Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[18-03-05]
Премьера гоголевского «Ревизора» в «Коляда-театре»Программу ведет Эдуард Коридоров. В программе принимает участие Николай Коляда, драматург, руководитель «Коляда-театра». Эдуард Коридоров: Известный екатеринбургский драматург Николай Коляда представил в своем театре очередную премьеру. Перед каждым показом гоголевского «Ревизора» в «Коляда-театре» готовят специальный реквизит: 40 литров размешанной в воде цветочной земли. Это месиво используется в постановке по прямому назначению – в качестве грязи. На премьере «Ревизора» побывала екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Светлана Толмачева. Светлана Толмачева: Большинство пьес в репертуаре театра написаны самим Колядой или его учениками – молодыми екатеринбургскими драматургами. «Ревизор» - первое произведение русской классики, которое решил поставить художественный руководитель театра Николай Коляда. Оценив возможности своего бюджета, он отправился на ближайший рынок. Купил для декорации партию разноцветных китайских полотенец с лебедями, пару свадебных нарядов того же производства, чтобы одеть жену и дочь городничего, а для массовки – телогрейки и галоши самых больших размеров. Без них никак, ведь играют актеры в буквальном смысле по уши в грязи. Накануне спектакля специально закупается земля в соседнем цветочном магазине и разводится водой прямо на сцене. В хлюпающей и чавкающей грязи разворачивается вся история от начала и до конца. Звуковой фрагмент сцены из спектакля: Боже мой, что за суп?! Я думаю, ни один человек в мире не едал такого супа. Какие-то перья плавают вместо масла. Ай, какая курица! Дай мне жаркое. Осип, там немножко супа осталось – возьми себе. Что это за жаркое?! Это не жаркое. Светлана Толмачева: Исполнитель роли Хлестакова – Олег Ягодин – считает, что с грязевыми ваннами режиссер Николай Коляда попал в самую точку. Ведь, как известно, Гоголь писал про дураков и дороги. Чище с тех пор ни те, ни другие не стали. Олег Ягодин: Изначально грязь была очень жидкая, и было в два раза больше грязи, то есть было в грязи все. И это, на самом деле, здорово. До сих пор ставят так же, как ставилось в 82-ом году. Это ужасно, потому что не может быть комедии – Гоголь никогда не писал комедии. Светлана Толмачева: Одним из первых зрителей «Ревизора» был театральный критик Леонид Быков. По его мнению, гоголевская пьеса обрела свойственную героям пьес Коляды простонародную интонацию. В самом начала городничий объявляет о том, что «к ним едет ревИзор, инкогнИто с секретным предпИсанием». Леонид Быков: Классический текст звучит так, как будто он написан рукой Коляды. Я осознаю, что, скажем, если школьники придут по программе смотреть «Ревизора», это будет для них большим потрясением. Это не тот «Ревизор», которого преподают в школе. Светлана Толмачева: Сам режиссер, кстати, во втором составе выходит на сцену в роли городничего. Работой актеров, и вообще всей постановкой он доволен. Зрительский интерес, спустя две недели после премьеры, не ослабевает. Билеты в зал на 60 мест всегда раскупаются. В мае в театре премьера – «Гамлет». Как всегда, у Николая Коляды без сюрпризов не обойдется. Эдуард Коридоров: «Коляда-театр», о новой постановке которого рассказала Светлана Толмачева, сейчас борется за жизнь – у него отнимают помещение. Сегодня наш гость – известный драматург Николай Коляда. А нашим слушателям мы предлагаем ответить на вопрос: как вывести российские учреждения культуры из-под угрозы выселения из занимаемых помещений? Доброе утро, Николай. Николай Коляда: Доброе утро. Эдуард Коридоров: Поздравляю вас с премьерой. Николай Коляда: Спасибо большое. Эдуард Коридоров: Надеюсь, что следующая, майская премьера пройдет не менее успешно. И, пожалуйста, расскажите, случайно ли совпала премьера «Ревизора» с имущественным скандалом, который имел место быть на этой неделе? Более подробно, пожалуйста, об