Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-09-03]
Последствия для ЕС референдумов в Швеции и ЭстонииПрограмму ведет Андрей Шароградский. Участвуют корреспонденты и обозреватели Радио Свобода Геннадий Муравин, Ильдар Низаметдинов и Ефим Фиштейн, и специалист по странам Северной Европы, главный редактор журнала "Новые рубежи" Николай Мейнер. Андрей Шароградский: В Швеции на состоявшемся в воскресенье референдуме победили противники присоединения страны к зоне евро. По официальным данным "против" проголосовали около 56 процентов избирателей. "За" примерно 42. Сообщает Геннадий Муравин: Геннадий Муравин: "Nej", это по-шведски значит "нет", сказали шведы отказу от национальной валюты, кроны, и переходу на общеевропейскую валюту евро. Таков результат референдума состоявшегося в Швеции в воскресенье. Противники перехода на евро имели явное преимущество в течение всей агитационной кампании, предшествовавшей референдуму, однако, в самые последние дни, после убийства лидера сторонников евро, министра иностранных дел Анны Линд, общественные опросы показывали, что сторонники евро вроде бы имеют все же минимальный шанс на успех. В референдуме приняло участие 80,5 процентов имеющих право голоса и против перехода на евро высказалось 56 процентов голосовавших, "за" - 42. Это округленные цифры. Столь большого преимущества противников евро мало кто ожидал, и днем, когда шло голосование, никто из серьезных политических обозревателей не решался предсказать его результаты. Итак, большинство шведов считает, что у них и без евро дела идут хорошо. Один из главных мотивов противников евро - необходимость сохранения самостоятельности в финансово-экономических вопросах, например, низкий курс кроны способствует шведскому экспорту, и гоосбанк Швеции может манипулировать курсом кроны. В какой-то мере результат референдума это и протест против того, что большие страны-члены ЕС, такие, как Франция и Германия, не слишком-то соблюдают те обязательства, о коих было договорено, когда решался вопрос о европейском валютном союзе. Шведские "зеленые" и левые считают, что результат референдума - это знак Евросоюзу, что следует демократизироваться. Примерно в 22.30 по среднеевропейскому времени, когда 98 процентов голосов было подсчитано, премьер-министр Перссон выступил перед журналистами и сказал, что, хотя сам он хотел бы другого результата, народ решил по-своему, и это решение выражено настолько ясно, что нельзя не относиться к нему с уважением. Перссон признал, что пока еще неясно, каковы будут для Швеции последствия референдума, а спекулировать на эту тему не счел возможным. Судя по всему, случившееся не приведет к отставке правительства, которое тоже не было единым в вопросе перехода на евро. Несколько министров было против. Полагают, что результат шведского референдума может сказаться на аналогичных референдумах, предстоящих англичанам и датчанам. Англия и Дания, так же, как и Швеция, не перешли на евро в 2002-м году, в отличие от остальных 12 стран ЕС. А шведы смогут снова вернуться к вопросу о переходе на евро не позже 2010-го года. Андрей Шароградский: Сейчас на линии прямого эфира из Стокгольма специалист по странам Северной Европы, главный редактор журнала "Новые рубежи" Николай Мейнер. Николай, на ваш взгляд, главная причина столь скептического отношения шведов к евро, в чем она заключается, и не усложняют ли они себе жизнь, отказываясь от единой европейской валюты? Николай Мейнер: Наверное, мне все-таки кажется, что усложняют. С моей точки зрения, существуют некоторые разногласия между действиями политической элиты и широкими слоями населения. Ведь, собственно говоря, Швеция всегда была страной, которую определяли как страну шведского социализма, хотя в самой стране этот термин не очень популярен, и сейчас, в последние годы, жители ее ощущают, что их социальное положение несколько ухудшается, и винят в этом политиков, может, далеко не всегда осознавая, что общие тенденции мировой экономики и вообще мировой политической жизни изменились, и нужно приспосабливаться под другие стандарты. Вот именно то, что они в данном случае видят в своих политиках причину ухудшения своего положения и считают, что другие решения могли бы вероятно сохранить их прежний статус, и приводят, вероятно, к тому, что им не всегда верят. Но другого пути, мне кажется, у Швеции нет. У нее нет норвежской нефти, у нее нет швейцарских банков, у нее нет исландской селедки, и как они будут решать свои вопросы - пока сказать трудно. Андрей Шароградский: Николай, следующий вопрос, который задает человек, находящийся вне Швеции, конечно, касается убийства министра иностранных дел Анны Линд, сторонницы ведения евро, и очевидно, что это убийство не сыграло решающей роли в исходе референдума. Но все-таки, повлияло ли оно на распределение голосов, и вообще, в Швеции сейчас об этом убийстве говорят в контексте итогов референдума? Николай Мейнер: Да, говорят, и даже более того, существует точка зрения, ее высказывали многие эксперты, что повлияло и увеличило количество сторонников евро в Швеции. Но все равно этого оказалось