Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-04-05]
Идеи современного евразийстваПрограмму ведет Ольга Писпанен. Гость в студии - Александр Секацкий, философ, писатель-фундаменталист. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская. Ольга Писпанен: В Петербурге учреждено отделение Евразийского союза молодежи, лидеры которого вместе с идеологом современного евразийства Александром Дугиным считают, что у России особый исторический путь, и призывают к созданию империи, мощного сверхгосударства. Татьяна Вольтская: Евразийство возникло в 20-е годы XX века в эмигрантских кругах. Его идеи восходят еще к некоторым высказыванием Достоевского. У истоков евразийства стоят такие ученые и философы, как филолог Николай Трубецкой, историк Георгий Вернадский, географ Петр Савицкий, религиозный философ Георгий Фларовский. Они считали демократию чуждой российской ментальности, призывали пробудить историческую память России, но благо евразийской многонациональной общности ставили выше любых распрей. Новое евразийство Александра Дугина отличается от евразийства XX века. Говорит лидер Евразийского союза молодежи Валерий Коровин. Валерий Коровин: Евразийский союз молодежи создается на базе евразийской идеологии, разработанной Александром Дугиным. Затевается как сетевая молодежная структура, направленная на отражение так называемой "оранжевой угрозы", которую мы сегодня наблюдаем во многих странах. "Оранжевая угроза" опасна тем, что все эти процессы используются Западом, а конкретно США, впрямую против России, направлены на отторжение от России территорий влияния бывших республик СССР. Татьяна Вольтская: В катехизисе Евразийского союза молодежи записано, в частности следующее: "Ты должен быть господином. Ты свободен. Вставай и властвуй". Идеологи союза заявляют о большой социальной программе и о необходимости возрождения военной мощи страны. Комментирует политолог, член бюро партии "Яблоко" Борис Вишневский. Борис Вишневский: Сочетание комплекса неполноценности, чувства зависти и чувства тоски по великой империи, оно и рождает такого рода действия. Одно из двух - или специальную программу, или укреплять обороноспособность в российском понимании, то есть давать больше денег на армию, на пушки, на ракеты, на танки, на дачи для генералов. Все это провоцируется соответствующими выступлениями федеральной власти, в том числе и президента. Нормальная кэгэбэшная идеология: кругом у нас враги. Я все это слышал в молодые году. Теперь эта идеология Первого отдела превращается в общегосударственную. Татьяна Вольтская: "Наш символ - звезда абсолютной экспансии. Мы - господа земли", записано в катехизисе молодых евразийцев. Их лидер Валерий Коровин говорит, что сейчас в его союзе 20 тысяч человек, а через несколько лет должно быть 200 тысяч. Ольга Писпанен: Сегодня у нас в студии координатор Петербургского регионального отделения Евразийского союза молодежи философ Александр Секацкий. Александр, вы обсуждали на этой встрече пути противодействия "оранжевой" экспансии, "оранжевым" процессам в Петербурге. Вы обсуждали какие-то привинтивные меры? Александр Секацкий: Дело в том, что меня сложно назвать координатором. Ольга Писпанен: Так написано у вас в пресс-релизе. Александр Секацкий: Я, скорее, заинтересованный наблюдатель, с безусловной симпатией относящийся к Евразийскому союзу молодежи. Хотя сам я, скорее, принадлежу к движению Петербургских фундаменталистов, опять же, очень близкому по многим направлениям. Ольга Писпанен: Это такие, особые фундаменталисты петербургские. Александр Секацкий: Именно особые петербургские фундаменталисты. Но я сразу же хочу обратить внимание на некоторые неточности, на мой взгляд, прозвучавшие в репортаже. Дело в том, что, подчеркивая, во-первых, многонациональный характер предстоящего евразийского единства и подчеркивая его творческую составляющую, нам следует понять, против чего протест этот направлен прежде всего. Прежде всего, он направлен против той скуки и бездарности, которая царит в современной политике. По большому счету, эти молодые люди, их действительно достаточно много, их много и у нас на философском факультете, где мне