Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
27.7.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[08-08-05]
Проблемы промышленной безопасности и экологии в Петербурге и Ленинградской областиПрограмму ведет Татьяна Валович. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Дмитрий Казнин. Гость студии - президент группы компаний "Городской центр экспертиз" Александр Москаленко. Татьяна Валович: В реестре потенциально опасных с точки зрения экологической опасности предприятий по Северо-Западу России числится около 5 тысяч промышленных объектов. И с каждым годом их количество увеличивается. Проблемы промышленной безопасности и экологии в Петербурге и Ленинградской области стали предметом обсуждения специалистов, участвовавших в заседании круглого стола в Агентстве бизнес-новостей. Дмитрий Казнин: Основная проблема с экологией на промышленных предприятиях Петербурга, по мнению главного государственного эксперта по охране труда в Санкт-Петербурге Андрея Громова, заключается в отсутствии квалифицированных исследований тех условий, в которых находятся трудящиеся. Андрей Громов: Отсутствие надлежащего медицинского осмотра приводит к тому, что в последнее время участились случаи естественной смерти на производстве. К сожалению, умирают мужчины в возрасте от 40 до 50 лет в основном, достаточно квалифицированные, обученные, что практически невосполнимо в нашей демографической ситуации, которая достаточно серьезна. Наше законодательство предусматривает двустороннее отношение, как работодателя, так и работника, но, к сожалению, наши работники не очень заботятся о том, в каких условиях они трудятся, и не проверяют те условия, которые действительно есть. Дмитрий Казнин: В прошлом 2004 году на предприятиях города погибли 159 человек. Тяжелые травмы получили 3,5 тысячи человек. И ежегодно с 1991 года происходит 10-процентный прирост только регистрируемых профзаболеваний. По мнению генерального директора одного из самых опасных по вредности предприятия города - управляющей компании «Севзаппром» - Александра Утецкого, как раз на крупных предприятиях нормы безопасности из-за постоянных проверок, из-за профсоюзов и из-за коллективных договоров соблюдаются, а на тысячах малых и средних - нет. При этом Александр Утецкий рассказал об одном из предприятий, входящих в "Севзаппром", - Волховском заводе "Метахим". Александр Утецкий: Подобные заводы больше 25 лет в мире не работают. Наш работает 43 года. Я сегодня об этом могу говорить открыто, потому что нам удалось убедить акционеров вложить в это дело довольно солидные деньги, и 1 сентября этого года мы запускаем совершенно новое, абсолютно современное производство, где мы собрали все мировые достижения в области производства серной кислоты, и это нам позволит прекратить выбросы. При каждой аварийной обстановке и при каждом пуске идет выхлоп, идет облако сернистых газов на город. Дмитрий Казнин: Между тем, МЧС России прогнозирует рост техногенных аварий и катастроф. Кроме того, по оценкам специалистов, начинается новый бум - аварий зданий и сооружений. Татьяна Валович: Сегодня у нас в гостях президент группы компаний "Городской центр экспертиз" Александр Москаленко. Александр Владимирович, здравствуйте. Александр Москаленко: Здравствуйте. Татьяна Валович: Александр Владимирович, какими же экспертизами занимается ваш центр?
Александр Москаленко: На сегодня центр - это крупнейшая группа, по оценкам независимых рейтинговых агентств, которая занимается вопросами именно промышленной безопасности, вопросами экологической безопасности и охраны труда. Татьяна Валович: Насколько вы в своих экспертизах независимы? Александр Москаленко: Абсолютно независимы. Несмотря на название "Городской центр экспертиз", это частная компания. Просто 11 лет назад, когда мы ее создавали, мы полагали, что это будет что-то небольшое, конкретно для нашего города, и так мимикрировали под старую структуру. Татьяна Валович: А что же сейчас вы представляете? Вы не только для Петербурга и Ленинградской области, но можете и регион