Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
3.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русские ВопросыАвтор и ведущий Борис ПарамоновИ оставь нам долги нашиЕдва ли не самой горячей темой является сейчас американская миссия в Ираке. Война как будто давно кончилась, и началось, что называется, мирное строительство, а между тем сопротивление американцам возрастает, несмотря на всем видимую и повсеместно ощутимую помощь, оказываемую ими Ираку. В связи с этим представляется интересным вспомнить другой эпизод из истории американской благотворительности: деятельность так называемой АРА в советской России в 1921-23 годах. АРА - английская аббревиатура для Америкен Релиф Администрэйшн, по-русски переводится как Американская Администрация Помощи. Это был некий миниатюрный план Маршалла, принятый в США после первой мировой войны для помощи странам Европы. В 1921 году в этот план была включена Россия - в связи с постигшим ее голодом, особенно сильным в районах Поволжья. В августе 1921 года соответствующее соглашение было заключено в Риге. Советскую сторону представлял Максим Литвинов, будущий нарком иностранных дел. На заседаниях в Риге он всячески настаивал на том, чтобы деятельность АРА в России была подконтрольной советскому правительству, в частности выдвигал требование о назначении русских работников на местах советскими властями. Мотивировка была: под прикрытием работы в АРА может развернуться контрреволюционная деятельность. Американцы на это не пошли и сумели оговорить в соглашениях право самим выбирать служащих среди местного населения. Большевики, однако, настояли на том, что они будут контролировать русских работников АРА, нанятых самими американцами. Не исключено, что они действительно боялись такой возможности: они боялись всегда и всего. Но главный мотив был - желание сохранить тотальный контроль над происходящим в стране, в которой они захватили власть. Им была кость поперек горла - сама мысль о том, что кто-то действует в стране самостоятельно, избегнув всепроникающего чекистского надзора. О том, как работала АРА в России и какие происшествия случались с американцами в стране большевиков, скажем позднее. Но в официальной советской пропаганде стойко утвердился тезис об АРА как полушпионской организации. Вот что говорится в соответствующей статье Большой Советской Энциклопедии: "Американская Администрация Помощи - существовала в 1919-23 гг. Возглавлялась Гербертом Гувером. Своей задачей официально провозгласила оказание продовольственной и иной помощи европейским странам, пострадавшим во время 1-й мировой войны. Во время голода в Поволжье советское правительство разрешило в 1921 г. деятельность АРА в РСФСР. Организованные АРА поставки продовольствия, медикаментов и других товаров оказали определенную помощь в борьбе с голодом. В то же время правящие круги США пытались использовать ее для поддержки конрреволюционных элементов и шпионско-подрывной деятельности, для борьбы с революционным движением и укрепления американского империализма в европейских странах". Что тут прежде всего вызывает недоверие? какие белые нитки видны в этом большевицком мифе? В 1921 году Америка не только не собиралась шпионить в полуразоренной стране, не представляющей для нее никакого стратегического интереса, но вообще не имела соответствующих служб. Многие годы единственной стратегической заботой Соединенных Штатов было военно-морское соперничество с Японией за доминацию на Тихом океане. О немногочисленных фактах так называемой "интервенции четырнадцати держав" в Россию можно получить представление, вспомнив о сравнительно недавних - до 11 сентября - случаях вмешательства США в дела других стран - например, в Ливане и Сомали: как пришли, так и ушли, ни во что не вмешавшись. (Кстати, в Сомали американцы пришли для защиты миссии продовольственной помощи.) В том-то, если хотите, и была российская драма, что