этом недоразумении. Николай Коляда: Во-первых, я должен немножко поправить вашего корреспондента Светлану Толмачеву. Произошли некоторые изменения, и «Гамлет» у нас выйдет только в сентябре-октябре. А сейчас я буду репетировать другую пьесу. Вместо «Гамлета» я будут репетировать свою пьесу «Тутанхамон». Просто две подряд классические пьесы тяжело ставить, наверное. Надо немножко собраться с мыслями и с мозгами. И по поводу имущественного конфликта. Ну, вот некоммерческое партнерство «Коляда-театр» существует три года. У нас не было помещения. В прошлом году в мае нас позвали в помещение, чтобы Центр молодежной поэзии смог заплатить долги, сделать ремонт и там жить, существовать. Как только мы сделали все, обжились... На три года был заключен у нас договор. Я заключил договор с артистами. Как только все начали приводить в порядок, в ноябре прошлого года нам сказали: «Давайте убирайтесь отсюда». Я молчал-молчал очень долго, до тех пор, пока все не дошло до точки кипения. И потом собрал всех журналистов и сказал: «Товарищи, ребята дороги, помогайте». Конечно, это было с моей стороны глупостью большой, наверное. Но надо было как-то привлечь внимание общественности к этой проблеме, поскольку 40 человек коллектив в «Коляда-театре», у нас много народа, и вдруг мы оказались бы на улицы с 1 апреля, например... И, собственно говоря, вся эта пресс-конференция, конечно, напоминала коммунальную свару. Макарова, директор Центра молодежной поэзии, говорила о том, какой я дурак и подлец. Я ей говорил, соответственно, то же самое примерно. И как бы мы ругались на виду у изумленных журналистов. А все это на самом деле ерунда, поскольку надо жить по закону. Есть закон, который должен исполняться. Чиновники наши в Госкомимуществе давным-давно в курсе всего происходящего. Дело движется. Помещение должно каким-то образом либо передаться мне, либо Центру молодежной поэзии, либо нас обоих оттуда выселят, и туда заселится Краеведческий музей. Мне все равно. Есть закон, он должен исполняться. Вот и все. А обвинять друг друга и наступать друг другу на ноги можно бесконечно, до невозможности. Эдуард Коридоров: А как все-таки так получилось, что спорная ситуация-то возникла? Если есть договор, действительно, почему же он не исполняется? Николай Коляда: Ну, тут, Господи, как говорят, человеческий фактор. Вдруг что-то насолили, стали себя чувствовать хозяевами. Директору показалось, что ее как бы полномочия или ее права ущемляются. Естественно, если я ремонтирую помещение, привожу его в порядок, плачу полностью аренду, а она не маленькая – 38 тысяч рублей в месяц... У меня нет никаких ни спонсоров, ни банкиров богатых, которые дали бы мне денег. Я нищий человек на сегодня, несмотря на то, что когда-то я получал большие авторские гонорары, сейчас все уходит в театр - в зарплату, в оформление спектаклей. И вот рассказывала Светлана Толмачева про полотенца с лебедями, которые висят на сцене, каждое полотенце стоит 100 рублей, извините. Грязь в магазине 5 литров стоит 30 рублей, эта грязь, эта земля цветочная. Все стоит каких-то денег. У меня нет таких денег. И поэтому как бы нам тяжело существовать. Как бы мы «начали там чувствовать себя хозяевами», после чего нам сказали: «Пошли вон отсюда!». Ну... Эдуард Коридоров: Скажите, а кто, собственно говоря, является владельцем этого помещения? Николай Коляда: Помещение принадлежит... это памятник архитектуры, Городок чекистов так называемый, есть такой в Екатеринбурге целый комплекс, и помещение принадлежит Министерству по госкомимуществу Свердловской области, кажется, так это называется. Эдуард Коридоров: То есть, вообще говоря, господа чиновники могли бы легким движением руки погасить страсти? Николай Коляда: Страсти сейчас и гасятся каким-то образом, что-то там происходит. Во всяком случае, те комментарии, которые я слышал по телевидению, со стороны чиновников, что сейчас будет вопрос