Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[04-03-05]
Уральские ликвидаторы и пострадавшие от чернобыльской аварии требуют от государства 77 миллионов рублейПрограмму ведет Эдуард Коридоров. В программе принимает участие Олег Соломеин, председатель Свердловской областной организации Союз «Чернобыль». Эдуард Коридоров: 7 дней есть у полномочного представителя президента в Уральском федеральном округе Петра Латышева, чтобы найти компромисс с ликвидаторами аварии в Чернобыле. Цена прекращения митингов и голодовок исчисляется миллионами рублей, которые государство задолжало пострадавшим от радиационной катастрофы. С подробностями екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова. Ирина Мурашова: 77 миллионов рублей требуют от государства уральские ликвидаторы и пострадавшие от чернобыльской аварии. Они считают, что по закону им должны были из года в год повышать компенсации за утраченное здоровье. Но поскольку этого не происходило, многие были вынуждены отстаивать свое право в суде. Истцы выигрывают, но толка от этого нет. Римма Ширкулова была в Чернобыли поваром, готовила обеды для ликвидаторов аварии. Теперь не хватает на еду самой себе. И она готова пойти на голодовку – терять ей нечего. Римма Ширкулова: Все прошла, все инстанции. Как посылали, то нужны были, а сейчас только на одних таблетках. Ирина Мурашова: Екатеринбургские чернобыльцы сочувствуют ликвидаторам из области, начавшим голодовку 25 февраля, но сами голодать пока не собираются. Председатель Екатеринбургского Союза «Чернобыль» Александр Алексеев написал десятки обращений: генеральному прокурору области, прокурору России, правительству области, в Министерство социальной защиты. Несмотря на формальные отписки из этих ведомств, он рассчитывает, что слова чернобыльцев дойдут до президента, и он примет меры. Александр Алексеев: Чернобыльцы требуют так же, как и все, соблюдения своих законных прав. Когда появилась третья структура – Фонд занятости населения – прекратились полностью все выплаты повсеместно. То есть за январь и февраль чернобыльцы не получили ни копейки. Ирина Мурашова: Не все чернобыльцы Свердловской области готовы идти на митинги и голодать за свои льготы. Один из наших собеседников никакими льготами не пользуется принципиально. Он оказался в Чернобыле по набору через военкомат. Из 120 человек, с которыми он работал, умерли уже 62. Поэтому он признает, что помогать ликвидаторам аварии надо, но не льготами, а деньгами. Правда, высказывать собственное неприятие нынешних акций протеста он готов только на условиях анонимности. Ликвидатор аварии в Чернобыле: Многие там были, но не все решили упасть на шею государства. Большинство работают. Ну а горлопаны привыкли требовать. Я понимаю, почему это так. Ну а нам некогда просто было. Мы кинулись в работу дальше – там перестройка, кооперативы. А они за это время вышибли себе приличные зарплаты, компенсации. И когда их начали урезать и приводить в соответствие, они, конечно, все возмутились. Ирина Мурашова: До 14 марта чернобыльцы из нескольких городов Свердловской области решили отказаться от голодовки. Они посчитали, что на митинге 2 марта власти дали обещания, которые могут привести к нужному результату. Но если график погашения задолженности по компенсациям к середине марта не появится, ликвидаторы из Нижней Туры, Лесного и Качканара готовы вновь приступить к решительным действиям. Их предыдущая голодовка, прошедшая в конце 90-х, стала успешной уже на вторые сутки – голодающим вернули долги за три года. Эдуард Коридоров: Ликвидаторы чернобыльской аварии не в первый раз идут ва-банк и не в первый раз добиваются от власти положенных выплат. Сегодня гость нашей студии - председатель Свердловской областной организации Союз «Чернобыль» Олег Соломеин. Нашим слушателям мы предлагаем ответить на вопрос: поддерживаете ли вы голодовку как средство воздействия на российскую власть? Доброе утро, Олег. Олег