приходится преподавать, они возмущены именно тем, что некомпетентные, жалкие, неспособные связать нескольких слов люди, занимают прослойку чиновничьих, государственных должностей, обслуживая ту политическую модель, которую им подсунут. Им абсолютно все равно, кому служить. И на этом фоне, конечно, очень выгодно смотрится та яркая увлеченная молодежь, которая предполагает, что политика может быть сферой творчества, предполагает, что идея государственности, имперская идея, это нечто мистическое и сакральное. Что получится в итоге, мы посмотрим. Думаю, что ничего страшного, плохого. Но, во всяком случае, это протест против засилья серости, убогости и однообразия, которое, к сожалению, сегодня процветает в том, что мы называем политикой. Ольга Писпанен: Если какой-то сухой остаток из этого выделить, вы противопоставляете себя некоей скуки и серости? Вы веселые, заводные. Ради чего? Ради того, чтобы разбить эту скуку, как творческая экспансия все-таки? Александр Секацкий: Это, конечно же, не только... Ольга Писпанен: Или это все-таки, действительно, идеология, которая основывается на трудах нескольких философов? Александр Секацкий: Безусловно, это идеология. Незачем бояться этого термина. Идеология, которая, на мой взгляд, основывается на глубоком кризисе идеи служебного государства, то есть такого государства, которое можно сравнивать с разношенной обувью, считая, что чем оно менее чувствительно, тем оно более удобно. Как представляется, последние 10-летия демонстрировали крах, исторический закат такого государства. Ольга Писпанен: А последние 80 лет? Александр Секацкий: Мы не будем так далеко углубляться. Мы исходим из той ситуации, которая сложилась на сегодняшний день. Ольга Писпанен: А почему не будем? Евразийство зародилось достаточно давно уже. Идеологи этого течения, этого движения поддерживали и большевиков. И что случилось? Александр Секацкий: Все было гораздо сложнее. Совершенно наивно представлять себе, что евразийство и его лидеры имели какое-то отношение к властьимущим. Никогда. Они почему-то для властей были гораздо более опасными, чем левые или правые радикалы. Их идеи считались непонятными, мистическими. По большому счету, несмотря на достаточно терпимую позицию по отношению к нынешней власти со стороны евразийского движения, как равно и движения фундаменталистов, все же есть некое ощущение горечи, что опять-таки как раз те, думающие, заинтересованные, страстно ангажированные идеей, а не должностью люди вновь оказываются на обочине той самой политики, которую делают всадники обитых кожей кресел, по словам поэта: "Победившие всадников коней". Ольга Писпанен: Александр, все-таки мы говорим о некоей идеологии евразийства. В чем она заключается? Александр Секацкий: Эта идеология заключается в том, что, скажем, обустройство пространства, обустройство имперской территории представляет собой определенную самодостаточную цель. Грубо говоря, наше человеческое бытие состоит не только в том, чтобы следить за ростом ВВП и наполнением своего кошелька, но еще и каким-то странным образом решать сверхзадачи, решать задачи трансгентные. Вот то, что называется экспансией, вовсе не обязательно в военном смысле, хотя сильную армию иметь необходимо. Это может быть культурная экспансия, это может быть экспансия духовной яркости и мощи, это представление о том, что мы живем не просто в этой стране, а в том, что это некая наша рукотворная имперская территория, которая, в конечном счете, какие бы очередные идеи ее не обуревали - совершить мировую революцию, покорить просторы космоса, - но все же это должны быть идеи, которые сами по себе красивы. История нам подсказывает, что именно в таких ситуациях вклад России был наиболее значим, как ни странно, жизнь была гораздо более интенсивной, чем при всех попытках построить самое служебное государство, которое сегодня испытывает явный кризис. Ольга Писпанен: Была - это когда? Вы о каком времени говорите сейчас? Вы всегда говорите "была". Мы говорим о прошедшем времени? Александр Секацкий: В данном случае, я имею в виду российскую историю, начиная как минимум с Петра Первого, когда мы вспомним бесконечные по своей