Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-02-05]
В Петербурге проходит международный семинар социальной интеграции беспризорных детейПрограмму ведет Ольга Писпанен. Принимает участие психолог семейных воспитательных групп реабилитационного центра "Воспитательный дом" Светлана Табунс. Ольга Писпанен: Сегодня у нас в студии психолог семейных воспитательных групп реабилитационного центра "Воспитательный дом" Светлана Табунс. Сначала давайте послушаем репортаж на тему, которую сегодня будем обсуждать в прямо эфире Радио Свобода. Сегодня в Петербурге в рамках международного семинара социальной интеграции беспризорных детей пройдет конференция "Проблемы жизнеустройства детей, оставшихся без попечения родителей". Татьяна Вольтская: Известно, что рождаемость в России катастрофически снижается. Ежегодно детское население страны уменьшается почти на миллион. Вместе с тем число детей-сирот неуклонно растет. Каждый год население детских учреждений увеличивается на 5000. В 2003 году было проведено всероссийское социологическое исследование "Проблемы детей-сирот в общественном мнении". 90% опрошенных ответили, что помогать детям-сиротам должно прежде всего государство, около 40% назвали также родственников оставленных детей и общественные организации. Тех, кто считает, что ответственность за детей-сирот лежит на каждом члене общества, меньшинство. В то же время большинство людей уверены, что лучший вид помощи - это устройство ребенка в семью. Во-первых, усыновление, во-вторых, опека, в-третьих, семейный детский дом. Но готовы принять ребенка в семью очень мало россиян. Как правило, люди считают, что ответственность за воспитание ребенка-сироты даже выше, чем за воспитание собственного ребенка. Но главное, конечно, не в этом, а в финансовом неблагополучии людей, в их плохом здоровье и в мизерном пособии на ребенка. Значит, социальные препятствия должны быть устранены. Нужно вводить пособия и льготы, создавать систему психологической и финансовой помощи приемным семьям. В петербургском приюте "Воспитательный дом" стараются пристроить беспризорных детей не в детдом, а в семейно-воспитательную группу, причем, группа может состоять даже из одного ребенка. Говорит заместитель директора приюта Галина Камаева... Галина Камаева: Если у наших детей есть свободное жилье, где прописаны только они, мы никогда это жилье стараемся не сдавать никуда, а искать воспитателя, который жил бы с ними для того, чтобы ребята чувствовали, что они дома, что это их дом. Воспитатель при этом никаких прав на это жилье не имеет, но он создает вместе с ребенком это жилье и дает ему эту модель, как надо жить в этом доме. И ребенок ощущает, что он у себя дома. Татьяна Вольтская: Психологи «Воспитательного дома» считают, что главная идеология - это семейный уклад. Одно из направлений работы - реабилитация всей неблагополучной семьи. Хотя это звучит невероятно, но иногда удается поднять из праха совсем опустившихся людей, которые в таких случаях хватаются за своих детей, как за соломинку. Ольга Писпанен: Светлана, расскажите поподробнее, что это за "Воспитательный дом"?
Светлана Табунс: "Воспитательный дом" перенял традиции Санкт-Петербургского воспитательного дома. В 18-м веке по указу Екатерины были созданы воспитательные дома в Москве и Петербурге. Создатель, идеолог этих воспитательных домов Иван Иванович Бецкой, незаконнорожденный сын Трубецкого, видимо, очень хотел незаконнорожденным детям дать образование и воспитание надлежащее. Но детей оказалось так много, что воспитательные дома перестали справляться с таким благополучным устройством детей, и тогда были использованы крестьянские семьи, куда отдавали детей. Небольшую плату этим семьям выплачивали, но семья обязана была воспитывать ребенка, давать ему минимальное образование, отправлять в школу и к какому-нибудь кустарю, чтобы дать профессию. На сегодняшний день наш «Воспитательный дом», существующий уже 13 лет (когда-то он назывался «Дом Астрид», 11 лет