Соломеин: Доброе утро. Эдуард Коридоров: Скажите, что именно подтолкнуло ваших товарищей к голодовке? Ведь чернобыльцам, вообще говоря, всегда жилось не просто. Олег Соломеин: Действительно, за последние несколько лет ревизия нашего закона была ежегодной, и даже по несколько раз в год. Это приводило к тому, что многие льготы урезались, многие льготы вообще исчезали из закона. То, что привело на сегодняшний день к таким акциям, которые проходят не только у нас в области, а они проходят по всей территории России, это связано с тем, что с этого года именно в тот момент, когда вступил в силу 122-ой закон о монетизации, практически перестали выплачивать вместе с индексацией сумму возмещения вреда, положенную чернобыльцу. То есть это практически единственное средство существования инвалида. И в то же время, получается, что государство никак не отреагировало на вот такую проблему, которая возникала в регионах. Также, действительно, на сегодняшний день очень большие суммы возмещения вреда ребята отстояли в судах. Решения судов, вступившие в законную силу... Эдуард Коридоров: Можно я вас перебью, чтобы внести конкретику. Я надеюсь, что вы ее внесете. Сколько именно исков (по возможности) было подано за какой-то определенный промежуток времени? Сколько выиграно? Какие суммы зависли в воздухе, не дошли до людей? Олег Соломеин: С 2001 года это несколько сот человек. А именно по Свердловской области суммы достигали примерно такой пропорции: если в 2003 году суммы задолженности были порядка 15 миллионов, в 2003 году – уже суммы были более 70 миллионов, на сегодняшний день – это порядка 77 миллионов. Суды полностью признают, так скажем, права чернобыльцев, и их законное право именно по решениям этих судов. Но с другой стороны, действительно выплаты не идут. Эдуард Коридоров: А почему они не идут? Вы пытались добиваться исполнения судебных решений? Олег Соломеин: Естественно. Мы обращались в Конституционный суд, мы обращались в Верховный суд. Решения по ним есть. И нам удивительно то, что если даже есть закон, он не выполняется, и каким-то своим распоряжением, письмом то или иное ведомство, министерство, которое отвечало, допустим, за финансирование нашего закона, они перечеркивали статьи закона, отправляли циркуляр. И тот же, допустим, бывший министр труда и социального развития Починок во все инстанции территориальные, то есть в органы Министерства социальной защиты прислал в 2001 году письма, в которых настаивал, чтобы подавались кассационные жалобы в суды, именно потому, чтобы судов не допускать и чернобыльцам деньги не платить. Хотя в то время выплачивались инвалидам по увечью, по профзаболеваниям, индексации были в то время. А у наших людей этого почему-то не было. Эдуард Коридоров: Скажите, Олег, вот когда принимался закон номер 122, когда пытались его обсуждать представители общественных организаций, ведь было многим изначально ясно, чем он обернется. Многие предупреждали, что возникнут социальные волнения в стране и пострадают наименее защищенные слои населения, к которым, наверняка, мы с вами отнесем и чернобыльцев. Почему тогда ваш голос был не слышен? Олег Соломеин: Ведь это не первая акция, которая действительно проходила после вступления в силу 122-го закона, но еще летом мы провели в течение полутора месяцев до принятия закона, который вступил в силу в августе месяце, мы приняли меры. Мы провели и пикетирование, и митинги в Свердловской области. На них присутствовало большое представительство наших местных организаций. Здесь были и екатеринбуржцы, были и представители порядка 30 местных организаций и нашей областной организации. Поэтому мы считаем, что мы заранее, естественно, знали, к чему это приведет, и предупреждали правительство Российской Федерации, что вопрос будет решаться очень тяжело, потому что ежегодное лишение и ущемление прав чернобыльцев и любое принятие закона, который перечеркивает или направлен в сторону уменьшения