Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[06-09-04]
Психологические последствия трагедии в БесланеПрограмму ведет Светлана Толмачева. Гость студии - психолог Владимир Лозовой. Светлана Толмачева: Наш гость - Владимир Лозовой, руководитель екатеринбургского муниципального центра "Холис", врач-психотерапевт. Доброе утро, Владимир. Владимир Лозовой: Доброе утро. Светлана Толмачева: Мы будем говорить о последствиях трагедии в Беслане, но в начале ответьте, пожалуйста, на вопрос, который мы задавали екатеринбуржцам. Как, по вашему мнению, изменится жизнь страны после того, что произошло? Владимир Лозовой: Если судить по той реакции официальных властей, которую мы наблюдаем с помощью СМИ, включая обращение президента, указ президента в связи с событиями в Беслане, я думаю, что сейчас нас ожидает достаточно существенное закручивание гаек. То есть будет ужесточаться режим, как всегда, после любого теракта, безопасности, в том числе и в учреждениях здравоохранения, учреждениях образования и так далее. Насколько это коснется изменений отношений со стороны людей, достаточно спорный вопрос. В общем-то, сегодня мнений прозвучал очень широкий спектр, но, в общем-то, основной мотив, что существенных изменений, наверное, ожидать не стоит. Через какое-то время эта волна эмоционального накала и восхищения средствами массовой информации схлынет, и место это события займут какие-то другие значимые на сию минуту вещи. Поэтому ожидать существенные изменения в психологии людей, в их поведении, наверное, не стоит. Светлана Толмачева: При вашем центре работает служба психологической помощи. Увеличилось ли количество звонков за последние две с половиной недели, с тех самых пор, как разбились два самолета? Владимир Лозовой: Закономерно после любого теракта увеличивается количество звонков, связанных, скажем так, с тревогой людей за свою собственную жизнь и здоровье, это естественно. Сейчас идет большое увеличение. Последствия и вал звонков, связанных с депрессивным состоянием, с какими-то суицидальными тенденциями и другими кризисными состояниями, нас ожидает несколько позже. То есть все равно нужно время для того, чтобы эта проблематика созрела. Сейчас можно говорить, что увеличилось количество звонков где-то процентов на 15-20, темы звонков сильно не изменились. Светлана Толмачева: Как вы оцениваете те страхи, на которые жалуются люди? Они исчезнут, как только информация о произошедших терактах сойдет с первых полос газет или обращавшиеся к вам люди так и будут жить с постоянным чувством тревоги? Владимир Лозовой: Здесь две большие группы людей. Часть людей - срабатывает механизм психологической защиты, то есть они просто-напросто вытесняют из своей памяти, из осознаваемого вот эти события, этот страх и ужас этих дней. Потому что это естественная защитная реакция любого человека. Часть людей, наиболее впечатлительных или тех, кого эти события затронули реально, может быть, это какие-то родственники, или схожие ситуации в своей собственной жизни, эти люди, в общем-то, застрянут на этой теме, и она будет актуальной в течение очень продолжительного времени. Вообще, то, о чем мы с вами говорим, это посттравматическое стрессовое расстройство, которое сейчас наблюдается у огромного количества жителей и Беслана, и Северной Осетии, - это инсульты, инфаркты, нарушение сна, депрессивное состояние - это следствие любого большого психологического потрясения, которое нас ожидало. Светлана Толмачева: То есть можно сказать, что одна из целей террористов - оказать психологическое давление - достигнута? Владимир Лозовой: Безусловно. И в этом давлении, к сожалению, играют свою роль средства массовой информации. Потому что если бы не было освещения вообще как такового, то в поле информационное, связанное с этими событиями, был бы вовлечен город Беслан и близлежащие города и села. Это очень сложная проблема. С одной стороны, мы обязаны извещать людей о том, что происходит. Отсутствие информации в свою очередь - это хорошее психологическое оружие, потому что отсутствие информации вызывает точно так же посттравматические стрессовые расстройства. Растут слухи, пережевываются события вымышленные, количество жертв увеличивается в десятки и сотни раз, и так далее. Мы это уже проходили во время Советского Союза. Поэтому естественно, что освещать эти события необходимо, другое дело, что подобная оценка должна быть адекватна. Светлана Толмачева: Как врач-психотерапевт скажите, пожалуйста, какую реакцию в таких случаях можно считать адекватной? В пятницу, когда по телевизору мы наблюдали прямые включения из Беслана, следили за развитием событий в Интернете, состояние у многих было подавленное, многие люди были просто в шоке. Как себя можно заставить принять произошедшее? Владимир Лозовой: Заставить принять - не самый хороший термин, потому что заставлять, в общем-то, достаточно сложно. В последнее время в связи с широким освещением СМИ последствий такого рода событий существует понятие "телевизионная травма". То есть развивается посттравматическое стрессовое расстройство у зрителей, тех людей, которые наблюдают за тем, что передают средства массовой информации, в частности, телевидение. Если речь идет об освещении последних событий, меня очень огорчило отсутствие в эфире специалистов, которые могли бы каким-то образом комментировать то, что происходит. Либо то, что мы видели в эфире НТВ, когда закольцованные кадры и эмоциональная оценка журналистов, которые являются свидетелями чудовищного события. И краткие вкрапления людей, которые действительно компетентны, которые освещают ход этих событий. По большому счету в студии при освещении подобного рода событий в обязательном порядке должен находиться кто-то из психологов или психотерапевтов. То есть людей, которые достаточно адекватно реагируют, с психологической точки зрения, на происходящее и формируют соответствующее отношение. И в обязательном порядке должен находиться специалист, который может оценить то, что происходит. Либо отсутствие постоянного включения в событийный ряд, выдача коротких информационных сообщений с обязательным участием специалистов. Светлана Толмачева: Владимир, давайте разберем конкретную ситуацию. Какой специалист может прокомментировать ту сутолоку, которую мы наблюдали, когда из школы после взрывов выбегали заложники? Их не встречали врачи, некоторые дети, мы могли видеть это в прямом эфире, брели куда-то, пребывая в совершеннейшей прострации, никто их не встречал. Вам, как врачу, не показалась странной эта неорганизованность, сутолока? Что можно было прокомментировать, например, в прямом эфире, какому-то специалисту в Москве? Владимир Лозовой: Честно говоря, я бы хорошо подумал, прежде чем выдавать такую картинку в эфир. Потому что по большому счету мы в определенной мере помогаем террористам. Потому что основная задача любого теракта - это формирование определенного общественного мнения. Мы формируем это общественное мнение за счет того, что там отсутствует какая-то организованность и так далее. Насколько я понимаю, силовые ведомства восприняли тот отряд нелюдей, которые напали на школу, как такую "профессиональную" команду, которая играет по определенным правилам. Поэтому тот сценарий, который мы видели, он был неожиданным для силовиков, поэтому в первые секунды они были в состоянии полной прострации. Действительно, что делать? Штурмовать нельзя, защищать нельзя. Они были не готовы к этому развитию событий. Это было вполне понятно. С другой стороны, выдавать картинку, когда, действительно, брели дети, раненые дети, окровавленные... Причем, я специально смотрел, около двух часов это постоянно крутилось. В итоге мы чего добились? Формирования той самой беспомощности, злости, желания как-то вмешаться в этот процесс и ощущения полного бессилия очень большого количества людей. Как следствие, мы можем наблюдать, и наблюдаем уже сейчас, я уже говорил об этом, увеличение обращений в экстренные службы, увеличение количества инфарктов, инсультов и не только в Беслане, но, в общем-то, на территории всей России. Светлана Толмачева: Общеизвестно, что после терактов жертвам оказывается психологическая помощь. Что делать в случае, если пострадал целый город? Каким образом там должны сейчас работать психотерапевты? Владимир Лозовой: Всех психотерапевтических сил, которые привлечены в настоящее время, я думаю, будет недостаточно для того, чтобы оказать реальную помощь абсолютному большинству пострадавших. Потому что пострадали абсолютно все, все население города нуждается сейчас непосредственно в помощи. Что нужно сделать? Что будут предпринимать психотерапевты? Это оказание групповой психологической помощи. Самое важное - дать возможность людям выговориться. Совершенно недопустимо, когда человек замыкается в этой проблеме и начинает все это переваривать внутри себя. Как следствие, от