уже называется "Воспитательным домом"), тоже пришел к такому выводу, что помещение ребенка в семью наиболее благоприятный выход для ребенка, потому что в любом специализированном учреждении, будь то наш приют, хотя он очень комфортный по сравнению с большинством детских домов, либо интернат, конечно, ребенок не получает того, что он должен получать в семье. Всякий ребенок, мы это абсолютно точно можем сказать, мечтает о семье, только не всякий годен, к сожалению, в силу разных причин. Ольга Писпанен: Ребенок не годен? Светлана Табунс: Он иногда настолько дезадаптирован, либо привязан к своим кровным родственникам и мечтает вернуться в свою собственную кровную семью, что помещение его в чужую семью не на каждом этапе возможно. Мы помещаем в семьи детей, конечно, уже прошедших какую-то реабилитацию, во-первых, во-вторых, более-менее здоровье подтянувших, то есть реабилитировавшихся с точки зрения физического здоровья, прошедших психологическую реабилитацию, потому что дети запущенные, обиженные, униженные и так далее. Можем разные жалкие слова говорить, но многие видели, наверное, этих детей в метро. Ольга Писпанен: Насколько я понимаю, ваш "Воспитательный дом" сильно отличается от обычного детдома. Чем именно? Светлана Табунс: Во-первых, сроком пребывания. В нашем "Воспитательном доме" все-таки они находятся год. Ольга Писпанен: То есть ограниченный срок пребывания? Светлана Табунс: Ограниченный. Ольга Писпанен: А как к вам попадают дети? Откуда они к вам попадают? Светлана Табунс: Большинство детей попадает по заявлению родителей, как ни странно. Ольга Писпанен: Родители пишут заявление в "Воспитательный дом": заберите от нас нашего ребенка? Светлана Табунс: Что "мы согласны на помещение ребенка в ваш "Воспитательный дом"", потому что кризисная ситуация в семье возникает, либо отсутствие жилья - сгорела квартира, продана, еще какие-то ситуации, либо отсутствие работы, каких-либо возможных средств существования, либо родители просто осознают или их приводят к этому осознанию, что они не в силах воспитывать, потому что наркоманы, алкоголики. А есть случаи, когда они просто не справляются со своими детьми, которые бегут из семьи, такая складывается обстановка в семье. Ольга Писпанен: Все мы знаем, что бывают не самые хорошие родители. Для женщины, которая рожала детей и не собиралась их воспитывать, в принципе это удобная система - просто быстренько брать и отказываться. Если она не отказалась сразу в роддоме от ребенка, то "помыкавшись", она может таким образом использовать систему воспитательных домов и просто отдавать туда ребенка и не забирать потом. Светлана Табунс: Что значит не забирать? Мы ставим ее в известность, что она будет лишена родительских прав, и для многих это звучит угрожающе, не все на это соглашаются. Те, кто совсем опустился, им уже, в общем, все равно, что с ними будут делать, как будет за них решать государство их отношения с детьми. А насколько это удобно? Удобно, конечно, потому что у нас очень комфортно, у нас, в отличие от детских домов, дети живут по двое в комнате, понятно, что хорошо питаются, у нас много кружков, у нас домашний театр, у нас тренажерный зал, великолепные реабилитационные мастерские, практически уже уровня арт-терапии, самые различные - кожевенные, швейные, пластика всевозможная. Дети, конечно, развиваются, у них колоссальный совершенно толчок. Попав к нам, реабилитируются очень хорошо. Они ходят в рядом находящуюся школу, либо в домашнюю школу, у нас есть домашняя школа, где подтягивают все пропущенные годы. Некоторые дети, приходя к нам в 12 лет, не умеют читать, и в домашней школе за год подтягиваются до школы начального уровня. Ольга Писпанен: Получается, ребенок проживает в воспитательном доме год, насколько я понимаю, в прекрасных условиях, психологи работают с ним, преподаватели, вокруг него дети неозлобленные. Если у него была неблагоприятная ситуация в семье, значит, он попадает в более благоприятную ситуацию. Но через год ему