северно-западный оценить. Александр Москаленко: Еще шире. Мы, как минимум, российская компания, хотя в принципе наши дела, наши экспертизы выплеснулись уже за пределы России и даже за пределы СНГ. Татьяна Валович: Кто в первую очередь к вам обращается? Александр Москаленко: В первую очередь так называемые юридические лица. В первую очередь промышленные предприятия, крупные промышленные предприятия, которые способны оказывать большое воздействие, как на окружающую среду, так и на людей вокруг предприятия. Татьяна Валович: С точки зрений такой техногенной аварии, на ваш взгляд, (наверняка, вы какой-то мониторинг проводите), для Петербурга какая самая острая проблема стоит? Александр Москаленко: Если говорить глобально, то это проблема изношенности фондов, это уже тема, набившая оскомину. То есть в первую очередь сыплются машины, сыпется оборудование, которое мы поставили 30 и более лет назад. Отсюда возникают разного рода аварии. Но здесь есть взаимоуравновешивающий фактор, на самых опасных предприятиях, то есть на предприятиях, где обращается наибольшее количество опасных веществ, такие, "Лентрансгаз", "Ленэнерго", "Петербургский нефтяной терминал", как раз там порядка больше всего и последствий неизбежных, каких-то небольших аварий, происшествий меньше, чем на маленьком предприятии пищевой промышленности. Татьяна Валович: То есть вы согласны, что такие монополисты, имея достаточно большой бюджет, более охотно вкладывают деньги для того, чтобы следить за безопасностью на предприятиях? Александр Москаленко: Да, однозначно. Радует, что если в 1997 году был принят закон о промышленной безопасности и надзорные органы буквально палкой заставляли его исполнять, то буквально в короткий срок вот эти наши гиганты начали это делать осознанно. То есть не просто выполнять букву закона, но и следовать его духу. Татьяна Валович: С одной стороны, хорошо, меняется оборудование, которое устарело. Но новое оборудование, более мощное, иногда ставят в старые стены. Вот эту проблемы вы как-то можете просчитать, спрогнозировать? На это обращаете внимание руководителей предприятий? Александр Москаленко: Обращаем. По российским требованиям все предприятия минимум раз в 5 лет должны провести обследование своих зданий и сооружений. Надо сказать, что долгое время это не делалось. Почему? Весь упор, все внимание сконцентрировалось на металле: на машинах, на оборудовании, на каком-то подвижном составе и прочее. Здание стояли сами по себе дольше, чем железо, как следствие, пошел бум обрушений зданий, технических каких-то сооружений и прочее. Только за прошлый год в Питере пять таких инцидентов, по стране их значительно больше и мы ожидаем, что это будет расти, ширится, к сожалению. Татьяна Валович: В своих экспертизах, когда к вам обращаются руководители, вы даете, полностью комплекс мер, которые должны осуществить, или еще плюс прогноз, что произойдет в результате такой катастрофы. То есть такую модель, чтобы может быть напугать руководителя, чтобы он понял, насколько все серьезно. Александр Москаленко: Да, мы можем все это сделать. Единственное, что по нашему законодательству и по иным документам, все это разнесено в разные вещи. То есть, выдавая заключение о состоянии, к примеру, того же здания, мы говорим о том, что здание спокойно продержится такой-то срок при выполнении таких-то мероприятий, так называемых компенсирующих мероприятий. А вот что произойдет, если оно рухнет или разрушит то или иное производство, находится в другом документе, декларации о промышленной безопасности. Должен сказать, это огромный труд. В частности, когда мы сдавали подобную работу в "Тюменьтрансгаз", нам пришлось заказывать трехтонный контейнер. Все это было забито томами с расчетами, с выкладками, какими-то рекомендациями и так далее. Татьяна Валович: Кто же ваши эксперты, которые могут переработать такое огромное количество материалов. Александр Москаленко: У нас вечный голод на людей, но экспертами своими, в общем-то, можно гордиться, я лично очень горжусь. Самое интересное, что там самого разного возраста люди, начиная от 23 лет и заканчивая к 70 годам. То есть, с одной стороны, это люди, специально обученные, которых мы начинаем учить, воспитывать, поддерживать на старших курсах институтов и, заканчивая людьми, которые имеют уже огромный опыт в своем деле. При этом существуют, конечно, методики, позволяющие им работать. Я считаю, что это лучшие люди. Тащим мы их, воруем, со всей страны, с научно-исследовательских институтов, и очень много (такая характерная черта) отставных военнослужащих, в первую очередь флотских. Татьяна Валович: У нас вопрос от слушателя. Пожалуйста. Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел задать вопрос по поводу компенсации ущерба, которые приносят компании, добывающие энергоресурсы. Например. В Москве загазованный воздух. Какая от этого мне польза, персонально человеку, я вымираю, что они травят, травят нас, как вид. Александр Москаленко: Во-первых, всячески предприятия обложены со всех сторон надзорными органами и, поверьте, они в общем0то не дремлют. Татьяна Валович: Хорошо было бы, если бы эти надзорные органы не только собирали подать с предприятий, а чтобы потом проводились те мероприятия, чтобы минимизировать воздействие на окружающую среду. Александр Москаленко: Совершенно верно. Давайте я отвечу на вопрос слушателя, какая ему лично польза. По крайней мере, часть этих средств идет на предупредительные мероприятия, на снижение выбросов, воздействия на атмосферу и прочее. Однако если вы считаете, что состояние вашего здоровья или что-то иное ухудшается по причине воздействия этого предприятия, смело обращайтесь в прокуратуру, обращайтесь в суд. Я вас уверяю, такие дела есть, они неоднократно рассматривались у нас в стране и люди выигрывали, получали какую-то компенсацию. Это, правда, конфликтная ситуация, но, тем не менее. Что касается того, куда идут эти средства. Вы знаете, как часто бывает у нас в России, у нас сошлись благие намерения и отнюдь не благие намерения. В свое время, например страховые организации создали специальный фонд, куда отчисляли деньги на так называемые предупредительные мероприятия, по предупреждению аварийных ситуаций. А сейчас этот фонд практически бездействует, потому что посчитали это неправильным, противоречащим закону. В свое время экологические органы брали в качестве зачета за платежи, за пользование недрами, за выбросы в атмосферу, они учитывали те мероприятия, которые предприятия производили сами. Под эту марку пошли самые разные мероприятия, весьма далекие от каких-то экологических предупреждений. Татьяна Валович: То есть это нужно, чтобы на государственном уровне были утверждены четкие и понятные программы, которые бы не скрывали куда-то, чтобы в тень эти доходы не уходили, а вкладывались именно во благо. Александр Москаленко: Я боюсь, что государственная программа не способна охватить все до самого маленького предприятия, даже районная котельная, она воздействует на окружающую среду. Скорее всего, нужна некая стабилизация законодательства. У нас регулярно меняется положение, то есть мы считаем нормы так, потом у нас отменяются какие-то экологические отчисления, появляется налог на недропользование и прочее. Татьяна Валович: В том числе государство могло бы стимулировать внедрение тех же безопасных технологий, какими-то поблажками в налогах для предприятий, которые это осуществляют, чего сейчас, например, не делается. То же нас спрашивал слушатель про автопромы, автомобили. Элементарно, то же самое, покупая хороший автомобиль на Западе, человек на два года освобождается от уплаты налога транспортного средства, если он покупает более экологически чистый двигатель. Александр Москаленко: Действительно, здесь речь должна идти о политике государственной. Мне кажется, в последнее время политика склоняется в сторону, как бы чего не вышло. Обратите внимание, как только возникает лазейка, способствующая уклонению от налогов, сразу перерубается этот канал, перекрывается, несмотря на то, что на 90 процентов им пользуются добросовестные граждане, добросовестные юридические лица. Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Слушатель: Здравствуйте, уважаемый Александр Владимирович. Почему, как вы считаете, у нас происходят взрывы газа в домах? Правительство это скрывает часто. На самом деле это неплательщики, таким образом, распоряжаются квартирами, чтобы они не достались жулью из-за неуплаты. И вопрос про Киотский договор. С кого боку он России выгоден, ведь Киотский договор нашу промышленность вообще не даст поднять. Татьяна Валович: Спасибо. Итак, почему взрывы газа в домах участились? Александр Москаленко: Наш слушатель высказал предположение, что таким образом народ защищает свое жилье от жулья. Я не уверен, что эта причина одна из основных. В этом случае вся проблема ближе не к промышленной безопасности, а к МВД и ФСБ. Но то, что взрывы участились, это действительно так. Причина здесь лежит совершенно на поверхности. Какая отрасль нашего славного хозяйства сегодня наиболее запущенная? Это жилищно-коммунальное хозяйство. Мы об этом знаем, на уровне президента, на уровне Думы принимаются законы, а воз все-таки, по-моему, и ныне там. Что это означает? В условиях практически безденежья, ограниченности штатов, квалификации этих штатов газовые хозяйства внутри домов изрядно запущены. По сути, вся эксплуатация, вся ответственность лежит на самих жильцах. Представьте, пожилой человек, который очень далек от техники, эксплуатирует свою газовую плиту на протяжении многих десятилетий, в каком она ужасном состоянии. Татьяна Валович: Кроме того, и на газовых сетях происходят проблемы. Вот это разве не в ведении того предприятия газового, которое действует в Петербурге? Александр Москаленко: Мы говорим о квартире. Татьяна Валович: Но ведь зачастую бывает и так, что очень многие, особенно в старых районах Петербурга, подводящие трубы идут поверх домов, то есть они буквально недоступны для того, чтобы что-то с ними произошло. Александр Москаленко: Нет, доступны. Существуют специальные методы диагностики, которые позволяют контролировать трубы. По-другому эти газовые трубы идти не могут. Татьяна Валович: Это кто должен делать, жилищники? Сейчас, скажем, электросети на баланс "Ленэнерго" переданы, водные сети на баланс "Водоканала". Так же, наверное, и газ. Александр Москаленко: Совершенно верно, отвечает за это владелец сетей. Чаще всего это городское хозяйство, у нас это "Ленгаз". У них эта работа более-менее организована, однако нет, к сожалению, статистики, 100% охвачены все сети или нет. Они так же изнашиваются, тем более в нашем суровом северном климате. Но все-таки наибольшую опасность представляет неумелая эксплуатация. Вспомните, 20-30 лет назад регулярно, раз в полгода, звонок в квартиру: "Здравствуйте, это слесарь, "Горгаз", мы пришли осмотреть". Сейчас этого не происходит. Татьяна Валович: В результате чего и получаем взрывы. Александр Москаленко: Совершенно верно. Татьяна Валович: Второй вопрос касался Киотского договора. Александр Москаленко: Чем он полезен России. Выскажу свое субъективное мнение, я изначально был сторонником присоединения России к Киотскому соглашению и очень активно взаимодействовал с Гидрометцентром, он был у нас старшим по этому вопросу. Но Россия достаточно долго принимала это решение, вступать или нет. На мой взгляд, это полезно. Киотский протокол - это не просто ограничение выбросов, это создание рынка по торговле этими выбросами. То есть, распределяются квоты между странами, кто-то ее выбирает, кто-то нет. Наши соседи, в частности скандинавские страны, выбирают ее очень быстро. Для того чтобы не платить серьезные штрафы, они должны их купить. У кого? У России, потому что для России эта квота назначена по союзным временам, когда выбросы были большие. Сейчас они гораздо меньше. Я считаю, что это выгодно для России. Татьяна Валович: Опять же, в том случае, если эти деньги пойдут на благие цели и на обеспечение той же экологической и техногенной безопасности предприятий. Александр Москаленко: Да. Татьяна Валович: Александр Владимирович, какую ответственность несут ваши