решен. Конечно, Господи, да у нас же все решается маленьким клерком, который сидит где-нибудь в кабинете и перебирает бумажки, и вот надо, чтобы эта бумажка лежала не 25-ой, а первой – вот и все. Как раз об этом «РевИзор», который я поставил, когда великих российских чиновников, которых особенно сейчас (я не знаю, почему так происходит) стало несметное множество, и, как у нас говорят, «каждая вша – генеральша». Все начальники невозможные. И от одного надо идти к другому, от третьего – к четвертому, пятому, десятому. Хотя надо только палец о палец ударить – и все произойдет, и не будет скандалов, и не будет криков, оров, и все будет тихо, мирно и спокойно. Но велик брат чиновник в России! Эдуард Коридоров: А с «братом чиновником» часто вам приходится вообще сталкиваться при осуществлении творческих проектов? Николай Коляда: Слава тебе Господи, что сейчас я сам себе начальник, сам руководитель. Начиная с мая прошлого года, «Коляда-театр» существует, как бы труппа есть, есть технические цехи, и я что хочу, то и делаю. Я раньше зависел от директоров театров, от главных режиссеров театров, когда тебе командовали: «Делай так, делай так». Сейчас я сам себе командую. За это время я поставил 8 спектаклей, сделана куча проектов, связанных с современной драматургией и не с современной драматургией. К театру очень большое внимание. Мы получаем кучу премий. Мы получаем всякие приглашения на всякие фестивали. Театр живой, как мне кажется, что-то в нем происходит такое радостное – и для зрителей радостное, и для актеров. Живем, слава тебе Господи! Эдуард Коридоров: И сейчас мы послушаем звонок. Доброе утро. Слушатель: Здравствуйте. Вас беспокоит член Союза композиторов России из Омска Брысов Константин Леонардович. В Омске уничтожена одна из трех общесибирских организаций Союза композиторов России. Уже она не существует четвертый год. То есть организация из-за помещения - памятника культуры в центре города - просто уничтожена. Мы существовали как культурно-просветительское учреждение областное, и вот его уже нет. Без выплаты зарплаты, с нарушениями... Николай Коляда: А кому передали помещение? Кому это помещение отдали? Слушатель: Оно было у нас по всем документам. Николай Коляда: Но сейчас вас выселили, а кто там сейчас живет? Слушатель: Не выселили. Департамент недвижимости сказал: «С вами судиться не будем. Пришлем бандитов – они вас вышибут». Николай Коляда: И там будет ночной клуб, да, в этом помещении? Или что? Слушатель: Нет. Там коммерческие лавки всякие и так далее, видимо. И это сделают бандитским способом при участии милиции. Милиция суду не подчиняется. Эдуард Коридоров: Понятно, что у человека наболело. И я думаю, что таких ваших «коллег», творческих людей, довольно много по всей России. Николай Коляда: Я очень понимаю этих людей. Я не знаю, если выселят меня оттуда, ну что, помещение отдадут Краеведческому музею... Там ведь очень удобно можно сделать магазинчик какой-нибудь – все-таки центр города. Эдуард Коридоров: Центр современной поэзии, это же тоже неплохо, да, Николай Владимирович? Николай Коляда: Понятное дело, что неплохо. Живи, и дай жить другим. Я за то, чтобы и поэты существовали, и чтобы «Коляда-театр» существовал. Пусть все будет. Но пусть все решается на уровне закона. Потому что если выедет «Коляда» из этого помещения, то Центр молодежной поэзии, который не может собрать даже 10-15 человек на свои спектакли, естественно, ему 38 тысяч рублей в месяц не заработать, то это помещение будет сдаваться в аренду, ну, какому-нибудь магазинчику, какому-нибудь ночному клубу или еще чему-нибудь. А почему учреждение культуры должно таким образом приносить доход? Ну, глупость это. Вот сегодня у нас три спектакля подряд, мы играем «Малыш и Карлсон», для того чтобы заработать деньги на аренду. Вот сейчас в 10 часов, в 11 и в 12 – у нас три сказки. Мы работаем как сумасшедшие - играем по 50 спектаклей в месяц, для того