Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
26.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[23-09-03]
Атлантический дневникКровавый наветАвтор и ведущий Алексей Цветков
Голливудский актер Мел Гибсон, американец, выросший в Австралии - человек великих амбиций. До сравнительно недавнего времени он, благодаря эффектной внешности, выступал по преимуществу как герой супербоевиков, но его всегда влекло в режиссуру и в более серьезные жанры. Его экранизация шекспировского "Гамлета" провалилась и была осмеяна, но он ответил тем, что поднял планку выше - его новый фильм под названием "Страсти" - история последних 12 часов жизни Иисуса Христа, как она отображена в Евангелиях. Судя по некоторым отзывам, это действительно произведение не из заурядных. Тем не менее, хочу сразу оговориться, что эта передача не будет посвящена обсуждению фильма Гибсона - по той простой причине, что работа над ним еще не завершена, и он выйдет на экраны лишь в будущем году. Речь пойдет о скандале, который разгорелся вокруг него авансом - о страстях вокруг Страстей. Дело в том, что Гибсон, как он сам неоднократно заявлял, стремился сделать свой фильм предельно аутентичным. Результат, судя по всему, вышел не для семейного досуга - этот фильм имеет целью потрясти, а не поднять настроение, он полон насилия и натурализма. Более того, почти как пощечину массовому рынку можно воспринять тот факт, что все действие происходит на двух языках, арамейском и латыни, на которых сегодня мало кто изъясняется - притом, как настаивает Гибсон, без субтитров, хотя это мы еще посмотрим. Тут, надо сказать, его явно подвели консультанты - арамейский действительно был в те времена разговорным языком на Ближнем Востоке и родным для Иисуса, но вот с латынью погорячились - ее знали разве что редкие ученые люди, а имперские власти в общении с населением пользовались греческим. Это обстоятельство верно отразил в "Мастере и Маргарите" Михаил Булгаков, хотя в остальном именно у Булгакова, а не у Гибсона, Голливуд одержал победу над историей, и об этом еще представится шанс поговорить. В отличие от Булгакова, Мел Гибсон - человек глубоко верующий, и поэтому историческую точность он, по его собственному признанию, понимает как верность евангельскому тексту. Но Евангелия и история - далеко не одно и то же. Для тех, кто знаком с Евангелиями, суть возникшей проблемы уже, наверное, понятна. Речь о том, что на евреев - не на конкретные исторические еврейские личности, а фактически на весь народ - возлагается коллективная вина за смерть Христа. Приведу отрывок из Евангелия от Матфея.
Нетрудно себе представить, какую окраску можно придать этому эпизоду в кино, и какой деликатностью должен обладать режиссер, чтобы избежать разжигания низменных страстей среди массовой аудитории кино. Можем ли мы рассчитывать на то, что Мел Гибсон, каковы бы ни были его режиссерские дарования, наделен необходимым тактом? Вот тут-то и возникают сомнения. Дело в том, что Мел Гибсон принадлежит к ультраконсервативной католической секте, отколовшейся от церкви после Второго Ватиканского собора. Его отец Хаттон Гибсон, известный писатель этого идеологического направления, в свое время назвал собор масонским заговором, осуществленным при поддержке евреев. Он также отрицал факт массового истребления евреев нацистами. Второй Ватиканский собор, созванный папой римским Иоанном XXIII в начале 60-х годов прошлого века, принял ряд радикальных мер по приведению католического учения и практики в соответствие с реальностью XX века. В частности, он отменил латинскую литургию и ввел богослужение на современных языках. Кроме того, собор положил конец вековой нетерпимости и эксклюзивности, допустив идею личного спасения за пределами церкви. Одним из важнейших решений было постановление о недопустимости возложения коллективной вины за смерть Иисуса Христа на весь еврейский народ во всех последующих поколениях. Эти решения, а также многие другие, вызвали возмущение приверженцев консервативных и антисемитских взглядов. Именно они