предыдущего закона, это считается антиконституционным. Эдуард Коридоров: Поясните, пожалуйста, почему акция протеста в Свердловской области стартовала именно в глубинке – в Нижней Туре. Есть ли единство по отношению к мерам борьбы что ли за свои права в вашей областной организации? Или мнения каким-то образом делятся? Олег Соломеин: Я могу рассказать хронологию, как происходила именно вот эта акция. На уровне общероссийской нашей организации (мы также соблюдаем устав нашей организации) на президиуме, который состоялся 14 февраля этого года, мы знали уже проблемы, которые есть в регионах. В то время уже началась голодовка в Старом Осколе, точнее, продолжалась. Была перед этим голодовка в Питере. И туляки уже были готовы к ней. Поэтому вопрос стоял: поддерживать или не поддерживать? Голодовки, естественно, мы считаем крайней мерой выражения протеста. И мы приняли решение, что мы, естественно, в полном объеме поддерживаем требования голодающих, а сами голодовки мы считаем, так как это крайняя мера, все-таки вторым, скорее всего, этапом. Первый этап – это проведение пикетирования либо митингов. И на данный момент мы, естественно, не последний из регионов, который провел межрегиональный митинг, но все-таки, так скажем, на основании тех решений, которые принимал наш коллегиальный орган – это президиум нашей организации и центральный совет. Если говорить о нашей свердловской областной организации, то мы еще до голодовки, которая состоялась в Нижней Туре, в Лесном, мы, естественно, и встречались с ребятами, и в телефонных разговорах постоянно участвовали. И приняли решение, что ребята могут, так сказать, сами решить, без решения, может быть, областной организации... Эдуард Коридоров: Как им протестовать. Олег Соломеин: Да, как им протестовать. Потому что вопросы те же: как обратиться в суды конкретному человеку, либо не обращаться, - мы подсказать можем, но настаивать мы, конечно, не имели права. И ребята сами приняли такое решение. Эдуард Коридоров: Олег, именно вам выпало, насколько я знаю, в ходе пикета, который был выставлен 2 марта у стен полпредства президента в Уральском федеральном округе, общаться с глазу на глаз с представителем полпредства. О чем шел разговор и чем он закончился? Олег Соломеин: Во-первых, не только я присутствовал на этой встрече. Мы специально провели расширенное совещание. Присутствовали приглашенные, и я, как председатель организации не только областной, но и межрегиональной организации в Уральском федеральном округе, были представители и председатели Челябинской области, Курганской области, Тюменской области, а также представители из Союза «Семипалатинск» - это те, которые пострадали действительно от радиации, и это также «Восточно-Уральский радиоактивный след». Поэтому действительно разговор был, протекал он очень конструктивно. И Виктор Федорович Басаргин, я считаю... Эдуард Коридоров: Заместитель полпреда. Олег Соломеин: Да, заместитель полпреда. Полпред в то время был в командировке. Он принял все наши требования. Мы очень скрупулезно обо всех наших требованиях и проблемах переговорили. Присутствовали здесь и представители Министерства финансов, тот же Фонд занятости по труду и так далее. Эдуард Коридоров: Вот вы сейчас перечисляете все эти организации, и такое ощущение, что вы испытываете к ним горячую благодарность какую-то. Олег Соломеин: Нет. Но как бы благодарность... Эдуард Коридоров: У вас есть уверенность, что 77 миллионов будут выплачены? Олег Соломеин: Ну, уверенности, может быть, полной нет, хотя ребята настаивают на том, что хотя бы мы понимаем, что в течение одной недели вопрос этот не решить. В бюджет нужно закладывать, и вроде бы цифры какие-то заложены. Но если будут конкретные шаги поэтапные хотя бы решения данных вопросов, то я думаю, что здесь процесс уже пойдет необратимо. Эдуард Коридоров: Наверное, не случайно требования, которые выдвигают ваши голодающие товарищи, - в основном это экономические