недостаточно, чтобы перевес оказался решающим. Все-таки Швеция - страна, которая во многом сориентирована на себя. Что касается самой Линд, то как политик она была очень проевропейской ориентации, и ее убийство приобретает даже некоторый символический оттенок. Хотя опять-таки такое отношение к политикам, выступавшим за евро, что бы ни стояло за этой трагической смертью, показывает, что общество психологически не здорово. Может, что-то продиктовано политическими действиями, или это был сумасшедший, совершивший это в одиночку, все равно, если вы видите министра, и у вас возникает желание на него напасть, это значит, что механизм, который должен предохранять людей от подобного рода действий, в обществе разладился. В Швеции, мне кажется, это проявляется и в данном трагическом событии, и в их решении не принимать евро на данной стадии. Андрей Шароградский: Николай, на ваш взгляд, придется Швеции в обозримом будущем возвращаться к рассмотрению вопроса о введении евро? Николай Мейнер: Мне кажется, что все действия, которые связаны с ЕС и единой валютой, носят чисто экономический характер. Если мы обратимся к истории объединении Европы, то на политической основе она ни к чему ни привела и вылилась в тупиковый Совет Европы, а когда за этим стояли экономические процессы, они привели к созданию различных комиссий, организаций, общий рынок. и так далее, и все то, что, в конце концов. привело к необходимости объединения и на политическом уровне. Поэтому сейчас и Германия, и Италия, несмотря на то, что между собой могут ругаться политики, Берлускони с Шредером, они все равно вынуждены искать компромисс, экономические интересы их заставляют делать. Мне кажется, то же самое связано и со Швецией. Как только всем станет понятно, что у них другого пути нет, Швеция вернется к этому сразу, как только представится возможность, и многое зависит от того, насколько эффективным будет евро, насколько удачной будет проводимая европейскими странами политика поддержки общей валюты. Тогда шведы окажутся просто перед неизбежностью перехода на единый механизм в этом обществе, если он сумеет себя зарекомендовать. Андрей Шароградский: Послушаем репортаж из Таллинна. В Эстонии также состоялся референдум, связанный с ЕС. 67 процентов проголосовавших на этом референдуме высказались "за" вступление в ЕС в мае 2004-го года. Рассказывает Ильдар Низаметдинов: Ильдар Низаметдинов: Большинство жителей Эстонии поверило политикам, которые говорят, что вхождение в ЕС даст импульс политическому, экономическому и социальному развитию страны. "Эстонский народ выбрал надежный путь развития и безопасное будущее", - сказал, оценивая результаты еврореферендума президент страны Арнольд Рюйтель. А глава правительства Йоханн Парк заявил, что важнейшая задача его кабинета теперь - добиться, чтобы выигрыш от членства в ЕС ощутил каждый житель Эстонии. По уровню оплаты труда Эстония занимает одно из последних мест среди всех стран, готовящихся к вступлению в ЕС, поэтому многих страшит грядущее повышение цен. И вообще, для Эстонии с ее ультралиберальной экономической политикой вхождение в Европейский Союз может оказаться непростым испытанием. Стране, уже более 10 лет назад отказавшейся от таможенных пошлин и других протекционистских мер, предстоит теперь игра по другим правилам. Видимо, поэтому евроскептиков в Эстонии оказалось больше, чем в других странах-кандидатах, за исключением Мальты. И все-таки две трети граждан, участвовавших в еврореферендуме, сочли, что их маленькой стране и им лично будет лучше в ЕС, а не за его пределами. По мнению аналитиков, результаты референдума в Эстонии окажут большое влияние на настроения в соседней Латвии, где евроскептиков до сих пор было особенно много. Референдум в Латвии пройдет в предстоящую субботу. Андрей Шароградский: Господин Мейнер, как вы считаете, референдум в Эстонии, был ли он более формальным, или все-таки это поворотный пункт в истории государства? Николай Мейнер: Вы знаете, я сам эстонский гражданин и принимал участие в голосовании. Я думаю, что все-таки он был формальным, несмотря на очень мощные антиевропейские настроения в обществе, особенно среди эстонской части населения, эстонцы, как прагматичный народ, и, в общем, достаточно дисциплинированный народ, понимают, что у них других альтернатив нет. К кому-то такой маленькой стране, как Эстония, необходимо прислониться. И если не ЕС, остается только другое направление, которое, как вы понимаете, для эстонцев выглядит совсем нежелательным. Они принимают ЕС как наименьшее и неизбежное из всех возможных зол. В силу этого подобный результат можно было предсказать, хотя в последние недели в Эстонии проходила очень мощная кампания в поддержку ЕС, но не она все-таки повлияла, а психологические особенности эстонского характера, о которых я говорил. Андрей Шароградский: Николай, я обратил внимание на ваши слова о том, что это наименьшее из возможных зол – все-таки, это наименьшее из зол, или благо для страны? Николай Мейнер: Я не думаю, что сейчас эстонцы особенно рассчитывают, что это благо. Все-таки, в основном, если говорить с