дерзости, дерзновенности проекты, начиная от самих петровских реформ, включая строительство ледяного дома, которым занималась вся империя, стремление проложить, прорубить окно в Европу, проложить путь к Балтийскому морю, к Босфору, к мировой революции, к тем же самым просторам космоса. Речь идет о том, что только тогда все приходило в движение и обретало определенную стройность, когда государство было не территорией, которую каждый может приватизировать на своем маленьком участке и заниматься там коррупцией, а тогда, когда по всем эшелонам проходил клич государева дела, неважно как мы его назовем. В этот момент прежняя рыхлая территориальность обретала стройность, бессмысленность обретала смысл. То, что Евразийское молодежное движение стремится именно к этому, вызывает у меня некоторые симпатии. Ольга Писпанен: Насколько молодежное? Какой примерно возраст у этого Евразийского молодежного движения? Александр Секацкий: Если иметь в виду тех молодых людей, которые присутствовали на учредительном съезде, это, на мой взгляд, до 25 лет. Но я просто знаю, что и среди студентов нашего университета именно в форме протеста против нынешней, совершенно увядшей и бездарной политики возникают такого рода движения, не обязательно связанные с именем Дугина или вообще с евразийством, но движения, которые пытаются сделать политику творческой сферой, где все-таки возможна самореализация человека, не только соблюдая принцип верности своему хозяину, но и пытаясь реализовать или высказать какие-то идеи. Ольга Писпанен: А в демократии невозможно самовыражение? Александр Секацкий: Демократия, которая контролирует гражданское общество, это целая эпоха блистательной истории человечества. Боюсь, правда, что мы уйдем в некие дебри, но я полагаю, что как раз современная форма капитулянтской, выродившейся демократии, когда произошла инфильтрация контрколонизаторов европейских стран, когда мы увидели как далеко выдвинулись на форпост террористы, мне представляется, что именно сегодня эта некогда прогрессивная идея близка к своему исчерпанию. Этот момент чувствуется в образовании тех инициативных групп, которые в нашем городе за последнее время возникают просто стремительно. Ольга Писпанен: Какие, например, что за инициативные группы? Александр Секацкий: Это различные кружки, журналы, которые как-то пытаются выразить себя, выйти за пределы дружеского общения молодых людей и высказать свои политические взгляды. На мой взгляд, это находится в ярком контрасте с той политической пассивностью, которая была свойственна студентам еще несколько лет назад, чему я сам был свидетель. Совершенно очевидно, последний год или может быть полтора - период определенного ренессанса политической ангажированности молодежи, в том числе и студентов. Ольга Писпанен: У нас есть звонки. Говорите, пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Дмитрий. Я думаю, что евразийство это тоска по целому, реакция на подъем индивида в ущерб общине, а демократия - это власть индивида, а не общины, прежде всего, где нет индивида. Это глупость, что демократия чужда России. Индивид в любом народе есть, а значит любой народ готов к демократии, несмотря на общинность. А государства как чего-то отдельного нет. Есть государственность, правовая система, она объединяет всех, а не община только и или придуманное кем-то государство. Александр Секацкий: Трудно с этим спорить. Ольга Писпанен: Александр, если говорить пафосно, то студенчество поднимает голову, начинает о чем-то задумываться, перестает быть плотной серой массой, даже иногда выходит на улицы, когда у них что-то отбирают, какие-то права. Очень многие аналитики и политологи говорят о том, что сегодняшнее поколение, молодое поколение, деидеологизировано, то есть они без царя в голове, хотя вы утверждаете обратное. Или вы говорите только о людях, которые поддерживают идею евразийства? Александр Секацкий: Нет, в действительности пока еще, я бы сказал так, сложно сравнивать социальную активность студентов с социальной активностью пенсионеров. Пенсионеры явно превосходят во всех случаях. Но поскольку мне приходится иметь дело с университетом практически ежедневно, я