Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-10-05]
Анджей Вайда: я не снимаю фильм, чтобы строить новые стеныВыдающийся польский режиссер Анджей Вайда в ближайшее время приступит к съемкам фильма о Катыни. Об этом, а также об отношении Вайды к России, его увлечении Достоевским и многом другом с режиссером беседовад наш варшавский корреспондент Алексей Дзиковицкий. Алексей Дзиковицкий: Пять лет назад, когда Анджей Вайда получил награду американской киноакадемии за заслуги для кинематографии, в рекомендательном письме членам академии Стивен Спилберг написал: "Пример Анджея Вайды напоминает нам, создателям кино, о том, что иногда история неожиданно ставит нас перед испытаниями, требуя от имени зрителей поддержки их духа, показывая, что мы можем оказаться перед необходимостью рисковать карьерой, защищая свою честь и честь наших народов". В связи с этим я спросил у Анджея Вайды, должен ли, по его мнению, творец, в широком смысле этого слова, ввязываться в политическую борьбу в трудные для его отечества времена или оставаться нейтральным? Анджей Вайда: Оставаться нейтральным в любом случае нельзя - такова наша польская традиция, традиция польских творцов. К примеру, величайшие произведения польской литературы были написаны в эмиграции, в Париже - там творили наши великие литераторы - Мицкевич, Словацкий, Норвид - они были эмигрантами и создавали произведения социального характера, которые тогда были нужны. Страна, которой в девятнадцатом веке не было на карте Европы, существовала, все же, в мыслях и надеждах поляков, и это нам помогло выстоять. И такова наша традиция. Что касается ПНР, то там было два пути. Одни, и я ими восхищался и их понимал, выбирали путь сопротивления, одновременно обрекая, однако, себя на полное отсутствие в кинематографии, театре или на книжном рынке. Был и другой путь, путь тех, кто используя даже те ограниченные возможности, стараться что-то делать, действовать. Очень тяжело было соединить одно с другим. Вот, например, когда я снял фильм "Человек из мрамора", который никак не вписывался в рамки тогдашней цензуры, если бы я тогда подписывал какие-либо обращения или протесты, то это был бы самый лучший повод, чтобы картина никогда бы не вышла на экраны. Я считаю, что мне было, что сказать этим фильмом полякам - а к полякам я, прежде всего, и обращался - и если я хотел разговаривать с польскими зрителями посредством моего кино, то вынужден был воздержаться от публичных высказываний, которые лишили бы меня возможности не только показывать свое кино, но и делать его также. Алексей Дзиковицкий: В ПНР были не только созданы, но и выпущены на экраны ряд фильмов, в которых содержится не только тонкая ирония, но и откровенная сатира в адрес существовавшего тогда режима. Как это было возможно? Например, в СССР, в то время, трудно было представить массовый прокат того же "Человека из мрамора". Анджей Вайда: В Польше, надо признать, была несколько другая ситуация. С самого начала, в Польше, с одной стороны была оппозиция, но и по другой стороне так же, я думаю, было много людей, которые как-то хотели помочь польской культуре. Например, тогдашний министр культуры Юзеф Тэйхма, от которого зависело, появится ли фильм "Человек из мрамора" на экранах и, вообще, будет ли он снят, рискнул и поплатился за это в значительно большей степени, чем я. Так что были шансы что-то снять, которые то увеличивались, то уменьшались. Кто долго ждал, тот мог пропустить возможность. Я снимал много и можно было использовать, например, смену первого секретаря или политических тенденций, когда удавалось снять и показать какой-то фильм. Случалось, что такой фильм годами лежал на полке. Например, сценарий "Человека из мрамора" ждал 12 лет, пока по нему можно было снять фильм". Алексей Дзиковицкий: В своем творчестве Вы, на разных этапах своей жизни, не раз обращались к Федору Достоевскому. По произведениям этого писателя Вы снимали фильмы и ставили спектакли, причем также и в самой России. Почему именно Достоевский? Анджей Вайда: Это один из наиболее проницательных писателей, который описал и то, что происходит сейчас. Он до сих пор актуален - мир идет в сторону, которую он описал, описал при помощи очень ярких героев - Раскольникова, Верховенского, Ставрогина и других. Это бессмертные персонажи, так как мир, к сожалению, идет не туда, куда нужно. Мы думали, что произведения Достоевского станут литературой исторической, а нет - он актуален. Герои Достоевского это, скорее, будущее, чем прошлое. Алексей Дзиковицкий: Вы часто бываете в России. Как, на ваш взгляд, эта страна изменилась в последние годы? Анджей Вайда: Нас беспокоит... Нет, прежде, скажу, что нас радует. Радует все, что делается для того, чтобы Россия стала страной демократической, в которой есть оппозиция, которая старается наверстать то, что упущено. А беспокоит, когда Россия показывает свое имперское, великодержавное лицо - это тормозит процесс демократизации. Меня это беспокоит, поскольку я люблю русскую литературу, у меня там много друзей среди российской интеллигенции, и я желаю им только самого лучшего, желаю, чтобы демократия пришла в Россию. Алексей Дзиковицкий: Социологические исследования ясно показывают, что отношение поляков к русскому народу и к властям - это совершенно разные вещи. В первом случае, это отношение довольно приязненное, во втором - наоборот. Вы думаете, так будет всегда? Анджей Вайда: По-моему, это не совсем так. Ведь власть в России эволюционирует и так было не всегда. В 90-х у нас были совсем другие надежды, мы надеялись, что победит либеральная сторона, которая будет строить в России систему, близкую к системам западных стран. То, что произошло, должно иметь какие-то причины, но не обязательно должно продолжаться вечно. Алексей Дзиковицкий: В конце нынешнего года Вы приступаете к съемкам фильма о Катыни. Эта тема имеет в Вашей жизни имеет особое значение - в Катыни НКВД расстреляло Вашего отца. Между тем, катыньское преступление - это один из предметов постоянного спора между Москвой и Варшавой. В Кремле отказываются признать, что расстрел тысяч поляков, представителей полькой элиты, был геноцидом. Не станет ли так, что фильм может подлить масла в огонь этого спора? Анджей Вайда: Я не снимаю фильм для того, чтобы строить новые стены. Это историческое событие, которое относится, как к польской, так и к советской истории, которое должно быть отражено на экране. Я много лет собирался снять фильм и все время не знал, как к этой теме подойти. Трудно показать, в каком именно месте есть катыньская тема. Может это само преступление, которое нужно показать на экране , а может это драма моей мамы, которая ждала своего мужа - моего отца, который был среди расстрелянных в Катыни польских офицеров. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
