Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-02-05]
15 лет институту президентства в РоссииПрограмму ведет Евгения Назарец. В программе принимают участие - Иван Карнаух, психолог, аналитик пресс-центра ИТАР-ТАСС в Екатеринбурге, и Сергей Костарев, профессор кафедры политологии Омского государственного Университета, доктор философских наук. Евгения Назарец: 27 февраля исполнится 15 лет, как Верховный Совет Советского Союза утвердил должность президента. В соответствии с этим, сначала был избран президент СССР, а через год с небольшим – и России. Итак, для России история института президента началась еще в составе СССР 15 лет назад. С тех пор фотографии и портреты трех президентов в кабинетах, на футболках и даже на куклах-матрешках менялись в исторической последовательности, и стали рядовым явлением. Не отстает и печатное слово. Книжки-сказки про президента интересны взрослым и детям, но запрещены Госнаркоконтролем. С подробностями екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова. Ирина Мурашова: «Сказки про нашего президента записаны со слов народа в разных городах, селах, поездах и самолетах, находящихся в российских государственных пределах» - книга с этим длинным названием на прилавках книжных магазинов Екатеринбурга не залеживается. Правда, без подсказки консультантов покупатели на издание обращают мало внимания. Старший продавец одного из книжных магазинов Екатеринбурга Ольга Гусева книгу прочитала с удовольствием. Ольга Гусева: Говорят: «Есть что-то у вас на подарок?». Мы говорим: «Вот есть, пожалуйста». Человек прочитает – и сразу такая улыбка хорошая. «Давайте, берем!». Ясно, что это про Путина. Все ему там помогают. Как он на острове очутился. Там черепаха его на остров привезла. Иллюстрации на каждой странице. Замечательные сказки! Ирина Мурашова: «Сказки про нашего президента...» взрослые читают даже с большим интересом, чем дети. Одни считают книжку очередным экспериментом президентской PR-службы, другие называют обычным стебом. По информации нескольких российских интернет-источников, Госнаркоконтроль занес «Сказки» в черный список в рамках борьбы с распространением наркотиков. Сами наркоборцы это отрицают. Но некоторые магазины, от греха подальше, книгу из продажи убрали. Однако есть и однозначно рекомендованные книги о президенте. Например, в рамках школьного курса Обществознания. Эти издания, а также газеты – основа для уроков Ларисы Сабуровой. Лариса Сабурова: Президент нужен для того, чтобы в чем-то помогать нашему обществу и регулировать. То есть президентская политика должна зависеть от идей общества. К сожалению, у нас в России получается наоборот. Ирина Мурашова: Хотя учителя считают пособия по Обществознанию довольно удачными, у юных екатеринбуржцев вопросы и пожелания к президенту остаются и после прочтения учебников. - Я бы ему сказала спасибо, что такая хорошая Родина у нас – и все благодаря ему. - Я бы хотела, чтобы у молодежи было побольше прав. - Я бы ему задал вопрос: почему сейчас цены поднимаются на продукты, на проезд? - Мне как бы интересно было бы узнать у него про ЮКОС. Что-то вообще изменить с приватизацией? Ирина Мурашова: Искать ответы на эти вопросы сами дети не хотят. Президентов они уважают, но сами занимать этот пост не намерены. Зато они точно знают, каким должен быть глава России. Он умный и серьезный, строгий и добрый, веселый и неунывающий, щедрый и сильный, прямолинейный и образованный, дипломатичный и корректный, ответственный, общительный, смелый, а кроме того, он любит свою страну, умеет располагать к себе людей и может предугадывать последствия своих действий. Евгения Назарец: Итак, 15 лет институту президентства в России. За это время выросло целое поколение россиян. Еще большему количеству людей пришлось заново адаптироваться к новой системе не только в политике, но и в сфере гражданских ценностей. Сегодня мы будем говорить о том, насколько это получилось и что из этого получилось. В Екатеринбургской студии Радио Свобода психолог Иван Карнаух. Доброе утро, Иван Иванович. Иван Карнаух: Доброе утро. Евгения Назарец: Вы вместе со мной послушали рассказ Ирины Мурашовой о том, что об