкина? Елена Липцер: Он, естественно, осложнит, потому что по первому приговору уже этот срок наступил, и сейчас администрация того следственного изолятора, где он сейчас находится, то есть Волоколамска, может его охарактеризовать. А после вступления в силу этого приговора, его отправят в колонию-поселение, и там уже характеристику ему дать никто не сможет. Кристина Горелик: То есть по первому приговору фактически он не может сейчас быть условно-досрочно освобожден, поскольку вступил в силу второй приговор, правильно я понимаю или нет? Елена Липцер: Чисто юридически второй приговор еще не вступил в силу и, в принципе, в отношении первого приговора этот вопрос может быть рассмотрен, и к нему может быть применено условно-досрочное освобождение. Но тогда он будет продолжать содержаться под стражей уже по новому приговору, пока он не вступит в силу и так далее. Вообще, с Михаилом Ивановичем происходят очень серьезные такие правовые комбинации, которые всегда очень сложно разрешить. Кристина Горелик: Говорил ли он вам, что намерен предпринять все-таки в ближайшее время или в то время, когда он выйдет на свободу? Продолжит ли он расследование взрывов домов в Москве и Волгодонске? Елена Липцер: Вы знаете, он по своей натуре такой человек, что если он что-то начинает, то он это доводит до конца. Поэтому, я думаю, что здесь он, конечно, продолжит свое расследование. Кроме того, он намерен после освобождения добиваться полной реабилитации и доказывать то, что оба этих уголовных дела против него были сфальсифицированы. Кристина Горелик: Что вы, как защитник, предполагаете сделать в эти дни? Елена Липцер: Мы, естественно, сейчас, в ближайшее время, подадим кассационную жалобу в Московский областной суд по поводу сегодняшнего приговора. Кроме того, появляются новые основания для подготовки следующей жалобы в Европейский суд. Я могу напомнить, что две жалобы от имени Трепашкина уже зарегистрированы в Европейском суде, одна из них была принята к рассмотрению в приоритетном порядке, и в настоящее время она уже коммуницирована властями. То есть правительство направило меморандум, мы с Михаилом Ивановичем написали на него возражение и с нетерпением ждем, когда она будет рассмотрена уже по существу. Кристина Горелик: Благодарю вас. Проблемами бездомных на федеральном уровне не занимается никто. Общих законов, регулирующих эту область, нет. Отсутствуют целевые программы. Приемники-распределители перепрофилированы и теперь в их ведении только правонарушители. Лечебно-трудовые профилактории закрыты, поскольку принудительное лечение нарушает права человека. Из-за отсутствия финансирования все отдано на откуп регионам: захотят - будут заниматься этой проблемой, а не захотят - бездомные так и останутся бездомными. В Краснодарском крае, например, почти в каждом городе есть ночлежки, социальные гостиницы, общественные столовые, а соседнем Ставропольском крае, с 2-миллионным населением, только один социальный центр адаптации на 150 мест, а бездомных 5 тысяч. Слово Ладе Леденевой, Пятигорск. Лада Леденева: 45-летняя Валентина по прозвищу "Валька - севастопольский вальс" с полгода ходит на паперть Лазеревской церкви Пятигорска как на работу. Но так и не может скопить подаяний на билет домой. - Вы знаете, я сама с Севастополя. Просто у меня был человек, его должны были посадить, а у него все здесь родственники. И я, спасая его, на голосах ехала сюда. Вот так я здесь и осталась. Вы знаете, как я живу? Курить - купи, выпить - купи, покушать - купи. Я хочу деньги на дорогу собрать и уехать. Лада Леденева: Случай Валентины для Пятигорска далеко не единичный. Однако сегодня в курортном городе проблемами лиц без определенного места жительства не занимается никто. 10 лет назад в крае существовали два приемника-распределителя для бомжей - в Ставрополе и Минеральных Водах. А с 1993 года, с момента вступления в силу указа президента "О борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством", в УВД города даже работал инспектор по подобным делам. Пару лет назад оба приемника упразднили, не стало соответствующей должности и в милиции. Сегодня в крае с населением в 2 миллиона человек существует лишь один социальный центр адаптации бомжей, открытый год назад в поселке Свистуха Кочубеевского района. В интернате проживают, в общей сложности, 150 постояльцев. Всего же на Ставрополье, как минимум, 5 тысяч лиц без определенного места жительства. К такому образу жизни людей приводят разные ситуации: кого-то неурядицы в семье, кого-то