и составили ядро оппозиции, к которой принадлежат Мел Гибсон и его отец. В свете этих фактов заверения Гибсона в исторической и догматической точности предстают, надо сказать, в несколько ином свете. Именно поэтому весь проект с самого начала вызвал недоверие со стороны ряда религиозных деятелей и ученых экспертов. Была сформирована экспертная группа, в которую, помимо евреев, вошли также христиане, в том числе и католики. Сам фильм в это время еще был далек от завершения, но им удалось связаться с консультантом режиссера и получить сценарий - не вполне официальным, но, как они тогда полагали, законным путем. Заключение экспертов было совершенно не в пользу Гибсона. И дело не только в том, что он, по их мнению, игнорировал официальное учение церкви, отвергающее идею коллективной вины евреев. Тут надо бросить беглый взгляд на идейную историю католической церкви. Подобно православной, она сосредоточена на литургии, тогда как чтение Библии скорее свойственно протестантам. Такое чтение в среде прихожан церковь никогда не поощряла, да у них и не было для этого возможности - до Второго Ватиканского собора единственной официальной версией Библии среди католиков была Вульгата - латинский перевод, сделанный еще в IV веке нашей эры святым Иеронимом. Это, конечно, не значит, что католики не интересовались жизнью Иисуса и сопутствовавшими ей событиями. Но повествования, к которым они прибегали в поисках этой информации, были не библейскими - это были рассказы экстатических монахинь, которые в своих трансах непосредственно присутствовали при распятии. Одной из самых известных стала Анна Катерина Эммерих, жившая в начале XIX столетия. Уже в детстве она вела пространные беседы с младенцем Иисусом, а историю Страстей записал с ее слов немецкий поэт-романтик Клеменс Брентано. Ни Эммерих, ни другие ей подобные ничего не читали и не писали, поскольку не умели, но они хорошо знали, кого любят и кого ненавидят. Истории Страстей в их изложении преисполнены самого безудержного антисемитизма. Подобные записи экстатических видений по сей день пользуются широкой популярностью среди консервативных католиков, и именно их влияние обнаружили эксперты в сценарии фильма Гибсона. Было выдвинуто обвинение в разжигании религиозной розни и в пренебрежении официальным католическим учением. Мел Гибсон повел контрнаступление и предъявил членам группы иск, обвинив их в незаконном приобретении сценария. В то же время он стал организовывать целевые демонстрации еще не завершенного фильма для избранных аудиторий, у которых рассчитывал найти поддержку. По некоторым сведениям он пошел даже дальше, введя в сценарий положительные образы евреев. Судя по всему, накал страстей по поводу "Страстей" Мела Гибсона в последнее время несколько спал. Конференция католических епископов США принесла режиссеру извинения в связи с не вполне законно полученным сценарием, а недавний одобрительный отзыв о фильме влиятельного кардинала Дарио Кастрильона Ойоса был истолкован многими как благое напутствие Ватикана. Такое толкование преждевременно, если учесть что именно кардинал Кастрильон ведает в церкви отношениями с консервативными раскольниками. Меня, однако, весьма удивила публикация в сетевом журнале Slate заметки некоего Стивена Уолдмана, композиция которой намеренно провокационна: вначале он чуть ли не всерьез призывает евреев признать, что по крайней некоторые из их предков повинны в смерти Иисуса, а уж потом прибегает к деликатной критике библейских источников. Он отстаивает право Гибсона и любого другого снимать фильм на основе Библии, совершенно не упоминая о его зависимости от версий сестер-истеричек.
Тут я хотел бы сослаться на реплику одного из читателей журнала Slate на его дискуссионном сайте. Этот человек отмечает, что труды Флавия многократно подвергались переделке, в первую очередь христианами, и поэтому трудно судить, что там принадлежит его перу, а что - перу позднейших украшателей. Читатель приводит отрывок из древнего арабского перевода, совершенно отличный от канонического.
