Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
22.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-12-02]
Миграционные власти оказывают давление на чеченских беженцев в Ингушетии, заставляя их покидать палаточные лагеряВедет программу Андрей Шарый. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Любовь Чижова, Юрий Багров, Мелани Бачина беседует с членом совета правозащитного общества "Мемориал" Александром Черкасовым. Андрей Шарый: Заявление российских властей о том, что переселение чеченских беженцев из палаточных лагерей, расположенных в Ингушетии, является добровольным, не соответствует действительности. Об этом сообщили сотрудники организации "Хьюман Райтс Уотч", вернувшиеся из поездки по Ингушетии. На их встрече с журналистами побывала наш корреспондент Любовь Чижова. Любовь Чижова: За 11 дней сотрудники "Хьюман Райтс Уотч" побывали в пяти крупнейших палаточных лагерях на территории Ингушетии, где живут более 20-ти тысяч чеченских беженцев. Главный вывод, который сделан по завершению поездки: российские власти намерены всеми правдами и неправдами ликвидировать палаточные лагеря, чтобы не раздражать мировую общественность. На людей, живущих в лагерях и не желающих по своей воле возвращаться в Чечню, где идет война, оказывается давление. Создан специальный штаб по созданию условий по возвращению граждан из палаточных лагерей на территории Ингушетии в Чечню, куда, по словам директора Московского представительства "Хьюма Райтс Уотч" Анны Нейстрат, кроме представителей ингушской и чеченской администрации входят сотрудники ФСБ и милиции. Анна Нейстрат: Ежедневно группа из примерно 30-ти сотрудников прибывает в палаточные лагеря на специальном автобусе. Представители федеральной миграционной службы ингушских властей, чеченская администрация, а также ФСБ ходят из палатки в палатку, настойчиво объясняя людям преимущество переезда в Чечню и те последствия, которые будут ждать тех, кто останется в Ингушетии. Им объясняют, что дни лагерей сочтены. Людям поясняют, что закрытие лагерей будет означать отключение газа и электричества. "Вы боитесь зачисток в Чечне? – спрашивают их преимущественно представители чеченской администрации, - но так зачистки недолго устроить и в Ингушетии". Особенно настойчиво сопротивляющимся намекают, что, если поискать, в их палатках легко обнаружить оружие или наркотики. Любовь Чижова: Сотрудники правозащитной организации много общались с беженцами и с теми, кто под давлением властей все-таки возвращается в Чечню, и с теми, кто пока этому пока еще всячески сопротивляется. Анна Нейстрат: Подавляющее большинство опрошенных нами жителей лагерей не хотят возвращаться домой, точнее, как они сами говорят, хотят, конечно, кто же не хочет домой, но не могут. Не могут, потому что дома в большинстве случаев просто физически нет, а, кроме того, потому что дома обстановка ни чуть не лучше той, что была в 99-м, 2000-м, 2001-м году, когда все эти люди убежали от войны в соседнюю Ингушетию. Большинство из тех, с кем мы разговаривали, знают о происходящем не понаслышке. Все они совсем недавно были в Чечне, дома, у родственников на празднике, они все ездили туда и вернулись полные впечатления и решимости не возвращаться и не подвергать свою жизнь и жизнь детей смертельному риску. Вопрос о безопасности в Чечне стал одним из центральных и в нашей беседе с представителем федеральной миграционной службы. Его ответ был настолько циничным, что я позволю себе процитировать его практически полностью: "Люди все время спрашивают меня, могу ли я гарантировать безопасность в Чечне? Но как я могу что-то гарантировать? Я и здесь в Ингушетии не могу ничего гарантировать. А люди и в Москве исчезают, и убивают там, и берут заложников". Любовь Чижова: Анна Нейстрат говорит о причинах, по которым многие беженцы вынуждены все-таки вернуться в Чечне. Анна Нейстрат: Мы действительно видели в лагерях только что снятые палатки и семьи, которые собирали свои нехитрые пожитки, причем, все это происходило на 10-градусном морозе, в Ингушетии примерно погода чуть-чуть теплее, чем в Москве. И само по себе это зрелище впечатляющее. Зачем вообще нужно было устраивать и форсировать это переселение именно сейчас, посредине зимы, когда даже сам по себе переезд является для людей серьезным испытанием? На наш взгляд, это просто бесчеловечно и свидетельствует о том, сколь мало заботятся представители миграционных