пьянство, кого-то утрата документов. Рассказывает начальник отдела стационарного обслуживания населения краевого Министерства труда и социальной защиты Тимофей Мищенко. Тимофей Мищенко: Как правило, попадают, выпил где-то, документы потерял, остается без документов, семье не нужен, вот и пошло, поехало. Лада Леденева: Из-за отсутствия средств в краевом бюджете, на Ставрополье нет ни приютов, ни ночлежек, ни столовых для нищих. Тогда, как в соседнем Краснодарском крае эта проблема решается совершенно иначе. Тимофей Мищенко: Я был в ночлежке, 350 человек там вместимость, из них 50 человек отделение стационарное, остальные так: пришел вечером, его помыли, дали ему пижаму, дали ему тапочки, переспал, утром выходит. Ему вручают талон на питание, там специальный магазин есть, ему дают набор продуктов, состоящий из хлеба, колбасы, консервов, конфет и так далее. И все. Ночлежки, социальные гостиницы, они в каждом городе. Армавир, Курганинский, Ейск, Краснодар, Новороссийск. Лада Леденева: Бюджет Ставропольского края трещит по швам, заявляют местные власти. Нет средств на бомжей и в городских бюджетах, заявляют муниципалитеты. Когда проблема сдвинется с мертвой точки - пока не известно. Кристина Горелик: В Мордовии число бездомных ежегодно увеличивается, в основном за счет бывших заключенных, тех, кто выходит на свободу из колоний крупнейшего в регионе Управления исполнения наказаний ЖХ-385, известного также как "Дубравлаг". Обостряются отношения между бомжами и жильцами домов. Об одном из таких конфликтов рассказывает Игорь Телин, Саранск. Игорь Телин: Оценка директора городского дома ночного пребывания для бездомных Алексея Самаркина. Алексей Самаркин: Когда-то они были прекрасные люди, когда-то они трудились, созидали, поэтому надо нам тоже их как-то поддержать. В другой раз у нас безногие сидят здесь и попрошайничают. Ну что мы можем с ними сделать? Ну что мы сделаем? Уберем. Они опять идут. Вот одного убрали, второй пошел на это место, этого убрали. И так, понимаете, это колесо крутится, крутится и постоянно кто-то здесь есть. Игорь Телин: В зимнее время в ночлежку приходят несколько десятков человек. Начиная с весны, число посетителей уменьшается. При этом, многие вообще не приходят в дом ночного пребывания, обитая в люках теплопунктов или подвалах жилых домов и вызывая недовольство горожан. Подвал одного из домов по улице Косарева с осени прошлого года облюбовала для себя бездомная женщина по имени Роза. Днем куда-то уходит, а по вечерам принимает гостей - таких же, как она, бездомных. Как говорят жильцы этого дома, для распития спиртного, ночлега и крова. В подвале, по их словам, кучи мусора, хлама и старого тряпья, принесенного с окрестных помоек. - Там сплошная антисанитария, это вообще. У нас здесь дети. Мы не знаем, что делать. И клопы, и тараканы. - Натуральный бомжатник, запах невыносимый. - Поджогов у нас было сколько, два раза вызывали, пожарные машины приезжали. Игорь Телин: По словам жильцов дома, их многочисленные попытки избавиться от непрошенной соседки традиционным путем результата не принесли. - Писали заявление в администрацию, неоднократно писали в ЖКО, но и в ЖКО тоже эти все заявления отдаются участковому. Участковый придет, посмотрит, сделает протокол, напишет, сколько человек, вот мы выйдем, и все. Игорь Телин: Удалось встретиться и с самой Розой. О своей жизни в подвале многоэтажки она сказала так. Роза: Нравится просто и все, тепло. Игорь Телин: Впечатления совсем опустившейся женщины она не производит. Хотя в свой подвал так и не пустила. Говорит, что обитает здесь временно. Роза: В Саранске на работу устраиваюсь. Пока жить негде, тут, потом квартиру, может, найдут. Игорь Телин: О том, куда именно намерена она устроиться на работу, не пояснила, сказала, что боится сглазить. Кристина Горелик: В Якутске проблему трудоустройства бездомных пытаются решить, но пока безуспешно. Рассказывает Сергей Суранов. Сергей Суранов: Константин Борисов, глава администрации Промышленного округа Якутска. Константин Борисов: Есть и молодые семьи, просто они не хотят нигде не работать. Мы неоднократно предлагаем им уборкой территории заниматься, как рабочих приглашаем, не идут. Свободные люди свободной страны. Сергей Суранов: Сыргылана Готовцева, председатель правового комитета мэрии Якутска. Сыргылана Готовцева: То есть, опять же, мы принудительно никого задерживать не имеем никакого права. Если человек нравится не работать, если человеку нравится жить вне жилого помещения, то тогда никакой орган