Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
16.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-12-02]
Факты и мненияВедущий Лев Ройтманe-mail: RoitmanL@rferl.org Русский народный Собор: послесловиеНа очередном, уже седьмом по счету Всемирном Русском народном Соборе патриарх Алексий Второй присутствовать не смог по болезни, но прислал напутствие из санатория в Барвихе. Президент Путин присутствовать бы смог, но не присутствовал и приветствие соборянам не прислал. Не было в Зале церковных соборов храма Христа Спасителя, где проходил Русский народный собор, и членов российского правительства, хотя тема Собора имела вполне государственный акцент - "Вера и труд. Духовно-культурные традиции и экономическое будущее России". Ну что ж, люди во власти - люди подвластные, они могут строем придти, но могут строем и не придти, как укажут. Вот не пришли. Почему? Участники передачи: политолог, политик Алексей Кара-Мурза; теолог, историк Андрей Зубов; и Яков Кротов, ведущий наших передач "С христианской точки зрения". Начнем с точки зрения политической. Алексей Алексеевич Кара-Мурза, вы тесно связаны с Союзом правых сил, редактируете партийную газету "Правое дело", как вы объясняете отсутствие власти на этом Русском народном Соборе? Алексей Кара-Мурза: Вы знаете, достаточно долго в России происходит такое весьма своеобразное смешение жанров интеллектуальных и политических. Слово "собор" для светского человека ассоциируется с Земским собором. Это очень ответственное название, связанное либо с избранием высшей власти, либо, когда высшая власть советуется с землей. Так вот соборам что-то не очень везет в посткоммунистической России. Я вспоминаю, в 92-м году на одном соборе выступал вице-президент Руцкой, когда начинал свой поход против Ельцина, я помню, он закончил свою речь словами: "Да поможет нам Бог и Всевышний". У меня такое впечатление, что эта стилизация под русскую народность, под русскую церковность, под русскую культуру стала настолько нарочитой, что власти становится в какой-то степени неприлично туда идти. Может быть, я ошибаюсь, но отсутствие членов правительства, отсутствие даже приветствия со стороны президента - это некоторый симптом даже не пренебрежения проблематикой, а пренебрежения вот этим смещением жанров, когда непонятны полномочия, когда непонятны цели, когда многие очень политические силы начинают использовать это собрание, достаточно уважаемое, в каких-то своих весьма узкоэгоистических целях. Лев Ройтман: Спасибо, Алексей Алексеевич. Нельзя сказать, чтобы политики, во всяком случае, политики публичные, думские, на этом соборе не были представлены. В частности, выступил Жириновский, который предложил сделать православие по Конституции главной религией в России, форму правления обозначить в Конституции "имперская", и считать русскими не тех, в ком течет русская кровь, сам он сын юриста, как мы знаем, а тех, кто, по его словам, любит Россию, уважает русский язык и русскую культуру. Андрей Борисович Зубов, теолог, историк, но вы были членом Синодальной комиссии по разработке Социальной доктрины Русской православной церкви. Председателем, главой этих Русских народных Соборов является патриарх Алексий. С вашей точки зрения, насколько прав Алексей Алексеевич, когда он не понимает более смысла этих соборов? Андрей Зубов: По правде сказать, и я давно уже не понимаю смысла этих соборов. И не раз говорил постоянным членам Синода нашей церкви о том, что явно мы избрали не совсем верную форму, и в любом случае эта форма наполнена совсем неверным содержанием. И мне кажется, что фиаско, которое, безусловно, произошло сейчас на Соборе, это очень значимый и очень болезненный для руководства нашей церкви, для священноначалия момент. Ведь на прошлом Соборе присутствовал и Путин и, естественно, все политическое руководство России. Путин обратился не просто с посланием, а лично выступил. Но, по всей видимости, ни он, ни руководство страны не увидели, что Собор конструктивная вещь. Может быть, конечно, причина и глубже, я не знаю, может быть, до конца я сам не понимаю причин такого полного отторжения власти от приглашения принять участие в соборе, хотя патриарх приглашал президента. Ныне власть принимает участие иногда в весьма сомнительных мероприятиях, так что Собор далеко не худший из них. Этот вопрос о неучастии достаточно открытый. Тем не менее, мы не должны забывать, когда начались эти всемирные русские Соборы - они начались в 1993-м году, в год, когда была величайшая смута в России. И, собственно говоря, тогда патриарх Алексий и митрополит Кирилл попытались этим Собором создать некоторый центр стабильности в распадающемся обществе. И, может