Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-11-99]
Поверх барьеровО книге воспоминаний классика чешского кино Отакара ВаврыАвтор программы Нелли Павласкова Нелли Павласкова: Свое 90-летие Отакар Вавра отметил в добром здравии и в новом качестве молодожена. Работоспособность этого ветерана кино, автора лент, удостоенных самых престижных премий, поистине неистребима. Вавра снимал такие монументальные исторические произведения, как "Трилогию о гуситах", "Трилогию о второй мировой войне в Европе", но прославили его фильмы периода оттепели 60-х: "Романс для бас гилихона", "Охота за ведьмами", "Зашифрованный рассказ" о политических процессах начала 50-х годов в Чехословакии. Делом всей жизни Вавры было воспитание новых кинематографистов в стенах пражской Киноакадемии. Вся чешская новая волна 60-х годов, режиссеры Форман, Хитилова, Менцл, Немец вышли из мастерской профессора Вавры, передавшего им все свои знания, опыт и огромную эрудицию интеллектуала довоенной школы. В передаче прозвучат отрывки из книги, посвященные сотрудничеству ее автора с советскими кинематографистами. Диктор: Николай Черкасов. В 47 году в Чехословакии состоялся первый международный кинофестиваль в Марианских Лазнях. Теперь он проходит в Карловых Варах. Это был единственный крупный фестиваль во всем восточном блоке. И к нам прикатила масса знаменитостей. Там я познакомился с Николаем Черкасовым, в те годы, самым знаменитым советским актером, исполнителем ролей профессора Полежаева, Александра Невского, Ивана Грозного. Это был замечательный человек, ни капли надменности, он просто дышал кино. На приеме в честь открытия фестиваля, состоявшегося в отеле "Рояль", я присел на ручку его кресла. Черкасов был весь увешан орденами. Я спросил его, что это за ордена. Он уже был несколько под хмельком и, дружелюбно посмотрев на меня, откровенно ответил, ткнув при этом пальцем в награды: "Этот 200 тысяч, этот 200 тысяч, а вот этот 300 тысяч рублей". Это был орден Ленина. Мы разговорились. Я расспрашивал его о съемках фильма "Александр Невский", о том, как снимались батальные сцены, кто были эти статисты. Он сказал, что военные студенты. Эти сцены действительно были сняты блестяще. Я спросил его, были ли потери на съемках, погибали ли люди. Он спокойно ответил, что потери не превышали 5 процентов, как на маневрах, а это разрешено. У меня мороз пошел по коже. Позже, когда я сам ставил батальные сцены, я тщательно их подготавливал и репетировал много раз, предусматривая любые опасные ситуации, лишь бы никто не пострадал из участников, не говоря уже о гибели статистов. Борис Андреев. В моем творческом объединении на Баррандове режиссер Франтишек Чап поставил в конце 40-х военный фильм "Белая тьма". Главную роль в нем исполнял популярный в те годы советский актер Борис Андреев. Это был настоящий русский медведь. Чехословакия казалась ему Америкой. Сталин увидел его в каком-то фильме и заявил, что он воплощает в себе образ неподдельного русского героя. Приказал наградить его. Андреева представили к Государственной премии, но Сталину этого показалось мало. И тогда, совсем еще молодой Андреев стал народным артистом СССР. Это был простой и добродушный человек. Но, конечно, любил выпить. После съемок в Татрах съемочная группа вместе с Андреевым ночевала в Братиславе, в гостинице "Карлтон", и там Андреев принял водки намного больше, чем обычно. Он улегся перед лифтом на полу первого этажа и решил поиграть в медведя. Как только кто-то выходил из лифта, Андреев вскакивал, хватал гостя за талию и вталкивал его обратно в лифт, посылая на верхний этаж. Потом снова ложился на пол. Таким образом, никто, практически, не мог выйти из лифта. Естественно, с ним никто не вступал в пререкания, никто не пытался его оттолкнуть, ведь с таким великаном