Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
19.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-12-05]
Ливан: плач по журналисту; Игры не для детей. Классификация видеоигр в США подвергается критике; Экономическое чудо Южного Кавказа; Где начинается и где заканчивается личная жизньВедущий Ефим Фиштейн Хаким Ахким: Правительство не может контролировать ситуацию. И это заставляет нас обращаться к миру и взывать к международной помощи и к международному суд и к продлению работы международного следственного комитета, чтобы он смог расследовать все убийства. Сара Мунзер: Надеюсь, что Совет Безопасности ООН ответит на призыв правительства создать международный суд и расширить и продлить работу международного следственного комитета. Ирина Лагунина: Ливан похоронил человека, который стал в последние годы символом свободы для страны. Джибран Туэйни, депутат парламента и редактор и владелец газеты "Ан-Нахар" погиб в результате террористического акта в понедельник. Это - третье политическое убийство с момента теракта против бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири 14 февраля этого года. "Ливан никогда не был и никогда не будет частью Сирии" - написал в последнем комментарии в своей газете Джибран Туэйни. Десять дней назад в Ливане в местечке Анджар было найдено массовое захоронение. Примерно 40 тел. Ливанское правительство полагает, что это - военнослужащие ливанской армии. Местные жители знали о нем с 1993 года, но не говорили из боязни преследования со стороны сирийских спецслужб. Сирийский информационный сайт со ссылкой на неназванное официальное лицо написал, что это тела убитых в межпалестинском конфликте - между Абу-Нидалом и партией Ясира Арафата Фатх - в 1986-1991 годах. Со времен гражданской войны в Ливане пропавшими без вести все еще числятся около 17 тысяч человек. Именно о массовом захоронении в местечке Анджар написал в последней статье Джибран Туэйни. "Оно представляет собой отдельный вопрос, отличный от того, что называют "гражданской войной в Ливане". Этот вопрос напрямую связан с деятельностью армии и разведывательного аппарата Сирии, которые заявляли, что не были одной из сторон гражданской войны, что они, напротив, защищали Ливан. На самом деле они были беспощадными убийцами. Сирийский режим и только он ответственен за массовые захоронения в Анджаре. Это - преступление против человечности, которое требует немедленного международного вмешательства, детального следствия, международного трибунала, не связанного с убийством аль-Харири, которое международного сообщество уже определило как теракт. Сирийский режим должен знать, что все тирании, которые совершали преступления против человечности, подвергались международному преследованию, суду и, в конечном счете, свергались. Убийства, уничтожение и сокрытие тел в массовых захоронениях никогда не оправдывались даже самыми жестокими войнами. Тому доказательство - Адольф Гитлер, Чаушеску, Милошевич, Саддам Хусейн и племенные вожди Руанды". Ирина Лагунина: Перевод этой публикации предоставил вашингтонский Институт исследования Ближневосточной прессы. В понедельник судья Детлев Мехлис представил Генеральному Секретарю ООН Кофи Анану 25-страничный отчет о ходе международного следствия по делу об убийстве бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири и попросил продлить работу комиссии на полгода. Детлев Мехлис: Только после длительных колебаний и проволочек сирийские власти согласились допустить допрос пяти официальных лиц, которых комиссия считает подозреваемыми, в Вене и на условиях комиссии. Это произошло всего неделю назад. Если такие темпы сохранятся, то следствие продлится еще год или два. Сотрудничество и добрые намерения надо проявлять старательно и вовремя. Ирина Лагунина: Смерть ярого оппонента Сирии Рафика Харири в феврале этого года полностью изменила политический ландшафт Ливана. Сирия была вынуждена подчиниться резолюции ООН и вывести из Ливана войска, которые стояли там последние три десятилетия. Но за этим последовали новые убийства антисирийски настроенных ливанских политических деятелей. Когда в понедельник был убит Джибран Туэйни, Сирия моментально заявила о том, что непричастна к этому убийству и напомнила, что полностью сотрудничает с международным следствием. То же самое утверждение прозвучало и из уст сирийского посла в ООН Фейсала Мекдада. Фейсал Мекдад: Мы не согласны с туманными утверждениями этого доклада о том, что Сирия не смогла обеспечить полное сотрудничество с комиссией и ее работой. Напротив, Сирия на протяжении всего этого времени полностью сотрудничала с комиссией. Тому есть документальное подтверждение - обмен письмами между двумя сторонами. Ирина Лагунина: Ответ посла США в ООН Джона Болтона: Джон Болтон: Это на самом деле с их стороны обструкция правосудия, и мы пытаемся найти пути и сделать международное давление на Сирию непрерывным, чтобы они не сомневались, что сотрудничать с комиссией - их обязанность. Ирина Лагунина: Проект резолюции ООН, которую подготовила Франция и по которой Совет Безопасности должен голосовать в четверг, включает в себя расширение полномочий