быть, в тот момент, следуя той традиции, которая издревле была на Руси, да и вообще свойственна религиозному начальству, попытались в этом бурлящем обществе найти, создать некоторый оплот стабильности, восстановления, воскрешения нормального русского государства. Да, была идея опереться на эмиграцию, поэтому он Всемирный Русский народный Собор, была идея собрать всех русских людей, независимо от того, живут ли они на территории российской Федерации или в ближнем или дальнем зарубежье. А 93-й год - еще очень болели раны распада большой страны, и проблема русскоязычного меньшинства была весьма актуальна. То есть все это было сделано, но с первых же соборов верх взяли на нем не те, кто считали необходимым восстановить старую Россию, а те, кто пытались как бы продолжить советское, соединив его с православием, как сказал Жириновский, сделать православие государственной идеологией. То есть такая советская кэгэбистская идея возобладала. И посмотрим, какие же люди с первых соборов стали как бы его светскими руководителями - это писатель Ганичев, который ничего не написал в своей жизни замечательного, это скульптор Клыков, известный своими крайними, абсолютно крайними советско-православными убеждениями, и люди подобные им. Я присутствовал на первых соборах и, надо сказать, всякий раз уходил с каким-то ужасным чувством, с ужасно тяжелым сердцем. И не хотел даже идти на этот, но вот попросил ректор Православного университета, надо было идти, но тоже ушел довольно быстро, потому что увидел, что выродилась, абсолютно выродилась эта когда-то верная и здоровая идея, ничего из нее не получилось. Лев Ройтман: Спасибо, Андрей Борисович. Яков Гаврилович, как бы ни выродилась, об этом говорит Андрей Борисович, первоначальная идея этих соборов, тем не менее, то обращение, с которым адресовался патриарх к участникам из санатория в Барвихе, оно ведь в высшей степени теплое, в высшей степени, с моей точки зрения, здравомыслящее. Он, например, пишет, что будущее за идеалами справедливого и высоконравственного общества. И разве это не так? И разве подобная тема, подобная посылка не заслуживает того, чтобы ее в конечном счете всенародно и, может быть, всеправительственно поддержать? В чем, с вашей точки зрения, проблема, откуда вот это оглушительное отсутствие власти? Яков Кротов: Мне кажется, власть отсутствует не оглушительно, как вы сказали, а одна власть отсутствует по болезни, вторая, видимо, готовилась к Николину дню и выступлению в прямом эфире готовился, я полагаю, президент Путин. Но проблема не в этом, а в том, что мы вообще обсуждаем, была власть или не была. Это политология средневековая, когда реально нет информации о том, что происходит, и историк, в летописях роясь, смотрит состав участников того-то Земского собора, того-то, и отсюда идут уже какие-то умозаключения. Когда Путин посетил 6-й Всемирный русский Собор, это не имело значения, когда он не посетил 7-й, нынешний, я думаю, это тоже не имеет значения. Просто в той политической структуре, которая сложилась, подобные параполитические собрания играют роль запасного парашюта, на всякий случай, если система рухнет по тем или иным причинам, вот этот формат может быть востребован для быстрого создания какой-то системы реагирования. Или наоборот, возможно, эти соборы прощупывают, насколько люди готовы принять некоторые радикальные православные посылки. Если народ дружно возмутится - чуть-чуть себя сдержат, не возмутится - будут наступать и дальше. Пока история семи Вселенских соборов показывает, что медленно, но верно народ готов принять такую небольшую накидку православия на современную действительность, лишь бы не очень забирались в интимно-домашнюю жизнь, а так, пускай. Были коммунистические лозунги про труд на благо общества, пускай будут православные. В конце концов, католическая риторика современная о роли труда она очень похожа на то, что пишет Святейший патриарх в своем обращении к 7-му Всемирному собору. Но все это не слушают на Западе, я думаю, что не будут слушать и в России. Главная власть, то есть отдельный частный человечек игнорирует как слова Папы Римского, так и Патриарха, и знает свою маленькую, но, думаю, все-таки верную истину, что командуйте как хотите, а все-таки сперва надо заработать на жизнь. Лев Ройтман: Спасибо, Яков Гаврилович. Это напоминает Бертольда Брехта: "Сначала жратва, а мораль потом". Алексей Алексеевич, на Соборе выступил и Геннадий Зюганов. Он похвалился тем, что треть коммунистов сегодня люди верующие. С вашей точки зрения, нравственность в сегодняшней экономической жизни России - элемент полезный, нужный, желанный? Алексей Кара-Мурза: Я думаю, что заявление