власти не может его этого права лишить. Сергей Суранов: Виктор Цыбульник, начальник Управления социальных проблем Якутска. Виктор Цыбульник: За год в дома-интернаты 38 устроили, это из этого контингента, отправлено по месту жительства 56, временно трудоустроено 102. Сергей Суранов: И все же 150 и даже 200 человек - это не 5 тысяч бомжей. Впрочем, бомжи или, как их называет население, бичи, - не только отрицательная сторона нашей жизни. Сравнительно недавно одного бича милиция даже поблагодарила. В его владение в техэтаже жилого дома вторгся незнакомец, тот тащил силой девочку. Так вот бомж вступился за ребенка и не дал надругаться над ним. Но этот случай, пожалуй, исключение. А в основном отношение общества к бомжам отрицательное. Вот лишь одно мнение возмущенной жительницы Якутска. - Дни теперь теплые, они здесь на лавочке возле Юрского, спят. Сегодня пришлось даже вызывать милицию, потому что один встал и давай опорожняться на этот памятник. Даже не надо ходить к бичам, у нас здесь по Петра Алексеева ходит мальчик, очень плохо одет, очень бедный. Подошел и говорит: "Тетенька, помогите, так кушать хочу". Я говорю: "Пойдем, я тебе куплю". "Да нет, я домой хочу". Я говорю: "Давай, я тебя здесь накормлю". Подхожу и говорю: "Дайте мне сок за 10 рублей". А он говорит: "Нет, лучше фанту за 38". Я говорю: "И пирожок вот этот за 7". Купила, подношу ему, а он говорит: "... запихай". Я же сколько им раз предлагала, давай куплю хлеб, давай куплю булочку, батончик. Им не надо. Им надо деньгами, чтобы нажраться. Сергей Суранов: Ну, а что же думают предприниматели о проблеме с бомжами? Ведь в дореволюционной России именно на них падала функция социальной защиты низов. Менеджер одной крупной добывающей компании заявил мне по телефону следующее. - Часть надо пристраивать, трудоустраивать, для части создать какие-то лагеря по типу трудовых лагерей пионерских, для части ночлежки, а частью вообще можно не заниматься, потому что уже бесполезно. Кристина Горелик: Есть еще одна категория бездомных, которую даже при желании никакие социальные службы не смогут пристроить в приюты. Таких как Сергей Шаралов, очень мало, но они тоже существуют. Больше 10 лет он живет под открытым небом и в жару, и в холод его можно застать у теплотрассы, что на Московском шоссе в Вологде. В коллекторе он сделал себе щель для ночлега. Сергей Шаралов считает себя абсолютно счастливым человеком и никуда переезжать не собирается. Из Вологды репортаж Алексея Завьялова. Сергей Шаралов: "Я о тебе соскучилась, Сережа. Истосковалась о тебе, Сережек мой". Алексей Завьялов: Черное как у кочегара лицо и руки, белки глаз под цвет снега и песня, то вполголоса, то на всю округу. Проезжающим мимо кажется, что по заснеженной обочине бредет самый настоящий негр. Бродягой Сергей Шаралов стал 15 лет назад. В последнее время живет в щели теплотрассы в нескольких метрах от Московского шоссе. Когда становится совсем холодно, кидает в костер автомобильные покрышки, отсюда вечная копоть на лице и руках. Сергей Шаралов: Меня никакой мороз не возьмет. Дорога, вороны летят, миллионы, это я люблю. Ходи, гуляй. Алексей Завьялов: Романтику вольной жизни Сергей не променял на казенный уют, хотя такая возможность есть и сейчас. У нас же есть ночлежный дом. Вы чего туда не пойдете? Сергей Шаралов: Там бродяг таких много. А тут пришел, напился, упал, лежу, тепло. Алексей Завьялов: Себя Сергей считает абсолютно счастливым человеком, ему всего хватает, что в нынешней жизни встречается довольно редко. Работать при этом бродяга не хочет, собирает и сдает пустые бутылки. Сергей Шаралов: А мне хватает. Надо мало мне. Бутылка пивная стоит 20 копеек, 0,7 стоит 70 копеек. Я считаю, у меня жизнь нормальная. Я когда выпью сам для себя, Тройной одеколон. Но лучше чекушка водки. До свидания. До свидания. Кристина Горелик: О том, кто в итоге должен заниматься проблемами бездомных и к кому обращаться в случае возникновения конфликтных ситуаций, рассказывает кандидат юридических наук, эксперт независимого экспертно-правового совета Людмила Куншина. Людмила Куншина: Действительно, как видно из репортажей, у нас на федеральном уровне не разработаны специальные федеральные законы, которые были бы посвящены лицам без определенного места жительства и, прежде всего их защите. Есть два постановления правительства, они, правда, середины 90-х годов, в которых примерно даются определенные рекомендации для того, кто должен этим заниматься и каковы функции у этих органов. Дело в том, что, согласно