следствия и международное расследование других политических убийств в Ливане. Франция также учла пожелание, высказанное в здании Объединенных Наций представителем Ливана Ибрагимом Ассафом. Ибрагим Ассаф: Международный опыт показывает, что самый лучший способ судить людей, совершивших серьезные преступления, - с помощью международных трибуналов. В этом случае торжествует правосудие. Ирина Лагунина: В проекте резолюции содержится просьба к Генеральному Секретарю ООН Кофи Аннану выработать совместно с ливанской стороной форму международного суда, которая бы удовлетворила все заинтересованные стороны. Обозреватели полагают, что из всех этих предложений в Совете Безопасности, скорее всего, пройдет только одно - продление срока работы международной следственной комиссии на полгода - до 15 июня. Предыдущая резолюция по этому вопросу, принятая в октябре этого года, предусматривает введение санкций, если Сирия в дальнейшем не будет сотрудничать со следствием. Но ввода санкций добиться сложно - против будут выступать Россия и Китай. Из Ливана и Сирии только что вернулся мой коллега, аналитик Радио Свобода/Свободная Европа Аббас Сами. Давление на Сирию все равно будет сохраняться, но трудно сказать, к чему оно может привести. Недавно Соединенные Штаты предложили Сирии снять вопрос с повестки дня, если та прекратит поддержку вооруженного сопротивления в Ираке и вмешательство во внутренние дела в Ливане, но Сирия ответила молчанием. То же самое в вопросе сотрудничества с международной следственной группой. Наблюдатели сейчас не могут сойтись в оценках, что это - проявление слабости режима или попытка выиграть время? Аббас Сами: Мне кажется, что это никак не проявление слабости режима президента Асада. Просто сирийское правительство расценивает это как серьезное покушение на суверенитет страны. И хотя в последний момент сирийское руководство предоставило возможность провести допрос нескольких официальных лиц, вопрос о том, как далеко оно пойдет в сотрудничестве с комиссией, остается открытым. Но и Совет Безопасности ООН хочет насколько возможно избежать конфронтации. Ирина Лагунина: Именно поэтому самый простой путь сейчас - продлить на полгода работу следствия. Но когда боятся оказывать давление на Сирию, боятся, на самом деле, смены режима. Новая власть может быть хуже старой. Насколько сильны позиции Башара аль-Асада в его собственном окружении - среди военных групп и даже среди его родственников? Аббас Сами: По-моему, на Башара Асада оказывается больше давление изнутри, чем извне страны. Внутри военных и разведывательных структур страны есть разные элиты, разные группировки, за которыми стоят серьезные сети их сторонников и которые на самом деле были частью руководства страной намного дольше, чем президент Асад. И это - реальные противники, с которыми он сталкивается. Трудно представить себе, чтобы кто-нибудь из них в конце концов предстал перед международным судом за какое-то действие, к которому они могли быть причастны в Ливане. Более того, ведь таифские соглашения 1989 года узаконили сирийское военное присутствие в Ливане. И то, что с точки зрения международного сообщества видится как вмешательство Сирии во внутренние дела Ливана, как абсолютно неприемлемое поведение, в двусторонних отношениях видится иначе. Эти действия в каком-то смысле легальны. Ирина Лагунина: Таифское соглашение 1989 года, о котором говорит Аббас Сами, положило конец ливанской гражданской войне 1975 года. В соответствии с этим соглашением, Сирия разместила в Ливане 14 тысяч военнослужащих. По тому же документу, политическое влияние христианского меньшинства в стране было значительно сокращено, были введены изменения в конституцию и мусульмане получили голос в политических институтах и институтах власти. В то время вмешательство Сирии приветствовалось международным сообществом, не так ли? Аббас Сами: Именно так. В Ливане шла кровавая гражданская война, и все, что могло ее остановить, приветствовалось международным сообществом. Не уверен, что кто-то тогда мог представить себе, к каким проблемам это приведет. Это очень неоднозначная ситуация. Я говорил в Ливане с некоторыми просирийски настроенными аналитиками и общественными деятелями. Некоторые из них заметили, что вот этот нынешний разговор о сирийском присутствии и сирийском влиянии - насколько он продуктивен для страны? Насколько он отвечает интересам Ливана? Не лучше ли заглянуть в будущее и попытаться закрыть эту очень болезненную главу ливанской истории. Ирина Лагунина: Аббас Сами, специалист по Ближнему Востоку Радио Свобода/Свободная Европа. Доклад Мехлиса получил отпор не только в официальной сирийской прессе. Ему посвящена сатирическая пьеса, пропагандистский документальный фильм, масса публикаций в Интернете и ставшая очень популярной песенка. "Весь твой доклад, Мехлис, не стоит и ломаного гроша. Он политизирован, его цель - выдворить, убить, посадить в тюрьму. Я - араб, который встал за Сирию". Сирийская пресса также активно обсуждает биографию Мехлиса. Пишется, например, что его мать - еврейка, которая погибла в ходе 1967 году на сирийском фронте. Подозрения сирийской