Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-10-05]
В Свердловской области открывается Социально-реабилитационный центр для бродяг, желающих вернуться к нормальной жизниПрограмму ведет Татьяна Канахина. В программе принимает участие профессор Борис Павлов, доктор философских наук, заведующий отделом экономической социологии Института экономики Уральского отделения Российской Академии наук. Татьяна Канахина: По разным оценкам, сегодня в России от 1,5 до 4 миллионов безработных, то есть до 3 процентов населения. В стране нет ни только учета бомжей, но и федеральной программы борьбы с этим явлением. Каждый город и каждый регион пытается решить проблему по-своему. В одной из деревень Свердловской области открывается Социально-реабилитационный центр для бродяг, желающих вернуться к нормальной жизни. С подробностями екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова. Ирина Мурашова: Как правило, российский бомж - это 35-55-летний мужчина. МВД предлагает задерживать и принудительно воспитывать, при этом сетует на прошлогоднюю отмену указа о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством. Начальник отдела Министерства социальной защиты населения Свердловской области Николай Хомец возлагает большие надежды на первый в регионе Центр социальной адаптации лиц без определенного места жительства. Он появится в селе Лебяжье до конца этого года. Одновременно здесь смогут жить сто человек - бесплатно и добровольно. Николай Хомец: Мы создадим для них там рабочие места – и сельскохозяйственные, и народные промыслы, и деревообработка. А люди, которые нуждаются в постоянном уходе и нетрудоспособны, значит, они после пребывания там будут направляться в дома-интернаты. Ирина Мурашова: Теоретически за бомжами должны следить около десятка разных ведомств. Но государство не справляется - к делу подключилась общественность. В Екатеринбурге работает неофициальное Бюро по трудоустройству бездомных. Организовал его Юрий Потапенко - сам бывший бездомный. С начала осени он устроил работать на стройку более 300 человек, и он не понимает, почему чиновники не могут делать то же самое. Юрий Потапенко: Я весь душой в этой проблеме. Потому что это мое родное, потому что я сам через все это прошел. Ирина Мурашова: Стропальщик Николай Меховых - один из тех, кому уже помогло неофициальное Бюро по трудоустройству бездомных. Он провел в колониях в общей сложности 23 года, но, в конце концов, решил наладить нормальную жизнь. Николай Меховых: Дали мне 78 рублей, когда я освободился. Юрий Иванович помог мне найти работу на стройке. По 1500-1600 рублей получаю каждую неделю. Ирина Мурашова: В сводках оперативных служб попадаются сообщения о том, что бомж отобрал у директора фирмы 150 тысяч рублей, покончил жизнь самоубийством, бросившись под иномарку, или устроил пожар в многоквартирном доме и стал причиной эвакуации жильцов. Даже при этом благополучные граждане далеко не всегда агрессивны или безразличны по отношению к бродягам – в этом уверен работник аппарата уполномоченного по правам человека Свердловской области Валентина Савельева. Валентина Савельева: Люди неравнодушные, с определенной гражданской позицией, которые полагали, что если не могут другие органы помочь людям, проживавшим под балконом их дома, в теплотрассах. Ирина Мурашова: Власти Свердловской области хотят помогать не только тем, кто уже стал бомжем, но и тем, кто в силу сложных жизненных обстоятельств может пополнить армию бродяг. В бюджет следующего года впервые планируют внести отдельную статью об этом. Сейчас рассчитывать на бюджетные деньги могут только жертвы стихийных бедствий, пожаров или терактов. Татьяна Канахина: Сегодня гость Екатеринбургской студии Радио Свобода – заведующий отделом экономической социологии Института экономики Уральского отделения Российской Академии наук профессор Борис Павлов. Доброе утро, Борис Сергеевич. Борис Павлов: Доброе утро. Татьяна Канахина: Если федеральной программы по решению проблем бездомных нет, означает ли это то, что государство отвернулось от этой категории граждан? Борис Павлов: Отнюдь нет. Мы слышали, что сказал представитель Министерства социальной защиты, и он как раз говорил об одной из региональных концепций по реабилитации бомжей. Поэтому говорить о том, что регионы не занимаются бомжами, это было бы некорректно. Татьяна Канахина: А федеральная программа? Борис Павлов: Есть также и ряд федеральных документов, которые направлены в органы внутренних дел, в органы социальной защиты, в которых прописано, как работать с какими-то отдельными категориями. Но полной программы деятельности, а тем более по времени, по средствам, по адресам – такой программы нет. И поэтому вы правильно сказали, что сегодня каждый регион должен сам решать. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так вот, сегодня, в отличие от других регионов, я бы так сказал, что в Свердловской области более-менее активно занимаются этой проблемой. Хотя объемы этой проблемы, они далеко не сопоставимы с теми усилиями, которые могут предложить местные властные структуры. И не то что они не желают, они просто не могут, потому что нет достаточных средств, нет инфраструктуры для работы с бомжами и нет достаточного количества кадров, которые бы этим занимались. Татьяна Канахина: И я приглашаю слушателей присоединиться к нашей беседе. Волнуют ли вас проблемы бездомных? Готовы ли вы лично оказать посильную помощь таким людям? И если готовы, то какую? Борис Сергеевич, сколько сегодня бездомных насчитывается в Свердловской области? И кто их считает? Борис Павлов: Во-первых, вы попали в самую точку, что подсчет этих лиц – лиц с тяжелой жизненной ситуацией – ведется сегодня не в полной мере и отрывочно. Вот по данным Министерства социальной защиты Свердловской области, где-то у нас сегодня около 1,5 тысяч таких лиц. Но это те, которые каким-то образом зафиксированы и в органах социальной защиты, и в органах УВД. Татьяна Канахина: А реально их, по вашему мнению, сколько? Борис Павлов: А реально эту цифру надо умножать на 3-5, чтобы реально оценить. Татьяна Канахина: А количество бездомных год от года растет? Борис Павлов: Я думаю, что оно сильно не растет. Оно растет в определенные периоды, допустим, летний и зимний. То есть летом их количество увеличивается. А экстенсивно оно не растет. Потому что есть какая-то как бы грань насыщения этой категорией, и она как бы держится на определенном уровне. Татьяна Канахина: А бомж – это кто? Это не просто ведь бедный человек? Борис Павлов: Естественно, нет. Бомжами бывают и богатые люди, которые в данный момент каким-то образом остались без квартиры. Татьяна Канахина: А социология какое определение дает бомжу? Борис Павлов: Опять же бомж – это традиционное определение. Бомж – это лицо, которое не имеет жилища. Но это настолько пестрая картина по социально-демографическому и социальному статусу, что единое определение бомжу, как бы социальный портрет, он очень пестрый. Так что бомж – это человек, который на сегодняшний день не имеет крыши над головой. Татьяна Канахина: А есть ли какая-то градация внутри вот этой категории граждан? Борис Павлов: Градацию можно провести, но смотря по какой типологии. Татьяна Канахина: Вот вы сказали, что есть богатые бомжи. Борис Павлов: Да. Вот если по уровню достатка... Я не встречал слишком богатых. Есть люди со средним достатком, есть с полунизким – это так называемое социальное придонье, и есть дно. Вот на этом дне люди, которые не имеют достаточных средств для простого физического выживания. И в силу этого они вынуждены искать средства даже на пропитание, и искать в таких местах, которые для нормальных людей неприемлемы. Татьяна Канахина: И у нас есть телефонный звонок. Доброе утро. Слушатель: Доброе утро. Меня зовут Владимир, я живу в Москве. Вами был поставлен вопрос – как относится федеральное правительство к бездомным? – и я бы добавил, вообще к людям. Мое глубокое убеждение, что всем нам, тем, что называется, кто не входит в обойму, не может покупать участки и особняки на Рублевском шоссе за миллионы долларов, нам очень полезно избавиться от иллюзий. Мы для них, для «рублевских» и для правительства – балласт. Они дают деньги народу (я так очень популярно выражаюсь для краткости) только в силу того, чтобы выглядеть прилично перед кем-то – перед мировым сообществом и так далее. Потому что судя по вашим же сюжетам, например, как людей из общежитий на улицу выбрасывают, что творится у нас с людьми, с милицией, с теми же бездомными, нам нужно как можно быстрее понять, что только мы можем исправить ситуацию, кто-то по отдельности, кто-то - объединяясь. От правительства нам ждать особо ничего не нужно. Татьяна Канахина: Владимир, а вы, например, проходя мимо бомжа, можете ли остановиться, оказать ему какую-то помощь или вы равнодушно проходите мимо? Брезгуете? Слушатель: Знаете, равнодушно пройти, конечно, не могу, потому что у меня есть сострадание к людям, потому что я сам был на грани этого. Насчет того, чем я могу помочь, я не буду здесь кривить душой, мне ему особо помочь нечем. Потому что в свое время, когда я схлестнулся один на один с криминалом, когда у меня пытались... в общем, вся эта ситуация тянется до сих пор. Татьяна Канахина: Позиция Владимира нам, в общем-то, понятна. Борис Сергеевич, мы с вами начали говорить о том, что есть дно, есть более состоятельные бомжи. Что значит – бомж вынужденный? Борис Павлов: Вынужденный бомж – это когда его принудили к такому образу жизни какие-то условия. Татьяна Канахина: Выбросили на улицу? Борис Павлов: Выбросили на улицу, лишили работы. Или условия, когда он был в местах не столь отдаленных. Я уверен, что по собственному желанию нет бомжей. Это люди, которые попав в такую ситуацию... и не только то, что их выбросили, они не имели достаточно воли, не имели достаточных трудовых навыков и навыков борьбы с собственной ленью, с собственным бездельем, собственной леностью. И эти люди, плывя по течению, они все ниже и ниже опускались на социальное дно. И их, так сказать относят вот к таким профессиональным бомжам – это те, которые плывут низко по течению, около социального дна и не находят в себе сил... Татьяна Канахина: Не сопротивляются. Борис Павлов: ...не сопротивляются, и нет такой внешней силы, того социального поплавка, который поднял бы их на поверхность. Татьяна Канахина: И у нас есть звонок. Доброе утро. Слушатель: Доброе утро. Николай Ломов из Санкт-Петербурга. Я хочу сказать, что купил Жилищный кодекс с комментариями. И в одних комментариях указывается, что одной из новелл Жилищного кодекса является выселение без предоставления другого жилья и без каких-либо иных гарантий гражданам, а также предоставление неблагоустроенного жилья. А в других комментариях написано, что в Жилищном кодексе не предусматривается обязанности государства обеспечить граждан жильем. Статья вторая Кодекса закрепляет лишь принцип обеспечения государством условий для осуществления права на жилище. То есть мы говорим о том, что государство все делает для того, чтобы создать бомжей. Выселение куда? Выселение на улицу. Государство создает бомжей, а мы должны их как-то поддерживать. Да, я согласен. Я прохожу мимо и что-то стараюсь сделать. Татьяна Канахина: Николай, а что конкретно вы стараетесь сделать? Слушатель: Мелочь дать человеку в руки. Если на то пошло, то я мог бы отдать старые вещи. Но опять же государство не очень-то организовывает пункты, куда можно было бы принести эти вещи и сдать. Я тут слышал, что надо ехать через весь город или в центр, в какое-то конкретное время. Вот если бы был специальный пункт рядышком... Татьяна Канахина: Борис Сергеевич, как вы считаете, после введения в действие всех механизмов нового Жилищного кодекса количество бомжей в России резко возрастет – то, о чем говорит наш радиослушатель? Борис Павлов: Нет. И сегодня ведь есть мероприятия, которые тормозят вот эту жилищную политику государства и региональных властей. Попытайтесь сегодня, допустим, выселить человека из квартиры, если он ушел от семьи, не живет с ней, творит какие-то безобразия, то есть бомжует и так далее, и вы его не выселите. Потому что политика такая, чтобы поменьше выбрасывать. Татьяна Канахина: То есть вы считаете, что радиослушатель Николай Ломов настроен крайне пессимистично? Борис Павлов: Да, он настроен крайне пессимистично. Татьяна Канахина: А что касается того, подавать или не подавать попрошайкам на улицах? Борис Павлов: Мы опросили около 800 екатеринбуржцев, и у них спрашивали об их отношении к детям-попрошайкам, к взрослым попрошайкам, к беженцам. Там было – и брезгуют, и сочувствуют, и боятся, в том числе и элементы милосердия. Мы не спрашивали у них, дают или не дают они эти копейки. Самое большое сочувствие и сострадание вызывают дети-попрошайки. Дети-попрошайки – это где-то 65-70 процентов. А взрослые попрошайки – где-то процентов 30-40. Татьяна Канахина: Лично вы подаете? Борис Павлов: Я лично подаю. Но у меня есть принцип – во-первых, не так часто, ну, в неделю раза два-три. Татьяна Канахина: Сердобольный вы, Борис Сергеевич. Борис Павлов: А подаю я обычно где-то около 10 рублей. А детям я обычно покупаю пакет молока и булку, ни в коем случае не даю деньги. Татьяна Канахина: Борис Сергеевич, действуют ли