отношении общества к президенту, в том числе, говорят и книги, которые в связи с этим выпускаются. В частности, целая книга сказок вышла о президенте, в которой есть такие детали, которые, конечно же, у большинства людей вызывают аналогии с действующим президентом. Вот, например, герой сказки, у которого был особенный разведывательный воробей, разумеется, в черных очках, пускает в народ свою волшебную птичку, и та ему столько рассказывала, что на ста страницах не уместилось – и про наводнения, и про отключения электричества, и про то, что учителям зарплаты не платят. И взрослые читают, и дети читают. Как к этому относиться? Или все-таки народ просто обладает чувством юмора, или можно отчасти говорить, что отношение к этим сказам позитивно серьезное? Иван Карнаух: Ну, дело в том, что сказки – это собирательный образ того, что хочет видеть народ, скажем, в должности президента. И вообще-то говоря, президентам работать очень сложно. Вот детишки откликались и говорили, что «я бы не пошел в президенты». Так вот, этот образ носит в себе... Ведь это реальный человек, во-первых. Он должен отражать то, что хочет видеть в нем народ. Но это реально живой человек. И вот я исследовал в свое время по тем материалам, которые публично представлены в прессе, на телевидении, радио, личность президента, и занимаясь много лет типологией личности, я определил, что он относится по своему психотипу к так называемым «мастерам». «Мастер» – это, во-первых, идеальный разведчик и идеальный топ-менеджер. И вот эти два качества, на мой взгляд, позволили Путину оправдать те надежды, которые мы, так сказать, предъявляем президенту, ну, скажем, на «пятерку». Евгения Назарец: Так все-таки вы говорите о собирательном образе того, что человек хочет от президента. В таком случае на территории России, по меньшей мере, три президента уже теперь известны. Но образ-то, который создан, в частности, в этой книжке, он все-таки вызывает аналогии больше с действующим президентом. Эта сказка о президенте или о президентах, которых хотят видеть в России? Иван Карнаух: Сказка – это, еще раз скажу, собирательный образ, поэтому, конечно, обо всех трех, то, что хочет видеть народ. Но время расставляет точки над всем. И по длительности Путин занимает больше всех этот пост. И он, по крайней мере, оправдывает его выше всех. Евгения Назарец: Нашим слушателям мы предлагаем ответить на вопрос: какова роль президента в России? Итак, 27 февраля 1990 года Верховный Совет СССР учредил должность президента СССР. 15 лет института президента в России оставили свой вполне материальный след: водка «Горбачев» и «Путинка», мороженое «Президент», орешки «Путные», песня «Такого, как Путин...». А в Омске зарегистрирована торговая марка, название которой сегодня звучит двусмысленно. Рассказывает корреспондент Омской телерадиокомпании «Антенна-7» Вячеслав Суриков. Вячеслав Суриков: Торговая марка «Путина» принадлежит омской компании «Альда-Групп». Она была зарегистрирована в прошлом году. Под маркой «Путина» компания предполагает выпускать такие продукты, как орехи, шоколад, жвачку, кондитерские изделия. Маркетолог Анастасия Демидова не сомневается в их потребительском успехе. Анастасия Демидова: Продукт под торговой маркой «Путина» будет принят потребителями быстрее, ближе, чем под какой-то другой торговой маркой. Проводились фокус-группы, проводилось анкетирование, и действительно, человек, который услышал эту торговую марку, даже в первый раз, он уже как-то принял ее, ну, не то что как родную, но как знакомую. И каждый второй человек, он как бы акцентирует внимание на этой торговой марке и обращает на нее свое внимание. Очень лаконичное такое слово, я бы сказала. И во-первых, произносится так просто, запоминается хорошо – это очень важно для торговой марки. Вячеслав Суриков: Несмотря на то, что русское написание слова «Путина» располагает к подобным ассоциациям, «Альда-Групп» не настаивает на проведении прямой параллели с фамилией президента. Анастасия Демидова: Потребитель будет воспринимать эту торговую марку так, как ему заблагорассудится. Во-первых, ударение же не стоит на этом слове, то есть нигде не видно, куда