просто невозможно было вступить в противоборство. Он занимался этим делом очень долго, пока директор гостиницы не позвонил в полицию, а те, в свою очередь, не обратились в советское посольство. После этого Андреев уже никогда не смог выехать на Запад. Накануне отъезда из Чехословакии Андреев попросил в Праге директора картины Файкса помочь ему купить смокинг. Файкс заказал смокинг в ателье "Адам" на Пржикопах. В день отъезда, утром, Андреев явился в нем на Барандов. К смокингу он обул ярко желтые сверкающие ботинки. В кармашек, вместо платочка, засунул новые авторучку и карандаш. Советские всегда носили только черные костюмы, и Андреев даже не подозревал, что черный смокинг - исключительно вечерний наряд. У него оставалось еще одно последнее пожелание: занавески в новую квартиру. Файкс спросил его на сколько окон. И он, к нашему вящему удивлению ответил, что на одно. Нелли Павласкова: В 1951 году Отакар Вавра взялся за создание фильма о боевой эпопее первого чехословацкого военного корпуса, созданного в 1942 году на территории Советского Союза полковником Людвигом Свободой. Бойцами корпуса были чехословацкие антифашисты, бежавшие в Советский Союз от немецкого и венгерского фашизма. Там все они сразу же были интернированы советскими властями и вызволены из лагерей чехословацкими дипломатами. Задуманный Ваврой фильм "Соколово" должен был показать первое боевое крещение корпуса - танковую битву под Харьковом, близ деревни Соколово. Диктор: Прежде, чем написать окончательный вариант киносценария, необходимо было осмотреть места весьма отдаленные - зауральский городок Бузулук, в котором Людвиг Свобода сформировал и обучил наш корпус и местность, связанную с танковой битвой под Соколово. Переговоры велись с "Мосфильмом", организовавшим всю нашу поездку. Я впервые ехал в Советский Союз. По дороге из аэропорта в центр я сделал потрясшее меня открытие: Москва, оказывается, кроме центра, была деревянной. Мы долго ехали вдоль изб и крепких деревянных одноэтажных домов, с резными украшениями. Я полагал, что через 2-3- дня мы отправимся в Бузулук, но в Москве нас продержали целых три недели, пока не обсудили все подробности на всех уровнях. Я не понимал, что происходит. Сначала нас сфотографировали на очень маленький формат - 50 фотографий на каждого. Поместили нас в гостинице "Националь", где тогда проживали исключительно гости из лагеря мира, а капиталисты жили напротив, в гостинице "Москва". Между тем, "Мосфильм" устраивал нам встречи точно по нашему плану. С режиссером Пудовкиным, с операторами Головней и Урусевским, с режиссером Чаурели мы советовались относительно методов работы со статистами в боевых сценах. Одно только меня смутило: как презрительно, свысока и даже насмешливо относился Чаурели к Пудовкину, все время пугливо озиравшемуся вокруг себя. Тогда я еще не знал, что Пудовкин, Эйзенштейн, и Довженко попали у Сталина в немилость и были предназначены к ликвидации. Но вот закончилась московская жизнь, и мы выехали в Бузулук. Наша делегация пополнилась чехословацким военным атташе и несколькими сотрудниками советского военно-исторического музея. В действительности же, это были офицеры госбезопасности. Поехал с нами и представитель Мосфильма, организовавшего все это путешествие. Первая остановка была в Куйбышеве, и там же мы получили первый выговор от нашего атташе за то, что наш художник и оператор встали рано утром и сами, без провожатых, пошли по городу, заглядывая людям в окна, ведь им предстояло создать на Барандове декорацию поволжских улиц и домов. За завтраком нас ждал сюрприз. К нам заглянул наш хороший знакомый Борис Андреев, который в Братиславе играл с лифтом. Он ездил на Урал в отпуск, поохотится. Перед едой, согласно обычаю, всем следовало принять 100 грамм. Андреев поднес