Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-06-05]
Церемония присуждения российской национальной литературной премии "Национальный бестселлер"Программу ведет Ольга Писпанен. Принимает участие основатель премии "Национальный бестселлер", главный редактор издательства "Лимбус пресс" Виктор Топоров. Ольга Писпанен: Сегодня у нас в студии основатель премии "Нацбест", главный редактор издательства "Лимбус Пресс" Виктор Топоров. Сначала давайте прослушаем репортаж на тему, которую будем сегодня обсуждать в прямом эфире. Сегодня в Петербурге пройдет церемония присуждения российской национальной литературной премии "Национальный бестселлер". Премия имеет статус ежегодной, и сегодня присуждается уже в пятый раз. Татьяна Вольтская: Первое определение, которое приходит на ум, когда говоришь о премии "Национальный бестселлер" или, как уже все привыкли ее называть, "Нацбест", скандальное. Прежде всего скандальную репутацию имеет человек, который эту премию придумал, литературный критик Виктор Топоров. Одни говорят, что это самый злой российский критик, поскольку нет писателя, которого бы Топоров не обругал. Другие считают, что он просто говорит то, что думает, а это само по себе скандал. Даже сам список малого жюри премии выглядит эпатажным. В нем соседствуют Эдуард Лимонов, Ирина Хакамада, Леонид Парфенов, дьякон Андрей Кураев, банкир Владимир Коган, телеведущая Светлана Конеген и другие весьма непохожие друг на друга люди. Впрочем, все это можно отнести к ореолу премии, к ее атмосфере. Но случались и настоящие скандалы. Например, когда "Нацбест" достался одиозному националистически настроенному писателю Александру Проханову. Очень странное зрелище представлял собой роскошный зал гостиницы "Астория", где идейные противники Проханова, в обычной жизни выражающие ему и иже с ним презрение, вынуждены были аплодировать. "Нацбест" появился в 2000 году, когда в России было уже много литературных премий. Зачем понадобилась еще одна? Учредители "Нацбеста" считают, что едва ли не все прочие премии присуждаются неправильно. Определенный круг писателей просто награждает друг друга. "Национальный бестселлер" заявляет, что он является самой актуальной и открытой литературной премией России. Как бы то ни было, процедура действительно выглядит открытой. В интернете публикуются списки, кто кого выдвигал. Окончательное голосование тоже проходит на глазах в публики, давая ей повод поволноваться. В шорт-лист этого года входит шесть романов. "Венерин волос" Михаила Шишкина, "Патология" Захара Прилепина, "Эвакуатор" Дмитрия Быкова, "Смерть - это все мужчины" Татьяны Москвиной, "Сергеев и городок" Олега Зайончковского и "Casual" Оксаны Робски. Кто победит - станет известно вечером 17 июня. Размер приза - 10 тысяч долларов, которые делятся между лауреатом и номинатором. Кроме того, роман-победитель издается тиражом 50 тысяч экземпляров. Можно сказать, что это и есть главная награда победителю. Ольга Писпанен: Виктор, в этом году не обошлось без скандала, в Москве прошло альтернативное голосование по "Нацбесту" под лозунгом "Робски не пройдет". Как вы это прокомментируете? Виктор Топоров: Я бы не сказал, что это скандал. Ольга Писпанен: Нет? Это вами устраивается?
Виктор Топоров: Нет, разумеется, нами устроено не было, но нормальное, интересное, живое событие, оно будит силы в подражателях, эпигонах, последователях. Все нормально. А пройдет или не пройдет Робски? Я не знаю, почему она должна пройти или не пройти. Милая дама, пишет милую прозу. Может, пройдет, может, не пройдет. Ольга Писпанен: Кстати, в интернет-голосовании она таки прошла. Видимо, это подзадорило особо голосовавших, что против девушки выступали. Виктор Топоров: Бывает, люди создают себе такие ложные цели, чтобы их с успехом штурмовать, поведение Ельцина все