требования. О политических требованиях я не слышал. Так ведь? Олег Соломеин: Да, не было политических решений никаких, не было политических лозунгов, только экономика. Эдуард Коридоров: Олег, а что, собственно говоря, подпитывает вашу надежду на благополучный исход акции протеста, на лояльность власти по отношению к требованиям чернобыльцев? Ведь у ваших взаимоотношений с российской властью достаточно долгая и, в общем-то, безысходная история. Олег Соломеин: Действительно, если брать ту же структуру исполнительной власти на местах, здесь мы как бы помощь частенько ощущаем. Здесь можно привести в пример именно ту помощь, которую оказывал в свое время и губернатор области... Эдуард Коридоров: Свердловской области? Олег Соломеин: Да, Свердловской области... когда еще не было закона федерального на всей территории Советского Союза и России, и здесь уже чернобыльцы имеют какие-то льготы. Но если брать ту же Российскую Федерацию, действительно, каждый год проблемы, я считаю, все больше и больше на нашу категорию сваливаются. Возьмем практически любой совершенно вопрос, например, та же программа «Жилье». Ее финансирование полностью практически было прекращено. На сегодняшний день опять новая программа, которая уже предусматривает работу по сертификатам. Она, скорее всего, затянется, потому что на сегодняшний день у нас только в «инвалидной» очереди – это внеочередное обеспечение жильем – стоит больше 250 человек. Ликвидаторов более 500 человек. И по этому закону тот, кто не подал документы до 1 января 2005 года, не встал в очередь в жилищных отделах, уже практически не получат никогда квартиру. Да и те 250 человек, о которых я сказал, вряд ли получат квартиры. Потому что программа хоть и федеральная, и рассчитана она до 2010 года, финансирование ее, если оно будет в том размере, который предусматривает программа, будет обеспечена максимум на 25 процентов. То есть это опять же ведет к тому, что чернобылец, который был там, по закону должен был в трехмесячный срок получить квартиру. Прошло уже, как вы понимаете, около 19 лет, а воз и ныне там. И много вопросов таких же. Это очень большой круг вопросов. Поэтому что нас подталкивает к тому, чтобы верить, ну, как всегда русский народ верит до последнего. Но вы знаете, я думаю, что те акции, которые проведены не только нами, а проведены по всей территории России, приведут все-таки к тому, что на нас посмотрят не просто как на инвалидов, которым осталось только выражать свое недовольство и участвовать в таких акциях, но все-таки с душой отнесутся к тем людям, которые оставили не только здоровье, но многие – и жизнь, а у нас таких более тысячи семей, потерявших кормильцев, которые уже умерли в результате связи и пребывания в Чернобыле, все-таки надеемся, что правительство нас не оставит. Эдуард Коридоров: Ну что ж, дай Бог, как говорится. Хотя трудно себе представить, откуда может взяться душа в 2005 году, если ее в том же организме не было в 2004 году и раньше. Давайте послушаем звонок. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Я из Санкт-Петербурга. Олег, спасибо вам большое. Спасибо вам, вашим товарищам, всем чернобыльцам. Потому что у меня знакомые ребята есть чернобыльцы – удивительные люди. Спасибо вам. Хоть мы никогда не увидимся, но просто как русский русскому человеку: спасибо вам большое. Это раз. А во-вторых, вы знаете, у меня такой вопрос. Если я правильно называю его, есть такое подразделение особого риска... Олег Соломеин: Да, есть. Слушатель: Вот вы к нему как-то не относитесь? Потому что я знаю, что там льготы огроменные они получают, и туда не попасть. К примеру, мой брат был на полигоне, когда испытывали ядерное оружие. Вы знаете, он просто такой человек, что он никуда не пойдет. Я уже начала в эти двери стучаться, но кабинет закрыт. Там ни телефонов не дают, ничего. То есть вот так. Спасибо вам большое. Храни вас Бог, вас и ваши семьи. Олег Соломеин: Спасибо большое. Я