ставить ударение. И когда потребитель увидит на прилавке продукты с этой торговой маркой, он уже сам решит, с кем или с чем ее ассоциировать, и решит, стоит ли вообще покупать это, какое-то доверие есть ли у него к этой торговой марке, к этому продукту. Вячеслав Суриков: Тем не менее, Анастасия Демидова не отрицает, что ореол популярность российского президента поможет продвижению этой торговой марки на рынке. Анастасия Демидова: Любой производитель, обладающий такой торговой маркой, он, конечно бы, хотел по минимуму вложить средства финансовые в раскрутку. Ну зачем платить дважды?! И если есть торговая марка, которая неплохо звучит, вроде знакома людям, - меньше денег, в принципе, уйдет на кампанию рекламную и быстрее она на рынок выйдет. Она, конечно, будет претендовать, может быть, даже на бренд. Мы бы хотели, мы ставим своей целью под этой торговой маркой выпускать продукты премиум-класса. Это элитные продукты, хорошего качества, хорошего внешнего вида. Ну, я думаю, что это просто экономит деньги производителя. Вячеслав Суриков: К самому президенту руководство и сотрудники компании относятся, по меньшей мере, с уважением. Об этом свидетельствуют его портреты, выступающие в качестве элементов интерьера офисных помещений «Альда-Групп». Евгения Назарец: Снова хочу предоставить слово Вячеславу, на сей раз для того, чтобы он рассказал, кто сегодня наш собеседник-эксперт в студии Омской телерадиокомпании «Антенна-7». Вячеслав Суриков: Сергей Владимирович Костарев, доктор философских наук. Тема диссертации связана с философией науки и техники. Профессор кафедры политологии Омского государственного университета. Читает курс «Политический анализ и прогнозирование». Специализируется, в том числе, и на информационных технологиях в политике. Стажировался в Финляндии, Франции, Великобритании и Голландии по государственному и региональному управлению. Председатель Партнерства «Экологический комитет». 10 лет проработал в территориальном Комитете природных ресурсов. Участник Всемирного водного форума в Киото. Автор монографий «Самоорганизация управления» и «Природопользование». Евгения Назарец: Здравствуйте, Сергей Владимирович. Сергей Костарев: Здравствуйте, Евгения. Евгения Назарец: Вот на примере того рассказа, который предложил нам Вячеслав Суриков, о торговой марке, которая зарегистрирована в Омске, мы видим такой характерный пример того, какое отношение сформировалось к президентству или к президенту на данный момент в России. Что на это повлияло? Сергей Костарев: Евгения, вы правильно говорите: к президентству или к президенту. Мне кажется, что вот здесь и начинается то различие, которое существует у нас в стране и в странах другого мира. Мы все-таки президента ассоциируем с конкретным человеком. Что на это повлияло? Наверное, наша история. Не было у нас длинных периодов, когда бы мы могли свободно и довольно долго выбирать человека в зависимости от изменения наших настроений. И так получается, что «президент» и «Путин» – это почти что синонимы сейчас. Евгения Назарец: Иван Иванович, каким образом вы расцениваете вот такие проявления? И на ваш взгляд, что формирует отношение к президенту, и какое оно сейчас? Иван Карнаух: Вы знаете, мне предложение омичей выбрать марку «Путина» очень понравилось. Оно совпадает с той установкой, которую дал в свое время наш президент, отвечая на вопрос журналиста: а какова все-таки наша национальная идея? Он ответил очень просто: «Наша идея строится из простой цепочки – нужно развивать конкурентоспособность от человека к городу и к стране». И вот эта коммерция и идеология будут удачно сочетаться в том, как удастся им эту марку не только раскрутить, но и поддержать. Если качество будет на должном уровне, то эта одна из реализаций, так скажем, установки президента. Евгения Назарец: Не слишком ли это цинично? Сергей Костарев: Я думаю, что это не цинично, а скорее экономично. Вполне понятно, что наиболее часто употребляемое слово на нашем телевидении, радио и в других средствах массовой информации вполне естественным способом ложится в наименование товара. Я думаю, что здесь происходит просто экономия собственных средств на