стакан ко рту, но, наткнувшись на колючий взгляд нашего гебиста, безропотно поставил его на место. Потом он наклонился ко мне и прошептал мне на ухо что, мол, не знает, попадет ли еще к нам когда-нибудь. Но если ему посчастливиться, то он охотно бы посмотрел какую-нибудь настоящую сюрреалистическую картину, потому что никогда в жизни ничего такого не видел. Я пообещал ему, что обязательно покажу ему сюрреалистические картины, но он уже никогда больше у нас не был. Первая наша остановка была в Харькове. Председательница харьковского горсовета дала нам газик с деревянными скамейками и забитыми фанерой окнами. На нем мы проехали в первый же день сотни километров. Наша охрана - сотрудники военно-исторического музея - то бишь гебисты, на обратном пути вытащили из сумок водку и приступили к процессу, на сей раз сдобренному пением. Настроение испортил я, сказав, что на работе не пью. И что не пью вообще. И сразу же вечером в гостинице наш военный атташе предупредил меня, что на меня поступила жалоба, что, мол, я не хотел пить, дабы не расслабиться и не сболтнуть лишнего. Это меня страшно разозлило, и я понял, что пора заняться укреплением собственного авторитета. Я сообщил директору картины с советской стороны, что в представленном нам газике я не могу путешествовать по бескрайним просторам Украины и требую две большие легковые машины. И только по прибытии в село, приступив к осмотру, я понял, что совершил ошибку. В деревне из домов начали выходить люди и выстраиваться в ряды. Сельчане отправили парламентера, ставшего перед нами по стойке смирно и с ужасом спросившего, куда это их будут переселять. Русские пытались его успокоить, объяснив, что речь идет о киносъемках, но парламентер понуро свесил голову и ждал приговора. Я обернулся и увидел его глазами нашу компанию. Два больших правительственных лимузина, пять офицеров в форме - историки, и несколько гражданских лиц в типичной одежде высокопоставленных чиновников. Я вернулся в машину и сказал: "Прекратим все. Едем в Соколово". Там, на другом берегу реки Мжа я устремился в места, где стоял штаб полковника Свободы. Мы также хотели осмотреть интерьер какого-нибудь украинского дома, и нас, после долгих размышлений, привели в дом местного главврача. Я полагал, что хозяев информировали о целях осмотра дома, и мы свободно ходили по комнатам. Записывали, фотографировали. Жена главврача принесла рюмки с водкой и произнесла тост за Сталина. Врач не сказал ни слова, и мы только теперь заметили, что оба они вот-вот рухнут на землю, ибо воспринимали осмотр интерьера, как камуфляж ареста, а в нас видели будущих хозяев дома. Больше я уже никогда не осматривал интерьеры в России. В Москве мы столкнулись с непоколебимым требованием советских военных историков показывать в фильме не историческое вооружение Красной Армии в битве под Соколово, а нынешнее, моторизованное, с техникой 50-х годов. Вернувшись в Прагу, мы твердо решили на Урал больше не ездить, а Бузулук снимать в Праге, на киностудии Баррандов. Там мы выстроили целую улицу Куйбышева и бузулукские избы. Но буквально накануне съемок пришел приказ от министра культуры немедленно прекратить работы и всю декорацию сломать и уничтожить. На мои возмущенные вопросы министр не ответил, а прикрикнул на меня, чтобы я замолчал и убирался на Баррандов выполнять приказ. Ответ на эту загадку пришел вечером. В Чехословакии начались политические процессы над верхушкой компартии. Были арестованы генсек КПЧ Сланский, министр обороны Райцен, в прошлом участник битвы под Соколово, равно как и наш военный советник по картине, полковник, также ветеран корпуса генерала Свободы. Все они были казнены. Сотни бойцов этой армии, сотни чехословацких ветеранов, сражавшихся с немецким нацизмом в рядах западных союзнических армий