властей о нынешней, как и о будущей судьбе переселенцев. Мы говорили с семьями, которые уезжали, и спрашивали их о том, что заставило их переехать. И ответы, которые мы получали, сводились более или менее к следующему. Они говорили о том, что просто не в состоянии больше выдерживать то давление, которое на них оказывается, приходят к ним постоянно и что их не оставят в покое. Они кивают на войска, расположенные рядом с лагерем и говорят о том, что посмотрите – они уже здесь, мы убежали от Чечни, от войны, от "зачисток", от жестокости федератов, но, судя по всему, это может начаться здесь в любую минуту, лучше уж мы будем дома. Они говорят о том, что если, как обещают, отключат газ и электричество, то их маленькие дети просто не выживут. Андрей Шарый: Наш корреспондент Юрий Багров побывал в лагерях чеченских беженцев в Ингушетии и побеседовал с их обитателями о том, как складывается ситуация. Юрий Багров: Рассказывает молодой парень, беженец из Чечни Алсамбек Магомадов. Асламбек Магомадов: Многие за последнее время приезжали здесь, приехали в военной форме, сказали: пока есть возможность, мы вас перевезем, лучше вам переехать. Мы не насильно, но газ, воду, свет отключат, поневоле уедешь. Кто не хочет, квартиры снимают, договор на год заключают, не знаю, что будет. Стабильности нет, никто не хочет. Выбора нет – едут, никто зимой мерзнуть не хочет. Люди говорят, что не хотят ехать, некуда людям ехать. Там же, сами знаете, спокойствия нет в Чечне. Выбора нет. У кого-то есть родственниками, поближе, как-то кучками, более-менее, кто-то тут остается. Большинство не хотят уезжать. Юрий Багров: Беженцы говорят, что в последние дни давление со стороны властей несколько ослабло. Некоторые чеченцы решили воспользоваться появившейся альтернативой, они заключают договор с ингушским МЧС о годовой оплате жилья в частном секторе. Лагерь "Бела" это почти 500 палаток, две школы – начальная и средняя. Два детских сада, два медпункта. Поселение находится в трех километрах от станицы Орджонекидзевская, вблизи административной границы с Чечней. По соседству расположены еще три лагеря. Все вместе они занимают обширную территорию, поэтому подъездные пути к городку практически невозможно заблокировать, как это было в Аки-Юрте, куда во время выселения чеченцев не пропускали ни правозащитников, ни журналистов, ни представителей международных гуманитарных организаций. Часть беженцев смирилась с тем, что их все равно заставят покинуть палатки и заняты поиском угла у своих знакомых и родственников в Ингушетии, некоторые уже переехали. В тех местах, где еще недавно стояли брезентовые жилища, теперь лежит темное пятно на покрытой снегом земле. В Чечню почти никто не возвращается, все стараются найти жилье в Ингушетии. Большинство чеченцев собираются оставаться в лагере, даже если чиновники осуществят свои угрозы – отключат газ и свет. Свой отказ беженцы объясняют отсутствием гарантии безопасности и элементарных бытовых условий в так называемых пунктах временного размещения. Водитель большегрузной машины "ГАЗ" Али Исмаилов перевозит желающих покинуть Ингушетию в Чечню. "Работы почти нет, - говорит Али. – люди знают – возвратившись в республику, они потеряют все льготы, будут лишены гуманитарной помощи. Здесь у них есть палатка, а там могут остаться зимой под открытым небом". Али Исмаилов: Я из района, туда пришли деньги, чтобы построение лагеря было. Сейчас в городе сделали лагерь показательный, ни газа, ни света нет. От силы пускай тысячу человек заселят, больше нет, условий нет. Я вывожу беженцев, я вижу, куда их вывожу. Нет никаких удобств, ничего нет. Лишь бы палатку убрали отсюда, хочет – пусть остается, разницы нет, лишь бы палатку убрать и все, формально чтобы отсюда уехали. Например, сейчас с детьми палатку поднимут, куда она денется? Ей ни там нет, ни здесь нет, что ей остается делать? Пока что-то ей дают, она хочет взять и уйти. А туда приезжают, молодежь приезжает, через пару дней его заберут, проведут "зачистку", побьют и забьют там. Отпустят – это еще хорошо. Отсюда все уедут, никаких условий не надо, лишь бы там детей не трогали. Я вывозил, сзади машина ехала – ее прострелили, раненый лежит, он беженцев вывозил. Юрий Багров: Заверения ответственных лиц о нормализации обстановки в Чечне, о проведении референдума по принятию конституции вызывают у беженцев лишь усмешку. Люди не понаслышке знают о том, что