Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[02-04-05]
Бунт судьи Ольги КудешкинойПрограмму "Итоги недели" ведет Дмитрий Волчек. Принимает участие бывший судья Московского городского суда Ольга Кудешкина. Дмитрий Волчек: Мы рассказывали о двух завершившихся на этой неделе знаковых процессах: первом приговоре по делу ЮКОСа, - Алексей Пичугин приговорен к 20 годам строгого режима, - и приговоре организаторам выставки "Осторожно, религия!". О влиянии политики и идеологии на решения судов мы будем с гостем программы "Итоги недели" бывшим судьей Мосгорсуда Ольгой Кудешкиной. Хочу представить нашу гостью цитатой из статьи британской газеты "Таймс", озаглавленной "Судьи поднимаются против Путина": "В замкнутом мирке российской юстиции Ольга Кудешкина и другой бывший судья Александр Меликов являются необычной парой бунтовщиков. Значительную часть жизни оба они были верными слугами государства, но сейчас возглавляют кампанию против политического давления на судей со стороны Кремля, которое, по их мнению, разрушает последний оплот российской демократии". Ольга Борисовна, расскажите, пожалуйста, почему вы решились на бунт? Вероятно, это было морально непростое для вас решение выступить против корпорации, которой вы столько лет принадлежали? Ольга Кудешкина: В июне-июле 2003 года мне было передано на рассмотрение уголовное дело по обвинению следователя Зайцева, который в свое время расследовал уголовное дело по контрабанде мебели, поступающей в торговые центры "Гранд" и "Три кита". И при рассмотрении данного дела на суд в грубой форме оказывал давление гособвинитель, участвующий в деле. После этого к этому давлению подключилась и председатель Московского городского суда Егорова. Она вызывала меня к себе в кабинет и требовала объяснений, кто, почему, какие вопросы задает в ходе судебного заседания. При мне позвонила заместителю Генерального прокурора Бирюкову, как я поняла с ее слов, и стала докладывать ему, говорить о том, что происходит в судебном заседании. Из этого разговора я поняла, что она и зам. Генерального прокурора Бирюков действуют заодно. Кроме того, Егорова, - для меня это был какой-то шок, - потребовала от меня по существу сфальсифицировать материалы дела. Народные заседатели написали заявления о самоотводе, в котором говорили о безобразном поведении гособвинителя и указывали, что расценивают его как оказание на них давление с целью принятия нужного для обвинения решения и посчитали для себя далее невозможным в этой ситуации участвовать в процессе. Егорова мне четко сказала о том, чтобы я эти заявления не приобщала к материалам дела, чтобы суд по ним не принимал никакого решения, и вообще я должна сделать так, чтобы заседатели больше в процесс не являлись, процесс распадется сам по себе, будет сформирован новый состав суда и будет рассматривать дело заново. То есть это была первая ласточка того, что происходит сейчас. Если суд, который рассматривает дело, не устраивает обвинение, либо кого-то из властей, то этот суд запросто может быть распущен, и дело будет рассматривать суд уже в другом составе. Вот то, что мы сейчас наблюдаем и по судам присяжных. Дмитрий Волчек: После того, как вы открыто после своего увольнения заявили о своей позиции, стали давать интервью российским и западным СМИ, были какие-то угрозы в ваш адрес или, наоборот, не пытались вам предложить что-то, чтобы заставить замолчать? Ольга Кудешкина: В последнее время, когда я обратилась с открытым письмом к президенту Путину, где указала, что происходит в судебной системе, а также указала, с какими грубыми нарушениями требования закона была назначена на должность председателя Мосгорсуда Егорова, и какие последствия может повлечь все это, мне уже конкретно стали передавать (не хочу сейчас в эфире называть фамилии), что если я не прекращу это делать, то не исключено, что сама могу оказаться в местах не столь отдаленных. Дмитрий Волчек: Ольга Борисовна, давайте поговорим о приговоре Пичугину и деле ЮКОСа. Известный юрист Сергей Пашин так комментирует приговор Пичугину в газете "Московские новости": "На сайте Генеральной прокуратуры помещена речь государственного обвинителя, произнесенная при закрытых дверях. Лучше бы прокуроры проявили сдержанность. Из выступления их коллеги перед присяжными заседателями видно, что обвинение покоится на самом ненадежном фундаменте - на умозаключениях, выведенных из показаний