было проникнуто этим, чтобы врага победить и дальше. А куда дальше-то? Не знаю. Оксана Робски сегодня, естественно, приедет, у нее такие же шансы, как у всех остальных, ни больше ни меньше. На голосование нашего жюри альтернативщики никак не влияют, хотя меня радует, что такая жизнь премии происходит. Ольга Писпанен: Как все-таки формируется лонг-лист, например? Это все новые произведения обязательно должны быть, неопубликованные, опубликованные, только что издавшиеся? Виктор Топоров: Да, есть временной лак. Главное, что произведение может быть номинировано на премию только один раз. Если его номинировали в рукописи, и оно не снискало или снискало промежуточные лавры, оно через год, скажем, уже как книжная публикация выдвигаться не может. По идее, выдвигаются произведения за один отчетный год, в нашем случае это 2004, как опубликованные, так и рукописи. Они рассматриваются на равных основаниях, хотя приз потом делится несколько по-разному. Если это рукопись, то это почетнее автору приз, больше приз номинатору. Ольга Писпанен: Но какая-то отборочная промежуточная история есть? То есть кто-то читает для того, чтобы все-таки выдвинуть? Виктор Топоров: Мы формируем список номинаторов. Как правило, число номинаторов приближается к 100, иногда бывает меньше, иногда больше, ну, порядка 70-80 человек. Люди, которым предложено номинировать произведения. Ольга Писпанен: То есть вы сами предлагаете авторам? Виктор Топоров: Нет, не авторам мы предлагаем, мы предлагаем писателям, издателям, критикам назвать по одному произведению, которое, как они считают, заслуживает интереса. Ну, кто-то не откликается, какие-то мнения совпадают. Вот в этом году число номинаторов составило 64 человека, было выдвинуто 48 произведений. Для меня главная трудность - составить репрезентативный список номинаторов, не забыть ни одного мало-мальски важного явления в культуре, если это заметное издательство, издатель, если толстый журнал (хотя я весьма иронически отношусь к толстым журналам), значит, кто-то попадает из этого толстого журнала, один из "Нового мира", один из "Знамени", один даже из "Звезды", хотя, казалось бы, какая-то "Звезда". А после этого образованный лонг-лист, 48 произведений, их начинает читать большое жюри, 20 профессионалов - критики, писатели, издатели, отчасти в последние годы книготорговцы, мы привлекли в этом году к работе нескольких людей из сети "ОГИ", из сети "Букбери". Вот эти люди определяют список в 6 произведений, дают им патент качества, что эти 6 произведений, на их взгляд, являются качественной литературой, на их коллективный взгляд, усредненный. После чего из этих 6 победителя выбирает Малое жюри. Ольга Писпанен: Большое жюри меняется год от года или все-таки остается? Виктор Топоров: Каждое жюри меняется год от года. У нас происходит стопроцентная ротация. Малое жюри состоит из просвещенных читателей, то есть даже если туда попадают писатели и критики, то они выступают не в своей роли профессиональной, сочинителя романов или статей, главного редактора "Книжного обозрения", если говорить об одном из членов нашего жюри этого года, а в роли человека, который любит читать. Вот эти 6 человек в Малом жюри должны с чисто читательских позиций сказать, какое из этих произведений зацепило сильнее всего, вот оно и становится национальным бестселлером. Ольга Писпанен: Виктор, например, на этом же недавно прошедшем альтернативном голосовании по "Нацбесту" выступила одна из питерских писательниц, активная очень девушка с таким заявлением, что Большое жюри премии "Национальный бестеселлер" состоит в основном из подставных лиц, купленных спонсорами. Виктор Топоров: Вот эта девушка, наверное, бедная девушка вчера мне с пеной у рта доказывала, что ничего такого она не говорила, а ее мнение извратила некая Майя