вижу, что, например, два года назад ситуация была просто совершенно безнадежная, когда приезд какого-нибудь политика, его выступление в аудиториях требовало от деканата чуть ли не репрессивных мер, чтобы хоть кто-то пришел в аудиторию, например, послушать Черномырдина. Теперь же в этом отношении ситуация меняется. Пробуждение интереса, на мой взгляд, очевидно, хотя еще до пенсионеров пока далеко. Ольга Писпанен: Что такое, по вашему мнению, национальная идея? Нужна ли она? Александр Секацкий: Как раз национальная идея, которая может быть чрезвычайно опасной и бесплодной, она исторически враждебна имперской идее. Все империи всегда многонациональны. Ольга Писпанен: Извините, тогда мы говорим об имперской идее? Александр Секацкий: Разумеется, ни в коем случае нельзя их путать. Ольга Писпанен: Хорошо. Что тогда имперская идея? Александр Секацкий: Имперская идея, в отличие от национальной, это идея взаимной поддержки иерархий. Скажем, когда существуют в рамках некоего единого целого доблестные самураи, расторопные торговцы, хорошие мореплаватели, все они, совершая свое личное или частное дело, в то же время способствуют тому, что то цело, к которому они принадлежат, расширяет свое присутствие в мире, если хотите свое влияние, свою экспансию. Это некая неизбежность. В этом даже есть момент эстетической красоты. Когда легионы Цезаря раздвигают границы Рима, когда в Австро-Венгерской империи создается психоанализ Фрейда... Ольга Писпанен: Подождите, мы живем в России. Давайте вернемся сюда. Александр Секацкий: История Россия нам подтверждает, что более осмысленной и наполненной она была как раз тогда, когда эта самая тоска по целому каким-то образом находила реализацию в попытке построить это целое, в попытке создать такой симбиоз иерархий, а не лицемерное, циническое устройство власти, к которому, к сожалению, мы имеем тягу последнее время. Ольга Писпанен: Это очень красивые и замечательные слова. Вы можете на пальцах, простыми движениями объяснить как вы себе представляете? Вот с этого момента вдруг у вас есть возможность именно построить государство, общество, воплотить в жизнь все свои идеи. Что будет? Как это будет выглядеть? Александр Секацкий: Это будет, прежде всего, некое воспитание и опробование инстинкта государственности. Что значит жить в условиях империи? Это значит не шарахаться из стороны в сторону, не предавать своих союзников, не дрожать от страха, что завтра занятая тобою позиция вдруг вызовет недоверие так называемой мировой общественности. Вот, например, Китай. Китай говорит: "Гонконг будет нашим не важно, что пройдет 99 лет". Проходит 99 лет, Гонконг становится китайским. Тоже самое будет с Тайванем. Мы в этом нисколько не сомневаемся. Ольга Писпанен: Давайте вернемся опять в Россию. Александр Секацкий: Возвращаемся в Россию. Если сделана ставка на Януковича, который является стратегическим союзником России, то не нужно впадать в панику и в истерику и менять на переправе коней. Не нужно предавать союзников. Вот эта трусость и безответственность она абсолютно противоположна имперской идее. Ничего, не получилось сегодня, получится завтра. У нас есть 10 лет, у нас есть 100 лет. Это и означает имперскую идею, то есть не бояться, что все будет не комильфо, что какой-то дядя из Манхеттена посмотрит на тебя косо. Пусть посмотрит. Имперское время достаточно продолжительно. Это время истории. Когда в нем совершаются свои события и обустройство, то в конечном счете они откликаются и эстетическим резонансом, той самой воплощенности целого, которое столь мила сердцу многих молодых людей, в том числе, которые входят в этот Евразийский союз. Ольга Писпанен: Вы опять не отвечаете на вопрос. Простой слушатель хочет понять. Если вдруг завтра случится так и так, то что будет? Вы мне рассказываете далеко идущие планы и замыслы. А на самом деле практично как это выглядит? Будет империя, будет император? Что это будет, если вдруг? Александр Секацкий: Пока говорить об этом, может быть, и преждевременно. Ольга Писпанен: Какая разница преждевременно или нет. Наверное, вы все-таки задумываетесь о чем-то? Александр Секацкий: Да, разумеется. Если мы выбрали определенные