говорят: спасибо, до свидания. А если ему некуда вернуться? Или он возвращается в такую же неблагоприятную семью, в которой его уже никто не ждет, за год отвыкнув от него? Светлана Табунс: Мы, как было уже сказано Татьяной Вольтской, пытаемся работать с биологической семьей. Мы поняли, что родители часто очень инфантильны и беспомощны, порой очень нуждаются в социально-правовой помощи, чтобы восстановить жилье, чтобы помочь устроиться на работу, чтобы вообще определиться, что делать, как наладить свою жизнь и быт. Если мы видим, что какая-то положительная тенденция в этой семье намечается или, скорее, осуществляется (ногда помогаем делать ремонт в квартире, предпринимаем многие усилия, чтобы человек расправил плечи, вздохнул и понял, что он не хуже других), то тогда ребенка мы возвращаем в семью, потому что все-таки, как ни кощунственно это звучит, может быть, в моей профессии, потому что я работаю с помещением детей в приемные семьи, в семейные воспитательные группы, точнее, я все-таки считаю, что в родной семье ребенку будет всегда лучше. Ольга Писпанен: Светлана, хорошо, вы поработали этот год с ребенком, реабилитировали его, и удалось вытащить семью, из которой был взять ребенок, и он вернулся обратно. Если он не возвращается обратно в семью, то какова его дальнейшая семья? Светлана Табунс: Мы стараемся в первую очередь искать ребенку, в особенности если он дошкольного или младшего школьного возраста, замещающую семью, семейно-воспитательную группу, которая является такой формой замещающей семьи. Эта семейно-воспитательная группа является подразделением нашего учреждения. Я не буду говорить о юридической стороне. Воспитатель получает у нас зарплату, пособие на ребенка - на питание, одежду, книги, вплоть до всяких мелочей, даже хозяйственно-бытовых, ребенок имеет право на сопровождение - психологическое, медиков, может пользоваться всеми услугами нашего "Воспитательного дома", и театром, и библиотекой, и музыкальными, и любыми занятиями. Малышей мы очень стараемся устроить в семьи и их охотнее, конечно, берут, принимают в эти семьи. Ну, а со старшими детьми уже сложнее. Мы пытаемся мальчиков в кадетские корпуса устраивать, с девочками посложнее немного. Слушатель: Дмитрий. Проблема в том, что воспитательный дом не воспитывает полноценно. Воспитание может проходить только в семье - уникальной общине. А дом, куда принимают бесхозных детей, может быть только попечительским и создает он уже, скорее, винтики с государственным мышлением, где государство уже представляется в виде большой общины, то есть в виде семьи. И такие воспитанники тяготеют во взрослой жизни к круговой поруке. Право плохо понимают. Макаренко таких воспитывал. Вот проблема-то в чем. Светлана Табунс: Я с вами согласна в какой-то степени. Мы и говорим о том, чтобы помещать детей именно в семью, и только там ребенок может получить полноценное воспитание. В самом деле, как бы ни был хорош воспитательный дом или детский дом, я уже об этом говорила, только в семье ребенок может получить персонифицированную любовь, внимание, только там он может ощутить какое-то самоуважение к себе, как к личности, ценность свою. Даже любые негативные какие-то контакты с воспитателем или будущим опекуном все равно будут обращать его к своей личности, а не обижаться на весь мир он будет. Ольга Писпанен: Насколько сегодня облегчена или затруднена социальная адаптация беспризорников? Они поступают к вам из семьи, вы знаете, что они все-таки вернутся в семью, но есть же дети, которые ушли уже давно, для них уже стало образом жизни беспризорничанье, они уже привыкли к этим законам улицы. То есть я не говорю о том, что это хорошо, естественно, это очень плохо, но насколько трудно таких детей вернуть... понятно, что в свою семью они, может быть, и не захотят вернуться, поместить в какую-то другую? Светлана Табунс: Может быть, и захотят, но им, к сожалению, некуда вернуться часто. Не случайно они оказались беспризорниками. И действительно, это