Кучерская, чтобы я спросил у Майи Кучерской сегодня, что это такое. Но вообще, я бы сказал так, что возможность сжульничать есть только у меня, потому что я сдаю карты. Я могу сдать карты так, что результат будет предугадан. Я этой возможность не пользуюсь. Единственная точка, где может быть сфальсифицирован процесс… Тут прошу или верить мне на слово, или следить за результатами голосования, взвесить хотя бы тот факт, что второй год подряд в финал не выходит ни одно произведение "Лимбуса", к моему стыду, как главного редактора этого издательства, но к моей чести, как организатора премии. Мы не жульничаем, не подтасовываем. Единственный момент, когда это может произойти, на стадии формирования жюри. Мы этого не делаем. Слушатель: У меня к вам вопрос трехчастный, но один. Во-первых, какой смысл создатели этой премии вкладывают в понятие "бестселлер"? Во-вторых, каковы, с их точки зрения, признаки бестселлера? И как они считают, сколько же людей должны знать этих авторов, в цифровом выражении, чтобы книжка считалась бестселлером, скажем, как "Гарри Потер"? Виктор Топоров: Слово "бестселлер" по-английски - это буквально "то, что хорошо продается". Мы вкладываем в это слово несколько другое значение. В русском языке в слове "бестселлер" непременно присутствует оттенок качества, что это нечто очень высокого качества. Премия называется "Национальный бестселлер", обращаю внимание общее на то, что мы не выбираем лучшие среди бестселлеров, то есть у нас не спорят Акунин с Донцовой... Ольга Писпанен: Вы не смотрите на рейтинги продаж, если это уже изданные произведения? Виктор Топоров: У нас в премии заложен волевой импульс, выбирается не та книга, которая является бестселлером года, тогда достаточно просто сориентироваться по рейтингам продаж, а та, которую сперва наши специалисты, а потом просвещенные читатели сочтут обладающей потенциалом бестселлера, но бестселлером еще не являющуюся. Это как бы would be bestseller, а не просто бестселлер. И третий момент, тоже важный, хотя в название премии это не вынесено, это подразумевается, что речь идет, в первую очередь, об интеллектуальном бестселлере, все-таки литературе для более-менее высоколобых, для "белых воротничков" и так далее, а никак не для домохозяйки в метро с Донцовой, с Акуниным, извините за выражение. Сам принцип премии, что премированное произведение издается оргкомитетом тиражом в 50 тысяч экземпляров, косвенно указывает на то, о какой аудитории идет речь. Да, аудитория, на наш взгляд, такой книги, которую мы считаем бестселлером, это 200-300 тысяч человек, а никак не 2-3 миллиона, как бывает у "Гарри Потера", Дэна Брауна или кого-нибудь еще. Ольга Писпанен: Виктор, вы сказали, что в основном номинируется интеллектуальная литература. Я бы лично с вами поспорила, потому что трудно назвать один из "шестерки" шорт-листа интеллектуальной литературой, скорее его назовешь именно бестселлером в английском понимании этого слова уже. И это не мое личное только мнение, достаточно многих читателей. Виктор Топоров: Я понимаю, когда я говорю об интеллектуальной литературе, я имею в виду не столько ее какой-то интеллектуальный потенциал, интеллектуальные параметры, сколько то, что она обращена именно к беловоротничковой, к студенческой аудитории, а не к аудитории домохозяек и т.