происходит в республике и предпочитают зимой оставаться в палатках без света и газа. Андрей Шарый: Президент Ингушетии Мурат Зязиков опровергает сообщения о насильственном выдворении чеченских беженцев в свою республику. В качестве доказательства он приводит тот факт, что на территории Ингушетии не было сделано ни одного письменного или официального устного заявления переселенцев о том, что их куда-то насильственно переселяют. Беседу с членом Совета правозащитного общества "Мемориал" Александром Черкасовым моя коллега Мелани Бачина начала с вопроса о том, что можно сделать в сложившейся ситуации, когда ингушские власти отвергают все сообщения правозащитных организаций о насильственном переселении беженцев. Александр Черкасов: Сегодня в Ингушетию как раз для того, чтобы разобраться в этой ситуации, вылетела достаточно представительная комиссия, в которую входят как представители государственных организаций, так и правозащитных. Это Людмила Алексеева - Хельсинкская группа, Светлана Ганнушкина - "Мемориал", то Элла Памфилова - Комиссия при президенте по правам человека, это заместитель руководителя миграционной службы Юнаш и министр по делам Чечни Ильясов. Эта комиссия была сформирована после встречи правозащитников, встречи комиссии по правам человека с президентом 10-го декабря, где проблема беженцев в Ингушетии была главной и чуть ли не единственной. И я понимаю волнения ингушских чиновников, когда к ним приехали разбираться в этом вопросе. Вообще-то разбираться практически не в чем, все ясно. Действительно насильственного выселения с применением физической силы нет, но есть мощнейшее психологическое давление на людей, давление, которого люди не выдерживают. И это трудно отрицать. С другой стороны, в результате этого психологического давления те, кто уезжают, подписывают документы о том, что возвращение добровольное. Мелани Бачина: Таким образом, Александр, что может решить и что может сделать эта комиссия, если вы говорите, что в данном случае доказать факт насильственного переселения беженцев практически невозможно? Александр Черкасов: Комиссия эта вполне может собрать свидетельства людей в лагерях. И "Хьюман Райтс Уотч", и корреспонденты Радио Свобода зафиксировали то, что есть – колоссальное давление на тех, кто живет в палаточных лагерях. Собственно именно эти лагеря, а не люди, суть объект давления федеральной власти на сегодня. Лагеря – это единственное, что разрушает виртуальную реальность урегулирования и конституционного процесса в Чечне. Лагеря - это свидетельства того, что в Чечне невыносимый ужас, куда люди ехать просто отказываются. Вы видите, что лагеря расселяют, но их обитатели стремятся перебраться в частный сектор, где, кстати, и живут большинство беженцев в Ингушетии. Их число - 17 тысяч - занижено не в два раза, а в 7-8 раз. Три года назад в Чечне находилось под 300 тысяч беженцев, два года назад оно снизилось до 150-ти тысяч и с тех пор сильно не менялось, и эти люди в Чечню не едут, потому что там отсутствует безопасность. Если будет возможность удержаться в частном секторе, они будут жить в Ингушетии в частном секторе, но палаток не будет, не будет свидетельства того, что эти люди существуют. Мелани Бачина: Что, собственно, сам "Мемориал" предпринимает в связи с тем, что происходит в лагерях в Ингушетии? Александр Черкасов: Пока самое большее, что предпринял "Мемориал", что предприняла Светлана Ганнушкина, она дошла с этим вопросом до Путина, дальше идти, как говорится, некуда. Встреча Комиссии по правам человека с президентом была целиком посвящена практически этой теме. Путин заявил тогда, что никаких приказов о насильственном и полном возвращении беженцев в Чечню не было. Вот эта комиссия сформирована. Что удастся – Бог знает. Но я вам также замечу, что на бумаге беженцев практически всех вернули. В той виртуальной реальности, где мы живем, нет этих 150-ти тысяч человек в Ингушетии. Если следить по данным переписи, проведенной в Чечне, то их уже вернули туда три раза, потому что тот показатель переписи, который там получен, можно получить только одним образом – три раза вернуть всех из Ингушетии, а судить по результатам переписи в самой Ингушетии, то там тоже не осталось беженцев, их записали местными жителями. То есть чиновники практически отчитались о сделанной работе. Но все это делается ценой безопасности людей. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