свидетелей, не являвшихся очевидцами преступлений. Речь пестрит ссылками на неустановленных лиц, неустановленные места, необнаруженные трупы. Даже огрехи следствия преподносятся как улики против подсудимых". Вы следили за делом Пичугина, что бы вы могли добавить к замечаниям Сергея Пашина? Ольга Кудешкина: Я полностью поддерживаю высказывания Сергея Пашина. Процесс по делу Пичугина очень неприятный. Так же, как процесс по делу Ходорковского, по делу Лебедева. Для меня совершенно очевидно, что дела в отношении сотрудников компании ЮКОС имеют явно политическую окраску. Почему я так считаю? Об этом свидетельствует наряду с другими обстоятельствами заявление президента России на встрече с ведущими отечественными и промышленными предпринимателями о том, что он по существу прощает им налоговые и приватизационные нарушения. Об этом же свидетельствуют и высказывания его помощника Игоря Шувалова, что ситуация вокруг ЮКОСа в целом отрицательно повлияла на инвестиционный климат в России, но без этого было невозможно обойтись. Это все свидетельствует не только о политическом, но вообще о заказном характере этих дел. Все это ярко характеризует, от кого именно сегодня в нашей стране зависят вопросы возбуждения и прекращения уголовных дел, привлечение к уголовной ответственности и кого именно. Это свидетельствует и насколько правоохранительные органы и суды сегодня являются несамостоятельными и зависят от власти. Кроме того, вот такое избирательное правосудие, о чем уже неоднократно говорят многие юристы, нарушает принцип равенства всех перед законом и судом и подрывает авторитет и доверие граждан не только к суду, но и к власти в целом. Я считаю, что дело в отношении Пичугина также не является исключением. Во-первых, явная предвзятость, которая была допущена в ходе проведения предварительного расследования по его делу. Ну зачем понадобилось содержать Пичугина в следственном изоляторе ФСБ Лефортово? Ведь он обвинялся не в совершении государственных преступлений. Кроме того, несмотря на неоднократные ходатайства защиты об освидетельствовании Пичугина на предмет применение к нему психотропных средств при проведении следственных действий, такое своевременное освидетельствование проведено не было. Почему? Ведь это дело, к которому привлечено большое общественно-политическое внимание не только в нашей стране, но и за рубежом. Если все по этому делу было нормально, и защита заявляет ходатайство о проведении такой экспертизы, и сам Пичугин говорит об этом, то почему следственные органы посчитали возможным провести такое освидетельствование спустя почти две недели, тогда, когда практически установить или обнаружить применение психотропных средств уже было невозможно? Я бы хотела еще вот о чем сказать: суд присяжных только входит в нашу жизнь. И, казалось бы, он должен гарантировать большую гласность и объективность правосудия. И дело Пичугина - это один из первых в стране крупных процессов с участием суда присяжных. Дмитрий Волчек: Тут надо, Ольга Борисовна, уточнить, что это была вторая коллегия суда присяжных, первую распустили. И существует несколько взаимопротиворечащих объяснений, почему это было сделано. Понятно, как можно влиять на судью, а какие существуют механизмы закулисного влияния на коллегию присяжных на стадии их отбора, обсуждения дела, принятия решения? Как это делается? Ольга Кудешкина: То, что уголовные дела стали рассматривать суды присяжных - это большой плюс в плане демократизации судебной системы у нас в России. Но, увы, наши суды уже научились манипулировать и институтом судов присяжных. То и дело на процессах под внешне благовидными предлогами происходят роспуски и замены коллегий присяжных заседателей. Это, конечно, не может не настораживать. Немотивированные роспуски присяжных происходят, как можно полагать, именно в тех случаях, когда состав присяжных не устраивает следствие или суд. И вот сам процесс формирования коллегии присяжных заседателей вызывает очень много нареканий. По закону присяжные должны включаться в основной список на основании случайной выборки. Но как это на деле происходит - сказать затруднительно. Защита не может убедиться и в правомерности формирования списка вызванных присяжных заседателей для формирования коллегии присяжных по конкретному делу, так как при этом стороны, участвующие в деле, не присутствуют. Но процесс отбора присяжных заседателей