сейчас на этот вопрос отвечу. Действительно, есть подразделение особого риска. В Свердловской области руководитель этой организации Голощапов Виктор Васильевич. Я скажу, что эта та категория, которая нам действительно сродни. Который раньше у нас был закон, мы называем его базовый закон от 1991 года, эта категория вместе с нами была, так скажем, в одном законе. Поэтому насчет тех льгот, о которых вы говорите, льготы, они действительно были почти те же, даже, может быть, меньше, чем у чернобыльцев. Но там проблема в том, что мы являемся, допустим... льготы у нас есть как у инвалидов, которые получили связь в результате пребывания, а это немного статус выше, чем инвалид по общим заболеваниям. А вот с подразделением особого риска такая ситуация. Нужно получить инвалидность, а инвалидность получить именно в Питере на экспертной комиссии. Это действительно было очень тяжело, потому что была секретность у подразделения особого риска. Вы сами привели пример, что были ядерные взрывы и так далее. На Малой Земле, в частности, другие учения были. Поэтому здесь гриф секретности снимался со временем, и только это подразделение особый статус получило буквально недавно. Ну а те льготы, которые они имеют сейчас, это опять же те же наши льготы. И получается, что с каждым годом их меньше. И вот сейчас единая денежная выплата, как мы называем, она совершенно не соответствует тем льготам, которые мы имели до этого. Эдуард Коридоров: А вот у вас не вызывает сожалений или каких-то других чувств то обстоятельство, что каждая, как вы говорите, категория за свой маленький кусочек льгот борется самостоятельно? Причем требования ведь очень разнятся. Если вы (я имею в виду чернобыльцев) выдвигаете в основном экономические требования, то пенсионеры и инвалиды, не пострадавшие от радиации, а обладающие другими проблемами и заболеваниями, они как-то очень быстро дошли до требований политических. Но, тем не менее, каждый как-то по-своему протестует и за свои льготы борется. Как вы к этому относитесь? Олег Соломеин: Вы знаете, есть разные категории действительно. Если вы привели в пример пенсионеров, то я так же могу привести пример, что есть другая категория, допустим, ветеран Отечественной войны, ветеран, который был в боевых точках. Поэтому мы себя приравниваем все-таки, скорее всего, к защитникам Отечества. Это особый статус, и мы себя совершенно, так скажем, не возвышаем. Но в данном случае люди, которые в основном носили погоны, которые отдали здоровье и жизнь, защищая Родину, все-таки... Эдуард Коридоров: А все-таки почему невозможен единый фронт... ну, я не говорю, что протеста, а хотя бы отстаивания экономических каких-то прав? Олег Соломеин: Скорее, не фронт, а такой союз существует как на уровне общероссийском, так и на уровне нашей Свердловской области. Это союз состоит из таких организаций, как Всероссийское общество слепых, Всероссийское общество глухих, Всероссийское общество инвалидов, Союз «Афганистан» и «Чернобылец». Эдуард Коридоров: Вы координируете свои усилия и свою работу? Олег Соломеин: Мы вместе работаем... еще раз говорю, комитет создан в Москве на уровне общероссийских наших организаций. И также мы еженедельно по понедельникам встречаемся именно этими территориальными организациями здесь, в Екатеринбурге. Эдуард Коридоров: И думаете, как быть? Олег Соломеин: И решаем вопросы. И, в принципе, вопросы эти решаются... можно даже локально помочь человеку. Может быть, это отсутствие лекарств в тех или иных глубинках нашей области, это невыплаты, это что-то еще. Вопросы конкретно по людям мы закрываем еженедельно. Эдуард Коридоров: Давайте послушаем еще один звонок. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Дмитрий, Санкт-Петербург. Я не поддерживаю, конечно. Такая форма протеста противоестественна для человека. Ведь подавление духом естественных потребностей извращает дух, делает его бесплотным, а значит, он теряет человечность. Но это плохо не для самих голодающих - это их дело, конечно, они сами протестуют, а как пример для граждан. Есть ведь и другие, более крутые формы протеста, еще худшие – самосожжение и так далее. Я все-таки не посоветовал бы такие формы. Спасибо. Эдуард Коридоров: Вот такое мнение. Прокомментируйте, пожалуйста, Олег. Олег Соломеин: Я уже в начале беседы сказал, что мы тоже считаем форму в виде, допустим, голодовки... Это, может быть, действительно не такая крайняя мера, как самосожжение, а у нас такие факты были. Буквально пять лет назад в городе Серове был акт самосожжения. Поэтому, во-первых, сам принцип самоубийства, он, вы знаете, даже не поддерживается ни церковью и так далее. Мы, как люди в основном верующие, действительно, может быть, идем против каких-то норм. Акция в виде голодовки приводит к тому, что человек действительно теряет последнее здоровье и, возможно, жизнь. Эдуард Коридоров: Уже были голодовки чернобыльцев на Урале. Как они заканчивались? Не было ли жертв? Олег Соломеин: Были, естественно. После проведенной в 1997 году голодовки, которая состоялась в Екатеринбурге, в то время не выплачивали действительно больше года возмещение вреда, действительно ребятам становилось хуже. И два человека у нас умерли после этой голодовки, естественно, не в течение недели первой. Поэтому мы считаем, что есть другие формы, но мы все-таки не ищем какой-то компромисс, а скорее всего, ищем тот диалог, который бы привел без таких потерь что ли... Потому что если приходит та же вдова и говорит: «Что ж вы не сохранили жизнь моему мужу, который участвовал там-то или там-то?», - мы прекрасно понимаем, что уже человеку ничем не помочь. И жизнь, и здоровье человека – нам более важный вариант, чем та же массовая голодовка. Эдуард Коридоров: Олег, мы затронули печальную, даже несколько трагическую тему о последствиях акций протеста и крайних форм протеста для самих протестующих. Безусловно, жестокое решение – объявить голодовку, жестокое по отношению к самому себе и по отношению к окружающим, к обществу. Но с другой стороны, я, например, понимаю, что не менее жестоко держать большой отряд, большую когорту людей в черном теле годами без средств к существованию. Скажите, мне просто хочется узнать, а как, собственно говоря, чернобыльцы восприняли саму отмену льгот? Олег Соломеин: Я уже говорил, что льготы отменялись постепенно и с завидным постоянством. Эдуард Коридоров: Вот я знаю, что пенсионеры буквально очень быстро, в считанные дни, недели, первые январские дни и недели 2005 года дошли до полного отчаяния, поэтому и вышли на улицы, чего не случалось очень долгое время. А что чернобыльцы? Олег Соломеин: Ну, чернобыльцы, опять же говорю, провели очень много акций до этого. Мы провели даже в Москве акцию, которая была в июле месяце. Она была общероссийской. Представители нашей области, как и другие... Был даже, так скажем, автомарафон. То есть с трех сторон России в Москву съезжались на автобусах, на своих машинах. Вот была именно такая акция, которая транслировалась и по телевидению. Эдуард Коридоров: Но все-таки публичные акции и акции протеста, и даже голодовки – это удел людей активных и людей сильных духом, у которых есть еще порох в пороховницах, и есть чем рисковать, и есть силы, и душевные, и физические. А как жилось в первые январские дни тем, у кого всего этого нет? Олег Соломеин: Жилось действительно тяжело, потому что в день поступали десятки звонков с мест: «что же с возмещением, что же с нами будет вообще?». Поэтому в том диалоге мы в обязательном порядке доложили ту крайнюю обстановку, которая сложилась в области. И если брать тот же 1997 год, где задолженность была очень велика, и зависело все от решения и финансирования федеральными властями, то же правительство нашей области и тот же Алексей Петрович Воробьев... Эдуард Коридоров: Председатель правительства Свердловской области. Олег Соломеин: Да, председатель правительства... сделали