очень трудно. Дети, хлебнувшие, особенно в подростковом возрасте, свободы, бесконтрольности... Ольга Писпанен: Так называемой. Светлана Табунс: Да, это действительно свобода. Он сам решает свою жизнь, он сам за себя отвечает, он ни перед кем не несет ответственности за свою жизнь, он абсолютно принят на улице, у него есть своя иерархия отношений, он любим кем-то, каким-нибудь младшим или старшим подростком, он принят, понимаете? Конечно, вот это променять, снова попасть в школу, даже в условиях самых комфортных, где ты все равно в классе, в школе - другой. Есть домашние дети, любимые, поддержанные родителями, одобренные учителями, а ты - другой, ты отстаешь, начиная уже с первого класса с тобой никто не занимался, у тебя все время нет денег на взносы, на учебники, ты всегда не так одет, недокормлен, никто с тобой уроков не сделает, ты с самого начала другой, и ты отвергаешь эту жизнь и уходишь на улицу, где ты - один из компании, которую ты выбрал. Он довольно большой, кстати, этот мир их. Ольга Писпанен: У вас часто такие дети социально адаптируются, то есть не возвращаются на улицу? Ведь зачастую говорят, что бесполезно даже выдергивать этих детей. Светлана Табунс: Нет, вы знаете, достаточно часто. К сожалению, такое печальное последующее движение их в детский дом зачастую возвращает их туда же. Ольга Писпанен: То есть они оттуда все равно бегут? Светлана Табунс: Это как повезет, какой детский дом. Есть очень хорошие детские дома, но большинство домов - это большие комнаты, это отсутствие личного пространства. Представляете себе, на кроватях днем нельзя лежать или сидеть. Где ты должен - на полу сидеть? Какая-то есть комната отдыха. В принципе тобой никто не занимается. После обеда ты приходишь, один воспитатель на этаж и все. Не с кем тебе, кроме толпы тех же ребят контактировать. Так лучше я буду свободно с этими ребятами контактировать на улице, чем вот здесь. Их даже не пугает голод. Они мне очень хорошо объясняли, рассказывали, как они обустраиваются в люках, где теплая вода идет, как они там картоном выкладывают дома, то есть очень хорошо приспосабливаются. Ольга Писпанен: Насколько сегодня трудно взять ребенка в семью? У меня подруга несколько лет пыталась взять из детского дома ребенка, причем, очень больного ребенка, хотела его выходить, у нее это заняло года три: сбор всех документов, проход всех инстанций, какие-то бесконечные взятки. Радоваться-то в принципе нужно, что ребенка забирают из этого ужаса в нормальную семью, но тем не менее это сопровождалось какой-то бесконечной чередой проблем. Сегодня насколько трудно или легко это сделать? Светлана Табунс: Как взять ребенка в детском доме, я просто не знаю, потому что я там не работала никогда, не буду ни на кого клеветать. В нашей системе взять ребенка в семейно-воспитательную группу, а впоследствии, если у вас есть длительные планы, оформить опеку или усыновление, совсем не трудно, если у вас нет противопоказаний - вы не больны какой-то опасной болезнью, вы не состоите под судом. Там совсем немного ограничений для вас лично. И если у ребенка есть на то показатели, то есть он не возвращается в кровную семью. Ну вот и все. Даже решение его социальных вопросов - окончательное оформление бумаг - делается в уже процессе, когда ребенок взят в семью, в семейно-воспитательную группу. Ольга Писпанен: Дай бог, чтобы все семьи были хорошие. Но мы же знаем, что есть не самые лучшие люди, не самые лучшие представители человеческой расы, педофилы есть, которые, наверное, могут воспользоваться такой системой упрощенной. Светлана Табунс: Она не такая уж упрощенная. Может быть, меня неправильно поняли. У нас этап знакомства подготовительный, конечно, не три года занимает, но месяц-то займет. Существует и сбор документов медицинский, и психологическое обследование потенциального воспитателя, диагностика, и всей семьи, мы знакомимся со всей семьей потенциального воспитателя. Мы стараемся, что касается педофилов, как это ни