должен быть открытым и прозрачным. И в этом случае, даже если он будет открытым и прозрачным, не исключены манипуляции уже в ходе самого процесса. И способы при этом могут быть самые различные. Например, присяжным говорят, что процесс займет пять-шесть недель, они на это время и отпрашиваются с работы. Но судья или адвокат неожиданно уходят на больничный, процесс затягивается. Что делать присяжным? Они пропускают заседания. А после этого судья принимает решение о роспуске коллегии и формировании новой. Для чего? Дело в том, что присяжные обсуждают между собой в комнате присяжных обстоятельства, которые им стали известны по делу. Но при этом никто не может исключить, что эти комнаты не прослушиваются, и руководству суда или спецорганам может стать известна позиция присяжных. Дмитрий Волчек: Уточню, Ольга Борисовна, ваши слова на конкретном примере. Об этом тоже пишет Сергей Пашин: присяжные, выносившие в Мосгорсуде вердикт по делу предпринимателей Поддубного и Бабкова сами заявили, что их разговоры в совещательной комнате становились известны органам уголовного преследования и, опасаясь прослушки, они вынуждены были в перерывах заседаний изъясняться между собой намеками, эзоповым языком. Давайте послушаем звонки слушателей. Александр из Петербурга, добрый вечер. Слушатель: Добрый день. Господам из этого цеха посоветовал бы всем в обязательном порядке посмотреть фильм Акиры Куросавы "Расемон". Есть сад камней, есть много точек зрения. Одно для меня абсолютно очевидно - это дело художников, дело возмутительное. Если мы признаем это дело и штрафы, которые присудили, это значит, что мы живем в Ираке, это понятно. И дело второе, связанное с неизвестностью. Для большинства обывателей, посмотревших фильм "Брат-2", вполне очевидно, что некий гражданин, поступая на службу, проходит некие тесты. Его спрашивают: "Ты готов устранять конкурентов?". Он говорит: "Готов". Что касается трактовки этого дела, опять-таки оно связано с деньгами. Недоплачивал налоги ЮКОС? Конечно, недоплачивал. Виновны? Наверное, виновны. Справедливо, что их посадили? Конечно, справедливо. Лучше бы взяли с них штрафы, которые бы компенсировали этот ущерб. Поэтому надо в первую очередь заниматься законодательством. К экономическим преступлениям нужно подходить с некоей другой позицией - с позиции компенсации ущерба, который они нанесли. Готовы они компенсировать? Конечно, готовы, потому что у них миллиардные состояния. Дмитрий Волчек: Очень интересный комментарий. Александр, спасибо вам большое. Я хочу предоставить слово еще одному радиослушателю Антону из Петербурга. Добрый вечер. Слушатель: Здравствуйте. Хочу выразить благодарность уважаемой судье и Пашину, который четко все объясняет. Мне кажется, если судьям угрожают органы исполнительной власти в лице ФСБ, о какой демократии, разделении властей может идти речь? Дмитрий Волчек: Спасибо, Антон, вы, безусловно, правы. Я хочу спросить Ольгу Борисовну: почему российские суды вообще так не любят оправдательные приговоры? Почему их так мало? Ольга Кудешкина: Во-первых, наверное, это связано с тем, что мы все вышли из советской шинели. В советский период суды практически не выносили оправдательные приговоры. Пока я работала в суде с 80 года, оправдательных приговоров было очень мало. С чем это было связано? Во-первых, когда судья рассматривал дело, если обвинение предоставляло недостаточно доказательств для признания виновности того или иного лица в совершении преступления, то суды, как правило, возвращали дело на дополнительное расследование в случае, если суд не мог компенсировать вот эту неполноту предварительного расследования в судебном заседании. У нас в разное время в разных регионах дела направлялись на дополнительное расследование до 25, иногда до 30%. Из них почти половина не возвращались в суды, потому что органы следствия не могли установить какие-то дополнительные доказательства, достоверно подтверждающие виновность того или иного лица. И такие дела прекращались в ходе дополнительного расследования. А вот с принятием нового УПК и за некоторое время до принятия нового УПК, когда суды по закону не имели возможность направлять дело на дополнительное расследование в связи с неполнотой, которую невозможно восполнить в судебном заседании, у нас и в это время так получилось, что суды практически не выносили оправдательные приговоры или выносили в очень малом количестве. В