Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-01-05]
Памяти американского писателя Гая ДавенпортаПрограмму ведет Дмитрий Волчек. Принимает участие переводчик Максим Немцов. Дмитрий Волчек: На 78-м году жизни скончался американский прозаик, филолог и художник Гай Давенпорт. Первый сборник рассказов Давенпорта “Татлин!” вышел в 1974 году. Известность ему принесли книги прозы “Велосипед да Винчи”, “Эклоги”, «Стол зеленых полей», «Яблоки и груши», а также сборники эссе «География воображения» и «Охотник Гракх». Гай Давенпорт преподавал филологию в различных учебных заведениях США, - в последние годы, до выхода на пенсию - в Университете Кентукки в Лексингтоне. В России вышли его книги “Изобретение фотографии в Толедо” и “Погребальный поезд Хайле Селассие”. Слово московскому переводчику Гая Давенпорта Максиму Немцову. Максим Немцов: Гай Давенпорт скончался 4 января 2005 года в 10.15 утра. Необходимо зафиксировать эти сухие цифры: 4 января 2005 года, 10.15 утра. Вместе с Гаем Давенпортом умерла американская культура ХХ века. Он был очень незаметным гуманистом: мыслителем, поэтом и прозаиком, эссеистом, переводчиком, художником, преподавателем филологии. За исключением двух лет службы в воздушно-десантном корпусе США занимался тем, что учился сам и учил других. «Я не собирался быть учителем, мне просто нравилось ходить в школу и узнавать новое», — говорил он. Остальное в его жизни было простым хобби. Награды и премии, которые Гай Давенпорт получал за свое хобби, тоже были незаметными. Нам осталось четыре десятка его книг. На русском языке вышло всего два его сборника – «Изобретение фотографии в Толедо» и «Погребальный поезд Хайле Селассие». Общий тираж – 4 тысячи экземпляров. Русскоязычным читателям запоздалое открытие гения Гая Давенпорта еще только предстоит. Время подведения итогов его жизни, наверное, еще просто не наступило — слишком велик диапазон его интересов, чтобы раз и навсегда определить значение работы Давенпорта в нескольких словах. «Один из самых изобретательных и оригинальных американских авторов ХХ века»? Этого мало. Лучше всего он виден краем глаза, мимолетно, лучше всего слышен в отзвуках. Его студенты либо считали, что чудаковатый профессор забивает им головы ненужной белибердой, либо становились его преданными учениками. Один вспоминал: «На студенческой попойке один из моих однокашников описал мне преподавателя, который во время лекций петухом расхаживает взад-вперед, время от времени отворачивается к доске и пишет что-нибудь по-гречески или на латыни. Меня это заинтриговало, и я записался к нему в класс. И до сих пор я помню охватившее меня ощущение изумления и чуда. В памяти осталась одна из лекций Давенпорта — об Эдгаре Аллане По, на которой прочерчивались векторы в готическую архитектуру, греческую эпическую поэзию, арабески. Другую лекцию, чтобы провести разграничения между началами американскости в пуританской Новой Англии и роялистской Вирджинии, Давенпорт посвятил географии Возрождения. Меня это зацепило на всю жизнь». Литературные критики тоже не могли сойтись во мнениях о его прозе: слишком велика интеллектуальная плотность его текстов, как считал Хилтон Креймер из «Книжного обозрения Нью-Йорк Таймс», точных и сжатых, как лирические стихи, однако организованных по законам монтажа документального кино. Сам Давенпорт шутливо объяснял свою писательскую технику так: «Если с утра приходится растолковывать второкурсникам оды Китса, а после обеда читать с выпускниками главу из Улисса, у разума вырабатывается привычка повсюду находить перекрестные ссылки». Художественная проза, критика и эссеистика Гая Давенпорта совершенно свободна от интеллектуальных и моральных условностей, о чем бы он ни писал — о Фудзияме, воздухоплавании, Эзре Паунде или подростковом сексе. Наверное, лучше всего метод Давенпорта можно проиллюстрировать одним анекдотом, который он сам приводит в книге «География воображения»: Когда-то добровольцам американского Корпуса Мира, расквартированным в одной из африканских стран, пришла в голову блестящая идея: для просвещения местного населения одной из деревень снять фильм о том, что малярию переносят комары, комары плодятся в лужах, поэтому лужи на деревенской главной улице нужно осушать. Об этом перед камерой и должны были говорить старейшины племени. Когда фильм показали всем жителям, встречен он был гробовым молчанием, и лишь в одном месте раздались вопли восторга: «Цыпленок Нтумбе!» Озадаченных добровольцев Корпуса попросили показать фильм еще раз, потому что некоторые дети во время сеанса вертелись и не смогли увидеть цыпленка Нтумбе. Покажите нам цыпленка Нтумбе еще раз! Выяснилось, что в одной короткой сцене, где сознательная мамаша, присев на корточки, вычерпывает лужу, у нее за спиной по самому краю кадра действительно бродит одинокий цыпленок. Эти странные американцы сколько угодно могут рассказывать о лужах, комарах и малярии, а тут, прямо перед ними вот в этой движущейся картинке на стене ходит живой цыпленок Нтумбе. Чего ж еще можно требовать от искусства? «Тридцать лет, — писал Гай Давенпорт, — я сочинял истории, в которых цыпленок Нтумбе приковывал к себе внимание слишком многих из моих немногочисленных читателей. Академики даже разработали целую критическую школу, призванную обучать людей видеть в них одного лишь цыпленка Нтумбе (или его отсутствие)... Один остроумный француз сказал, что я — писатель, исчезающий сразу же по прибытии. Мне хотелось бы недопонять его: как модернист я прибыл слишком поздно, а для диссонансов, известных под названием постмодернизма, — слишком рано». Давенпорт был беспощаден к читателям. В одном из своих последних писем, в декабре прошлого года, он признавал: «Мои читатели - сотрудники. ВСЕ читатели - сотрудники: они исполняют текст в воображении. Я недостаточно доверяю своим читателям - потому что и вообразить себе не мог, что они у меня будут». Мы можем быть только благодарны ему за эту беспощадность. Как и его студентам, нам хочется дотянуться до уровня своего учителя. Недосказанным осталось многое. Без преувеличения: для многих из нас, читателей и почитателей Гая Давенпорта, с его смертью погас огонек той лампы, при свете которой текст ночью почему-то становится яснее. О Людвиге Витгенштейне Давенпорт когда-то написал слова, которые можно было бы сказать и о нем самом: «Жизнь была, наверное, странной болезнью, которую преодолеваешь героизмом, а мысль наверняка была болезнью, которую, наверное, могла излечить философия». Последние материалы по теме:
См. также:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
