Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-10-04]
Колобок. Секреты советской кухниАлександр Генис: Прошлый выпуск "Колобка" мы посвятили путешествию в наше недалекое кулинарное будущее. На этот раз мы отправимся в прошлое, впрочем, тоже не слишком давнее. На это путешествие "Колобок" подбивает календарь. Приближается 7 ноября, дата, превратившаяся из праздника в честь Октябрьской революции в день воспоминаний о жизни, ею порожденной. Сегодня, когда уже выросло поколение, забывшее о специфических чертах советской цивилизации, мне кажется особенно уместным экскурс в ту область отечественной истории, которая задевала абсолютно всех. Я, конечно, говорю о советской кухне. Наше путешествие в прошлое начнет напоминающая эпиграф цитата из книги одного из самых проницательных наблюдателей советских нравов, американского журналиста Роберта Кайзера: "Русские не могут сказать, что они любят, поскольку всегда едят не то, что хотят, а что достанут". Это значит, что прихоть лишенного рыночной узды планового снабжения превращала каждый советский обед в род лотереи с меняющимися правилами. В советской торговле продукты исчезали и появлялись в непредсказуемом и необъяснимом порядке. Так, после неурожая 1963-го года белый хлеб продавали только школьникам, зато в магазинах появились баснословно дешевые, но никому неведомые креветки. Постоянный дефицит обессмысливал кулинарное искусство. Гастрономия постоянно упрощалась и фальсифицировалась. Легко заметить, что в советских кулинарных книгах рецепты значительно короче, чем в дореволюционных. Вкусовая гамма сужалась до самых примитивных сочетаний. Отсюда грубое применение сильнодействующих приправ, вроде горчицы, которая потому и стояла всегда на столе вместе с солью и перцем. В традиционных блюдах все больше ингредиентов заменялись суррогатами или просто упразднялись. Исчезла кулинарная региональность, без которой был немыслим дореволюционный обед. За несколько поколений из коллективной памяти исчезли и сами старинные блюда, и их названия. Советское меню - набор произвольных терминов, которые зависят больше от газеты, чем от кулинарии: «Закуска “Космическая”, котлета “Фестивальная”, напиток “Юбилейный”». Исключение составлял непременный в праздники салат “Оливье”, не имеющий, вопреки названию, отношения к французскому столу. В более выигрышной ситуации оказались кухни других народов СССР. Причиной тому были как лучшая сохранность традиционного уклада, так и национальная политика партии, которая, прокламируя дружбу народов, помогала сохранить лицо нерусским кухням. Каждая республика имела в Москве свое кулинарное посольство - ресторан с национальной кухней. В результате по-настоящему вкусная еда связывалась у советского человека с блюдами кавказского или среднеазиатского репертуара, такими как плов, манты, чебуреки, сациви, чанахи, пити, цыплята-табака, люля-кебаб. На всемирной монреальской выставке “Экспо-67” советскую кулинарию представлял украинский борщ и грузинский шашлык. Рядовая советская кухня свелась к минимальному набору обобщенных блюд: суп на костном бульоне с картошкой, капустой или макаронами и “второе” из молотого мяса с мучным соусом-заболткой. Десерт - сладкий, но не крепкий компот или неожиданно вкусное советское мороженное, которое к последней советской зиме 1991-го года осталось единственным лакомством в стране. Основой и секретом советской кухни за все ее существования был паек. Паек - атом социалистической системы. Без пайков советская власть была и невозможна, и не нужна. Как писал Солженицын, лучше всего в лагере “хлеборезам”, тем, кто непосредственно распределяет пищу. Именно эту стратегически непревзойденную позицию - между производством и потреблением - и занимала партия. “Социализм - это учет”, - говорил Ленин. Из этой формулы следует, что идеальная позиция - у раздачи. Чтобы облегчить себе контроль, власть всегда старалась сузить проход - коридор, через который происходит обмен товарами. Продовольственный паек стал самым простым и самым очевидным инструментом влияния на общество. Пайки существовали на всем протяжении советской истории, вплоть до ее последних перестроечных дней, когда они прибрели форму “продуктовых заказов”, которые распределяли по предприятиям. Корни пайка уходят в эпоху Просвещения, выдвинувшей механистические представления об обществе и человеке. Во французской энциклопедии вопросы “научного питания” увязаны с исполняемой человеком работой. Целью такого анализа было создание идеальной диеты для представителя каждой профессии. В еще более вульгаризированной трактовке эта идея стала определяющей для построения социалистической теории питания: человек - живая машина, пища - топливо для нее. На основании этой параллели устанавливался универсальный прейскурант пайков - количество калорий, положенных рабочим разных специальностей. Учителю полагалось 2700 калорий, прачке - 3600, дровосеку - 6000, переносчику кирпичей - 8900 калорий. На