д. Ольга Писпанен: А к аудитории домохозяек - детективы? Виктор Топоров: Женский детектив прежде всего. Сейчас эта категория меняется, на смену женскому детективу приходит нечто другое, это за рамками нашего разговора. Но поскольку вы так мягко подводите к роману Оксаны Робски, надо сказать, что у него-то аудитория именно беловоротничковая, его читают клерки, менеджеры в первую очередь. Это те люди, которые могут читать и Пелевина, с одной стороны, они могут читать американских авторов типа Гиббсона, у них очень широкий разброс чтения, но это чтение людей интеллектуального труда, "белых воротничков". Робски в него вписывается, как вписывается и такой очень трудный в чтении роман, как "Венерин волос" Шишкина, как вписывается все, что в разных жанрах пишет Дима Быков, человек-оркестр. Ольга Писпанен: Не знаю, можно ли это вообще прогнозировать, но в принципе если бы не было вложено столько денег в рекламу этого романа, он бы смог попасть в шорт-лист "Нацбеста"? Виктор Топоров: Вы знаете, как правило, деньги в рекламу вкладываются там, где есть очень сильная исходная продукция. В литературе так. Не всегда у издателя находятся деньги на то, чтобы вложиться очень сильно в рекламу, но, как правило, издатель влюбляется в некий проект, не в автора, не в произведение, а в автора, произведение плюс то, что он может с этим сделать. И тогда он находит под это дело деньги или какие-то другие средства. Мне кажется, главная суть успеха и причина успеха Робски заключалась не в том, что много денег было вложено в рекламу, хотя это безусловно, издательство "Росмэн" обладает такими возможностями, оно взошло на "Гарри Потере" и всякое такое, а увидели потенциал, что реально успешная дама, галерейщица успешная, красивая женщина, всякое такое, а не какая-нибудь тетенька, которую страшно показать по тому же телевизору, и при этом она пишет о своих любовных победах, такую вот трудно раскручивать, хотя тоже можно, здесь уже сам этот исходный полуфабрикат был... То есть я бы сказал так, книга Робски в своем статусе не национального бестселлера, а просто бестселлера, которым она, безусловно, обладает, оказалась продуктом легкого приготовления. Ольга Писпанен: Вы говорите о том, что в принципе лауреат "Нацбеста" потенциально уже бестселлер именно в понимании "лучшие продажи". Если вы уже выбираете, жюри выбирает книгу, которая в принципе все равно хорошо будет продаваться, например, Пелевин, национальный герой, любимый автор, его читают, ждут каждую его книгу, смысл тогда?.. Виктор Топоров: Такой случай, строго говоря, был один, именно с Пелевиным. Но все равно в таком случае происходит некая переоценка ценностей, уже раскрученное произведение предстает в новом качестве. Скажем, тот же Пелевин при всех своих тиражах, славе ни разу не получал мало-мальски серьезной литературной премии. Ольга Писпанен: Поэтому вы ему дали премию? Виктор Топоров: Нет. Ему премию дали, потому что так решило жюри. Но в роли лауреата общенациональной литературной премии, кроме сугубо фантастической (фантасты "пригревали") он предстал впервые. Это для него новое качество. Другой пример, о котором уже сегодня упомянула Татьяна Вольтская, да, получил премию три года назад "Господин Гексоген" Проханова. Ольга Писпанен: Это очень взбаламутило, конечно, общественность. Виктор Топоров: Это взбаламутило общественность. Роман "Господин Гексоген" к тому времени уже был продан тиражом 90 тысяч экземпляров у Саши Иванова в "Ad Marginem", но премия придала Проханову, его гражданской, человеческой позиции некоторую респектабельность, которой он был начисто лишен. Посмотрите, он теперь гость всяческих шоу телевизионных, самых либеральных, более того, те люди, которые тогда кричали, что это фашист, теперь рука об руку с ним борются с путинским фашизмом и так далее. Ольга Писпанен: Как может национализм идти рука об руку с либерализмом? Виктор Топоров: Знаете, вы спросите у тех людей, которые сперва его кляли, а теперь с ним обнимаются. Наша премия не политическая, просто говорю, что у премии есть такой потенциал, что она либо делает неизвестного человека знаменитым, либо известного человека раскрывает как-то по-новому. Хорошо это или плохо - я судить не берусь. Для меня важно, чтобы все потенциалы оказались востребованы. Ольга Писпанен: Виктор, премия называется "Национальный бестселлер". Как вы объясните это прилагательное? Виктор Топоров: Это прилагательное имеет европейский смысл, общенациональный - все-таки звучит высокопарно, но имеется в виду, что это премия, охватывающая всю страну, а точнее, все пространство, где говорят на русском языке, потому что у нас есть и авторы, номинаторы, члены жюри из Ближнего Зарубежья, из Дальнего Зарубежья. Ольга Писпанен: Лауреаты, живущие там? Виктор Топоров: Да, не националистический бестселлер. Но национальный и националистический могут совместиться только в очень параноидальном мозгу. Ольга Писпанен: Ваш девиз - это проснуться знаменитым? Виктор Топоров: Да. Ольга Писпанен: Они действительно просыпаются знаменитыми, лауреаты? Что происходит с лауреатами прошлогодней премии? Виктор Топоров: На самом деле они становятся, как правило, знаменитыми, поскольку у нас процесс многоступенчатый, он привлекает к себе общественное внимание, участники шорт-листа становятся знаменитыми, не все, но половина участников шорт-листа каждый раз в процессе подготовки, то есть они уже приходят более-менее знаменитыми людьми на присуждение, хотя вступают в гонку людьми неизвестными. Но прошлогодний пример не характерен, потому что в прошлом году был Пелевин, который и без того был знаменит и суперзнаменит. Но в позапрошлом году победили Гаррос и Евдокимов. Роман до этого их "Головоломка" продавался неважно. После этого он продался означенным количеством экземпляров. Роман "Головоломка" был переведен на 20 языков. К настоящему времени благодаря успеху премии он продан в кино. Они написали и издали второй роман "Серая слизь", который пользуется большим успехом. Пишут третий роман. То есть они стали знаменитыми авторами. Ольга Писпанен: Девиз действует. Слушатель: Авторы, которых вы рассматриваете, это практически московская и питерская тусовка. Но Россия - это ведь не Москва и Питер. Вы шире как-то берете, решаете эту проблему? Виктор Топоров: Да, конечно. Мы по мере сил отслеживаем литературу провинции, прежде всего литературу Урала и Сибири, потому что она чрезвычайно интересна. У нас каждый год непременно есть номинаторы из Екатеринбурга, номинатор из Иркутска, номинатор из Красноярска, номинатор из Томска. Ну, а с другими городами это варьируется, потому что там не всегда что-то привлекает наше внимание и всегда есть опасность, что мы знаем в области одного писателя, это первый секретарь Союза писателей, он сам себя и прономинирует или, если назначат второго секретаря, он прономинирует первого, есть такая опасность. Но в принципе все города страны, которые мы считаем важными литературными центрами, как уже вышеперечисленные или, скажем, Саратов, они у нас постоянно участвуют, участвуют на уровне того, что мы назначаем номинатора, а что он выдвинет, то выдвинет. Слушатель: А как у вас жюри подбирается? С некоторых пор у меня даже в голове нет такой мысли, чтобы выбирать себе книжку с пометкой "номинант" или что-то еще, потому что, например, по Букеровской премии несколько раз я просто подбирала книги… Даже в сюжете такие ошибки, автор настолько небрежно занимался этим делом, что просто выдернуто, забыто, что об этом говорилось уже, вот до такой степени. Я так думаю, что уже себя дискредитировала система, какой-то политический есть оттенок в этом, качества литературе это не прибавляет, и не выделяют качественную литературу. Кто жюри? Виктор Топоров: Я бы хотел только уточнить, что дискредитировала себя не система премий, а дискредитировала себя Букеровская премия, это действительно так. Ольга Писпанен: Но сегодня это не наша тема. Виктор Топоров: Но это не наша тема. А Большое жюри, которое отбирает "шестерку", подбирается из достаточно узкого круга людей в 100-200 известных писателей, издателей, критиков, оно к тому же полностью