рекламе. Понято же, что слово «путИна» или «пУтина», если это орешки «Путина», это такой бренд, в общем-то, который понятен каждому. Евгения Назарец: Иван Иванович, вам не кажется, что это демонстрирует, может быть, какое-то несерьезное отношение к институту президентства? Иван Карнаух: Это не только мне так кажется, это любому человеку так покажется. Но все зависит от производителей этих продуктов, как они себя поведут. Евгения Назарец: Они на себя взяли большую ответственность. То есть если их шоколадки не будут вкусными, они окажутся не патриотами? Иван Карнаух: В том числе. Евгения Назарец: Хорошо. В таком случае у меня еще один вопрос возникает. Вот вообще отношение россиян к президентству, оно серьезное вообще, или очень сильно на это отношение влияет то, кто в данный момент является президентом? Иван Иванович, как вы думаете? Иван Карнаух: Вы знаете, есть такая фраза: «Каждый народ заслуживает того президента, каков сам народ». А вот наш народ, он очень специфичен. С точки зрения той же самой типологии, у нас в популяции в четыре раза больше так называемых этических интровертов. Это те люди, которые ведут себя, скажем так... или они образуют тот самый бренд российского народа, который бытует во всем мире, что наш народ необычен, загадочен, мистичен и так далее. То есть вот в четыре раза больше – это и есть, так сказать, наше эндемическое качество. Ну а если в целом говорить, что это за человек, это мечтатель с лирическими настроениями, он во всем пытается разобраться, его интересует смысл жизни. И вот этот тип людей, он, мы говорим, не так высоко конкурентоспособен, как хотелось бы. И отсюда ему требуется, скажем так, по жизни твердая рука. Помните, наша монархия, к ней мы пытались много раз возвращаться, даже на сегодняшний день бытует мнение, что нам нужен царь. И вот в институте президентства непроизвольно вот это и проявляется: мы хотим твердой руки. Евгения Назарец: Сергей Владимирович, что вы думаете по поводу отношения в целом к институту президентства в России? Что это вам напоминает, как политологу? Сергей Костарев: Я вполне согласен с Иваном Ивановичем, что это напоминает институт царства некоего. Хотя первоначально, конечно, и сейчас все-таки президент – это не царь, по своей идее. Должность президента предусматривает прежде всего сменяемость, и довольно оперативную сменяемость. По крайней мере раз в восемь лет у нас в стране должен меняться президент. Готовы ли мы к этому? – это вопрос, который открыт. И на самом деле, наблюдая за тем, как ведут себя люди на выборах, в том числе, как они относятся к президенту, можно говорить, что, наверное, мы еще не готовы к такой частой сменяемости, и это не совсем хорошо. Вот эта монархическая система, система веры, она не совсем устойчива в современном конкурентном мире. Мы не сможем, наверное, противодействовать очень эффективно внешним воздействиям или тому рынку, который существует в мире, если мы не сможем эффективную систему управления у себя внедрить. Евгения Назарец: Спасибо. И у нас есть телефонный звонок. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Я из Санкт-Петербурга звоню. По поводу вашего вопроса о роли института президента в России хотел бы сказать, что, конечно, слово «президент» для русского уха приятно всегда было, когда мы читали книги в «застойный» период, скажем так. Но как только к нам это пришло, сразу, как всегда, и согласно нашему характеру, какое-то отторжение наблюдается. «Президент, Белый дом». А почему не серый дом? Понимаете, такое слепое подражание, оно немножко детское, но понятное. С точки зрения Путина, понятное, потому что человек он очень умный - глупых не держали на его работе, где он раньше работал, это надо признать, знает языки, читал много наверняка, да это и видно. Поэтому не в словах дело, а в делах, конечно. И я согласен с вашим гостем, что, конечно, восемь лет – это не срок для России. И я думаю, даже по-хорошему сейчас встретятся наши президенты. Наверное, господин Буш немножко завидует нашей истории, потому что, конечно, для России лучший вариант... я вот молодой человек, но, тем не менее, немножко историю знаю, лучший вариант – это монархия, как