этим постановлениям правительства, деятельность как раз регулируется у нас органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации. Именно они по согласованию с органами социальной защиты и по согласованию с органами, которые у нас осуществляют социальные развитие, могут в субъектах Российской Федерации учреждаться специальные учреждения социальной помощи. Это, например, могут быть дома ночного пребывания, социальные приюты, специальные социальные гостиницы или центры социальной адаптации. Это отдается на усмотрение субъектов Российской Федерации. А так как финансирование этих специальных учреждений осуществляется так же из бюджета субъектов Российской Федерации, поэтому мы можем сделать тот вывод, который у нас даже виден и по репортажам, что в некоторых субъектах у нас учреждаются такие специальные учреждения социальной защиты и, действительно, оказывается помощь лицам без определенного места жительства и занятий. А в других субъектах, к сожалению, не хватает на это денежных средств и поэтому либо их создают недостаточно, с учетом этих лиц, либо они вообще не создаются. Это такая, достаточно большая и правовая, и финансовая проблема, которая на сегодняшний день решается только таким образом. Если возникают конкретные конфликтные ситуации, когда лица без определенного места жительства мешают гражданам, то здесь правильно лица обращались к сотрудникам органов внутренних дел, потому что именно в их компетенцию входит рассмотрение некоторых таких видов противоправных деяний, в частности за распитие спиртных напитков. У нас есть в Кодексе об административных правонарушениях специальная статья. Но не секрет, что иногда бывает и потребление наркотических веществ лицами без определенного места жительства, это также должно квалифицироваться по статье 20.2. Или, например, иные тоже статьи, которые предусмотрены у нас в Кодексе об административных правонарушениях. Так, например, иногда лица без определенного места жительства могут совершать также мелкое хулиганство, которое тоже у нас предусмотрено статьей 20.1 Кодекса об административных правонарушениях. А рассмотрение этих дел и составление протоколов отнесено именно к компетенции органов внутренних дел. Поэтому это их прямая задача и обязанность. Поэтому весьма непонятно, почему как раз в репортаже из Мордовии была такая ситуация и сотрудники органов внутренних дел не прореагировали. Кристина Горелик: На очереди рубрика Людмилы Алексеевой. Тема ее беседы с председателем молодежного фонда "Ювента" - детская преступность. Людмила Алексеева: По социологическим опросам, среди проблем современности, вызывающих озабоченность россиян, постоянно упоминается рост преступности в стране. Особенно тревожной тенденцией является постоянно омоложение преступности. Все больший процент правонарушителей составляет молодежь, и даже подростки, дети. Государство не может справиться с этой проблемой своими силами. Необходимо вовлечение общества в ее решение. Существенная часть российских правозащитных организаций занимается этой проблемой. Одна из таких организаций, работающая в Иркутске, - молодежный фонд "Ювента". Руководит этим фондом Марианна Николаевна Садовникова, преподаватель юридического факультета Иркутского университета и член комиссии по правам человека при губернаторе Иркутской области. Марина Николаевна мой сегодняшний собеседник. Вот что она говорит о работе своей организации. Марианна Садовникова: Основной целью деятельности нашей организации является защита прав несовершеннолетних. Мы с 2000 года осуществляем самые различные проекты в Ангарской воспитательной колонии. Начинали мы только с правового просвещения воспитанников, а впоследствии мы уже занялись психологическим консультированием, юридическим консультирование, у нас уже разработаны свои психологические программы для различных групп несовершеннолетних. На сегодняшний день мы занимаемся социальным сопровождением несовершеннолетних, освобождающихся из мест лишения свободы, и работаем с сотрудниками различных структур, которые занимаются несовершеннолетними. Координационную работу проводим и повышение уровня квалификации, то есть юридических аспектов, в области прав человек. Это у нас проект совместной с хельсинским фондом прав человека "Польша, Варшава". Людмила Алексеева: Вы на всех освобождающихся обращаете внимание или как-то выборочно, кому могли бы помочь после освобождения? Марианна Садовникова: Мы стараемся брать всех. У нас сейчас мальчики отбывают из Якутии, мы не имеем возможность