никто на Западе по-настоящему не хотел ввязываться в ее гражданскую войну. Еще одно важное обстоятельство: АРА была общественной, а не правительственной организацией, возглавлявшейся известным филантропом Гербертом Гувером - тогда не политиком, а общественным деятелем. А такие люди в Америке больше всего противятся использованию их деятельности в каких-либо официально-государственных целях. АРА кредитовалась в частности и Конгрессом США, выделившим ей 23 миллиона долларов, но надо ведь помнить, что Конгресс - это не правительственный орган, а законодательный корпус. Конечно, это трудно понять в России бывшей и сущей - стране, где государство, то есть единственно исполнительная власть, обладает тотальным контролем над жизнью страны. Естественно, с самого начала работа АРА в России ей ставили палки в колеса. Об этом можно прочитать, в частности, в книгах Харольда Фишера о деятельности АРА в Москве (сухой статистический отчет) и особенно в обширной книге Бертрана Пэйтенода "Большое шоу в Бололандии", изданной в 2000 году издательством Стэнфордского унивеситета. "Бололандия" - значит страна большевиков: "болос" - так называли их американцы из АРА (кстати, в таком прозвище нет ничего обидного: обычный для английского диминутив, уменьшительная форма). Страшные фотографии помещены в этой книге: например, людоеды над костями их жертв. Еще деталь: отчет Харольда Фишера, при всей своей официальной сухости, открывается остроумным эпиграфом: бойтесь данайцев, дары приносящих. Конечно, это не значит, что АРА была Троянским конем американского империализма; это указание на паранойю большевицких властей. Официальным днем начала деятельности АРА в России было открытие 7 сентября 1921 года столовского пункта в России (то, что в Америке называют "суп-китчен"). Но основная помощь шла в район Поволжья, где свирепствовал голод. Там центром помощи стала Казань, куда за короткое время было доставлено полторы тысячи вагонов с зерном. Вообще в Россию было поставлено 75 тысяч тонн продовольствия и масса медикаментов и санитарных материалов, например, 400 тысяч фунтов мыла. Трудности возникали не только из-за вмешательства большевиков, но и объективного порядка. Железнодорожное хозяйство России, разоренное гражданской войной, просто не справлялось с таким объемом перевозок и разгрузочных работ. Сотрудникам АРА пришлось попутно организовывать восстановление путей сообщения. Так, только в Симбирской губернии был восстановлен 271 железнодорожный мост. Этими работами руководил взятый на работу в АРА инженер Арзамасов. Естественно, он был арестован большевиками, но отпущен после энергичных протестов американской стороны. Был еще один интересный сюжет. Железнодорожники, сославшись на то, что государство больше года не выплачивает им зарплату, потребовали ее в форме доли от продовольственной помощи АРА. Американцы воспротивились. Тогда железнодорожники явочным порядком стали захватывать продовольственные вагоны в свою пользу. Например, на станции Рузаевка был обнаружен 61 вагон, из шедших в Пензу и Балашов. Железнодорожников как раз можно понять: это были действия, продиктованные отчаянием. Но и прямое жульничество имело место: например, в мешки с сахаром подсыпали песок - и не сахарный, конечно, а обыкновенный. В чай подмешивали древесные листья и т.д. Но такими делами могли заниматься и не большевики, а просто жулики. Большевики, как уже говорилось, главные препятствия ставили в форме ареста ценных русских сотрудников АРА с мотивировкой их нелояльности режиму. Действительно, в комитетах АРА работало много бывших эсеров и меньшевиков. То, что их партийность не имела никакого отношения к продовольственным поставкам, власти не интересовало. Надо было показать американцам, кто в России главный. Вот один из многочисленных примеров такого рода ситуаций. "В Казани были арестованы сотрудники АРА учитель гимназии Саломин и работавшая на питательном