Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-01-02]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманСудьи: закон новый, зависимость прежняяЛев Ройтман: В декабре прошлого года вступил в силу обновленный закон “О статусе судей в Российской Федерации”, и уже 9-го января был объявлен, впервые в России, открытый конкурс на должность судьи. В июне истекают полномочия нынешнего председателя Алтайского краевого суда Виктора Пашкова, и желающие могли бы побороться за эту должность. Именно могли бы, потому что на подачу множества необходимых документов у них была всего неделя. Срок кончился 16-го января. Соответственно, конкурс превратился в издевательство над здравым смыслом. Скорее всего, в Алтайском суде председатель останется тот же. Тем временем в другом суде, в Европейском суде по правам человека в Страсбурге, по числу жалоб россияне в кратчайший срок рвуться на первое место. Есть ли связь? В нашем разговоре участвуют: депутат Государственной Думы Виктор Похмелкин; заслуженный юрист России Сергей Пашин; и корреспондент газеты “Новые известия” в Париже Юрий Коваленко. Сначала - к законодателю. Виктор Валерьевич, это тот закон, за который вы боролись, та его форма, та его редакция? Виктор Похмелкин: Нет, к сожалению, это совсем не тот закон, который я хотел бы видеть в своей стране. Я выступал против концепции этого закона, старался внести в него либеральные поправки, к сожалению, эти старания оказались напрасными. В ходе рассмотрения этого закона, я понял, что его инициаторы, которые были сосредоточены в администрации президента, совсем не хотели видеть в стране независимую судебную власть, не хотели качественного обновления судейского корпуса, чтобы пришли молодые, энергичные, профессиональные юристы с опытом работы не только, скажем, в правоохранительных органах, как это имеет место сейчас, но и работы в адвокатуре, в правозащитной деятельности. Не хотели ограничения произвола председателей по отношению к судьям. И в итоге этот закон содержит только, пожалуй, репрессивные нормы, которые усиливают ответственность судей перед чиновниками. И, во-вторых, нормы, которые ограничивают реальную независимость судей, делают их еще более покорными и лояльными как к денежному мешку, так и исполнительной власти. Вот то, что мы получили на выходе. И тот факт, который вы сейчас привели, он весьма характерен и показателен. Это полное издевательство над демократическими процедурами. И хорошо, что еще где-то хотя бы формально конкурс объявлен. На деле закрытый административный процесс назначения судей и контроля над ними будет только усугублен с принятием данного закона. Лев Ройтман: Спасибо, Виктор Валерьевич. Сергей Анатольевич Пашин, профессор московского Института экономики, политики и права, ранее член коллегии по уголовным делам Московского городского суда и, я уже сказал, заслуженный юрист России. С вашей точки зрения, если мы говорим о концепции этого обновленного закона “О статусе судей в Российской Федерации”, удовлетворяет ли эта концепция тем требованиям, которые в сущности общество предъявляет к судам, чтобы они были действительно независимы, были действительной третьей властью, были справедливы и, если уж зависимы, то зависимы - и в этом их независимость - исключительно от закона, а не от телефона? Сергей Пашин: Я всегда привык различать, что человек говорит, и что он делает. И хотя при принятии и направлении в Думу этого закона администрация президента говорила, что он будет способствовать развитию независимости судей, с точки зрения той концепции судебной реформы, которая была принята в 91-м году, это, конечно, не то, что шаг, а даже прыжок назад. И это по сути элемент бюрократической контрреформы. Судьи становятся все более зависимы, действительно более зависимы от чиновника. И единственное, чему можно порадоваться, это тому, что некоторые наиболее, я бы сказал, безумные положения законопроекта в закон все-таки не вошли. Например, в законопроекте предполагалось установить ответственность судьи за правонарушения, которые совершают его родственники. Слава Богу, это в закон не попало. Лев Ройтман: Спасибо, Сергей Анатольевич. И теперь, так сказать, далеко от Москвы - в Париж. Юрий Коваленко, вы внимательно следите за тем, что происходит в Страсбурге, в Страсбургском суде по правам человека. Россияне представлены где-то уже шестью тысячами жалоб. Коль скоро мы говорим о жалобах на судебные решения, насколько это