печально, я считаю, что не всегда справедливо, одиноким мужчинам не давать детей. Ольга Писпанен: То есть имеет шансы только полноценная семья взять ребенка на воспитание? Светлана Табунс: Имеет шанс такой взять даже одна женщина. А одинокому мужчине... И то тоже, конечно, по обстоятельствам. Но, к сожалению, мы все испорченные, думаем о плохом часто. Ольга Писпанен: Жизнь заставляет. А вы дальше прослеживаете судьбу этого ребенка? Ведете какое-то наблюдение за семьей, куда он попадает? Светлана Табунс: Пока это наша семейно-воспитательная группа, которая может и год находиться под нашим патронажем, иногда даже бывало больше. Естественно, мы все время патронируем, и все специалисты помогают воспитателю адаптироваться самому к ребенку и ребенка к воспитателю или к новой семье. Затем воспитатель берет ребенка под опеку или усыновляет. В случае усыновления мы уже только по запросу воспитателя выходим в эту семью и как-то общаемся с ней. Если оформляется опека, все взаимодействие происходит уже с муниципальными образованиями, органами опеки и попечительства. И опять же, по просьбе воспитателей мы, конечно, поддерживаем взаимоотношения с этими семьями, потому что мы уже с ними так сближаемся, и сродняемся, и с нашими детьми. Дело в том, что не всегда или часто, особенно маленькие дети, попав в семью, хотят вспоминать о приюте и хотят возвращаться к нам, как бы хорошо у нас не было: я дома, у меня мама, у меня папа, это мой дом, и я не хочу больше никаких воспоминаний. Ольга Писпанен: Светлана, как выглядит "Воспитательный дом"? Вот вы говорите, что работают воспитательные семейные группы, вы все находитесь в каком-то одном здании, это как-то похоже на детский дом, не похоже, похоже на обычный дом с семьями? То есть что это такое и где вы находитесь? Светлана Табунс: Мы находимся на улице Стойкости, дом 32. Телефон 159-90-96. Если вы хотите узнать подробно о семейно-воспитательных группах, обращайтесь по этому телефону к Губской Татьяне Игнатьевне, замдиректора. Это обычный точечный дом, мы занимаем 9 этажей. Ольга Писпанен: Вам муниципалитет выделил? Светлана Табунс: Честно говоря, я не знаю. Дети живут поквартирно, в зависимости от возраста. Малыши отдельно, младшие школьники отдельно, средние школьники отдельно, мальчики и девочки старшие отдельно друг от друга в квартире. У них два воспитателя. Каждый живет в комнатке на двоих. Кухня есть, гостиная, душ, ванная, то есть со всеми удобствами. Ольга Писпанен: А отношение соседей? Все-таки у нас достаточно злое общество, зачастую к беспризорникам относятся не сострадательно, а пренебрежительно, и есть желание отгородиться, не видеть этого. Светлана Табунс: Я бы хотела сказать, что воспитанники "Воспитательного дома" не являются уже беспризорниками, находясь на нашей территории. Ольга Писпанен: Но в принципе они же все-таки бывшие беспризорники. Светлана Табунс: К сожалению, могу констатировать, что окружение соседей у нас - общежитие значительно худшего контингента, и многие воспитанники оттуда к нам и попадают. Наши-то дети настолько заняты, настолько заорганизованы порой, как ни жаль, что они никак не беспокоят соседей. Мы находимся в своем здании. В общем-то это новостройки, там просторная территория вокруг. Никому не мешаем. Наших детей в школах принимают очень хорошо. Воспитание построено так, что дети наши намного более самостоятельные, довольно быстро обучаются навыкам самообслуживания. Они чистенькие, аккуратные, ухоженные, приходят в школу, с собранными учебниками, со сделанными уроками, поэтому в школе тоже к ним прилично относятся. Понятно, что успеваемость у них зачастую не самая высокая. Кстати, я хотела бы сказать, что загородные группы, когда берут у нас детей за город, в пригород Ленинграда, вот это самые успешные семейно-воспитательные группы, потому что как раз там претензии школьные чуть-чуть ниже. Дети наши - необыкновенно хорошие помощники в хозяйстве, они с удовольствием компенсируют свои не всегда высокие успехи в