интересы того самого целого, пусть это будет интерес империи, то это не значит, что мы должны пересматривать при каждом конъюнктурном влиянии. Если мы выбрали интересы того же евразийства, то обязательно найдутся и те исполнители, которые быть может сами по себе талантливо интересны. Это не те наши сегодняшние юристы, которые проиграли все мыслимые и немыслимые международные процессы, не те наши бездарные прокурорские работники, которых мы видим на экранах. Они умеют только одно - сохранять верность своей команде. Ну и что? Видели мы эти команды, видели мы эти служебные игры. В этом смысле имперская идея она принципиально эстетична. Ольга Писпанен: И все равно вы говорите об идее. Александр Секацкий: Ничего подобного. Например, мы считаем, что распад империи и образование СНГ это некое временное историческое явление. Опять-таки в тех масштабах, в которых существуют Китай и Тайвань, или в тех масштабах, в которых существовала отдельно Восточная и Западная Германии, не надо впадать в панику. Не надо думать, что когда-нибудь экспансия остановится. Нужно четко представлять себе, что рано или поздно мятежные территории, быть может, вернутся под единое крыло. Ольга Писпанен: Нужно сидеть на берегу и ждать, когда мимо проплывет тело твоего врага? Александр Секацкий: Не нужно шарахаться, не нужно стремиться во чтобы то ни стало угодить тем, кто обитает в Манхеттене, не нужно предполагать, что эта страна достанется не нашим детям, а нашим детям достанутся Гарварды и Эльсиноры. Нет. Если мы предполагаем, что именно они унаследуют Россию, то нам будет интересно, чтобы она пользовалась уважением некоторой самодостаточностью, а не только тех конвенций, которые установил кто-то другой. Ольга Писпанен: Ваш идеолог Дугин говорит, что идея евразийства не противостоит политике США. Вы постоянно в своей речи противопоставляете Манхеттен. Александр Секацкий: Дело не в противостоянии. Дело в самостоятельности. Я не являюсь координатором евразийства. Ольга Писпанен: Я вам покажу пресс-релиз, в котором написано "Александр Секацкий, координатор". Александр Секацкий: Мало ли, что написано в пресс-релизе. Ольга Писпанен: Ах вот как?! Александр Секацкий: Конечно, я к этому не имел никакого отношения. Я заинтересованный, симпатизирующий наблюдатель. Я принадлежу к движению Петербургский фундаменталистов, которое по некоторым параметрам является близким к Евразийскому движению. Ольга Писпанен: У нас есть звонки. Говорите, пожалуйста. Слушатель: Вера Николаевна из Петербурга. Я бы хотела сказать Александру, что очень горько слушать его изречения. Все свалил в кучу. Смешал божий дар с яичницей. А в сухом остатке-то, что получается? Получается просто Гитлер-юганд, который становится потом киллером для наших властей. Эта организация и организует все убийства инородцев, инакомыслящих. Вот такие структуры и используются властями для расправы над инакомыслящими. Мне очень горько слушать этого философа с его выкладками, которые просто от лукавого. Ольга Писпанен: Спасибо. Александр, можете как-то прокомментировать? Александр Секацкий: Мне очень жаль, что Вера Николаевна не расслышала то, что содержалось в моих тезисах, поскольку мы же с вами говорили о принципиальном отсутствии какой-нибудь маниакально-национальной идеи. Империя всегда многонациональна. Империя - это пространство возможностей, где есть место каждому. Где существует генератор разнообразия. Любое профессиональное дело может существовать не только ради самого себя, но и ради окружающих. Все исторические империи многонациональны. Пока мы видим прямо противоположную картину, когда та служебная власть, состоящая из серых мышек, наоборот, пытается преследовать носителей каких-нибудь политических более ярких взглядов. Нам диктуют скучнейшие правила игры, которые мы уже видели, знаем, что от них можно ждать, знаем, как можно совершать эту карьеру. Тогда действует принцип американских хиппи - лучше в грязь залезть, чем в политику. Такая политика нам не нужна. Ольга Писпанен: Давайте еще дадим возможность высказаться. Говорите, пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Виктор из Омска. В принципе, идея национальная