это ни смешно может кому-то показаться. Все наши преподаватели, и в данном случае ваши гости, немножко старше меня, они, конечно, воспитывались на коммунистической литературе. Когда они были молодыми людьми, даже детьми, они были октябрятами и пионерами, и они не представляют, что сейчас можно даже говорить о монархии. Но мы к этому придем лет через 15, хотя бы к конституционной монархии. Хотя идеальной была бы, конечно, монархия, которая была. Но это долгий разговор. Так что мое мнение такое – монархия. Я из Санкт-Петербурга, откуда она и была. И дай Бог нам такого царя, который у нас был последним. И не дай Бог такого окружения, какое у него было. Евгения Назарец: Спасибо. Я думаю, что с нашим слушателем хотят вступить в полемику, либо согласиться, и наши гости, наши эксперты. Иван Карнаух: Во-первых, «дай Бог последнего царя» – это было бы очень плохо. Поскольку по своей личности царь, он уже не выполнял те функции, которые народ на него возлагал. То есть это был очень мягкий человек, в отличие от того же Путина. Путин – высококонкурентная личность. Вспомните только его звание мастера спорта по борьбе. Евгения Назарец: А Ельцина зато звали «царь Борис» в народе. И вел он себя натурально как царь. Иван Карнаух: Да, Борис Ельцин ближе к царю, поскольку он у нас в Екатеринбурге был таким же царем. Ну, это и есть, так скажем, содержание топ-менеджера, это своего рода цари в бизнесе. Евгения Назарец: Сергей Владимирович, что вы думаете по поводу того, далеко ли от демократического института президентства до монархизма? Сергей Костарев: На самом деле не так далеко. Если мы посмотрим на демократии, которые развиваются сейчас, и довольно успешно, в Европе, то там много стран, где есть монархи. И я эти страны посещал. Честно говоря, не заметно, что они там есть, но люди их знают, люди их уважают, и люди воспринимают монарха как некий символ, воспринимают гарантом. Но все-таки есть правительство, которое эффективно работает. Но вот почему у нас в стране все-таки много людей (я встречался с этими людьми и разговаривал с ними) поддерживают идею монархии? Евгения Назарец: Сергея Владимирович, извините, но нам звонит слушатель. Здравствуйте. Слушатель: Доброе утро. Это Виктор, город Омск. Вы знаете, модель сегодняшней власти, как сказал слушатель из Санкт-Петербурга, что «монархия – не монархия», собственно, ведь при Николае II было то же самое. То есть я хочу сказать о том, что ведь и Николай II, он себя тоже окружил, в общем-то, людьми и не смотрел, что делается внизу. А президент, я считаю, должен со своих подчиненных спрашивать работу, а не пересаживать их из кресла в кресло, или куда-то еще. Заниматься делами нужно – вот и все. Евгения Назарец: Спасибо, Виктор. Я напомню, что все-таки мы сегодня обсуждаем роль президентов, а не царей в истории России. Мне бы хотелось, чтобы слушатели держались ближе к теме. А пока вопрос Ивану Ивановичу Карнауху. Итак, 15 лет назад Верховный Совет СССР учредил должность президента СССР. В этой связи нам было интересно, каким за 15 лет сформировалось отношение россиян к институту президентства. И в связи с этим, в свою очередь, часто возникает вопрос: что прилично и достойно делать с именем и образом президента, и что считать уже апатриотичным или даже незаконным? Иван Иванович, вы знаете мнение омичей по этому поводу, которые, на мой взгляд, слишком часто ставят знак равно между критикой и оскорблением. А что вы думаете по этому поводу? Иван Карнаух: Знаете, практическим психологам давно известен такой факт, что если вы хотите оскорбить женщину, скажите плохо о ее ребенке, и она будет защищать, как только может. А вот патриотизм при слове «президент» у нас еще не сформирован. Поэтому дело за временем. У нас просто еще недостаточно прошло времени от института учреждения до института президентства. Поэтому все еще только нам предстоит. А вообще этот факт, он должен быть налицо: при слове «президент» возникает гордость – «я живу вместе с ним, я ему подчиняюсь, это моя страна». Евгения Назарец: Сергей Владимирович, что вы думаете по поводу мнения ваших земляков? С точки зрения политолога, что вы видите? Сергей Костарев: С