учебе. Ольга Писпанен: Наверное, за счет самостоятельности ранней. Светлана Табунс: Самостоятельности ранней и готовности с удовольствием заниматься бытовыми какими-то вещами. Ну, не все, разумеется. Ольга Писпанен: А бегут из "Воспитательного дома"? Светлана Табунс: Редко и в основном домой, когда соскучатся. Это редкость все-таки. На день, на два, и сами возвращаются. Ольга Писпанен: Когда дети бегут из детского дома, то, если их отлавливают на улице, возвращают обратно, не проверяя, почему они убежали, хороший дом, плохой дом. То есть их просто возвращают ровно по тому же адресу, откуда они точно также опять бегут, их опять возвращают и так бесконечная череда. У вас как эта система работает? Светлана Табунс: Во-первых, в детский дом возвращает кто? Милиция. Что она будет проверять? Как работает детский дом? Это не их функция. Ольга Писпанен: Это, наверное, функция социальных работников. Видимо, она не выполняется. Светлана Табунс: Наверное, проверяют. Не знаю. У нас они бегут по объективным причинам. Например, соскучились по маме, мама не навещает, объясняя тем, что у нее нет денег. Мы пытаемся как-то возбудить интерес мамы к посещению ребенка, мама говорит: денег нет, не на что приехать. Ребенок в конце концов, скучая-скучая, убегает, но прибегает, или мама та же наконец находит деньги и приводит за руку. Что по человечески понятно. Это не потому, что его кто-то обидел, это у нас совершенно исключено. Ольга Писпанен: А за счет чего живет "Воспитательный дом"? Вы принимаете детей, воспитываете их, они живут у вас, вы покупаете им одежду, учебники и так далее. Светлана Табунс: Мы находимся в составе комитета по социальной защите и получаем деньги, я так понимаю, от города. Ольга Писпанен: И этого достаточно? Светлана Табунс: Наверное, да. Честно говоря, материальную сторону я не знаю, за счет чего мы живем. Слушатель: Я не могу представиться по определенным причинам. Я хочу коротко сказать о воспитании ребенка в семье. Я вам гарантирую 100% - это из жизни. В свое время я усыновил ребенка, очень давно. Все, по-моему, зависит от матери, ее поведения относительно мужа и, естественно, сына... Если присутствуют у нее такие черты, как стяжательство, жадность, хитрость, отсутствие в характере элементарных норм справедливости, все это передается прямо или косвенно, хочет или не хочет, она передает это все своему ребенку. Светлана Табунс: Я с вами согласна, конечно. Мать влияет на ребенка на 80%, это уже установлено. В большинстве у нас, конечно, материнские семьи, и очень зависит от личности матери успех воспитания. К сожалению, не всегда. Надо помнить еще о том, что, как ни печально, но генетика тоже срабатывает. Ольга Писпанен: Кстати, насчет генетики, стереотипы у окружающих по поводу беспризорников достаточно жесткие, примитивные и всем привычные: хулиган, бандит, вор, может и прирезать, может быть. Насколько эти стереотипы испорченных как будто бы детей действуют на тех детишек, которые к вам попадают? Светлана Табунс: Беспризорник беспризорнику рознь. Во-первых, это зависит от возраста и того, сколько времени ребенок находится на улице, это очень важно. Я прекрасно помню мальчика, который сам прибился к женщине, и женщина открыла семейно-воспитательную группу, чудом узнав, что у нас есть такая возможность. Мальчик сам ходил вокруг нее. Абсолютно уличный ребенок, жил в каких-то коробках, а она работала дворником. Он спрашивал у нее в шесть лет: а как будет эта буква, как она пишется? После полугода проживания, оформления семейно-воспитательной группы, ребенок в шесть, около семи лет решал дробные уравнения, то есть совершенно потрясающие способности, потенциал у ребенка, собирался стать адмиралом. Не знаю, кем станет в конце концов. Обливался самостоятельно холодной водой и делал зарядку. Поэтому генетика генетикой... Родился и вырос он в притоне, мы выяснили потом его биологические корни. Мне кажется, что он туда не вернется. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