чтобы заплатить аренду. Мы эти деньги зарабатываем честно, а не сдавая, я не знаю, бандитам, магазинам и под ночные клубы или какие-то вечеринки, чего делать, по-моему, просто нельзя – вот и все. Пусть кто-то другой этим занимается. Эдуард Коридоров: Итак, Николай, стон идет по российским городам и весям. Там разворачиваются повсеместно драмы. Мы недавно с вами слышали, как в Омске композиторы остались без крыши над головой. В Москве Музей кино, насколько мне известно, под угрозой выселения находится. И можно бесконечно продолжать этот список. Кто «драматург» всех этих процессов? Вы сказали, что это маленький клерк, который сидит где-то в структурах власти и перекладывает бумажки. Как этого «драматурга» образумить? Возможно ли это? Николай Коляда: Нет, не возможно, я думаю. Это надо, наверное, не знаю, атомную бомбу взрывать или дихлофосом их травить, как тараканов, или еще что-то. Я думаю, что дальше будет все хуже и хуже с чиновниками наверняка, потому что они будут все большую и большую власть иметь. Если возвращаться к тому, с чего мы начали, к разговору о «Ревизоре» Гоголя, о великой пьесе великого писателя, то я ставил спектакль о том, что главные две беды в России (как они были, так они и остаются): дураки и дороги. И еще третья беда наверняка есть в России – это нелюбовь к нашим культурным ценностям, к нашим деятелям культуры, к тому, что производится и воздухе носится. Самое главное - это высота трубы, самое главное, чтобы завод работал, самое главное, чтобы промышленность работала. А вот эти люди, которые сидят в подвалах и чем-то там занимаются, какие-то спектакли играют, какие-то картины рисуют, какие-то фильмы снимают, - вот это же не важно. Они же не производят что-то важное, отчего, например, повышается уровень жизни или еще что-то такое. Но вот пройдет 100 лет, и о том, какими мы были, как любили, как ненавидели, какими были людьми – ведь все будут знать только по произведениям культуры и искусства, которые останутся на века. Все уйдет – все эти чиновники, правительство – уйдет все, но культура останется. Культурные ценности, они вечны. Но этого, к сожалению, сидящий клерк и думающий только о своей зарплате, или еще черт его знает о чем, о том, что он генерал, начальник огромный, титулярный советник, он, к сожалению, не знает, не понимает. И он не образован. Его в детстве не водили в театр, ему не давали умных книжек, он смотрел телесериалы, он не воспитывался в культурной среде, а потому он и сидит, как дурак, который ни черта не понимает. И от него, от этого дурака, и от дорог все и зависит, а оттого все и рушится. Эдуард Коридоров: Кроме клерков, есть ведь еще и крупные руководители, которые клерками руководят. Николай Коляда: Их, наверное, тоже не водили в театры, их, наверное, тоже не воспитывали, потому что они жили в какой-то, я не знаю, другой среде. Эдуард Коридоров: А почему деятели культуры не воспитывают больших начальников? Вот не так давно была встреча президента Владимира Путина с уважаемыми деятелями культуры, их знает вся страна. Они собрались, сели за один стол, поговорили о проблемах. Насколько можно было судить по репортажам об этом событии, все разошлись, так сказать, более-менее довольные друг другом. Значит, не все так плохо в стране? Николай Коляда: Конечно, все замечательно. Потому что Москва – и я всегда это говорил, и буду продолжать говорить, - это отдельное государство, Ватикан. И у них ощущение, что за пределами Садового кольца ничего нет, там ничего не происходит. Страшно далеки они от народа. Люди, которые собрались и с Путиным разговаривали, у них нет проблем, там все замечательно, Господи. Ну какое им дело до проблем какого-нибудь занюханного «Коляда-театра», который сидит в сыром, влажном, грязном подвале в городе СвЕрдловске?! Ну какое им дело до этого, Господи?! У них проблем нет. Доллары, деньги, поездки за границу, гастроли – все есть абсолютно. Эдуард Коридоров: Я думаю, что многие с вами не согласятся. Проблемы там есть, и большие проблемы. Поскольку помещение в центре столицы, оно действительно стоит много долларов, так сказать. Приходится платить и приходится зарабатывать тем же, наверное, трудом. Николай Коляда: Да, большие деньги, большие проблемы. Да не хочу я, Господи, про них и говорить. У них своих дела, у меня – свои. А про что говорить, про Владимира Владимировича Путина, который, я не знаю, взял и всем показал, как он интересуется страшно культурой? В Большой театр он сходил. Наверняка, я не знаю, ему это интересно. Но человек не понимает. А сидящие ниже, они тоже не понимают ситуации. Каждый озабочен только своим, своя рубашка ближе к телу. Господи, как говорил Горький в пьесе «Варвары», «где вы сильные, смелые, умные, черт побери?». Я точно не помню эту цитату, которую говорит главная героиня. Где вы? Где люди, которые спасут нас? Не знаю. Потому что кругом дураки одни. И все больше убеждаешься, с каждым днем все больше убеждаешься, что одни дураки кругом. И вот чем дурнее, чем глупее, подлее человек, тем он сидит на более высоком посту. Вот почему так, я не знаю. Как они туда пробираются, я вообще не понимаю, каким образом. Эдуард Коридоров: Давайте послушаем еще один звонок. Доброе утро. Слушатель: Это Москва. Меня зовут София. У нас аналогичный случай. И в Москве не все так благополучно, как кажется. Институт негосударственный, который живет и работает, и сейчас работает, имеет государственную аккредитацию, работает в бывшем детском саду. Договор до 2010 года, который мы хотим продлить на более длительный срок, мы готовы даже по рыночным ценам и выкупить теперь уже это здание. За нами 500 студентов примерно. Так чиновники на протяжении шести лет этот вопрос не решают. На уровне бывшего заместителя министра господина Гусева Анатолия Николаевича, сейчас там другие люди, но уже год лежат наши письма – и ответа нет. Николай Коляда: Ну, наверное, взятку ждут. Надо принести 2-3 тысячи долларов – тогда все будет в порядке. Слушатель: Да-да. На вторичном рынке это стоит очень большие деньги. Николай Коляда: Да, ждут, когда принесут деньги. Это общеизвестно. Слушатель: Так что и в Москве... Это общее наше положение, к сожалению. Эдуард Коридоров: Как с этим бороться, вы можете подсказать? Слушатель: Ой! Мы сами не знаем. Николай Коляда: Надо собрать деньги и отнести их в конверте. Слушатель: Способа нет. Эдуард Коридоров: Спасибо. Вот еще одна иллюстрация. Действительно, подобных ситуаций пруд пруди. А рецептов, как быть, никто не подскажет. Торжество хама, о котором все говорят, да, оно происходит, оно разворачивается на наших глазах, и многие от этого страдают. Вот вы говорили о дураках и дорогах. Ведь ваши спектакли посещают тысячи людей. Они проходят с аншлагами, значит, они востребованы, значит, не все так, в общем-то, мрачно. Может быть, стоит какие-то бесплатные или специальные дни отвести для посещения «крапивным семенем», для их образования? Николай Коляда: Вы знаете, по статистике, в театры ходят 3 процента населения. Крошечное какое-то количество людей, ну, живых, настоящих, умных, добрых. Они, конечно, есть. Не все дураки на белом свете. И только они – наше спасение. Это люди, которые каждый вечер в мой маленький театр идут или в другой какой-то театр идут. Люди, у которых душа живая, у которых что-то болит. После «Ревизора» многие плачут, подходят ко мне, говорят какие-то добрые слова. И это приятно, что ты сделал какую-то работу, которая задевает. А с другой стороны, думаешь, что не все так плохо. Все равно мы отдохнем, мы увидим небо в алмазах – все будет хорошо. Должно быть хорошо! Надо верить. У меня надежда на эти крошечные, на единицы, на эти 3 процента населения, которые ходят в театры. Ну и с ними связано, наверное, будущее России. Надежда только на этих светлых, добрых, умных, честных людей. Они есть, но их очень мало. И всегда так