Характерно, что в этом варианте нет ни намека на какую бы то ни было еврейскую вину, и осуждение Иисуса целиком возлагается на Пилата. Я никогда не слышал об арабской версии, но хорошо знаю о разночтениях переводов Флавия - в знаменитом древнерусском есть, к примеру, сведения, которых не найти в греческом "оригинале". Но здесь пришло время обратиться к самим Евангелиям, и хотя для их развернутой критики у меня нет ни времени, ни квалификации, мы можем поговорить о фигуре Понтия Пилата - бесспорно исторического лица. Пилат был средней руки чиновником - префектом Иудеи, а вовсе не прокуратором, то есть частным порученцем. Он состоял на службе под началом проконсула провинции Сирия, в состав которой Иудея вошла в качестве римской колонии после смерти ее последнего царя Архелая. В том виде, в каком Пилат представлен в Евангелиях, он производит впечатление вдумчивого правдоискателя - и чем позднее написано Евангелие, тем он вдумчивее и кротче. Эту версию, надо сказать, целиком проглотил Михаил Булгаков, тем самым взяв направление, прямо перпендикулярное исторической истине. В действительности о Пилате можно почерпнуть немало сведений у того же Иосифа Флавия или у еврейского философа Филона Александрийского - эти источники были Булгакову вполне доступны, но он решил ими пренебречь. Уж лучше бы он поговорил с эрудитом Берлиозом прежде, чем скоропостижно отсечь ему голову. Реальный Понтий Пилат был самым худшим вариантом колониального чиновника - грубым, жестоким и знавшим только один способ разбирательства с местным населением: массовое кровопролитие. Его дебют в должности префекта Иудеи сразу представил его во всем административном блеске: пришедшие с ним легионеры внесли в стены священного для евреев города кощунственные символы, легионных орлов и бюсты императора. Население было охвачено возмущением, но оно прибегло к изобретательной тактике гражданского неповиновения, ложась на землю и подставляя шеи под мечи легионеров. На этот раз Пилату пришлось уступить, но он с лихвой все наверстал в дальнейшем. Он утопил в крови восстание, которое поднялось, когда он изъял фонды из казны храма и употребил их на строительство акведуков. А на десятый год своей администрации он учинил резню самарян - отколовшейся иудейской секты, устроившей религиозный фестиваль на своей священной горе Гаризим. Этот подвиг переполнил чашу терпения римского начальства, и проконсул Сирии Вителлий отправил бестактного жандарма в отставку. В 39 году нашей эры Пилат покончил с собой - вряд ли в приступе раскаяния, скорее потому, что его покровитель, высокопоставленный царедворец Сеян, был уличен в заговоре против императора. Теперь попробуем взглянуть вразумленными очами на приведенный в начале отрывок из Евангелия от Матфея. Поскольку Пилат так или иначе выступает в качестве судьи, надо полагать, что Иисусу вменяется в вину нечто тяжкое, заслуживающее высшей меры по римским законам. Это ни в коем случае не могло быть богохульство в еврейских терминах - тяжким богохульством у римлян считался лишь отказ от поклонения божественной особе императора, и евреям оно традиционно в вину не вменялось. Скорее всего, учитывая претензии Иисуса на царский титул, пусть и в возвышенном смысле, это было оскорбление величества - преступление действительно капитальное, но тем невероятнее вообразить, чтобы Пилат, каким мы его знаем из истории, доверил решать судьбу преступника еврейскому сброду. А назвать Иисуса праведником значило подвергнуть риску собственную жизнь. Описанного эпизода, скорее всего, никогда не было - префект осудил смутьяна, отдал на пытки и избиение, а затем подверг типично римской казни - распятию, которое осуществили римские же легионеры. Почему же в таком случае евангельское описание так резко расходится с известными нам историческими фактами? На то есть веские причины, хотя к фактам они никакого отношения не имеют. Современные специалисты по библейской истории сомневаются, что авторами Евангелий были именно те люди, чьими именами они подписаны. Об этом, конечно, можно спорить, но достаточно достоверно установлено, что