эксперты, если что-то просмотрят в своих экспертизах. Александр Москаленко: В конечном итоге ответственность за безопасность предприятия лежит на самом предприятии и в первую очередь на его руководстве. То есть наша работа экспертная заключается в оказании помощи предприятию, мы ему как бы открываем глаза, что у него происходит. Татьяна Валович: А если глаза недооткрыли? Александр Москаленко: Если глаза недооткрыли, то здесь целый комплекс мероприятий, опять-таки, если будет доказано, по вине экспертной организации произошла какая-то авария, то руководители и эксперты, участвующие в этой работе, могут попасть под уголовное преследование. Кроме того, существуют менее жесткие формы, это лишение самой организации лицензии, то есть ее лишают хлеба, не дают возможности работать на этом рынке, эксперты лишаются своих всяких званий, регалий, а они там аттестовываются ежегодно. И уже наша собственная инициатива, которая одобряется и руководством "Ростехнадзора" и нашими коллегами, но пока этому мало кто следует, мы страхуем свою ответственность. То есть, если по нашей вине нанесен какой-то ущерб предприятию, у нас за спиной существует страховая компания, которая готова этот ущерб покрыть. Татьяна Валович: Вы коснулись вопроса лицензирования. Еще в прошлом году, по-моему, крупнейшие строительные компании Петербурга обратились и в Госдуму, и к президенту с тем, что нельзя в области строительства отменять лицензирование, что хотели сделать. Вот вы говорили о том, что наступает новая череда катастроф, связанных именно с износом фондом, то есть реконструкцией старых зданий, сооружений, но в том числе (в Петербурге были такие случаи), падают строящиеся, возводимые дома. Что тогда будет, если лицензирование в строительной области какое-то будет отменено? Александр Москаленко: Однозначно будет хуже. Я всячески поддерживаю сохранение лицензии на строительные работы, на проектирование, то есть на весь этот сложный цикл. Так уж получилось, сейчас мы приобрели офис, это два больших этажа, активно занимаемся стройкой. Я вижу, как работают наши лицензированные строители, с ужасом думаю, что будет, если не будет такого ограничительного инструмента, как лицензия, то есть права входа на этот рынок. Заметьте, я заговорил о проектировании. Ошибки, из-за чего падают наши здания строящиеся, вспомним "Трансвааль-парк" или наш аквапарк, они закладываются на этапе проектирования сейчас. Доступ на этот рынок очень легкий, компаний очень много. Наш замечательный институт "Гипробум", от него отпочковалось около 5-6 компаний, которые занимаются проектированием в интересах целлюлозно-бумажной промышленности. Вопрос качества тут не то, чтобы не стоит, в общем-то, очень слабо проработан. Заказов больше, чем они успевают их выполнить. Поэтому лицензирование - да, пусть небольшое, пусть оно не решает все проблемы, но это все-таки то, что дисциплинирует, то, что заставляет нас думать о кадрах, которые мы подбираем для этой работы, то, что нас заставляет оглядываться на качество своей работы. Татьяна Валович: Вы считаете, в случае с "Трансвааль-парком" действительно была ошибка проектирования. Вы как-то изучали для себя, компания ваша изучала? Александр Москаленко: Вы знаете, мы изучали по информации в открытых средствах печати, радио и телевидению. У меня такое впечатление, что там комок наложился: а - проект, б - строители (кто-то заменил металл на железобетон и так далее). Соответственно, изменились всякие характеристики несущих конструкций и прочее. Татьяна Валович: То есть, как снежный ком накопилось все. Александр Москаленко: Чаще всего бывает именно так. Мы неоднократно привлекались в качестве экспертов при разборе крупных аварий и видим, что там причина не одна, а от двух до десятка, скажем так. То есть действительно складывается некий ком, который начинает катиться как лавина и тащить одно за другим. Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Пожалуйста. Слушатель: Добрый день. Короткий вопрос по поводу экспертной деятельности. Вы не считаете, что государство осуществляет над организацией, которая экспертную деятельность осуществляет, такой прессинг? Потому что сложнее становится делать экспертизу в совершенно разных областях. Если касаться судебно-психиатрической, там вообще как бы по закону сейчас независимой не существует, только государственная экспертиза. Сейчас нет такой тенденции, что во всех областях практически выдавливаются частные как бы компании или какие-то независимые частные компании и остаются только государственные или полностью подконтрольные государству экспертные организации? Спасибо. Александр Москаленко: Нет, не считаю. Конечно, давление оказывается. Это было бы удивительно, если бы государство не оказывало какое-либо давление, проводя так называемую государственную политику, давайте говорить откровенно. Я не думаю, что в Соединенных Штатах, во Франции каким-то боком, в какой-то форме это давление тоже не оказывается. То есть давление, естественно, есть. Но, тем не менее, независимость компании, по крайней мере, нашей отрасли, остается, сохраняется, количество этих компаний увеличивается. Я не думаю, что когда-то 100 процентов останутся только государственные или подконтрольные государству. Татьяна Валович: У нас есть дозвонившийся. Пожалуйста, слушаем ваш вопрос. Слушатель: Здравствуйте. Как вы смотрите на то, чтобы телефонные компании перечисляли каждому из нас за то, что они засоряют эфир радиоволнами. Спасибо за ответ. Татьяна Валович: Интересный вопрос. В чем техногенная, например, опасность этого, я не вижу, честно говоря. Может быть, вы поясните? Александр Москаленко: Я знаю, что существует теория, что эфир действительно засоряется электромагнитными волнами, и в принципе изобретение радио повредило здоровью человека и так далее. Татьяна Валович: То есть тут, вероятно, идет вопрос о мобильных системах, мобильных телефонах, в том числе те установки, которые непосредственно находятся вблизи жилых домов. Александр Москаленко: Вопрос, похоже, был направлен на это. В таком случае источником электромагнитных излучений является и уважаемая Радио Свобода. Встает вопрос, как Радио Свобода будет расплачиваться с нашими 4,5 миллионами жителями города. Нет, вы знаете, я никак не это не смотрю. Давайте просто тогда ими не пользоваться - мобильными телефонами - и тем самым снизим электромагнитную нагрузку на окружающую среду и на нас самих. Я не считаю, что компании должны платить нам за вредность. Татьяна Валович: Хотелось бы вернуться к вопросу о независимости того аудита, который вы проводите. Зачастую при проведении экологической экспертизы, особенно таких опасных производств, каждый тянет одеяло на себя. Тот, кому выгодно строительство того или иного объекта, говорит, что оно будет совершенно безвредное, а население, где предполагается построить, например, тот ж алюминиевый завод (большая была проблема во Всеволожске), выступает против. Хотя, может быть, введение этого производства оживило бы экономику этого региона. Где та грань и как вы справляетесь с этой проблемой? Александр Москаленко: Хороший вопрос, как раз недавно мы его обсуждали очень активно в кругу коллег. Вы знаете, есть две крайности, действительно. Крайность, как я в шутку говорю, "Гринпис". Мы ничего не строим, любое строительство, в первую очередь промышленное, оказывает воздействие на окружающую среду. Как только мы начинаем рыть котлован, мы изменяем почву, как только у нас строится жилой дом, в воздух идет выброс из дома, это углекислый газ и так далее. То есть любое строительство, тем более промышленное, оно ухудшает состояние окружающей среды. В то же время не строить, не создавать что-то новое мы не можем, иначе мы останемся в лучшем случае на нашем сегодняшнем уровне или, скорее всего, откатимся назад. Где эта грань, трудно сказать. Похоже, что определенные механизмы для этого у нас в стране и созданы. Те же общественные слушания перед возведением жилого дома. Но вот отношение к этим слушаниям... Мы, как эксперты, способны в этом случае снабжать эти стороны противоборствующие, позволю себе так сказать, материалами, то