пункте бывшая баронесса Дипуль (женщина французского происхождения). Арест последовал после появления в местной газете статьи, в которой утверждалось, что детей Саломина видели кормившими своих собак пышками, а баронесса Депуль появлялась в столовой АРА украшенная брилиантами, что оскорбляло детей рабочих и их матерей. В ответ на их арест американцы заявили, что приостанавливают работу АРА в Казани. Большевики разыграли благородное негодование: мол, американский ультиматум оставляет голодать детей, - но арестованных отпустили". Вздорность обвинений бросается в глаза. Такие действия, что приписывались Саломину, были не в нравах русской интеллигенции, а что касается бриллиантов баронессы Депуль, то они, надо полагать, были ею проедены задолго до появления в Казани американцев. Вот еще один пример: "В Симбирске чекисты явились на совещание местного Инженерного общества и первый вопрос, ими заданный, был: кто из присутствующих работает для АРА? Большинство почувствовали облегчение - они не работали для АРА. Радость, однако, была преждевременной и, так сказать, неправильно ориентированной. Когда один из присутствовавших сказал, что он работает в АРА, ему было предложено покинуть помещение - а остальных участников совещания арестовали". Надо полагать, что русские сотрудники АРА, освобожденные из тюрем протестами американцев, после их отъезда из страны недолго жировали на воле. Я впервые встретил упоминание об АРА в книге Ильфа и Петрова "Одноэтажная Америка". Там рассказывается об их встрече в городке Санта Фе с бывшей женой художника Фешина, которая вместе со своим тогдашним мужем уехала в Америку при помощи сотрудников казанского отделения АРА. Удивило то обстоятельство, что люди тогда еще не боялись неформальных контактов с иностранцами. Позднее богатый материал появился в дневниках Корнея Чуковского. Вот первое упоминание об американцах в записи от 13 февраля 1923: "Очень милые многие люди в АРА, лучше всех Кини. Я такого человека еще не видал. Он так легко и весело хватает жизнь, схватывает все знания, что кажется иногда гениальным, а между тем он обыкновенный янки. ... Узнав о голоде русских студентов, он собрал в Америке среди ИМКА изрядное количество долларов, потом достал у евреев (Хибру Стьюдентс) небольшой капитал и двинулся в Россию, где сам, не торопясь, великолепно организовал помощь русским профессорам, студентам и т.д. Здесь он всего восемь меясцев, но русскую жизнь знает отлично... Маленький человечек, лет 28, со спокойными веселыми глазами, сам похож на студента, подобрал себе отличных сотрудников, держит их в дисциплинированном виде, они его любят, слушаются, но не боятся его. Предложил мне посодействовать ему в раздаче пайков. Я наметил: Гарину-Михайловскую, Замирайло, жену Ходасевича, Брусянину, Малашевского и др. 22 ноября1923: "Скоро пришел Кини. Насвистывая, читал и, читая, разговаривал. Сказал, что ему из Америки прислали 200 долларов для семьи Мамина-Сибиряка, а он не может эту семью разыскать (...) Я заговорил о том, что очень нуждается Анна Ахматова и Сологуб. Он сказал, что у него есть средства - специально для такой цели, и обещал им помочь". 3 декабря: "Был я вчера у Кини, хлопотал о четырех нуждающихся: Орбели, Муйжеле, Сологубе, Ахматовой". 4 декабря: "Ездил вчера с Кини по делам благотворительности. Первым долгом к Ахматовой (...) Ахматова была смущена, но охотно приняла 3 червонца. Хлопотала, чтобы и Шилейке дали пособие. Кини обещал. Оттуда к Сологубу. ... Когда я сказал ему, что мы надеемся, что он не испытает неловкости, если американец даст ему денег, он ответил длинно, тягуче и твердо, как будто издавна готовился к этой речи: - Нельзя испытать неловкости, принимая деньги от Америки, потому что это великая страна всегда живет в соответствии с великими идеалами христианства. Всё, что исходит от Америки, исполнено высокой морали". Склонность Федора Кузьмича к высокопарным (равно как и язвительным) речам хорошо была известна. Продолжаем цитацию из дневников Чуковского. 