такого рода внутренних переживаний, застревания на этих событиях - формирование этих самых соматических расстройств, которые мы наблюдаем. Сейчас единственная реальная помощь, которую могут оказать близкие, что очень важно, - это дать возможность проговорить все, что человек чувствовал, и постоянно возвращаться к этой теме, давать возможность говорить и вызывать их на разговор, даже если люди не хотят говорить об этом. Для того чтобы провентилировать, что называется, чувства, дать возможность прожить еще раз и выплеснуть те эмоции, на которые у него не было возможности отреагировать в процессе этих событий. Светлана Толмачева: Как психологи в таких случаях работают? Они на что настраивают пострадавших? Да, они их выслушают, но ведь нельзя же людям внушить, чтобы они забыли то, что с ними произошло. Какую они могут дать оценку, психологи, тому, что произошло, и на что настроить в дальнейшем людей, ведь им до конца жизни придется с этим жить. Владимир Лозовой: В любом случае, когда мы работаем с чувством острой потери или когда мы работаем с людьми, пережившими подобного рода стресс, я уже говорил об этом, это своего рода наводнение. То есть мы должны человеку помочь выплеснуть те эмоции, снова и снова их проживать. Не секрет, что когда мы очень много и долго говорим и проживаем какие-то эмоции, включается защитный механизм и человек начинает снижать накал вот этих переживаний и так далее. Посмотрите, как себя ведет человек, который находится в состоянии горя. Ему нужно с кем-то поговорить, не важно с кем. Для этих людей очень значима возможность поговорить с близкими людьми, которые их поддерживают, которые оказывают им безусловную поддержку не в силу профессиональных склонностей, а в силу каких-то близких связей. Работают психологи примерно так же. То есть мы формируем возможность для такого рода пациентов выплеснуть, проговорить и отреагировать на тот событийный ряд, который был. Светлана Толмачева: У нас есть звонок. Слушатель: Здравствуйте. Я вижу, что теракты нарастают по своей жестокости и кровавости. Основной целью их на Дубровке, как мне показалось, было вызвать нашего президента на переговоры, заставить его все-таки вести переговоры с людьми, с которыми еще можно говорить в Чечне. Но так как президент принадлежит к определенной группе людей из одной специфической организации, которая всю жизнь действовала только одними методами, но ни в коем случае не переговорными, этот принцип "бей своих, чтоб чужие боялись" так и продолжает оставаться в силе. Не разрушается ли образ президента, который с самого начала формировался как сильной личности, которая придет и жесткими мерами наведет порядок, который может решить все проблемы в стране, этими последними событиями? Владимир Лозовой: Ущерба существенного в образе сильного президента я сейчас, во всяком случае, не усматриваю в силу той реакции, которая последовала. Было четкое заявление, которое предполагает усиление и изменение реформации власти, которое сейчас идет, и адекватные силовые решения, которые будут. Спорный вопрос в отношении утверждения "бей своих, чтобы чужие боялись". Я понимаю, что сейчас не очень удачное, может быть, время для обсуждения особенностей российской политики, высшей политики. Тем не менее, как у меня складывается впечатление, как у гражданина, что люди, которые пришли в Беслан, они совершенно точно не стремились к каким-то переговорам. И я не усматриваю особенно большого количества людей, которые горят жаждой мести за какой-то ущерб, принесенный на территорию Чечни. В составе этой группы интернациональной были и русские, и арабы, и ингуши, и так далее. На мой взгляд, основная задача, которая ставилась перед этой группой, это формирование той самой волны межнациональной розни, которая сейчас нарастает в Ингушетии. То есть это призывы к мести, войне против Чечни. Это ситуация, когда формируются определенные предпосылки для того, чтобы продолжилась война, напряженность и в итоге боль, гибель большого количества людей. Эти люди не выдвигали каких-либо требований. Понятны основные цели и задачи, которые были. Так что я не думаю, что идет разрушение имиджа. Светлана Толмачева: Владимир, насколько эффективны призывы милиционеров к общественности во время таких чрезвычайных ситуаций? Действительно ли на подсознании откладывается, что оставленная без присмотра сумка может угрожать жизни? Или пройдет этот кризисный момент и все