среди бездомных какие-то законы? И есть ли у них семьи, дети? Борис Павлов: Что касается семей. Наши исследования, которые мы провели буквально недавно... мы опросили 520 бомжей примерно из 18 городов Урала. Мы брали Челябинск и Средний Урал. И один из этих вопросов был о семье. Семьи имеют где-то процентов 7-8, как они пишут. В основном это люди неженатые или незамужние. А детей имеют где-то процентов 30, но это дети, с которыми в большинстве своем потеряна родственная связь – отцовская или материнская связь. То есть это просто дети, записанные в паспорте. Татьяна Канахина: А если говорить о законах, порядках среди бездомных? Борис Павлов: Законы следующие. Есть эти законы, как и в местах заключения. Это право сильного, это корпоративное объединение. Например, к ящику с отходами во дворе подходит определенный бомж или группа бомжей – первая очередь. Потом устанавливается вторая очередь. И третья очередь берет то, что останется. Некоторые бомжи пытаются как бы отразить суррогат семьи в своей среде. Вот я наблюдал за одной парой бомжей. Вот у них как бы семейные какие-то отношения. Татьяна Канахина: Семейные отношения – это в смысле теплые отношения? Борис Павлов: Теплые, да. Конечно, это не говорит обо всех функциях, которые выполняет семья. Татьяна Канахина: Это животные инстинкты срабатывают? Борис Павлов: Нет, это остатки социального... с которыми они пришли из мира своих более благополучных соотечественников. Женщина вот в этой паре стремится каким-то образом ухаживать за своим «супругом». Мужчина защищает женщину. Я даже видел, как женщина рядом с тем местом, где стоят ящики с отходами, она накрывала стол на газете. У них «семейный» обед был. Хотя если представить, что это был за обед, то тоскливо... Татьяна Канахина: И у нас есть телефонный звонок. Доброе утро. Слушатель: Доброе утро. Ирина Александровна из Москвы. У меня несколько случаев было. У меня нет доброго отношения к бомжам. Я стояла около Савеловского вокзала у палатки с пирожками. И походит ко мне бомж и говорит: «Помогите, дайте мне денег». Я говорю: «Что вам купить?». Он дико посмотрел на меня и убежал. Ему не нужно было. Второй случай. Я сидела на остановке. И сидит пьяный молодой человек. Он говорит: «Мам, дай денег на хлеб». Я ему даю «десятку» - я знаю, сколько хлеб стоит. Я говорю: «Не покупай водку, купи только хлеб». Он пошел буквально за угол, купил пиво, сел рядом со мной, пьет пиво и, простите, писает. Татьяна Канахина: К вопросу о том, о чем говорит Ирина Александровна. Есть ли прецеденты, когда бомж возвращается в нормальную среду после некой реабилитации? Вот если судить по реплике нашей радиослушательницы, дали «десятку», а купил, так или иначе, пиво. Борис Павлов: Есть разного уровня отношения к возвращению в нормальную среду. Первые – это те, кто желает вернуться, и они ищут, стараются, пытаются отойти от этого образа жизни. Татьяна Канахина: Но их мало? Борис Павлов: Их не так много. Есть бомжи, которые как бы плывут по течению, и их удовлетворяет этот образ жизни... Татьяна Канахина: Профессиональные бомжи, о которых мы говорили. Борис Павлов: Ну, можно их и так называть. И, наконец, те бомжи, которые находятся на социальном дне. Естественно, те, кто на дне, очень маловероятен их выход. В лучшем случае, сохранение их жизни и поддержание здоровья. Из среднего слоя есть такие люди. Ну а те, которые стремятся, им надо просто помочь из этой тяжелой жизненной ситуации выйти. Татьяна Канахина: Но как же их вычленить-то из общего количества... Борис Павлов: Для этого нужны специальные службы, программы, которые считали бы их, мониторинг вели, следили за их судьбой, продвижением и так далее. Для этого нужна специальная работа, желание, политическая воля сверху донизу. Это большие, конечно, затраты, и большое внимание должно быть. Но, судя по проблеме, мы должны прийти к этому состоянию общества, когда оно будет заботиться об этом. И даже не во имя гуманизма и так далее, а во имя собственного спасения. Татьяна Канахина: Борис Сергеевич, бомж – это обязательно преступник? Борис Павлов: В принципе, каждый человек потенциальный преступник, я так считаю. Другое дело, в какие условия человек, с одной стороны, попадает. С другой стороны, насколько у него работают внутренние тормоза антиобщественного поведения. Татьяна Канахина: Бомжей стоит бояться? Борис Павлов: Их, естественно, нужно бояться по ряду причин. Не то что бояться, а