связи с этим многие судьи возмущались, говорили: а куда у нас идут дела такие? Что, у нас следственные органы стали лучше работать? Получается, что если суды выносят 0,3% оправдательных приговоров, в лучшем случае до 2-3% в каких-то регионах, - получается стопроцентное качество расследования дел? Думаю, качество следствия у нас не улучшилось. Я считаю, что это малое количество оправдательных приговоров свидетельствует о том, что у нас граждане, не виновные в совершении преступлений, все-таки осуждаются по приговорам судов. Почему у нас мало оправдательных приговоров? Посмотрите, как таковой судебной власти у нас нет, существует руководство судебной системой со стороны прокуратуры. Практически они настолько дополняют друг друга, настолько у них тесные и близкие отношения, что практически даже очень сложно понять, где заканчивается следствие и где начинается правосудие. При осуществлении правосудия, при рассмотрении дел судьями, хотя у нас закон и провозглашает равенство сторон и состязательность сторон в процессе, на самом деле эти же принципы у нас зачастую не действуют. Вот почему у нас суды чаще всего принимают сторону обвинения. Дмитрий Волчек: Вадим из Московской области, добрый вечер. Слушатель: Добрый вечер. Я, честно говоря, со смешанными чувствами слушаю госпожу Кудешкину. Как представитель корпорации, она заботится о независимости судей. А я, как пользователь этой системы, судебной системы, забочусь о том, чтобы судьи не были столь независимыми от здравого смысла. Дело в том, что я никакой не олигарх и у меня гражданское дело, которое рассматривается достаточно давно. Я получаю под копирку абракадабру, чепуху. Имея два высших образования, пусть даже не юридических, я имею моральное право это утверждать. Поэтому довольно сложно воспринимать госпожу Кудешкину с точки зрения независимости судей. Наоборот, судьи слишком независимы от здравого смысла. Дмитрий Волчек: Мы говорим все-таки о независимости от прокуратуры, а не от здравого смысла, Вадим. Георгий из Петербурга, добрый вечер. Слушатель: Здравствуйте. У меня, конечно, нет такого пафоса, как вашей гостьи, я более спокоен. Дело в том, что я в молодости пару раз имел дело с советскими судами. Там примерно то же самое было. И присяжные, кстати, были уже тогда. Некоторые очень удачные были. У нас был знакомый профессор Михалев из консерватории, виолончелист, так он даже хвалил суд присяжных. А сейчас, мне кажется, суд присяжных только запутает дело. Потому что, как говорят, какой народ, такая и милиция. И то же самое - какой народ, такие присяжные. Нужно поднять уровень народа во всех отношениях. Дмитрий Волчек: Вряд ли это достижимая задача в ближайшее время. Хочу спросить Ольгу Борисовну о ее собственном деле. Ведь вы собирались подать жалобу в Европейский суд по правам человека по поводу вашего увольнения из Мосгорсуда. А боится ли председатель Мосгорсуда Егорова Страсбурга? И что может сделать страсбургский суд? Ольга Кудешкина: Я не могу сказать, боится или не боится. Если человек назначен на должность председателя Мосгорсуда с грубыми нарушениями требований закона, я думаю, что она, конечно, не может чувствовать себя спокойно. Во-вторых, мои полномочия были прекращены только за то, что я подвергла критике положение дел в судебной системе. В решении суда сказано, что мои полномочия необходимо прекратить, поскольку я своими высказываниями о том, что годы работы в Московском городском суде вселили в меня серьезные сомнения в существовании независимого суда, что судья, именуемый в законе независимым носителем судебной власти, зачастую оказывается в положении обычного чиновника, подчиненного председателю суда, что реально суд до сих пор чаще всего выступает на стороне обвинения, что суд превращается зачастую в инструмент сведения политических, коммерческих или просто личных счетов и что при таком положении никто не может быть уверен, что его дело, будь то гражданское, административное или уголовное будет решено по закону, а не в угоду кому-либо - что всеми этими высказываниями я опорочила судебную систему и подорвала доверие граждан и их представителей в том, что у нас в России есть независимый справедливый суд. Дмитрий Волчек: Сейчас в этой беседе вы доказали свою правоту, думаю вам несложно будет доказать ее и в Страсбурге. Желаю вам успеха в Европейском суде. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