как-то им реально помочь. Но мы, например, устанавливаем контакты с теми структурами, которые есть на территории их региона. А так у нас на сегодняшний день это наша Иркутская область. Мы, конечно, работаем с теми, кто желает. Людмила Алексеева: А чем вы им можете помочь? Марианна Садовникова: Во-первых, у нас работает школа освобождения. Вообще, мы начинаем работать еще с карантина. Людмила Алексеева: Когда они только поступают туда? Марианна Садовникова: Только поступают, да. Фактически мы на сегодняшний день ведем всех подростков от и до. Но вот за шесть месяцев до освобождения у нас работает школа освобождения, в рамках которой мы собираем уже информацию о ребенке, устанавливаем контакты с его родственниками, помогаем собирать какие-то справки: если на УДО, значит, это на УДО. Людмила Алексеева: Поясню, УДО - это условно-досрочное освобождение. Так чем вы можете помочь этим ребятам? Марианна Садовникова: Пытаемся решать вопросы с трудоустройством. То есть, предоставляем им ту информацию о наличии мест, которыми они могут воспользоваться. У нас сегодня большая проблема, потому что у нас профессионального образования нет в колонии уже два года. У нас есть курсы, то есть мы за счет грантовых программ обучаем их парикмахерскому искусству, обучили уже две группы. Людмила Алексеева: Это сколько человек? Марианна Садовникова: В первой у нас было 17 человек и сейчас тоже где-то 17-18. Людмила Алексеева: А в колонии сколько подростков? Марианна Садовникова: В колонии 270. В 2001 году у нас было 460 человек. После амнистии осталось 120, но это все тяжелостатейники. На сегодняшний день мы набрали до 270 постепенно. А в среднем где-то 70 человек в год освобождается. Людмила Алексеева: Хватает сил на то, чтобы всех их охватить, тех, кто нуждается в вашей помощи? Марианна Садовникова: Нуждаются как раз все, а идут как бы на контакт после освобождения не все. Потому что это такой глоток воздуха, вот именно этот первый шаг, от которого они иногда задыхаются и просто уходят. Мы пытаемся найти с ними контакт, пытаемся установить, но не все потом возвращаются. То есть внутри колонии они все хотят с нами сотрудничать, когда освободятся, а уже за стенами не всегда. Людмила Алексеева: Ну, а те, которые все-таки продолжают с вами сотрудничать. Удается вам сделать так, чтобы они снова не попали под суд? Марианна Садовникова: Я не знаю, я не могу сказать, что это удается нам или, может быть, они бы и без нас этого не совершили. Здесь же очень сложно как бы провести вот такую статистику жесткую. Людмила Алексеева: Но те, с кем вы сотрудничаете, таких много попадает обратно? Марианна Садовникова: Много. После амнистии, то, что мы могли отследить, потому что до амнистии у нас еще были читинцы, мальчики, мы совсем с ними не могли отследить эту информацию. А то, что по своим, ну, где-то 42 процента. Людмила Алексеева: Обратно? Марианна Садовникова: Это зависит от социальной политики государства. Людмила Алексеева: А что должно делать государство? Марианна Садовникова: Нужно профессиональное образование этих подростков, прежде всего. То есть нельзя терять то время, когда он находится в воспитательной колонии, у нас средний срок четыре с половиной года. У нас, безусловно, очень сильная общеобразовательная школа в колонии. Но этого очень мало. Большинству из них нужно профессиональное образование. Плюс к этому большинство подростков - это дети из неблагополучных семей. То есть, несмотря на то, что они бы хотели заняться чем-то другим, позитивным, они возвращаются все в то же самое болото. У нас есть, конечно, примеры: у нас мальчик, мы его просто вытаскивали. В общежитии смогли ему вот это место обеспечить, хотя эта комната на 8 человек. Но, тем не менее, человек выкарабкался. Хотя он из очень неблагополучной семьи. Известно же, что у нас такими общежитиями редко кого можно обеспечить, это единицы. Людмила Алексеева: То есть, вы считаете, что очень помогло бы, если бы вы могли обеспечить их каким-то жильем после того, как они выходят, чтобы они не возвращались в ту среду, из которой они попали в тюрьму. Марианна Садовникова: И они сами это большинство отмечают. Но я, допустим, не считаю, что их нужно обеспечивать жильем, пусть это будет общежитие при каком-то месте работы. Хотя бы какой-то минимум отправной для того, чтобы тот, кто хочет, схватился за него. Конечно, не нужно ему условий создавать каких-то прекрасных, но хотя бы минимум. Людмила Алексеева: Теперь скажите, ваше впечатление об этих ребятах. Они производят