Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-09-04]
Атлантический дневникСвященная короваАвтор и ведущий Алексей Цветков
Есть социально-политические абстрактные термины, которые как бы по самой своей природе обозначают нечто положительное - например, "справедливость" или "демократия". Именно поэтому их охотно берет на вооружение самый отпетый тиран и деспот, обозначая ими, в конечном счете, что хочет. А тех, кто укажет мне на плохую репутацию демократии в России, я отошлю к предыдущей фразе. Но с некоторых пор в эту же обойму без всяких оговорок принят "суверенитет". Его утверждают, за него борются, его защищают, не жалея своей и чужой крови. С какой, собственно, стати? Что в суверенитете хорошего?
Это - слова бывшего американского сенатора Алана Крэнстона, чье обширное эссе "Революция суверенности" посмертно опубликовано издательством Стэнфордского университета. Крэнстон начал свою карьеру как журналист, переводчик Mein Kampf Гитлера с антинацистскими комментариями, что послужило поводом к судебному иску со стороны Гитлера за нарушение авторских прав. А поскольку нацистская Германия была и остается одним из самых ярких примеров злокачественного суверенитета, слова Крэнстона вполне авторитетны в этой области. Что же такое суверенитет? В отличие от понятия "справедливости" с его незапамятной родословной или "демократии", насчитывающей два с половиной тысячелетия, идея суверенитета возникла сравнительно недавно - вначале в трудах философов, француза Жана Бодена и англичанина Томаса Гоббса, а практическое воплощения получила лишь в XVII веке, после Вестфальского мирного договора, завершившего Тридцатилетнюю войну. Таким образом, суверенитет является ровесником и атрибутом государства современного типа - так называемого государства-нации. Согласно вестфальским решениям, монархи получили всю полноту власти на территории своих владений, а папа римский Иннокентий X, лишенный с этих пор остатков светской власти, проклял их "на все времена". Суверенитет иногда определяют как законную монополию государства на насилие в пределах своей территории. А если рассуждать менее цинично, то это - право на совершение действий совместно с властью, обеспечивающей это право. Оба условия, право и власть, теоретически необходимы, но на практике тот, у кого есть власть, обеспечит себе и право, а тот, у кого нет власти, не может сослаться ни на какое право. Отсюда вполне очевидно, что суверенитет - понятие, лежащее за пределами морали, и поэтому все попытки представлять его в одном ряду со справедливостью и демократией фиктивны. Прежде всего, любой суверенитет произволен - человек рождается под чьей-то властью и не в силах этого изменить, он не может объявить сам себя суверенной единицей. Примерно такова же ситуация с нищетой - рожденный в бедной семье имеет куда меньше шансов преуспеть в жизни, чем потомство Билла Гейтса, и точно так же уроженец Сомали с рождения обделен по сравнению с жителем Люксембурга. Но если экономическое неравноправие вызывает у людей естественное возмущение и желание что-то поправить, то суверенитеты задевают мало чью совесть, и о теневой стороне упоминают редко. Вот что пишет по этому поводу обозреватель американского журнала Chronicle Карлин Романо.
Идея суверенитета подвергалась критике практически со времени своего оформления, и не только со стороны Ватикана. Ее осуждал уже в XVII веке первый теоретик международного права Гуго Гроций - вполне логично, потому что международное право по самой своей природе враждебно суверенитету. А уже в наше время видными критиками суверенитета были такие французские философы как Бернар де Жувенель и Жак Маритен - причем последний вообще выступал за его отмену. Показательно, что оба были католические мыслители и в качестве идеала противопоставляли современной чехарде суверенитетов средневековую наднациональную коммуну под главенством церкви, но их аргументы от этого не обесцениваются. Начнем с того, что ценность, без которой человек обходился большую часть своей истории, не может быть такой уж необходимой. Россия в настоящее время имеет суверенитет над Курильскими островами, на которые претендует также Япония. Значит ли это, что россиянин в чем-то по-человечески полнее и морально лучше японца? Не только не значит, но даже такая постановка вопроса очевидно нелепа. И тем не менее, суверенитет преподносится как нечто, за что почетно отдать жизнь - притом человеку это вменяется в обязанность, хотя если я, например, не спасу утопающего, меня по крайней мере на будут за это привлекать к уголовной ответственности. Именно эту неоправданную претензию суверенитета на высшую ценность возмущенно отвергали де Жувенель или Маритэн - тот факт, что он не только не представляет собой нравственной ценности, но нередко конфликтует с ней. Самый яркий пример такого конфликта я уже упоминал: в соответствии с вестфальскими решениями Гитлер имел полное право осуществлять безнаказанный геноцид у себя в стране, если бы не входил при этом в конфликт с другими суверенитетами. И уж тем более это относится к таким внутренним конфликтам как в Камбодже, Боснии или Руанде. Россия сражается за суверенитет в Чечне, и за него же борются чеченские сепаратисты - это, конечно, два разных суверенитета, но ни из каких десяти заповедей не следует что люди обязаны страдать и гибнуть из-за этой абстракции. Де Жувенель полагал, что любой суверенитет следует резко ограничить, а Маритэн вообще был сторонником мирового правительства. История идет сегодня по более умеренному пути, указанному первым. Но любые международные попытки ограничения наиболее кровавых суверенитетов упираются в приведенное мной определение: право, не подкрепленное силой, всегда будет оставаться фикцией. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
