Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[18-07-03]
Евгений Евтушенко празднует свое 70-летиеПрограмму ведет Андрей Шарый. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева, поэты Елена Фанайлова, Юрий Ряшенцев и литератор Петр Вайль. Андрей Шарый: Исполняется 70 лет известному российскому поэту и прозаику Евгению Евтушенко. Откроет тему Лиля Пальвелева. Лиля Пальвелева: Когда-то Евгений Евтушенко написал: "Сорокалетие - строгая пора". А как можно было бы охарактеризовать 70-летие? На этот вопрос поэт размышлять не хочет. Евгений Евтушенко: Я не знаю, я к этой дате не имею никакого отношения. Лиля Пальвелева: Как бы то ни было, за плечами Евтушенко долгий поэтический опыт и десятилетия известности, ведь свои первые произведения он опубликовал еще в 16-летнем возрасте. Симптоматично, что буквально пару дней назад поэт написал стихотворение "Памятники не эмигрируют". Если это и не подведение итогов, то, во всяком случае, размышление о своем месте в литературе. Евгений Евтушенко:
Лиля Пальвелева: Еще в последнем стихотворении Евтушенко есть строки о поэтах его поколения, о тех, чьи имена всегда стояли рядом. Евгений Евтушенко:
Лиля Пальвелева: Свой юбилейный творческий вечер Евгений Евтушенко проводит в Политехническом музее, в культовом для поколения шестидесятников месте. Андрей Шарый: О роли Евгения Евтушенко о роли современной поэзии в студии Радио Свобода беседовали поэты Елена Фанайлова, Юрий Ряшенцев и литератор Петр Вайль. Петр Вайль: Я убежден, что в 60-е как раз сконденсировалась все самое важное интересное, что было в советской власти, в том числе и будущее. Потому что та хрущевская "оттепель" во многом предварила настроения и тенденции того, что произошло уже с приходом Горбачева, с перестройкой. Таким образом, 60-е самый, повторяю, концентрированный период советской истории, или, как можно говорить, советского периода российской истории. А Евтушенко свел все это в формулы. Он однажды написал такие стихи: "Моя поэзия, как Золушка, забыв про самое свое, стирает каждый день, чуть зорюшка, эпохи грязное белье". Не больно хороши стихи с поэтической точки зрения, но такова была евтушенковская поэтическая публицистика. И вот зато все там точное: и стирает белье. И белье грязное, и все остальные настроения 60-х у него в стихах. "Фидель, возьми меня к себе солдатом Армии Свободы", - это события на Кубе. Или проникновения западной массовой культуры, что произошло уже тогда, нынешнее поколение, может быть, и не знает, тогда тоже это было, и этого боялись. Евтушенко писал: "Что мне делать с этим парнишкой, с его модной прической парижской, с его лбом без присутствия лба, с его песенкой "Али-Баба". С Евтушенко во многом в массовое сознание пришла лирика, на какие-то годы забытая. Заграница, нельзя забывать о загранице. Стихи о загранице произвели в свое время колоссальное впечатление. Тогда распахнулись ворота с помощью, естественно, Хрущева, он их распахнул, когда стал издаваться Хемингуэй, появился Кафка, импрессионисты, первые признаки материальной западной культуры. И вот это все приносил с собой Евтушенко. Евтушенко отошел, когда в нем отпала надобность, а надобность отпала тогда, когда вся эта эпоха физиков и лириков, физиков, бывших лириками, закончилась. Это более или менее датируется точно - это август 68-го года, советские танки в Праге. Тогда уже наступил другой Евтушенко. Но вот эта эпоха, концентрат советской истории - это, конечно, Евтушенко. Елена Фанайлова: Петр, у меня сразу несколько не то, чтобы возражений и замечаний, но несколько мыслей возникло, когда я вас слушала. Я думаю, что, во-первых, Евтушенко, как поэт, точным назвать его довольно сложно, в смысле формулировок поэтических. Я думаю, что его успех, если можно так сказать, - это успех эмоциональный. Если вспомнить его время, Евтушенко слишком