подверглись арестам и гонениям, включая самого генерала Свободу. Я закрыл сценарий и вернулся к нему только через 25 лет. Нелли Павласкова: В начале 70-х годов чехословацкая кинематография напоминала пепелище. После советской оккупации 68 года лучшие кинематографисты, представители так называемой новой волны, были выброшены из киностудий. Отакар Вавра, как классик, отделался строгим выговором и запретом профессии на несколько лет. В предисловии к книге Вавры "Странная жизнь режиссера" его ученик, лауреат премии Оскар за 69 год режиссер Иржи Менцл пишет: "Власти попытались расправиться и с Ваврой. Но не тут-то было. Встретившись с ним в начале 70-х, я сказал ему: "Профессор, вы научили нас всему необходимому в нашей профессии, только один единственный секрет вы от нас скрыли. В тот момент я не посмел добавить - искусство, которым вы сами так хорошо владеете - вы не научили нас умению приспосабливаться властям". Профессор смутился, но потом с горькой усмешкой ответил: "Я считал, что вам-то оно уже никогда не понадобится". В рамках выживания профессор задумал снять военную трилогию "Дни предательства" о мюнхенском сговоре 38 года, "Соколово" и "Освобождение Праги". Но и за эти картины пришлось бороться с новым руководством страны". Диктор: В процессе приемки фильма "Дни предательства" партийными органами, тогдашний председатель комитета по делам кинематографии Чехословакии Пурш познакомил меня с советским послом Червоненко. Тот холодно подал мне руку и тут же повернулся ко мне спиной. И на следующий день, по приказу Червоненко, был остановлен прокат фильма. Его возмутило то, что тогдашний советский посол СССР Александров вел себя в фильме не так, как подобало бы послу сверхдержавы. Я доказывал, что каждое слово, каждый поступок Александрова соответствовал действительности. Что в 38 году Сталин мог, фактически, послать нам только пламенный привет, обещанная им военная помощь была абсолютно нереальным делом. Но все было напрасно. К счастью, Червоненко был вскоре переведен в Париж, и фильм вышел на экраны. Всей нашей кинематографией после 68 года командовал завотделом ЦК некий Мюллер, выдвинувшийся после того, как на переговорах в 68 году между Дубчеком и Брежневым, проходящих в Черни над Тисой он лично прислуживал Брежневу. И потом Брежнев, приезжая в Прагу, всегда просил привести к нему Мюллера. Поэтому этот человек стал неприкосновенным, и его мнение не подлежало обсуждению. Тогдашний директор Баррандова, человек мягкий и довольно либеральный, договорился с Мосфильмом о совместной постановке фильма "Соколово". Осенью я выехал в Харьков для подготовительных работ. Над фильмом работали полностью укомплектованные чешская и советская съемочные группы. По 100 человек в каждой. Из Москвы и Праги в Харьков прибыли полки военнослужащих. В Соколово наш архитектор Лир и Давид Виницкий с мосфильмовской стороны построили 35 новых изб. Точно по рисунку восстановили разрушенную во время битвы церковь, и мы решили после съемок торжественно передать ее в дар жителям Соколово. В Москве советский директор картины разработал точный график съемок и бюджет. Подсчеты он вел на старинных счетах, и я был просто в восторге при виде того, как он бережно несет счеты директору Мосфильма для завизирования бюджета. Я бежал вместе с ним по запутанным коридорам Мосфильма, руками и всем телом защищая счеты, чтобы никто случайно не толкнул их, чтобы не рассыпался наш бюджет. Он составлял ровно миллион рублей. В Праге нас ждала новость, что всемогущий Мюллер запретил съемки фильма. Воины Свободы были по-прежнему в немилости. Многие из них в ответ на советскую оккупацию эмигрировали на Запад. Тогда мы с директором Баррандова запросили аудиенцию у президента республики генерала Людвига Свободы, одного из главных героев