вернется на круги своя, все погрузятся в свои мысли, и не будут обращать внимание на то, что происходит вокруг? Владимир Лозовой: Большая часть людей, естественно, вернется к обычной своей жизни, в общем-то, они постараются вытеснить события, которые связаны с кровью, со страданиями и так далее. Тем не менее, в обществе есть достаточно большое количество, 30 процентов, людей с очень высоким уровнем тревоги, для которых такого рода предупреждения будут значимы и актуальны. Именно эти люди звонят в правоохранительные органы по поводу бесхозных сумок, по поводу машин, стоящих во дворах, и так далее. И, ориентируясь на этих людей, в общем-то, такие меры и обращения имеют смысл, и они достаточно могут быть эффективны. Другое дело, что те призывы, которые мы периодически адресуем жителям, они, как правило, заканчиваются через 2-3 недели, через месяц, по окончанию определенных как бы организационных мероприятий. Если бы такие призывы были постоянны, а еще лучше, если бы такого рода поведенческие стереотипы формировались непосредственно во время школьного образования, может быть, это было бы более эффективно. Светлана Толмачева: Кстати, о школах. На прошлой неделе, как только поступила информация о захвате школы, в Екатеринбурге сразу же заговорили о мерах безопасности в школах. Министр экономики Свердловской области Галина Ковалева заявила, что в бюджете Свердловской области нет денег, чтобы платить зарплату специально нанятой охране. По-вашему, какие меры должны быть предприняты в школах? Владимир Лозовой: Наличие охранника и в определенной мере закрытый режим иногда себя оправдывает и позволяет предотвратить разнообразные хулиганские выходки и так далее. Я не думаю, что широкое развитие тотальной охраны в системах здравоохранения или образования позволило бы действительно получить эффективные меры. Потому что если человек поставил целью совершить теракт, он его в любом случае продумает и найдет такой механизм, который сработает в том или ином случае. Поэтому подобного рода действия, наверное, не совсем оправданы, с одной стороны. С другой стороны, введение в штат школ охранников, я думаю, было бы достаточно нормально, потому что сейчас груз финансовый, в том числе и на родителей, по оплате такого рода охранных структур иногда бывает чрезмерный. Это надо ставить на государственную основу для того, чтобы это было адекватно и хорошо. Светлана Толмачева: В некоторых школах директора намерены ввести уроки, на которых детям будут рассказывать о том, как вести себя в чрезвычайной ситуации. Как вы считаете, не повредит ли детской психике такая установка, которую можно выразить штампованной фразой: это может случиться с каждым. Владимир Лозовой: Дело в том, что в наших школах есть такой предмет, который называется "Основы безопасности жизнедеятельности" и, в общем-то, этот предмет существует уже десятилетие. Я не могут сказать, что он каким-то образом влияет на формирование определенных нарушений в детской психике. В общем-то, там тоже рассказывается о возможных чрезвычайных ситуациях и о стереотипах поведенческих, которые наиболее эффективны в той или иной ситуации. Это зависит от того, насколько хорошо и грамотно подаются подобного рода знания с точки зрения психологии ребенка. В нашем городе это сделано хорошо. Светлана Толмачева: В Интернете всю прошлую неделю можно было прочитать статью о том, как установить контакт с террористом, если вы оказались у него в заложниках. Насколько серьезно нужно относиться к таким пособиям? Это действительно должен знать каждый в сложившейся ситуации? Владимир Лозовой: Я думаю, что в данной ситуации просто-напросто общая поведенческая линия - это достаточно хорошо. Другое дело, что это преподаваться должно не в виде лекций, а в виде каких-то может быть ролевых игр и должно проживаться. Слушатель: Мне кажется, надо формировать у населения чувство защищенности. Президент говорит о непопулярных мерах. Мне кажется, как раз обычные люди, мы будем рады эти непопулярным методам. Светлана Толмачева: Как вы думаете, что имеется в виду под непопулярными мерами? Слушатель: Я считаю, строгий контроль. Вот идет человек по улице, обязательно носить какие-нибудь документы при себе. Ничего страшного, если подойдут ко мне и попросят их показать. Светлана Толмачева: Владимир, как вы думаете, после того, что произошло, волна ксенофобии не поднимется с новой силой? Потому что подозрительность к людям