точки зрения политолога и человека вообще, видно, что к президенту относятся, как к человеку. Звучат слова: достоин, хороший, доверяем, уважаем, заботимся – нормальные слова в отношении конкретного человека. И Путин заслуживает этого, если люди о нем так говорят. Но если говорить об институте президентства, то, наверное, все-таки мы должны складывать не персональные характеристики, а какие-то функциональные характеристики. Президент должен быть уважаем за то, что он делает. И если он не удовлетворяет нашим требованиям, то, наверное, мы его будем менять раз в четыре или раз в восемь лет, как это полагается. Мне кажется, что действительно у нас очень мало опыта. Мы не можем сравнивать: какой президент лучше, а какой президент не такой хороший, или хуже, или еще что-то. Все-таки три президента, причем в очень революционный период, это недостаточно. Евгения Назарец: Скажите, пожалуйста, именно этим, на ваш взгляд, можно объяснить то, что, наверное, никто не говорит, в принципе, о том, что не надо делать с образом президента в отрыве от конкретной личности? Сергей Костарев: Да, люди персонифицируют. Когда вы им задаете вопрос – что вы отождествляете с именем президента? – они думают только об одном президенте. Никто уже не говорит, кстати, про Ельцина, про Горбачева. Евгения Назарец: Да. Хотя я рискну предположить, что если бы мы задавали подобный вопрос во времена предыдущих президентов, то, наверное, было бы очень много людей, высказавшихся критически. То есть это лишний раз говорит, наверное, о том, что персонифицируются фигуры: не глава государства как таковой рассматривается, а человек, который в этой функции сейчас. Сергей Костарев: Конечно. В то время мы говорили о Ельцине или о Горбачеве, сейчас мы говорим о Путине, и мало говорим о президенте как таковом. Евгения Назарец: Но я все-таки хочу сейчас попытаться вернуться к сути этого вопроса: в каких случаях использование имени или образа российского президента противозаконно? У юристов, очевидно, взгляд должен быть сформирован соответствующей статьей номер 319 Уголовного кодекса, и эта статья формулируется как «Оскорбление представителя власти». По крайней мере, нам известно о двух подобных процессах. Один из них был в Красноярском крае, в Красноярске, фигурантом которого стал лидер Красноярского отделения «Национал-большевистской партии» Андрей Сковородников. Он создал интернет-сайт, на котором, по версии суда, оскорблял президента. Он получил полгода исправительных работ. И аналогичный процесс был в Калининграде. Скажите, пожалуйста, как вы думаете, с чем связано то, что раньше мы о подобных процессах не слышали, а сейчас они все-таки стали возникать как прецедент? Это связано как-то с новым отношением в целом к президенту? Иван Карнаух: Во-первых, это связано с демократией. Демократия – это завоеванная свобода. И этой свободы все-таки у нас, как бы ее ни ругали, все больше и больше. И это отголосок вот этого явления. Евгения Назарец: Сергей Владимирович, вам известна какая-нибудь информация о том, есть ли еще где-то процессы, которые связаны с 319 статьей? Как вы вообще расцениваете, это перспективно защищать имидж президента в суде без его, собственно говоря, собственного заявления? Сергей Костарев: Наверное, это нормально. Это действительно проявление демократии - использовать закон и защищать закон. Не знаю я таких случаев, честно говоря, И мне кажется, что обожествленный президент, он, наверное, противоречит этой статье. Действительно, против божества нельзя вообще ничего плохого говорить. Другое отношение за рубежом. Там, наверное, к этому кое-где относятся с юмором, кое-где в качестве бесплатного пиара используют те же процессы или ту же критику. Евгения Назарец: А у нас в качестве чего эти процессы существуют, на ваш взгляд? Сергей Костарев: Я думаю, в качестве саморекламы. Видимо, люди, которые участвуют в этих процессах, пытаются таким способом прикоснуться или присоединиться к имени президента. Вот такой парадокс: защищая президента или выступая против, они пытаются, чтобы их ассоциировали с этим именем, которое очень популярно в народе. Евгения Назарец: И у нас есть телефонный звонок. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Я из Санкт-Петербурга. Можно я скажу обо всех трех президентах? Евгения Назарец: Очень даже можно. Слушатель: Начиная с Горбачева. Вы знаете, человек, который закончил юридический факультет, и он не мог, даже еще в должности президента СССР, произнести слово «Азербайджан», наверное, я думаю, ему бы лучше было, раз он жил в сельской местности, поднимать бы там сельское хозяйство. Вторым у нас был строитель. Ну, может быть, из него бы и получился неплохой строитель. А третий... Я процитирую Олега Калугина, который сейчас живет в Америке, который тоже был сослуживцем Путина. Так вот он сказал, что «в социалистических странах был отстойник, и там не могли состояться как личности люди, которые служили в КГБ». Поэтому он назвал... и Германию в том числе, он назвал слово «отстойник». Так вот я думаю, что Путину нужно было бы туда и вернуться. А вот насчет звонка петербуржца, я так думаю, что уж если царь, то, конечно, не такой, как Николай II. Он был, как царь, слабый, и даже его матушка не присягнула ему. Единственный человек, который находился в окружении, она не присягнула ему единственная. А насчет института президентства, ну, на данной стадии, может быть, и нужен такой царь-батюшка, но сильный и именно отстаивающий страну. Евгения Назарец: Спасибо вам большое. Я хочу предложить сюжет для обсуждения. 25 февраля 1990 года, за два дня до того, как Советский Союз обрел институт президентства, будущий президент России Борис Ельцин на многотысячном митинге в Свердловске выступил с программой реформирования России. Большая часть этой «президентской» истории России поместилась в одной комнате научного института в Екатеринбурге. Уже год здесь работает Общественно-информационный центр «Борис Ельцин – первый президент новой России». Екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Светлана Толмачева рассказывает о том, как имя и дела бывшего президента Бориса Ельцина становятся историей. Светлана Толмачева: Руководитель Центра доктор исторических наук Анатолий Кириллов опровергает обвинения в конъюнктуре. Анатолий Кириллов: Начиная вот эту деятельность, зная, что мне еще достанется и от тех, и от этих, я 20 лет занимаюсь этим. В первую очередь я, конечно, историк. Мне удалось быть рядом еще в партийные времена, потом вот в это время, и лично мне эта фигура симпатична. Светлана Толмачева: По словам Анатолия Кириллова, создать Центр его заставила производственная необходимость. Анатолий Кириллов: Несколько лет я активно работаю в университете, как профессор Уральского государственного университета, читаю спецкурс «Урал новой России». И вот мое общение показало, что Борис Ельцин для сегодняшней молодежи – это один из политических крупных деятелей ХХ века. А они уже живут в XXI веке. Светлана Толмачева: Анатолий Кириллов директор Института региональной политики. Центр Бориса Ельцина расположен в одной из комнат института, на стенах которой развешаны планшеты с фотографиями. Этого вполне достаточно, чтобы провести небольшую экскурсию. Анатолий Кириллов: Где он родился, его родители. Вот его молодая супруга. Вот специально период - Борис Николаевич на партийной работе в Свердловском обкоме партии. Вот заседание бюро, вот цветы к памятнику Ленина, картошка, на которой он работал. Вот Борис Николаевич в Москве. Светлана Толмачева: В «ельцинской» комнате Анатолий Кириллов будет собирать своих студентов на семинары, а также записывать воспоминания тех, кто работал на Урале вместе с будущим президентом. Уже сейчас собрано более сотни видеокассет с архивными записями, которые руководитель Центра готов демонстрировать всем любопытствующим. Звуковой фрагмент, голос диктора: Торжественное заседание, посвященное 60-летию Великого Октября. За 60 лет советской власти Средний Урал стал неузнаваем. Из отсталой царской провинции он превратился в крупнейший промышленный, научный и культурный район страны. Звуковой фрагмент речи Бориса Ельцина: Товарищи! В дни работы Пленума ЦК КПСС и Сессии Верховного Совета СССР в области прошли многочисленные митинги трудящихся, на которых они горячо и единодушно поддержали все положения и