опасаться. Татьяна Канахина: Обходить стороной? Борис Павлов: В некоторых случаях, может быть, и так. Это проблема физического заражения болезнью, это проблема даже морально-этическая. Вот смотришь на бомжа – и начинает подниматься какая-то волна недовольства властными структурами, которые это допускают. Это, наконец, проверка собственного альтруизма. С другой стороны, жалко, а с другой стороны, не помогаешь ему каким-то образом. Татьяна Канахина: Борис Сергеевич, вот в материале моей коллеги Ирины Мурашовой прозвучала идея властей Свердловской области открыть реабилитационное поселение для бомжей в одной из деревень. Министерство социальной защиты заявляет, что это не будет резервацией и богадельней. Научат всех работать и жить. Как вам эта идея в принципе? Борис Павлов: Идея, в принципе, хорошая. Эта идея не новая, конечно. В 30-е годы существовали колонии Макаренко. Только здесь говорится о колонии уже для взрослых. И все принципы организационные этой колонии подходят. Но, во-первых, организовав для 200-300 человек... Татьяна Канахина: Для ста человек. Борис Павлов: ...мы оставляем за бортом внимания во многие десятки раз больше людей. Татьяна Канахина: Борис Сергеевич, но меня интересует ваше мнение, реально поможет ли такому человеку такое поселение? Борис Павлов: Я думаю, что кому-то может помочь. При определенных условиях, при постоянстве этого может это помочь. Но в большинстве своем это будет содержание этих бомжей. И проблема в том, чтобы не допустить их до скатывания... Татьяна Канахина: До самого дна, что называется. Борис Павлов: ...до самого дна с антисоциальными проявлениями. Татьяна Канахина: А вот дома ночного пребывания, чем они помогают бездомным? Кроме того, что дают ночлег. Борис Павлов: Я вспоминаю Хитров рынок в книге Гиляровского «Москва и москвичи», и там как раз были вот эти ночлежные дома. Страшно, если почитать, что было. Наши дома, которые я знаю, в Челябинской, в Свердловской области, это, естественно, более чистые, более благопристойные дома. Но это опять же переночевать ночь. И там дается определенный срок – 30 дней. К примеру, не нашел работу – и надо уходить снова на улицу. То есть на безрыбье и рак – рыба. Да, это решает в какой-то мере проблемы крыши. Татьяна Канахина: Ну, все-таки не в трубе спать. Борис Павлов: Ну да, это гораздо лучше. Но труб-то много, а домов мало. Татьяна Канахина: У нас есть телефонный звонок. Доброе утро. Слушатель: Доброе утро. Александр Николаевич, Москва. Скажите, пожалуйста, Борис Сергеевич, сколько среди них людей, которые сами выбрали этот путь абсолютной свободы, не отвечать абсолютно в жизни ни за что? Они пропили свои квартиры, например, у них нет семьи – они не хотят отвечать за семью. У них нет работы – они не хотят работать. У Лужкова неудача с бомжатниками поэтому и получилась. Татьяна Канахина: Понятно. Сколько? Борис Павлов: «Устраивает ли вас образ жизни бомжа?» - мы задавали такой вопрос 520 представителям этого статусного... «Да, устраивает» - каждый седьмой, 14 процентов; «нет» - 68; и 18 процентов затруднились ответить. Татьяна Канахина: То есть 14 процентов добровольно, по сути, выбрали этот путь? Борис Павлов: Да. Еще большее число людей не желают искать работу. То есть какая-то группа – это именно профессиональные бомжи, которых устраивает этот образ жизни. Вот звонки идут из Москвы. Не надо путать московский образ жизни со всей Россией. Одно дело – Лужков и москвичи, и сотни банков, а это средства, которые есть. Другое дело – периферия, даже такой столичный город Урала, как Екатеринбург. Здесь совсем другие условия... Татьяна Канахина: И законы. Борис Сергеевич, если сейчас заняться решением этой проблемы вплотную, что должны сделать областные и региональные власти в первую очередь? Борис Павлов: Первое – серьезно заняться решением этой проблемы. Второе – выделить достаточно средств на это дело. Третье – создать инфраструктуру реабилитационную – это проблемы жилья, это больницы, это трудоустройство, хотя бы первичную инфраструктуру. Я уже не говорю об организации досуга. И стремление все-таки вернуть или создать для них какой-то семейный образ. Ибо дети, как выявили наши исследования, - это тот якорь, который привязывает человека к семье, к городскому сообществу, к нормальной, человеческой жизни. Татьяна Канахина: Борис Сергеевич, спасибо за участие в программе. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