ощущается в потоке жалоб из России, попадающих в Страсбург? Юрий Коваленко: Прежде всего я должен сказать, что трудно проанализировать все жалобы, которые попадают из России в Страсбург. И по данным, которыми я располагаю, этих заявлений уже не шесть тысяч, а перевалило за семь тысяч. Правда, мы пока вроде бы еще отстаем от турков, которые идут на первом месте, а также от итальянцев. Тем не менее, страсбургская машина - она достаточно неповоротливая, работает очень медленно, и в среднем на прохождение дела в Страсбурге уходит от одного до двух лет, а то порой до трех лет. В любом случае в производство пока принято считанное количество дел из этих семи или восьми тысяч. Примерно треть дел отсеяно, потому что то или иное ходатайство было неправильно оформлено. Это свидетельствует о том, что россияне все еще отличаются глубокой правовой безграмотностью, зачастую наивностью. И это понятно, откуда нам, непомнящим родства, уметь разобраться во всех юридических тонкостях, в том, как надо оформить тот или иной документ. К тому же, примерно 90% всех жалоб, всех обращений россиян в Европейский суд не сопровождается какой-то юридической помощью. Это тоже создает определенные проблемы, определенные трудности. Пока фактически начато рассмотрение всего одного дела, так называемого дела Калашников против России. Это дело одного известного российского предпринимателя, который отсидел пять лет и потом по амнистии был выпущен на свободу. И в конце концов он обратился в Европейский суд, и по истечении трех или четырех лет наконец Европейский суд приступил к рассмотрению его жалобы. Однако до сих пор Европейский суд в Страсбурге не принял ни одного решения окончательного ни по одному российскому делу. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Коваленко. Вы говорили о том, что, по-видимому, россияне уже подали больше жалоб, нежели сказал я, и что они отстают пока от итальянцев и от турок. У меня данные по еще неподведенным итогам за 2001-й год. Спасибо за эту информацию, как я понимаю, она также предварительная. Что касается Калашникова, которого вы упомянули, то он по-видимому, склоняется к тому, чтобы требовать от Российского государства компенсациию в 24 миллиона долларов. И по имеющимся данным, это опубликованные данные, среди тех дел, которые поступили, по крайней мере в виде жалоб и заявлений, в Страсбург, по некоторым из этих дел вмешался Верховный суд России и уже принесены протесты. Быть может, так сказать, в порядке упреждающего действия. Виктор Валерьевич Похмелкин, судебная власть - третья власть так называемая. С этими судьями и с этими судами России и россиянам жить. Закон обновляется, судьи остаются, как мы видим, прежними, и судебная система пока не торопится по пути реальной реформы, как мы понимаем. Что собираетесь делать вы, как законодатель? Виктор Похмелкин: Здесь очень много направлений деятельности. Действительно, сейчас стоит очень важная задача обновления судейского корпуса. К сожалению, лучшие судьи, наиболее профессиональные судьи, подобно моему сегодняшнему собеседнику Сергею Анатольевичу Пашину, к сожалению вымываются из судебной системы, даже выдавливаются, я бы сказал. А остаются те, кто мыслят более конъюнктурно, более прагматично и довольно легко следуют тем советам и указаниям, которые поступают к ним из самых разных кабинетов. В связи с этим, конечно, необходима та судебная реформа, концепция, которая была утверждена в 91-м году и которая в общем-то до сих пор не реализована. Среди прочих направлений, конечно же, это гораздо более интенсивное внедрение суда присяжных. Надо постепенно реализовывать принцип народовластия и принцип судебной власти. Я абсолютно убежден, что 12 присяжных заседателей, кстати, как по уголовным, так и по гражданским делам, это более эффективная система отправления правосудия, чем, скажем, профессиональная коллегия судей или, тем более, один судейский чиновник. Во-вторых, надо менять критерий к кандидатам на должность судей. Вот до сих пор, я об этом говорил, у нас 90 с лишним процентов судей рекрутируются из правоохранительной системы. Отсюда обвинительный уклон, отсюда ориентация на псевдогосударственные ценности и полное игнорирование подчас прав человека, и хамское отношение к людям. Я предлагал поправку к этому закону о том, что в качестве обязательного условия назначения на должность судей была работа не менее двух лет в качестве адвоката или сотрудника