коммунистического лидера оно само по себе уязвимо с точки зрения нравственности. Дело в том, что коммунизму есть в чем покаяться перед православной церковью, перед российской государственностью, перед русской культурой. Я совершенно убежден, что нравственность необходима в современной России. Но, вы знаете, достаточно много сейчас, в том числе и по партийным делам я езжу по регионам, и я вижу, как безнравственно обстоит дело с русской культурой и историей русской государственности во многих регионах, кстати, контролируемых коммунистами. Рязанское посещение до сих пор у меня в памяти. Был такой знаменитый русский министр при Александре Втором Головнин Александр Васильевич, его знаменитое на всю Европу имение в Гулымках было разгромлено большевиками, была уничтожена церковь Святой Троицы, построенная в честь освобождения крестьян. Да и сама Рязань, набор улиц, ладно, Ленина, Дзержинского, Урицкого, но Халтурина, Каляева - это все центральные улицы, и ни одной улицы, посвященной местному рязанскому нравственному человеку, например, такому как Головнин. Или вот сейчас курская ситуация, тоже коммунисты у власти. Разгромлено при большевиках родовое гнездо Петра Долгорукого, знаменитого русского просветителя, земского деятеля, одного из лидеров либерального российского движения. Просто разгромлено, растащено по кирпичам, уничтожена церковь. Вот эти родовые гнезда надо восстанавливать, не только знаменитых русских либералов, а просто русских культурных людей, которые держали страну. Может быть, Геннадию Андреевичу Зюганову как-то задуматься об этом, о некоторой практике в тех регионах, которые контролируются членами его нынешнего ЦК, тогда, возможно, будут более гармоничные выражения, связанные с тем, что треть сейчас коммунистов - верующие. Мне как-то сомнительно, что сама по себе такая постановка вопроса может нас продвинуть каким-то образом по восстановлению российской культуры. Лев Ройтман: Спасибо, Алексей Алексеевич. В защиту Геннадия Зюганова - он все-таки не сказал, что уже все коммунисты сегодня верующие. Быть может, в тех регионах, о которых говорили вы, как раз руководители-коммунисты еще не верующие. Но на более серьезной ноте: то, о чем вы говорите, Алексей Алексеевич, восстановление подлинной русской культуры, это, быть может, именно то, что могло бы придать всемирность русскому народному собору в полном смысле этого слова. Ибо трудно представить себе человека, имеющего какую бы то ни было связь с русской культурой где бы то ни было в мире, который был бы против этого или не был бы активно за то, чтобы восстановить подобные гнезда и очаги русской культуры. И в высшей степени мне, во всяком случае, глядя отсюда из Праги, в высшей степени сомнительно, чтобы таким всемирно объединяющим для русского народа, я подчеркиваю, всемирно объединяющим символом мог быть гимн, на который исполнялись слова, прославлявшие Сталина и Советский Союз, сама музыка этого гимна, советского гимна. Андрей Борисович Зубов, вы ушли с собора до или после того, как этот гимн был там исполнен? Андрей Зубов: После, конечно же, после, потому что гимн был исполнен фактически в самом начале. Сначала, как и принято на всех православных собраниях, мы все молились и пели молитву Святому духу, потом все спокойно сели, и я думал, что на этом все благополучно закончится, торжественная часть. Но митрополит Кирилл сказал: "Объявляю заседание 7-го Всемирного русского собора открытым", заиграл советский гимн. Встали митрополиты, и все встали. Гимн исполнялся, естественно, без слов, то есть это обычный советский гимн, даже не было нововведений Михалкова в третьей редакции. И я, разумеется, остался сидеть. Но было страшно смотреть на этот стоявший с каким-то выражением даже некоторой торжественности зал. Я думаю, самая лучшая картинка того, во что превратился этот собор. Я бы хотел вернуться к тому, о чем говорил Алексей Алексеевич. Он затронул абсолютно верную и сущностную мысль, что, конечно, церковь могла бы объединить общество, значительную его часть, я думаю, лучшую часть, если бы она действительно постаралась в качестве своего общественного служения, не религиозного, а такого социально-политического, общественного служения именно призывать к собиранию тех камней, которые были разбросаны потерявшим духовное основание русским народом за последние десятилетия, начиная с октября 17-го года. И для этого, в сущности, церкви надо было сделать совсем иное, не привлекать таких коммуноидных деятелей от Зюганова и Жириновского, писателя Ганичева и скульптора Клыкова, а начать то, что было сделано когда-то в Германии, кстати говоря, тоже при активной поддержке католической и не