очень многое для того, чтобы деньги были возвращены. Поэтому мы поставили в известность и заместителя председателя правительства, который своими письмами, своими обращениями... так же как и председатель правительства нашей области, на того же председателя Российской Федерации. Я имел разговор с губернатором Свердловской области в этот период. Эдуард Эргартович, полностью понимая наше положение, тоже обращался во все федеральные структуры, чтобы были тревогу. Все били тревогу. Поэтому сказать о том, что есть люди активные, а есть люди, которые действительно уже не могут, может быть, активно выразить свое какое-то недовольство, они все равно были с нами, они подписывали подписные листы, обращения, которое было даже и вчера. И мы вчера вручили эти обращения именно с конкретными подписями. То есть работа была среди всех категорий и активных, и, так скажем, категорий, которые не могут уже так активно выразить какое-то свое мнение. Эдуард Коридоров: Скажите, по совести, как вы считаете, лично вы, не выражая сейчас точку зрения вашей организации. Отмена льгот – это был ошибочный шаг или это был необходимый шаг, но неправильно сделанный? Олег Соломеин: Мы считаем, и многие так считают, что все-таки единые денежные выплаты могут быть... в принципе, и необходимо какое-то решение. Почему? Потому что те же люди из глубинки, получая эти дополнительные ЕДВ, для них это стало действительно положительным моментом. Потому что они не пользуются проездом в транспорте и так далее. Но мы говорим о том, что размер единых выплат совершенно непропорционален тому, какие льготы были раньше. И если поднять ЕДВ до того уровня примерного... Это просчитывается. На сегодняшний день есть у нас анализ и по Ленинградской, и по Московской областям, сейчас мы озадачили и делаем анализ по нашему региону. Сколько имел льгот в денежном эквиваленте инвалид первой, второй группы и участник... Эдуард Коридоров: Я бы добавил, что теоретических льгот. Ведь не все из них существовали на практике. Олег Соломеин: Нет, я имею в виду те, которые существовали, но которыми человек мог не пользоваться. Допустим, раньше он мог либо поехать по санаторно-курортной путевке, либо получить возмещение вреда. Мы говорим примерно вот в этих суммах. И сколько сейчас. То есть мы должны просто арифметикой заняться. Та же 1 тысяча рублей в месяц умножить 12 – 12 тысяч в месяц. А возмещение за путевку было 8 тысяч. То есть ЕДВ не покрывает того... Эдуард Коридоров: И в этом вы не оригинальны, к сожалению. Олег Соломеин: Конечно. Эдуард Коридоров: И последний вопрос. Передо мной лежит распечатка сообщения с ленты «Новостей». Я прочитаю просто заголовок. «Голодовка уральских чернобыльцев грозит перерасти во всероссийскую акцию протеста». Может быть такое, скажите? Олег Соломеин: А почему не может? Конечно, может. Если народ постоянно доводить до крайности, то как мы умеем, так скажем, защищать, так мы и будем защищаться. Поэтому тут уже какое бы решение ни принимали мы, какое – в Москве, у каждого есть право, и каждый действительно может уже сам бороться за свои права. И никто это не то что осудить не может... Мы считаем, что все наши требования действительно актуальны и законны. Все может быть. Эдуард Коридоров: Ощущаете поддержку товарищей, живущих в других регионах? Олег Соломеин: Естественно. Эдуард Коридоров: И они готовы выйти на баррикады? Олег Соломеин: Подтвердили те же председатели и Челябинска, и Тюмени – ближайшие наши соседи, что народ настроен очень жестко. Поэтому мы будем надеяться на то, что власти, правительство Российской Федерации все-таки услышат наш голос и не допустят того, чтобы это привело к ухудшению положения тех людей, которые защищали нашу Родину. Эдуард Коридоров: Наш гость настроен достаточно решительно, и не сомневается, что его соратники – уральские чернобыльцы – сумеют выиграть поединок с российской властью. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