ротируется, каждый год это бывает 20 человек. Скажем, из нашего города в этом году в жюри входили известные писатели Сергей Носов и Павел Крусанов, входила социолог известный Радио Свободы Ольга Цыпилова, входила владелец и хозяйка арт-галереи "Борей" Татьяна Пономаренко, вот такие входили люди. Почему они, а не кто-то другой? В следующий раз будет кто-то другой. То, что эти люди имеют право заседать в жюри, по-моему, сомнений не вызывает. Ольга Писпанен: То есть жюри прочитывает примерно где-то по 60 книг? Виктор Топоров: Не каждый человек прочитывает по 60, по 50 книг. Люди прочитывают по 15-20 книг. Мы следим за тем, чтобы ни одну книгу не прочло меньше 5 человек, но в принципе то, что члены жюри просят какие-то книги, им это интересно, это уже служит для нас фактором отбора литературы. Слушатель: Неужели вашему гостю действительно нравится книга Оксаны Робски? Мне пришлось ее прочитать... Ольга Писпанен: Простите, а пришлось почему? Слушатель: Потому что можно получить представление, а удовольствие нет. Она так быстро писала, там даже имени у ее героини нет. Там нет прошлого ни у кого из героев. Там колоссальные амбиции, претензии на Иоанну Хмелевскую, абсолютно несостоятельные. А когда появляется в качестве цитаты строка из Верки Сердючки, а потом вдруг из Гумилева, это претенциозно и абсолютно пусто, к сожалению. Виктор Топоров: Я, как организатор премии, сегодня последний день, когда не могу обсуждать произведения, вошедшие в шорт-лист. Ольга Писпанен: Тогда не будем говорить о произведениях, вошедших в шорт-лист. Видите, сколько вызывает споров именно это произведение. Все-таки вызывает удивление, что оно вошло в шорт-лист. Московский литературный истеблишмент как относится к премии "Нацбест"? Есть какие-то трения? Виктор Топоров: Настороженно, конечно, относится, потому что это единственная премия, где москвичи не правят бал, то есть они участвуют, их большинство, скажем, у нас в Малом жюри один представитель Петербурга, все остальные - москвичи, в этом году так сложилось, обычно петербуржцев бывает больше. Но все равно продукт производится не в Москве и рассматривается, наверное, как некая разновидность такого общепитерского натиска, к которому мы никакого отношения не имеем. То есть мы - питерские, но не те. Ольга Писпанен: Вы в одном из интервью говорили о расколе русской литературы. Виктор Топоров: Я не в одном интервью, я много лет об этом писал, потому что этот раскол действительно существовал и существует, по идее, до сих пор. Но сегодня он стал уже нерелевантен, сегодня всем надоели эти склоки по политическому вопросу, по национальному вопросу, русские, русскоязычные, сегодня и писатели, и читатели… Что вот этот брюнет играет плохо, этот блондин играет хорошо, по словам Остапа Бендера, и разница между талантливой литературой и бездарной, между живой и мертвой гораздо важнее всех этих надуманных... Ольга Писпанен: Так пациент скорее жив, чем мертв? Виктор Топоров: Пациент, понимаете, как человек после сильного удара по голове или в тяжелом похмелье, часть его тела проснулась, другая... Ольга Писпанен: Которая? Верхняя, нижняя? Виктор Топоров: Это вопрос дискуссионный, его надо обсудить в каких-то более пространных категориях. Ольга Писпанен: Вы, как издатель, боитесь чего-то, издать что-то не то? Сейчас очень много говорят о цензуре, но в основном это, конечно, внутренняя цензура. Как с ней? Виктор Топоров: А никак, никак. Ольга Писпанен: Вообще ничего не боитесь? Виктор Топоров: Мысль о том, что что-то могут сделать с издательством, наслать налоговую проверку, ударить ножом, ну, не знаю, нет у меня таких мыслей и у владельца издательства нет таких мыслей. Боимся только одного - что книга будет плохо продаваться, и мы на ней подсядем. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