организации, оказывающей юридические услуги или, возможно, правозащитной организации. Вот эта поправка была отклонена. Хотя мне Дмитрий Козак, куратор этой темы в администрации президента, обещал поддержку, но поддержки реальной никакой не было оказано. Кстати, это условие обязательное ко всем судьям в развитых европейских странах и в Соединенных Штатах Америки. Никогда судья не займется судом, если он не имел работы в качестве адвоката. Я полагаю, что судей нижнего звена можно и нужно выбирать непосредственно населением. Вот у нас сегодня предусмотрено законом, что мировые судьи либо могут избираться населением, либо назначаться законодательным органом. Показательно, что во всех субъектах федерации принята вторая, упрощенная схема. Хотя, если бы судья выбирался населением, мне кажется, что у него было бы больше ответственности перед обществом, а не перед теми должностными лицами, которые его назначали. По крайней мере есть идея на сей счет, есть законопроекты, но, по-моему, на сегодняшний день отсутствует политическая воля и у высшего руководства страны для того, чтобы эти законы реализовывать. Вы знаете ситуацию в парламенте - сегодня без согласия президента и его чиновников ни один закон принят быть не может. Лев Ройтман: Спасибо, Виктор Валерьевич. Маленький нюанс: вы говорили о проблеме выборности судей. Так вот, кстати. В тексте, в окончательном тексте этого закона есть невнятные остатки какого-то движения, которое было связано с концепцией выборности судей. Например, в статье “Присяга судьи” говорится буквально следующее: “Судья, впервые избранный на должность, приносит в торжественной обстановке, и так далее, присягу”. То есть речь идет как будто бы только о мировых судьях, которые избираются , но на самом деле это относится ко всем судьям. С другой стороны, это может свидетельствовать и о полной неряшливости правовой техники при составлении этого закона. Но это уводит нас в детали. По этому закону обновленному огромную силу имеют так называемые квалификационные коллегии судей. Сергей Анатольевич, входит ли в эти коллегии общественность, ее представители? Сергей Пашин: Сейчас квалификационные коллегии состоят только из судей и по сути выполняют волю председателей областных, краевых и к ним приравненных судов и ими же фактически подбираются. Но по нынешнему обновленному закону никаких изменений не предусмотрено. Однако подготовлен законопроект и даже принят в первом чтении об органах судейского сообщества, и поправки президента предполагают введение в состав квалификационных коллегий представителей общественности, а, точнее, лиц, избранных советом федерации, а для нижестоящих коллегий законодательными органами субъектов федерации и, что особенно настораживает, участие там в качестве члена коллегии с решающим голосом представителя президента. Лев Ройтман: Если иметь в виду, что президент кроме того назначает всех судей в стране, за исключением избираемых, самых низовых, мировых и председателей Верховного суда и Высшего арбитража, то президентский контроль над всей системой, с учетом того, что вы сказали, Сергей Анатольевич, становится по сути дела вообще беспрецедентным. Юрий Иванович Коваленко, мне в последнее время попадались любопытные сообщения из Франции. Французский судья подал в отставку в связи с тем, что был не в состоянии выполнять свои обязанности как служитель правосудия, так, как он эти обязанности понимал, при расследовании дела, связанного с президентом, нынешним президентом Франции Жаком Шираком. Таким образом не только в России как будто бы президент всесилен? Юрий Коваленко: Да, это шумная история, когда самый знаменитый французский, не столько судья, французы это называют судебный следователь, Эрик Альсен объявил о своей отставке. Это тот самый Альсен, который символизировал в стране борьбу с коррупцией в политическом истеблишменте. И именно тот самый, который в прошлом году направил повестку президенту Жаку Шираку в Елисейский дворец, вызвав его на допрос для дачи показаний по делу о нелегальном финансировании партий при распределении строительных подрядов и муниципального жилья. Естественно, глава государства был взбешен, его президентские службы назвали этот беспрецедентный демарш противозаконным. И прошло полгода, и Альсен был вначале отстранен от ведения этого дела аппеляционным судом, потом давление на него продолжалось и он в конце концов выбросил белый флаг. Он сказал, что “я не могу в таких условиях работать следователем. Я раньше считал, что у нас правосудие одно для всех, выясняется, что и во Франции, как это ни странно, я сам был этим удивлен, существуют двойные стандарты”. Есть, грубо говоря, судебная система, которая обеспечивает более-менее интересы богатых, и другой суд для бедных. И Альсен приводит целый ряд примеров, когда человека, укравшему, грубо говоря, мешок картошки, его приговаривали к шестимесячному тюремному заключению, и политик, который фактически присвоил себе миллионы франков, оставался безнаказанным. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Иванович. Виктор Валерьевич Похмелкин, это звучит знакомо? Виктор Похмелкин: Да, достаточно знакомо. Лев Ройтман: Сергей Анатольевич Пашин, вы практик, в недавнем прошлом член коллегии по уголовным делам Московского городского суда, для вас это тоже звучит знакомо - эта двойная бухгалтерия в судопроизводстве - для богатых одна, для бедных другая и построже? Сергей Пашин: Я склонен думать, что это так. Ведь наши колонии переполнены людьми, совершившими малозначительные преступления, в том числе кражи на ничтожные суммы. Это основной контингент осужденных людей. Поэтому, конечно, двойные стандарты присутствуют, и особенно это видно на примере дел о взятках. Если речь идет о получении или передаче взятки крупным чиновником или политиком, то, как правило, он отделывается условным наказанием. А вот молодой человек, который попытался передать несколько десятков рублей милиционеру, чтобы тот его не задерживал, был осужден на шесть лет лишения свободы, хотя состав преступления тот же. Лев Ройтман: Спасибо, Сергей Анатольевич. Виктор Валерьевич Похмелкин, что, с вашей точки зрения, в сегодняшнем политическом и административном, если хотите, климате России можно, а, быть может, и следует сделать для того, чтобы власти в России, власть президента, власть законодателя и власть суда все-таки уравнялись горизонтально в тех сферах влияния, которые отпущены этим властям Конституцией? Что можно сделать, а что сделать невозможно? Виктор Похмелкин: Во-первых, конечно, нужно другое гражданское общество, гораздо более зрелое и ответственное и незараженное патернализмом, не обращающееся к государству с требованием дай благ, льгот, привилегий, а наоборот требующее от государства уважения прав и свобод и следование демократическим принципам. В общем такое общество формируется, хотя, конечно, пока процесс идет медленно и власть ему всячески мешает. И второе, как ни странно, я считаю, что очень много решает субъективный фактор, в том числе некая личная позиция судьи. Ведь далеко не всех судей можно сломать, заставить что-то такое делать. Закон позволяет, честно говоря, занимать достаточно бескомпромиссную и принципиальную позицию, особенно, скажем, судьям высших судов. Но этого часто не делается, и судьи покорно склоняются перед тем давлением, которое на них оказывается. Мне кажется, если бы эти два фактора заработали, сильное влияющее на власть гражданское общество и все-таки большая самостоятельность и личная ответственность каждого должностного лица, занимающего тот или иной пост, это были бы те рычаги, с помощью которых можно было бы повернуть ситуацию в сторону большей демократизации нашего государства. Лев Ройтман: Спасибо, Виктор Валерьевич. Сергей Анатольевич Пашин, а все-таки судебные чиновники, скажем так, которые занимают достаточно высокую должность, по сути дела, могут себе позволить независимость. Но вот как говорит Виктор Валерьевич, ее себе не позволяет, пригибаются, почему? Сергей Пашин: Есть две причины. Прежде всего высокий чиновник судейского сословия это человек, за которым стоят другие судьи. И сплошь и рядом он вынужден менять золото правосудия на медяки, которые ему дает местная власть, хотя бы даже на рассылку повесток. Или он должен жертвовать своей независимостью ради того, чтобы в суде не отключали свет, не отключали воду и не отключали тепло. А вторая причина это, конечно, шкурная причина, карьерная причина. Я знаю много случаев, когда председатель суда субъекта федерации был вовлечен в предвыборную борьбу и делал неправильную ставку, а новый губернатор, который приходил на смену тому, которого поддерживал председатель суда, с председателем суда расправлялся. Так что многое делается во имя, так сказать, подчиненных, а многое делается и для собственного процветания и собственной карьеры. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