согласившейся с Гитлером части лютеранской церкви, начать национальную дискуссию своего тоталитарного прошлого. Вот если бы под эгидой церкви началась эта дискуссия, люди бы спокойно могли высказаться, поспорить о том, что такое было советское прошлое, как его преодолеть, а что, возможно, не надо преодолевать. Вот если бы церковь благословила своим духовным крестом это действие, то, я думаю, тогда бы польза была бы от этих соборов неизменно выше. И очень важным был бы момент, чтобы результатом такой деятельности церкви была бы некоторая духовная история 20-го века, что было сделано в 20-м веке, с точки зрения церкви, соответствующего воле Божьей, правильного, нравственного, а что было сделано неправильного и старой царской властью, приведшей к революции, и новой, безусловно, советской властью и, может быть, даже властью постсоветской, нынешней. Яков Кротов: Мне кажется, что, конечно, было бы неплохо, если бы церковь больше внимания уделяла урокам прошлого, но все-таки суть немножечко в другом, хотя с этим связанная. То, что сказал Андрей Борисович - общенациональная дискуссия. Видите ли, нравственность, экономика это всегда вопрос не статики, а динамики, это не вопрос тех или иных заповедей. Патриарх скажет одно, Явлинский скажет другое, Зюганов скажет третье, а вот мы будем выбирать. Нравственна не какая-то позиция, а нравственно прежде всего пространство дискуссии и умение общаться с другим. Поэтому то, что говорил патриарх в своем обращении к Собору, постановление Собора, формально это все совершенно правильно. Плохо одно - это директива, это нежелание слушать, что говорят внизу. И действительно, простой человек он знает, что в основе сперва жратва, потом идеи, это правильно. И он знает, что дороже любых идей возможность поесть и накормить. А здесь же нравственности очень мало, невзирая на высокие слова, потому что люди знают, что это, строго говоря, поразиты на шее трудового народа не потому что не работают, а потому что не слушают тех, кто внизу, вот этого слушания очень мало. Нравственность в политике и экономике начинается, когда начинаются разговоры самые элементарные. А эти соборы они очень малособорны, потому что собираются, чтобы прокукарекать, а не чтобы действительно выслушать друг друга. Несогласных практически не зовут, Андрей Борисович в этом смысле грандиозное, скажу, исключение. И аналогично: противопоставить зюгановскому набору символов какой-то свой демократический, давайте переименуем эти улицы, поставим памятник не Николаю Второму, а Александру Второму или Бердяеву, это тоже будет безнравственно. Потому что если мы уходим в сферу символики, то мы отрываемся от реальной жизни, от реальной нравственности, мы уходим опять в привычную схему коммуноидного сознания, когда все уходит только в свисток. И поэтому правильно все собор говорил в отрицательной части, о том, что плохо в экономике, сырьевая России создается, не платят зарплату, все было правильно. Безнравственно было то, что не призывали ни власти, ни самих себя организовать пространство, где люди могли бы общаться. Ведь даже мелкий бизнес это все равно пространство общения прежде всего. И то, что мы называем коррупцией, бюрократизацией, с духовной точки зрения, это прежде всего абсолютный эготизм, когда люди друг друга не слышат и слышать не желают. Лев Ройтман: Спасибо, Яков Гаврилович. Алексей Алексеевич, с вашей точки зрения, имеют ли подобные соборы, а это был уже 7-й по счету, перспективу в будущем? Алексей Кара-Мурза: Я согласен с моими коллегами по дискуссии, что форма, которая сейчас есть, она могла бы быть платформой, если бы она была наполнена совсем другим содержанием. Разговор о национальной культуре именно как диалог всех россиян, всех русских людей, всех, кто связан с российской культурой, вот в этом формате это могло бы быть плодотворным. Я должен сказать, что, к сожалению, пока у нас весь контекст нашей посткоммунистической истории остается большевистским и полу-большевистским. Поэтому весь разговор в православной стилистике кажется инородным и надуманным. Православие еще не стало даже элементом диалога внутри, также как не стали многие элементы другие российской культуры. Я согласен, что, возможно, тут нужна какая-то внутренняя корректировка. Но, честно говоря, такое впечатление, что многие наблюдатели, как и мои сегодняшние коллеги говорят об этом, что вырождается, возможно, и сама форма. Наверное, будут и другие площадки для дискуссии. Наверное, нужен целый комплекс мероприятий разных, в том числе и государственных, общественных, гражданских, которые поставят те вопросы, о которых мы сегодня говорим. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