неплохая, то есть Евразийская идея, великая империя. Но меня интересует, а с экономикой что будете делать - богатые, бедные и так далее? Александр Секацкий: Дело в том, что как раз и имперская идея, и ее Евразийская версия прекрасно сочетаются с либерализмом экономики. Государство не может и не должно отвечать за все. Существуют вещи, которые должны быть предоставлены самим себе, естественному ходу вещей. Как раз таковы экономические процессы. Сверхзадачи государства состоят, например, в установлении важнейших точек инфраструктуры. В некоем подчеркивании своих интересов, в том числе и геополитических. Что же касается естественного хода вещей, то как раз в него лучше не вмешиваться. Нужно как можно дальше удалить государственных чиновников от той спонтанной активности производителей, бизнесменов, которые опять же способствуют созданию наших рабочих мест. В конечном итоге это, если мы на этом строим, способствует и созданию той страны, в которой мы будем жить интересно, достойно, которую мы сможем передать своим детям, а не пытаться превратить их в элиты Европы и Америки. Ольга Писпанен: Давайте еще послушаем. Говорите, пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Леонид Яковлевич, Томск. Наверное, товарищ или господин, который ратует за имперскую идею, сможет ответить на мой вопрос. Во-первых, я не сторонник имперской идеи, но хочу задать один простой вопрос. Все империи истощают имперский народ. Это очень дорогостоящая вещь для этого народа. Русский народ истощен уже настолько имперскими идеями, имперскими устремлениями то, что из него будет, если он еще раз влезет в эту гадость? Александр Секацкий: На мой взгляд, прекрасный вопрос, совершенно справедливый. Да, имперские идеи, как все великие ценности истощают тот народ, который их реализует. Но давайте поставим вопрос так. Мы все смертью умрем. Далеко не безразлично, как мы эту жизнь проживем. В этом отношении имперская идея крайне энергозатратная, идея, ради которой зачастую приходится жертвовать повседневным комфортом, история это доказывает... Ольга Писпанен: Уже столько жертв. Александр Секацкий: Она крайне затруднительна, но парадокс в том, что альтернативы практически нет. Можно по разному относиться к фразе, что "Россия может быть либо великой, либо никакой", но мы видим, что пока история ее только подтверждает. Нет ни одной попытки опровержения. Все попытки превратить Россию в скромное чиновничье государство, начиная от Николая Первого и кончая современной ситуацией, всегда приводили к нарастанию внутренних шизотенденций, то есть к некоторому безумию, которое могло успокаиваться только в ситуациях, когда там, где-то за горизонтом возникает - землю в Гренаде крестьянам отдать, чтобы на Марсе стали яблони цвести. Но лишь в этих ситуациях Россия остается Россия. Ольга Писпанен: И тихо и спокойно прожили 70 лет. Замечательно. Еще один звоночек. Говорите, пожалуйста. Слушатель: Александр из Москвы. Вы меня как-то очень здорово успокоили сегодня. Потому что фашистская идея она грозила России после имперских всех этих прошедших большевистских идей, но в общем далековато-то товарищу Александру до Геббельса, до Гитлера, хотя та же самая идея - гнилая западная демократия, все тоже самое. Но исполнители вы говорите серые, да вы сами-то какие серые. Спасибо. Александр Секацкий: Что тут можно комментировать. Это оценочное суждение. Надеюсь, есть и другие. Ольга Писпанен: Адекватна ли сегодня идея евразийства? Вы сами согласились с тем, что устал народ, нет сил, не выдюжит. Александр Секацкий: Как ни странно в 1917 году, казалось, что народ устал до бесконечности. Ольга Писпанен: И чем это кончилось. Александр Секацкий: Везде царили настроения дезертирства. Но странным образом, когда сверхзадача была поставлена, неизвестно откуда нашлись силы. Мы не можем предполагать, что везде будет нарастать только мерзость запустения, быть может, все-таки сформируется исторический деятель, тогда мы... Ольга Писпанен: Сегодня вы его не видите в своих рядах? Александр Секацкий: Я имею в виду коллективный исторический деятель. Ольга Писпанен: Большое спасибо. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