неславянской внешности возрастает. Владимир Лозовой: Безусловно, после каждого теракта подобного рода неприязнь к людям, которые не похожи на тебя внешне, поведенчески, следует ожидать. Но мне кажется, что в этом плане очень хорошо и грамотно сработали средства массовой информации, которые очень детально рассказали о том, что в составе этой группы были люди разных этнических групп, относящиеся к разным национальностям. Может быть, в этом плане это позволит сбить тот накал, который уже формируется, например, в Северной Осетии по отношению к соседней Ингушетии. В отношении непопулярных мер. Я думаю, что это совершенно нормально. У нас есть хороший пример, такая страна, как Соединенные Штаты Америки, где после 2001 года практически не было больших терактов, которые сотрясают постоянно нашу страну. Когда, например, в тех же самых аэропортах Америки людям предлагали разуться и продемонстрировать свою обувь, к этому относились адекватно и спокойно. Я думаю, что если в нашей стране подобные меры будут предприняты, народ тоже отнесется к этому с пониманием. Светлана Толмачева: Насчет формирования ощущения безопасности в небезопасном государстве. Картину дополняет обращение президента Владимира Путина к российскому народу. Теракт в Беслане назван нападением на страну. Путин заявил, что в ближайшее время будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны и борьбу с терроризмом. Обращение заканчивается словами: "Сегодня мы должны быть вместе. Только так мы победим врага". Вам, Владимир, не кажется, что страна возвращается к психологии советского тоталитарного государства, - кругом враги, надо быть начеку и прочие установки? Владимир Лозовой: Я, честно говоря, не склонен относиться к этому таким образом. У нас есть хороший пример 2001 года, Америка, когда эта трагедия, она сплотила государство достаточно хорошо. Мне хочется надеяться, что когда президент говорил о сплочении нации, речь шла именно о таком сплочении, а не о введении каких-то элементов тоталитарного общества, от которых мы ушли. Светлана Толмачева: Последние две с половиной недели в России одна за другой страшные трагедии. Как врач-психотерапевт, что вы можете сказать, как это в целом отразится на россиянах, на их мировоззрении, на их психологическом здоровье? Владимир Лозовой: В ближайшее время следует, особенно учреждениям здравоохранения, быть готовыми к большой достаточно волне различных соматических расстройств, я говорю об инфарктах миокарда, об инсультах, о различных депрессивных состояниях и так далее. И хотелось бы обратиться к людям, которые находятся рядом с теми, кто проживает эту ситуацию - надо больше говорить, общаться, и быть сердцем и душой просто рядом, и это будет самая, пожалуй, эффективная помощь. Светлана Толмачева: Если мы будем много об этом говорить, не приведет ли это к тому, что произойдет некий слом в восприятии, отношение к терактам будет не как к чему-то из ряда вон выходящим, а как к событиям в жизни страны, которые имеют место быть. Мы будем учиться жить вместе с этим? Не выработается ли защитная реакция? Мы вновь увидим по телевизору сообщение об одном из очередных терактов, не будет ли такой установки? Владимир Лозовой: Я не говорю о постоянном разговоре в СМИ, я говорю о близких людях, которые находятся рядом. Здесь нужно говорить и нужно вентилировать свои чувства, это вне зависимости от того, были ли вы участником этого теракта или нет. Я имею в виду, что каждый из нас, кто смотрел эти кадры, они в определенной мере стали именно телевизионной жертвой. Поэтому об этом имеет смысл говорить и так далее. Что касается СМИ, я уже говорил об этом, что адекватное и четкое профессиональное освещение событий позволят, с одной стороны, сформировать настороженное отношение к подобного рода вещам, а с другой стороны, не позволят затереть эмоционально значимость тех или иных вещей и не заставят журналистов искать более мощные эмоциональные раздражители. Светлана Толмачева: Сегодня и завтра дни траура в России. Эти два дня пройдут. С каким настроем нужно смотреть в будущее, если государство вновь продемонстрировало свою неспособность обеспечить безопасность своих же собственных граждан? Владимир Лозовой: Самое главное - смотреть с надеждой. Государство - это мы. От того, как мы себя ощущаем в этом государстве, государство становится таким, каким мы его хотим видеть. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