Евангелие от Марка, самое раннее, датируется приблизительно 70 годом нашей эры. В это время бушевала иудейская война, и для христиан, чтобы не подвернуться репрессиям наравне с евреями, было весьма важно отмежеваться от них в глазах римлян. Это было тем легче, что к тому времени так называемое иудео-христианство, секта, во главе которой стоял брат Иисуса Иаков, пришла в полный упадок. В результате вина римлян в смерти Иисуса стала преуменьшаться - ее возложили на евреев. Центральный для этой версии образ Пилата становится все положительнее и положительнее, что легко проследить, переходя от самого раннего Евангелия к более поздним. Эта эволюция фиктивного Пилата в направлении праведности не прекратилась и после Евангелий - согласно позднейшей легенде, он впоследствии принял христианство, а эфиопская церковь пошла дальше всех и причислила его к лику святых. Уже один анализ образа Понтия Пилата убедительно демонстрирует, что евангельская и историческая правда несовместимы, и что режиссеру в любом случае приходится выбирать лишь одну из двух. Впрочем, вполне можно себе представить, что евреи, причастные к мученической смерти Иисуса, действительно были, но никакого позора для всего народа в этом быть не может. Такими евреями были, скорее всего, так называемые саддукеи, храмовая аристократия, относившаяся к собственной религии и культуре с полным презрением и дорожившая лишь своим положением и милостью римлян. Именно из их числа обычно избирались первосвященники. Именно их должна была раздражать крамольная проповедь странствующего проповедника с его опасными высказываниями в адрес колонизаторов, и именно им могла прийти в голову идея поскорее предать его в руки Пилата. Что же касается фарисеев, нелестные высказывания о которых евангелисты так часто вкладывают в уста Иисуса, то их религиозное и нравственное учение во многом совпадает с его собственными проповедями - он сам был фарисеем. Фарисеи были преисполнены презрения и ненависти к римлянам - практически немыслимо, чтобы они предали в их руки одного из своих, несмотря на его неортодоксальные высказывания. Впрочем, пора оставить библейскую критику в стороне и обратиться к главной идее заметки Стивена Уолдмана: можно ли запретить режиссеру ставить фильм по библейским событиям, какими они представляются его пониманию? Вопрос задан неверно. Принимая во внимание сущность споров, вызванных "Страстями" Мела Гибсона, вопрос должен был бы звучать так: имеет ли режиссер право проповедовать принцип коллективной ответственности - даже в том случае, если он прямо вытекает из Священного Писания, А в том, что вытекает, сомневаться трудно - Ветхий Завет изобилует эпизодами, в которых Бог поощряет евреев на истребление целых народов и возлагает на них массовую вину, включая грядущие поколения - отцы, дескать, ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина. Христианство дало в свое время толчок великой нравственной революции, перенеся бремя ответственности в личную плоскость. Грех и покаяние стали с тех пор личным выбором каждого из нас. Но от теории до практики всегда далеко, и на протяжении столетий христиане карали и истребляли неверных - или насильно их обращали. Ирония судьбы сегодня превратила их из орудия в мишень - самое время задуматься над историческим опытом евреев. И католическая церковь, пусть и совсем недавно, отвергла принцип коллективной ответственности на своем представительном соборе. Потому что такой принцип - это неприкрытая идеология геноцида. Не исключено, что все это не имеет никакого отношения к фильму Мела Гибсона, который нам еще предстоит посмотреть. Но мы не должны путать идею свободы творчества с идеей нагнетания религиозной ненависти и ксенофобии. Недавно почившая Лени Рифеншталь, придворный кинематографист Гитлера, была, судя по всему, ничуть не менее одарена, чем Гибсон, но мы не хотим повторения такого таланта. Мы хотим сами отвечать за собственные поступки. Не исключено, что среди моих предков были убийцы - это не значит, что я должен идти за них на электрический стул. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