было, Господи, чего тут говорить-то... Эдуард Коридоров: И у нас звонок от слушателя. Доброе утро. Слушатель: Доброе утро. Анатолий, Подмосковье. Я бы хотел немножко вас поправить. В общем-то, я не считаю, что все эти чиновники дураки. Потому что назвать дураком человека, который пробирается в какие-то инстанции, имеет неплохие деньги, еще что-то... Может быть, он все-таки не дурак, а просто подловатая душа, который ради себя, любимого, готов погубить все что хочешь, хочет теперь и сейчас кататься как сыр в масле. Так что они, в общем-то, не дураки. Эдуард Коридоров: Скажите, а можно ли бороться с этим явлением? Слушатель: Наверное, можно все-таки. Есть, конечно, надежда на церковь. Сейчас пытается патриарх как-то возвысить голос. И вообще, конечно, потихоньку народ видит, что что-то уже совсем не так начинается, что-то делается. Вся надежда, конечно, на основную массу людей, которые в большинстве своем люди честные, трудолюбивые. Конечно, чиновничество всегда грешило, и в царское время, и в советские времена. Ну, в советские времена как-то их быстро одергивали, скажем, при однопартийной системе. Эдуард Коридоров: Спасибо. Понятно. Раньше было чуть получше, сейчас – чуть похуже. Но, в общем и целом, все достаточно безысходно. До революции, после революции... Николай Коляда: Нет, не так уж и безысходно. Действительно, прав человек, который только что позвонил, что это подловатые натуры, которые не такие уж и дураки, а просто хитрые люди, которые тащат себе в карман, тащат себе. Но как с этим действительно бороться? Черт его знает. Я не знаю. Взятки не давать. Эдуард Коридоров: Вот мы и дошли до бескрайней темы коррупции. Да, о ней можно говорить часами. Этим и занимаются наши высшие чиновники. Николай Коляда: Да. Я уж лучше не буду, потому что я человек маленький, занимаюсь своим театром, сижу на своих репетициях, занимаюсь в журнале «Урал» редакторством или еще чем-то. Но это уж не мне решать, наверное. Я могу огорчаться, а сделать что-то в этом случае я не могу. Эдуард Коридоров: А есть ли у вас возможность сравнить то, что происходит с учреждениями культуры в России, с тем, как живут подобные же учреждения за рубежом? Николай Коляда: Да чего говорить... Сейчас вспоминать опыт Германии, как там все происходит... Эдуард Коридоров: Просто интересно узнать, это действительно российская проблема: дураки, дороги и бесправие культуры? Николай Коляда: Нет. Эдуард Коридоров: Или это повсеместно? Николай Коляда: Я думаю, что повсеместно. Потому что был такой театр в городе Эссене, «Казанова» назывался, вот он работал, работал, работал, а потом по решению правительства его взяли да закрыли – вот и все. И не стали давать ему денег. И их всех на улицу – до свидания. Капитализм. Был такой «Шиллер-театр» в Берлине, взяли его да и закрыли. Вся интеллигенция кричала, орала, вопила. Интеллигенция в Германии любит покричать и в газетах... Ну и что?! Повопили, покричали – а все закрыто, здание передано другим. Вот и все – до свидания. Всех актеров отправили на улицу. Капитализм. И здесь все одинаково, наверное. Но все равно у нас хуже. Эдуард Коридоров: На подходе еще один звонок. И очень интересно, будет ли это вновь плач народный или все-таки какой-то совет, мнение на тему «как быть?». Здравствуйте. Слушатель: Это Елена, Москва. Хочу сказать, что я вообще как бы старый «театральный волк»... Эдуард Коридоров: «Волчица», наверное, в вашем случае. Слушатель: Кстати, я не являюсь поклонницей пьес Николая Коляды, хотя уважительно отношусь. Я живу в Москве за МКАДом. А у нас до МКАДа есть театр на Перовской... кстати, ваши пьесы там идут, Николай. Николай Коляда: Конечно. Я знаю. Я был на премьере. Слушатель: У Панченко. Николай Коляда: У Панченко пьеса называется «Дураков по росту строят». Слушатель: Да-да. Я вообще считаю, что после здоровья, самое главное – культура. И поэтому... Эдуард Коридоров: И поэтому вы не чиновник. Слушатель: Я не