фильма. Тот страшно рассердился, немедленно затребовал к себе генсека Гусака, потом передумал, вызвал машину и сам отправился в ЦК. На другой день фильм был разрешен. Хотя рассказывали, что Гусак недовольно спросил у Мюллера, как это можно, что кинорежиссер манипулирует президентом. Затем возникла проблема с актером на роль капитана Яроша - главного героя битвы. Моего протеже, кинозвезду Бырза Богатого ЦК отклонил из-за его неосторожных высказываний против советской оккупации. По решению властей ему было впредь разрешено играть только роли несимпатичных героев. Не помогли и мои просьбы о заступничестве, обращенные к Мосфильму в лице, сначала, Юрия Осипова, в объединении которого возникал этот фильм, и потом Михаила Ромма. Отказ мосфильмовцев был мотивирован тем, что нельзя, мол, вмешиваться в иностранные дела. А в 68-м можно было? Нелли Павласкова: Роль героя Советского Союза капитана Яроша, в конце концов, была проучена актеру Мартину Штепанеку, который, сразу после окончания съемок, тайно эмигрировал из Чехословакии в Мюнхен, где стал популярным редактором и диктором Радио Свобода - Свободная Европа. После эмиграции Штепанека фильм был снят с экрана, но его все равно бы бойкотировали чешские зрители. Самым интересным в нем был сам процесс съемок. Сначала обе съемочные группы в Харькове долго ждали снега. Зима 75-го была морозной, но бесснежной. В ожидании погоды репетировали сцены боев, и каждый вечер пили много украинского кальвадоса, отменного качества, по три пятьдесят бутылка. Когда кончались гостиничные запасы, ездили в сельпо ближайшей деревни на исторических машинах. Однажды, отправились в село на немецком танке. Испуганные сельчане, крестясь выбегали с вилами. Наконец, привезли искусственный нафталинный снег из ГДР. Приступили к съемкам боев за каждую избу в Соколово. Когда дело дошло до боя за церковь, советские пиротехники подложили динамита больше, чем следовало, и взорвали ее всю в первом же кадре. Взрыв был настолько сильным, что все участники, включая режиссера и оператора с камерой, упали в снег, ставший грязной жижей, и там долго безмолвно лежали, не понимая, живы они или нет. Церковь была снесена до основания, и дар деревне не состоялся. Один из чешских ведущих актеров оскорбил вечером того же дня официантку, забывшую принести ему заказ. А так как в каждой люстре находилось записывающее устройство, то КГБ получило на руки доказательство его антисоветской деятельности и потребовало наказать артиста - отправить его в Прагу. Вот, что пишет об этом режиссер Вавра. Диктор: Замена актера означала пересъемки, задержку, по крайней мере, на неделю, снова ожидание снега и огромные расходы. Мюллер пригрозил нам из Праги, заявив, что деньги его не интересуют. Что за оскорбление советских товарищей он отзывал и симфонические оркестры. Но мосфильмовский директор во всеуслышание заявил, что он не такой дурак, чтобы терять миллион рублей из-за одного пьяного актера. И съемки продолжились. По возвращении в Прагу этому актеру было запрещено сниматься в кино в течение пяти лет. Вспомним историю с Борисом Андреевым в 40-е годы у нас. Роли поменялись. Съемки кончились, как и было намечено, через три месяца. На Мосфильме и верить никто не хотел, что мы уложились в срок, да еще и сэкономили деньги. О сотрудничестве наших съемочных групп я могу сказать только самые теплые слова. Весной 75 года вся мосфильмовская группа приехала на съемки в Прагу, и потом мы возили их по стране, показывали архитектуру и памятники старины. Прощаясь, советские коллеги плакали и говорили, что вся советская пропаганда вылетела у них из головы. Некоторые просили прощения за оккупацию. Из-за эмиграции актера Штепанека фильм "Соколово" был запрещен и снят с проката. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