30 декабря 23: "Мне удалось выхлопотать у Кини денежную выдачу для Ходасевич (Анны Ивановны), для сестры Некрасова, для Анны Ахматовой". 14 января 1924: "Десять дней назад Ахматова, встретив меня во "Всемирной", сказала, что хочет со мной "посекретничать". Мы уселись на особом диванчике, и она, конфузясь, сообщила мне, что профессору Шилейке нужны брюки: "Его брюки порвались, он простудился, лежит". Я побежал к Кини, порылся в том хламе, который прислан американскими студентами для русских студентов, и выбрал порядочную пару брюк, пальто - с меховым воротником, шарф и пиджак - и отнес всё это к Анне Ахматовой. Она была искренне рада". 3 сентября 24: "Был вчера у Ахматовой. ...(Она сказала): "Я получила деньги из Америки, от Кини, - 15 долларов. Спасибо им". А теперь оставим петербургских недостаточных литераторов и вспомним самый страшный в русской литературе рассказ о голоде в Поволжье. Он принадлежит Всеволоду Иванову и называется "Полая Арапия". "Сперва увидели крыс. Подпрыгивая, с тонким писком, похожим на скрип травы, бежали они. От розовой пелены, где начиналось солнце, до конца полей - стремились сероватым, мягким пластом. (...)Били мужики крыс палками; лопатами нагребали телеги. Недобитые крысы, как огромные огурцы, сползали на землю. От окрестных изб подходили телеги - у кого не было лошадей, везли сами на передках. Горшки запахли мясом. Говорили - для вкуса, подбавлять в варево березовой коры". В центре рассказа - семья Фаддея. "Силы в костях нет. Тело гнется, как тряпица. Выпучив глаза, глодала лошадь крыс, била твердым, сухим, как небо, копытом пищащую плотную массу. И у людей руки - как пыль. Еле вчетвером к вечеру нагребли полтелеги. -Начинать придется, - сказал Фаддей. - Жрать. Сварила Надька теплого маленького мяса. Мирон было зажмурился. Махая ложкой, потряс котелок Фаддей. - Ерепениться тебе! Лопай, а то вылью. Смотри на меня. И сам торопливо заскреб ложкой, доставая со дна мясо. Наевшись, Надька сварила еще котелок и отправила с ним Сеньку к матери, в деревню. Старуха Лукерья четвертый день, не вставая, грызла тулуп. На губах у нее трепетала шерсть овчин. Она часто пила воду, потом ее рвало толстыми, синеватыми кусками кожи. Возвратился (Сенька) утром. Подавая котелок, сказал: - Мамка ешшо просила. Тыкая палкой в остро бежавшие головки крыс, сказал: - Мамка парнишку-то твово покормить хотела, да на пол сбросила. А поднять-то не могла. Зверь-то ему нос да руку съел. Надька, зажав живот, кинула кол и пошла к деревне. Рот у нее, узкий и сухой, расхлестнулся по пыльному лицу. За писком бежавших крыс не было слышно ее плача. - Робь, куда те поперло! - крикнул Фаддей. - Не подохнет, выживет! Пришел в избу председатель исполкома Тимохин. Пощупал отгрызенную у ребенка руку. Закрыл ребенка тряпицей и, присаживаясь на лавку, сказал: - Надо протокол. Може вы сами съели. Сполкому сказано - обо всех таких случаях доносить в принадлежность. Оглядел высокого нехудеющего Мирона. - Ишь, какой отъелся. Може, он и съел. Моя обязанность - не верить. Опять, зачем крысе человека исть? (...) Ты, Надька, не вой. Еще другого сделаешь. Очень просто. А на протокол я секлетаря пришлю. Протокол напишу - хорони. Пообедаю и пришлю. Ишь, и мясом пришлось разговеться. Со стола несло вареным мясом. Не находилось силы отмыть с пола ребячью кровь". Надька говорит Мирону: "-Ты, Мирон, им не кажись. Очумел мужик, особливо ночью - согрешат, убьют... Ты худей лучше. Худей. - Не могу я худеть! - хрипел Мирон. - Страдаю, а не худею!.. Тряс заросшей пыльным волосом головой. Прятался под навес. - Обман ведь это, вода - не тело. Ты щупай!" Надька нашла кусок конского кала и съела. Ей стало плохо. "Она сунулась головой подле локтя его. Лязгала зубами по рукаву. К утру ее рвало. У лица темнела на земле клейкая синеватая жижа. Она лизала рвоту..." Мирон хочет похоронить Надьку. Жених Егорка не дает: "-Я...