людьми, особенно старшего возраста, то они очень боятся ЕС. И надо сказать, что на протяжении последних полутора лет велась, как мне представляется,довольно странная пропаганда против ЕС, фермеры уверены, что Европа спит и видит, как уморить их голодом, остальные все полагают, что ничего хорошего, кроме как жертвы, которые потребует от них Европа, ожидать не приходится, но, собственно говоря, куда деваться, и, наверное, какой-то выход в данной ситуации возможен только совместно с Европой, где, может, удастся отстоять какие-то свои интересы. Но я думаю, что со временем эти настроения изменятся, тем более зная политику ЕС, хотя многих эстонцев ожидает разочарование, потому что те, кто искренне проголосовал "за", думаю, что изменения последуют гораздо быстрее, чем они теоретически возможны. Поэтому вероятно после мая 2004-го года разброс мнений по поводу ЕС станет еще более радикальным и может даже разочаровывающим, но это уже ничего не изменит. Андрей Шароградский: Николай, на двух состоявшихся накануне референдумах в одном случае было сказано "нет", в другом "да". На ваш взгляд, такой исход - свидетельство прочности, или наоборот непрочности ЕС, или такая постановка вопроса вообще некорректна? Николай Мейнер: Я бы, конечно, осторожно ответил на этот вопрос, потому что очень разные вещи решались. Посмотрите, шведы - это страна, которая все время пытается выбрать свой собственный курс и считает, что она и в ЕС должна была задавать больший тон, чем реально ей это удалось, и шведы в данном случае балансируют на грани компромисса, "мы в ЕС, потому что деваться вроде бы некуда, но в то же время сами по себе, поэтому не принимаем ЕС". Это как бы совершенно другая стадия взаимоотношений, и она нормальна. А эстонцы - это просто расширение того же европейского пространства, это необходимый этап через который Скандинавия уже прошла, когда сказали "да" все за исключением норвежцев, но тоже по вполне понятным экономическим причинам. Мне кажется, и то, и другое ни в коей степени не дискредитирует ЕС, а напротив служит аргументом в его поддержку, потому что в рамках этого объединения вы можете придерживаться собственной политики, собственного мнения, пусть даже и в ограниченных пределах, несмотря на всю брюссельскую бюрократию. Другое дело, как дальше поведет себя сам ЕС, насколько сумеет справиться со своими структурными реформами, найдет ли правильную форму для принятия политических решений в этой новой разросшейся системе, это намного больше повлияет на его последующую силу и слабость, чем нынешние референдумы, которые, мне кажется, вполне логичны и были вполне предсказуемы. Андрей Шароградский: Давайте подведем итог. Итак, в один и тот же день 14 сентября в Швеции и Эстонии прошли референдумы по вопросам, имеющим отношение к ЕС, закончились они результатами, на первый взгляд, прямо противоположными. Комментирует обозреватель Радио Свобода Ефим Фиштейн: Ефим Фиштейн: Это только на первый, весьма поверхностный, взгляд может показаться, что шведы и эстонцы дали в референдумах разные ответы на схожий вопрос – на вопрос о своем месте в объединенной Европе. Над эстонским волеизъявлением висела тень соседней России, тень общего советского прошлого, там избиратель решал для себя вопрос фундаментальной важности: к какой цивилизации примкнуть. Судя по всему, что мы о настроениях эстонцев знаем, они ничуть не меньшие евроскептики, чем шведы. Но не об этом их спрашивали. Они голосовали за свое право быть скептиками внутри европейского семейства. Массовые кампании, которые во всех кандидатских странах предшествовали подобным плебисцитам, почти не оставляли места для иного выбора. Убедительной казалась упрощенная железнодорожная терминология: европейский поезд мчится в будущее и важно не упустить шанс вскочить на подножку последнего вагона. А там со временем разберемся. Шведам же недостаточно знать, что они внутри европейского поезда и не на птичьих правах – им важно понять, куда летит паровоз, где конечная остановка и знает ли об этом машинист. Они решали гораздо более тонкий вопрос – вопрос о мере интеграции, которая не самоцель, а лишь средство для оптимальной организации отношений в Европе. Введение общеевропейской валюты они сочли явным перебором. Действительно – как сказал шведский премьер – совсем непросто убедить их в целесообразности этой меры, когда они видят, что без евро и им, и датчанам, и британцам живется лучше, чем тем, кто решил поставить этот экономический и социальный эксперимент на себе. Для шведов введение евро – это не мировоззренческая проблема, не выбор между прошлым и будущим. Через десять лет у них будет возможность в новом референдуме наверстать упущенное – если жизнь покажет, что они что-то упустили. И у эстонцев впереди немало шансов "изъявить волю" по разным аспектам европейской интеграции: хотя бы по проекту конституции, а через пару лет и по вхождению в еврозону. И кто знает, не будет ли их ответ на новом, более продвинутом уровне гораздо более похожим на позицию шведов, чем это было в минувшее воскресенье. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