есть давать свои оценки, насколько вредным будет производство, какой ущерб оно способно нанести окружающей среде, нанести людям в будущем. К сожалению, мы, как эксперты, не можем накладывать вето на строительство того или иного объекта. Мы сталкивались с тем, что возводятся уже сейчас объекты, которые изначально жутко опасны, в частности строится новая нефтебаза (не назову ее имени, споры еще продолжаются) на берегу моря. По нашим выводам, практически гарантировано возникновение аварийной ситуации и гарантированна гибель до 700 человек в близлежащем населенном пункте. Аргументируют нам очень просто: "Мы не нарушаем строительные нормы и правила". Смешно, но это так, строительные нормы и правила были созданы очень давно, во времена Союза. Техника шагнула вперед, техника, скажем, хранения нефтепродуктов, продвинулась, а техника защиты от розливов, от пожаров, она не продвинулась. Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Пожалуйста. Слушатель: У Володарского моста, прямо на подъеме, буквально в трех метрах строится заправочная станция и в 50 метрах от разводной части моста. Ведь мост является стратегическим объектом. Александр Москаленко: То есть, вы хотите спросить, насколько это опасно? Слушатель: Да. Александр Москаленко: Должен вам сказать, что заправочные станции как раз один из не самых опасных объектов. Во-первых, конструкции их достаточно хорошо отработаны. Во-вторых, мы неоднократно сталкивались с расчетами, что произойдет, взрыв или пожар. Как правило, взрывов не бывает, горит здорово, сразу скажу. Поэтому полагаю, что особой угрозы для конструкции моста нет. Конечно, если что-то произойдет, полагаю, перекроется движение на какой-то срок. Но, тем не менее, считаю, что лучше, чтобы станция была, чем, если ее не будет. Татьяна Валович: Насколько существует такое взаимодействие? Вот мосты находятся в подчинении у одного ведомства, АЗС у другого. Иногда противоречия возникают наверняка. Вам приходилось сталкиваться с тем, чтобы урегулировать такие моменты? Александр Москаленко: Приходилось. Чем хорош закон о промышленной безопасности, он ограничил круг участников, скажем так, спорящих субъектов. В первую очередь обозначены четко надзорные органы, это уже под законными актами. Это главенствующий на сегодня "Ростехнадзор", то есть та организация, которая действительно следит за состоянием дел на промышленных объектах, в том числе на заправочных станциях. А второе - это Министерство по чрезвычайным ситуациям, у него существуют службы, занимающиеся предупреждением чрезвычайных ситуаций. Вот процедура строительства, то есть выбор места, выбор конструктивных решений даже на этапе проектирования проходит через эти органы. Как правило, между ними споры не возникают. Там есть методологические. "Ростехнадзор" создал методику одну, исследовательский институт МЧС другую, если складываешь, результаты получаются разные. Но в этом случае мы, как правило, принимаем из двух зол худшее, то есть, считаем по обоим и выдаем наихудший результат. Татьяна Валович: К сожалению, время передачи у нас истекает. Александр Владимирович, очень коротко, как все-таки ваши эксперты оценивают сейчас положение Петербурга, Ленинградской области с точки зрения техногенной безопасности. Александр Москаленко: Мы гордимся за свой город и за свой регион, поскольку он на порядок выше в организации вопроса промышленной безопасности, чем другие субъекты нашей Федерации. Между тем, нужно понимать, что свести до нуля вероятность наступления каких-либо аварийных ситуаций невозможно. Поэтому к этому нужно быть готовыми, нужно знать, что делать в этой ситуации, как руководителям предприятий, так и простым гражданам. Татьяна Валович: А вы, насколько я понимаю, помогаете, предупреждаете, а предупрежден - значит вооружен. Александр Москаленко: Надеюсь, что так. Татьяна Валович: Надеюсь, что вы будете и в дальнейшем хорошо предупреждать, чтобы у нас было поменьше таких техногенных катастроф. Спасибо, Александр Владимирович. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