сам...Не трожь... Сам, говорю... Я на ней жениться хотел... Я схороню... Ступай. Иди. У кустов, как голодные собаки, сидели кругом ребятишки. Егорка махнул колом над головой и крикнул: -Пшли... ощерились...пшли!.. (...) Мальчишки, отбегая, кричали: -Сожрет невесту-то..." Финал рассказа: "Мирон сунул голову к спицам колеса и закрыл глаза. Под глазами развернулось, извиваясь и трепеща, поле колосьев - багровых, зеленых, коричневых. Разбрасывая рогами колос, вышла и глянула на него тупая и жирная морда коровы. И вдруг - глаза у ней поблекли, осели, и над ними всплыла острая волчья морда. Мирон открыл глаза. Подле него за колесом, на корточках, сидела баба, а мужик за ней совал ей в руку молоток. "Сожрут", подумал Мирон. Он прижал голову к спицам и, хватая ртом песок, зажмурился". Страшный рассказ не ограничивается приведенными натуралистическими (лучше сказать - сверхъестественными) подробностями. История волжского голода дана в своего рода философском ключе. Голод - это путешествие в некую фантастическую страну - Полую Арапию, предводительницей которого выступает кликуша Ефимья со Вчерашнего Глаза. Надька говорит Мирону: "-Сказывают, за Сыр-Дарьей открылась земля такая - полая Арапия. Дожди там, как посеешь - так три недели подряд. И всех пускают бесплатно, иди только. Земель много. Ефимья рассказывает складно, Мирон. - Брешет, поди. Откуда она? - Привезли. Захочет, поведет люд в эту самую Арапию. Тятя не едет. А в которых деревнях собрались, пошли. Крыса тоже туда идет. И птица летит. Наши-то края закляли на тридцать семь лет: ни дождя, ни трав... Потом вернутся, как доживут... На тридцать семь лет открыли Арапию, а потом опять закроют". Получается, что не голод гонит людей в Полую Арапию, а сама мечта об этой пустой земле вызвала голод. Аллегория очень прозрачная. Вот некий риторический "завой" - прием, столь частый у молодого Всеволода Иванова: "Пески - вся земля. Голубые пески. И небо - голубой песок. Далекие земли, пустые, полые поля Арапские! Какими путями итти, какими дорогами? Жмутся боязливо хромые нищие, сухорукие - береза; осины бескорые. Убежал заяц на Арапские земли, - кору глодать оставил людям. Зверь он хитрый. Гложут люди желтыми и серыми крошащимися зубами. Глодай! Глодай! Камни будешь глодать! Далеки вы, земли Арапские! Далеки! Не знаю, где. Или знает кто? Или кто развернет дорогу, укажет? Замерзает душа - замерзает льдиной голубой, нетающей. Далеки вы, земли Арапские!" Коммунизм - Полая Арапия, куда русские так и не дошли. Да идти и не надо было: она внутри, русская тяга к утопии. Америка оказалась ближе и реальней. Но вот очень неожиданное заключение к теме об АРА: я обнаружил его в стихотворении Николая Тихонова из книги "Брага":
Интересный текст, лишний раз позволяющий убедиться, что благотворительность вызывает смешанные чувства у реципиентов, и, прежде всего, желание расплатиться, понимая это слово во всех его возможных смыслах: то ли вернуть долг, то ли отомстить. Не все русские поэты в их реакциях на внешней мир отличались такой светской корректностью, как Ахматова и Сологуб. Любопытно, что эта игра на слове "долг" мастерски проведена в рассказе того же Всеволода Иванова, который так и называется - "Долг". Красный командир попадает к белым, и офицер принимает его за человека, которому он должен: не отдал карточный долг. Тот не может понять, в чем дело, однако какое-то смутное воспоминание об офицере у него есть. Потом выясняется, что он этого офицера не дострелил на чекистской казни: когда нужно было провести так называемый контрольный выстрел, его пистолет оказался незаряженным. Чекист решил, что белый и так умрет, а он выжил. Оказалось, что не офицер должен был ему деньги, а он офицеру - пулю. Вот примерно так сейчас в Ираке расплачиваются с американцами. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