модный для того, чтобы быть глубоким, и поэтому довольно поверхностно. Я прощу прощения за то, что мне приходится об этом говорить, но просто в словах Петра Вайля чуть ли не памятник Евтушенко, который он сам себе думает установить. Конечно, для своего времени это во многом человек блестящий. Но не будем забывать, что и Евтушенко, и Вознесенский, и Рождественский - это некая реинкарнация Маяковского. Вот, кстати говоря, Россия недавно отмечала 110-летие со дня рождения первого пролетарского поэта. И, как мне кажется, пафос 60-х - это во многом повторение пафоса революции, пафоса начала 20-го века, пафоса жизнестроительного, устремленного в будущее. Выразителем этого пафоса советская власть сделал Маяковского. И Евтушенко во многом повторяет Маяковского даже в личной жизни. Это стремление быть на виду, это бесконечные романы, это занятие не только поэзией, но и кинематографом, фотографией, это невероятная общественная активность и внимание к тому, что называется социальной проблематикой. Юрий Ряшенцев: По крови, по роду, по рождению я, наверное, все-таки шестидесятник, и считается, что у нас не принято, мы люди дворовые шестидесятники были, у нас была дворовая мораль, и мы как бы друг друга не сдаем. Поэтому ждать от меня, что я буду сдавать своего товарища, не приходится. Я думаю, что его легко не сдавать. Когда вы сказали относительно его поверхности. Я сейчас думаю: поверхностный поэт Некрасов или нет? Поверхностный поэт Маяковский или нет? Они кажутся поверхностными вам и, может быть, мне иногда. Потому что мы пытаемся выразить нечто невыразимое, а те, кто пытаются выразить выразимое - они поверхностные. На самом деле, если мы признаем, что существует традиция Некрасова и Маяковского в нашей поэзии, то смешно было бы не сказать здесь громко и вслух о том, что вряд ли кто-нибудь во второй половине 20-го века сделал больше для утверждения этой традиции, чем Евтушенко. А дальше уже можно спорить. Да, его вкусовые просчеты, более того, его идейные просчеты, очень свойственно и им тоже. Да и не только им, что говорить, поэты, репутация которых абсолютно не подлежит никаким сомнениям ни у кого, были горазды на такие просчеты и вкусовые, я уж не говорю об идейных, взять хотя бы Блока. Кто много работает, тот в поэзии и часто просчитывается. Я считаю, что то, что сделал во второй половине 20-го века Евтушенко со своими товарищами для поэзии, что бы мы ни говорили, остается и будет иметь некую диффузию в грядущее. Эта линия в России вообще никогда не заглохнет. Петр Вайль: Мне кажется, Юрий Ряшенцев сознательно так сказал или нет, что то, что делал Евтушенко, останется. Никакого сомнения: именно то, что делал Евтушенко, но, боюсь, что не его стихи. Хочешь, не хочешь нам, не нам троим, а нам, как части истории, придется разделять общественное явление Евтушенко и Евтушенко поэта. Хорошо бы еще не забывать, что Евгений Евтушенко именно в силу своего особого общественного поэтического дарования, где слово "общественное" явно опережает слово "поэтическое", он человек широчайших и многообразных способностей. Я слышал, как он говорит по-испански очень хорошо, он свободно довольно говорит по-английски, он объездил весь Советский Союз тогдашний со своей фотовыставкой, он играл в кино Циолковского, он снял фильм "Детский сад", его приглашали на роль Сирано де Бержерака, его хотел снимать в роли Иисуса Христа Пазолини. Он писал прозу. Он занимался культуртрейкерской работой, когда в начале перестройки публиковал стихи забытых поэтов, убитых, забытых и так далее. Это человек, конечно, огромной, какой-то фантастической энергии, и то, что от этого утрачено в поэзии, я думаю, понимает и он сам, понимаем и мы - читатели. Но фигура, которая называется Евгений Евтушенко, в русской истории должна остаться. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