на вас впечатление запутавшихся ребят или все-таки это уже испорченные люди? Марианна Садовникова: У нас большинство детей, которые находятся в Ангарской воспитательной колонии, это отнюдь не за кражу, это очень редко, когда этот состав сейчас идет. В основном это убийства и нанесение тяжких телесных повреждений. То есть это все тяжелостатейники. И, безусловно, сильно отличается подросток 2000 года и 2005 года. Людмила Алексеева: Сейчас хуже, да? Марианна Садовникова: Сейчас намного хуже во всех отношениях. То есть это и с точки зрения образованности, и с точки зрения семьи - во всех отношениях. Людмила Алексеева: Это не потому, что дети стали хуже. А потому, что увенчалась успехом продолжительная борьба экспертов и правозащитников. Они добивались, чтобы не сажали подростков за мелкие кражи. Они боролись за это потому, что, как отмечет Марианна Садовникова, единожды попавши за решетку, подростку уже трудно свернуть с пути, который вновь и вновь приводит его туда же. Но ведь подростковые кражи не прекратились, они продолжаются. Как же быть с несовершеннолетними воришками? Российский Уголовный процессуальный кодекс и приказ генерального прокурора в делах, касающихся несовершеннолетних, от прокуроров и следователей требует соблюдения следующих условий. - Изучение социальных и психологических характеристик обвиняемых, условий их жизни и воспитания, проведение анализ причин совершения несовершеннолетними преступлений. Но при этом обвинительное заключение не может быть утверждено, если по делу не приняты меры к выявлению причин и условий, способствовавших совершению преступления, а также отсутствуют необходимые материалы об условиях жизни и воспитания несовершеннолетнего, влияния на него взрослых. Людмила Алексеева: Одна из мер по отношению к несовершеннолетним правонарушителям - прекращение дела в связи с примирением сторон. Механизмом, регулирующим такое примирение, являются программы восстановительного правосудия. Что это такое, восстановительное правосудие? - Ведущий программ восстановительного правосудия организует встречи жертвы и правонарушителя для восстановления душевного и материального благополучия потерпевшего; для осознания правонарушителем последствий собственного уголовно наказуемого деяния; для личного участия правонарушителя в возмещении ущерба и для уменьшения злобы и ненависти между людьми через механизм добровольных переговоров и заключение соглашения об исправлении правонарушителем последствий преступления. Людмила Алексеева: Группа, занимающаяся этими переговорами, включает представителя общественности и представителя соответствующего государственного учреждения. Такие группы созданы и работают в 10 городах России: Тюмени, Иркутске, Дзержинске, Великом Новгороде, Урале, Казани, Новороссийске, Арзамасе, Петрозаводске и Перми. Конечно, 10 городов - это лишь малая часть нашего населения. Эту практику нужно распространить на всю территорию страны, на все 89 регионов. Российское законодательство дает возможность использовать и другие меры пресечения преступления, позволяющие применять заключение под стражу лишь в крайних случаях, и в то же время предупреждает совершение новых преступлений. Такой мерой является, например, присмотр за несовершеннолетним обвиняемым или подозреваемым в совершении противоправного действия. Эта мера также используется редко, потому что не налажено взаимодействие между специалистами по работе с несовершеннолетними правонарушителями и органами уголовной юстиции. Социальные работники при участии подготовленных посредников могли бы проводить примирительные встречи потерпевших и обвиняемых, решать вопросы о возмещении ущерба, об исцелении жертвы, а также способствовать восстановлению семейного контроля, возвращению в школу бросившего учебу подростка или его устройство на работу. Излечению, если это нужно, от алкоголизма или от наркомании, с помощью ближайшего окружения. Эти результаты могли бы чаще использоваться для разрешаемого Уголовным кодексом в делах по статьям небольшой или средней тяжести прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон. Необходимо развивать эту практику не только ради каждого подростка, которому таким образом удастся избежать приобщения к криминальной среде в местах заключения, но и ради нас самих, ради всего российского общества, ради нашего более спокойного и менее криминального будущего. Кристина Горелик: На этом мы завершаем программу "Дорога Свободы". Всего вам доброго. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