выводы доклада товарища Леонида Ильича Брежнева. Светлана Толмачева: Екатеринбургский общественный информационный центр собирается сотрудничать с Московским Фондом Ельцина. В планах создание собственного сайта в интернете и приглашение в гости самого. В апреле исполнится 20 лет с того момента, как Борис Николаевич отправился на повышение в Москву. Вот тогда, по словам Кириллова, у Екатеринбургского общественного политического центра под громким названием «Борис Ельцин – первый президент новой России» будет хороший повод заявить о себе. Евгения Назарец: У меня есть вопрос по этому поводу, не совсем связанный с темой этого сюжета. Иван Иванович, скажите, почему каждый прошлый президент в России критикуем больше, чем благодарим? Иван Карнаух: Вы знаете, это, скажем так, участь любого президента, поскольку проходит время – и все ошибки видны, как в увеличительное стекло. И поэтому президент, который был когда-то, подвергается большей критике, чем действующий президент. Это легче делать. Евгения Назарец: То есть только лишь поэтому, а не потому, что, в принципе, когда президент был при исполнении обязанностей, люди из каких-то своих соображений, может быть, из присущей деликатности, назовем это так, не говорили просто об этом, а ушел – все, уже теперь можно говорить? Иван Карнаух: В какой-то степени это так. Евгения Назарец: Каков взгляд политолога на этот аспект? Сергей Костарев: Ну, мой взгляд тоже психологического плана. Действительно, как люди говорят: «мы любим президента, мы считали его хорошим (или не хорошим), но так как мы любим именно этого президента, то когда приходит следующий президент, он заменяет его полностью, и тогда мы начинаем уже видеть те ошибки, те недостатки, которые предыдущий президент делал». Соответственно, каждый новый вытесняет каждого предыдущего. Вот эта специфика, она характерна для России, совсем не характерна для Америки, где каждый президент остается президентом навсегда. И музеи президента создаются, и дается ему возможность общественной деятельности, и поддерживается он, и люди к нему относятся как к историческому факту, как к тому факту, который нужно уважать всегда. Евгения Назарец: Иван Иванович, на ваш взгляд, каждый ли президент достоин музея? Ну, может быть, не совсем из российских, не будем брать по персоналиям, а вообще, в принципе, это нормально, на ваш взгляд? Иван Карнаух: Вообще-то музей – это для легендарных личностей. И когда делают музей Бориса Ельцина, я с этим согласен, поскольку Ельцин, он останется уникальной личностью. Даже его сравнивали с царем в свое время. Все дело в его психологии. Психология его заключается в том, что он обладал так называемой волевой сенсорикой. Это то, что встречается очень редко в людях. И вот в Ельцине это качество было ярко реализовано, как в ошибках, так и в его достижениях. Евгения Назарец: Говоря о том, что подчеркнул наш собеседник в Омской студии, что, в принципе, это российская черта, тенденция критиковать того руководителя, который ушел, как вы думаете, это останется и в дальнейшем, со сменой президента, которая предстоит нам по Конституции? Иван Карнаух: Вы знаете, нашей демократии не так много лет. И поэтому все, что происходит у нас в России, это происходит, как говорят древние китайцы, в эпоху перемен. И они добавляли: «Не дай Бог жить тебе в эту эпоху». Поскольку социальные институты еще не устоялись, идет ломка, и эта ломка проходит через каждого из нас, через его семью, через его личность. И мы попали вот в эту передрягу, можно прямо так сказать. И осталось нам только одно – ждать. А обычно эпохи длятся до 50 лет. Евгения Назарец: Сергей Владимирович, что вы думаете по поводу того, каким образом сложится судьба российских президентов дальше? Будут ли их критиковать после ухода? Сергей Костарев: Мне кажется, что будут. По крайней мере, ближайших – одного-двух-трех президентов, может быть, будут. А потом, как это везде происходит, как показывает история, потом они будут чтимы когда-то нашими потомками. Евгения Назарец: Что ж, мне осталось только поблагодарить наших собеседников. Последние материалы по теме:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