протяжении всей советской истории шла постоянная борьба за изменение, расширение и пересмотр системы пайков, но - не за ее отмену. Так, требуя своей доли для актеров, Всеволод Мейерхольд заявлял: «Мы добьемся, чтобы правительство дало труппе мясные бифштексы. Нужен темперамент, нужен голос, нужны бифштексы». Концепция нормативного, “правильного” распределения пищевого рациона стала своеобразной манией, в которую вовлекались целые научные коллективы. За всей этой бурной, но бесполезной деятельностью стояла мечта о создании “периодической системы общества”, единицей которого являлась бы калория. Эта была мечта о предельном упрощении жизни за счет создания из взаимозаменяемых работников - знаменитые сталинские “винтики” - совершенной социальной машины. В этой метафоре обнажался фундаментальный принцип советского общества: машины не едят, их кормят. Из пайков была построена иерархическая пирамида, уникальная по сложности табель о рангах, полная тончайших социальных нюансов. Василий Гроссман пишет: «В войну в столовой московского института физики было шесть меню - для докторов наук, начальников отделов, их заместителей, старших лаборантов, техников и обслуживающего персонала. Разница между первой и второй категорией была в десерте - одним давали компот из сухофруктов, другим кисель из концентрата». Пища советских вождей, в сущности, была тем же пайком, увязанным с профессией. Поскольку она считалась крайне важной, редкой и трудоемкой, в рационе акцентировался “специальный” характер продуктов. Светлана Алилуева рассказывает: «К столу Сталина везли рыбу из специальных прудов, фазанов и барашков из специальных питомников, грузинское вино специального разлива”. Кремлевский паек, которым пользовалась партийная элита и старые большевики, официально назывался дополнительным лечебным питанием. Такой рацион еще в 80-е годы ежемесячно выдавали в особой кремлевской столовой и Доме правительства по ценам 1929 года. Медицинский, диетический характер рациона отличает типичный номенклатурный обед: кумыс, морская капуста с кукурузным маслом (противосклерозное средство), морковный суп-пюре с гренками, паровая телятина с рисом, чернослив со сметаной и сахаром, кисель из черной смородины со сливками. Пожалуй, единственный сохранившийся сегодня памятник советской кухне - “Книга о вкусной и здоровой пище". Монументальное пособие, выдержавшее множество переизданий и хранящаяся почти в каждой советской семье, эта книга - гастрономический аналог таких “стильных” памятников своей эпохи, как метро или ВДНХ. Несмотря на все признаки обычных кулинарных книг (рецептура, описания технологических приемов, иллюстрации), "Книга о вкусной и здоровой пищи" преследовала, как и всякий артефакт сталинской культуры, не только практические цели. Это - энциклопедия советского образа жизни, где процесс приготовления пищи стал символом преобразования мира по плану-рецепту. Каждое блюдо, описанное в книге, - метафора полноты и разнообразия социалистической жизни, выраженной в тщательно взвешенном меню. Претендуя на роль кулинарной энциклопедии, "Книга" тем не менее полностью игнорирует заграничный гастрономический опыт. Советский народ самодостаточен во всех отношениях. Отсюда скрытый, а иногда и вырывающийся наружу вызов Западу: “Социализм освободил наш народ от действия волчьих законов капитализма, от голода, нищеты, хронического недоедания, от необходимости приспособлять свои потребности и вкусы к самому примитивному ассортименту продуктов”. Написана "Книга" в бескомпромиссно дидактическом стиле. Она всегда обращается к читателю в повелительном наклонении: “Посыпайте готовые блюда укропом!” Рецептура тут жестко увязана в схему, расписанную в духе Госплана по временам года и дням недели. Например, обед в весеннее воскресенье: “Теша белорыбья, суп из щавеля, вареники с творогом, воздушный пирог”. Кухню эта книга трактует не как частное семейное дело, а как важнейшую функцию правительства. Государство - кормилец народа. Хлебозаводы и консервные фабрики, “славный траловый флот” и чайные плантации, винодельческие комбинаты и кондитерские цеха - вся эта жестко централизованная пищевая промышленность представлена гарантом высокого уровня жизни. Поэтому на иллюстрациях всегда подчеркивается марка изделия. Что бы ни было изображено - бутылка c томатным соком, банка с компотом или пачка с “Геркулесом”, на переднем плане оказывается этикетка, подробно рассказывающая о ведомственной принадлежности продукта: “Овсяные хлопья Московского ордена Ленина пищевого комбината имени Микояна”. Этот прием позволяет "Книге о вкусной и здоровой пище" декларировать свою центральную мысль: вся еда в стране принадлежала государству. Именно поэтому на четырехстах страницах большого формата ни разу не упоминается так называемый "колхозный рынок" - тот частный сектор, без которого нельзя было приготовить ни одно из упомянутых в книге блюд. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