чиновник. Вероятно, надо как бы на нашу верховную власть как-то воздействовать. Эдуард Коридоров: Как? Слушатель: Выбирать того, кого нужно, чтобы и они выбирали уже чиновников тех, которых нужно. Потому что культура важнее всего. Николай, вам успехов. Мы за вас кулаки все равно держим. Николай Коляда: Спасибо большое, Елена. Эдуард Коридоров: Николай, может быть, вас выбрать в структуры власти? Николай Коляда: Да. Я сейчас ехал к вам, выходил в подъезд, и возле почтового ящика лежит огромное количество (поскольку у нас выборы скоро) всяких газет, листовок, конвертов, приглашений. Причем депутат один на другого: «Ты дурак». «Нет, ты дурак». Я собрал все это в кучу и вынес в мусорный контейнер. Выкинул и подумал: «Боже мой, как мне жалко этой бумаги, потому что можно было издать столько замечательных книг, плакатов. Сколько уходит добра в никуда, для того чтобы трудоустроить нескольких подлецов или дураков». Вот этим мы сейчас и занимаемся, чем в ближайшее время и будем заниматься. А Лена говорит, что надо выбрать умных, хороших. Так откуда же я знаю, где они, эти умные. Покажите мне их, пальцем покажите: вот этот, этот и этот. Эдуард Коридоров: Да мы определились с вами, где они – они ходят в ваш театр и смотрят ваши пьесы. Николай Коляда: Точно. И пусть приходят еще. Эдуард Коридоров: Осталось выдвинуть их в депутаты. Николай Коляда: Обязательно. Эдуард Коридоров: И чтобы они согласились выдвинуться. Нет, вообще говоря, есть ведь и положительные примеры разрешения имущественных проблем. Вот, скажем, с передачей бывших культовых зданий церкви, на мой взгляд, может быть, вы не согласитесь, все обстоит достаточно гладко. То есть процесс поставлен на рельсы, бумаги подписываются достаточно быстро. На наших глазах вырастают и реставрируются храмы. Может быть, как-то этот опыт передовой распространить на учреждения культуры? Николай Коляда: Так там дело в том, что они просто боятся, что если они церкви откажут, то начнется такой крик и шум, что «вы церковь зажимаете» или еще что-то. Они просто боятся. Эдуард Коридоров: А почему не раздается крика и шума, когда обижают культуру? Николай Коляда: А вот этого я не знаю. Потому что, наверное, это не важно. Потому что церковь все равно у нас как бы сейчас на подъеме, все как-то вверх идет. Ну а те, которые всегда сидели в подвалах и в кочегарках – эти художники и артисты, они всегда чем-то были не довольны – то деньгами, то им красок не хватало, то их закрывали. Я тут вспоминал, сколько выставок в советские времена было закрыто, сколько спектаклей было закрыто. И их все время же приходилось одергивать: «Сиди на месте». «Жить не дают, понимаете ли. Мы тут сидим, бумажки перекладываем с места на место, а они тут ходят. Мы чай пьем, принесли из дома еду на обед, достали и едим. А эти все ходят». Я, собственно говоря, почему начал ставить «Ревизора», потому что я однажды пошел на прием к большому начальнику и сидел в кожаном кресле в предбаннике у него. А в это время бегали из кабинета в кабинет с цветами, с коньяками, с шампанским какие-то люди. От баб пахло дорогими духами. Шла какая-то своя замечательная жизнь. И я сидел в своей джинсе старой – солнце русской драматургии – и сидел, смотрел налево, направо. А я пришел просить помещение для театра. Давно это было, года три назад. И я думаю: «Бог ты мой, Коляда, да кому ты здесь нужен со своим театром, со своими проблемами?! Тут своя жизнь идет, замечательная. Не мешайся ты, не мешай людям. Люди живут: цветы, шампанское, день рождения. А тут еще какие-то театры кому-то, надо еще из-за этого волноваться, переживать, куда-то звонить, чего-то писать, чего-то делать. Не мешай жить». Эдуард Коридоров: Николай, ваш монолог проник в самое мое сердце. Я думаю, что и в сердца многих. Спасибо. Напомню, что наш гость говорил о незащищенности учреждений культуры в России, да и самой культуры. Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