прессы вызывает и тот факт, что именно Мехлис расследовал теракт в берлинской дискотеке в 1986 году и пришел к выводу, что за преступлением стоит Народный фронт Ахмада Джибрила в сотрудничестве с Сирией. Через несколько лет Ливия признала свою ответственность за теракт. Сейчас это все уже не имеет значения. Контракт Детлева Мехлиса с ООН закачивается в декабре. А следственная группа продолжит работу. Игры не для детей. Ирина Лагунина: Американская общественная организация Национальный институт медиа-индустрии и семьи опубликовал очередной ежегодный обзор видеоигр для детей. Авторы обзора считают, что производители видеоигр не справляются с задачей контроля над содержанием своей продукции, которая все чаще носит непристойный и агрессивный характер. Рассказывает Владимир Абаринов. Владимир Абаринов: Попытки оградить публику от зрелищ, не соответствующих общепринятой морали, предпринимались в США еще на заре американской государственности. Верховный Суд США неоднократно рассматривал дела такого рода и всякий раз приходил к выводу, что подобные материалы или произведения пользуются ограниченной защитой Первой поправки к Конституции, гарантирующей свободу слова. В кинематографе с 1934 по 1966 год действовал так называемый "кодекс Хейса", названный по имени первого президента Американской ассоциации продюсеров и кинопрокатчиков Уилла Хейса. Это был свод правил, который строго регламентировал демонстрацию на экране обнаженного тела, полностью исключал нецензурные выражения и сцены употребления наркотиков или торговли ими. Совершенно недопустимыми считались такие темы, как проституция, гомосексуализм и любовная связь между представителями различных рас. Отличительная особенность кодекса состояла в том, что это были ограничения, введенные самими кинопромышленниками, которые опасались введения государственной цензуры. Во второй половине 50-х годов сразу несколько производителей нарушили кодекс Хейса, потом началась эпоха либерализма, и кодекс пришлось заменить системой классификации фильмов в зависимости от их содержания. Эта система, в которой каждому фильму присваивается категория, обозначаемая одной или двумя буквами, действует по сей день. Производство видеоигр - один из самых прибыльных сегодня видов бизнеса с огромным оборотом. Главный потребитель этой продукции - американцы, а среди них большинство составляют дети. Как и в кинопромышленности, в этом секторе действует система классификации. Новым играм присваивают категорию сами производители в лице своего специального органа - Совета по рейтингу развлекательных компьютерных программ. Однако независимый Национальный институт медиа-индустрии и семьи считает, что Совет слишком либерален в вопросе ограничения доступа детей к играм недетского содержания. Об этом, представляя доклад, заявил основатель и президент института, психолог Дэвид Уолш. Дэвид Уолш: По нашему мнению, один из важнейших выводов обзора этого года касается системы классификации продукции. Мы считаем, что система, которой пользуется Совет по рейтингу развлекательных программ, не работает и не поддается починке. Причин много, вот одна из них - ярлык "Только для взрослых". За всю историю Совета он присвоил эту категорию всего лишь 18 раз. Из 10 тысяч видеоигр только 18 были квалифицированы как предназначенные только для взрослых. Мы полагаем, что этот факт отражает неразрешимый конфликт интересов, который кроется в этой системе классификации. Совет по рейтингу - организация производителей, поэтому интересы бизнеса накладывают отпечаток на процесс классификации и создают внутренне присущий этой системе конфликт интересов. Владимир Абаринов: По словам д-ра Уолша, нынешнее поколение видеоигр радикально отличается от игр 10-летней давности в худшую сторону. Дэвид Уолш: В конце 90-х годов только одна из шести игр содержала в той или иной форме непристойности. Сегодня их содержат все игры без исключения. Концентрация непристойных выражений и изображений возросла на три тысячи процентов - это не оговорка, три тысячи. В конце 90-х только треть игр содержала сексуальные сцены. Сцены насилия были во всех, но секс - только в одной трети. Сегодня концентрация сексуального контента увеличилась на 800 процентов. Концентрация насилия выросла на 46 процентов. А система классификации с тех пор ничуть не изменилась. Родители думают, что игры с ярлыком М - только для лиц старше 17 лет, - те самые, в которые играли они сами пять лет назад. Но сегодня это совсем, совсем другие игры. Владимир Абаринов: Ответственность несут не только те, кто производит такие игры, но и те, кто продает их детям. Для того чтобы выяснить, как работает система классификации, институт посылал в магазины своих агентов-детей, которые производили контрольную закупку, как это называлось когда-то в Советском Союзе. Дэвид Уолш: В этом году почти половина детей в возрасте 8-9 лет, которых мы послали в магазины, смогли купить видеоигры категории М. Вот история, приключившаяся с одним из наших агентов. Он вошел в торговый зал, снял с полки игру категории М и подошел к кассе. Кассовый аппарат запрограммирован так, чтобы не продавать такой товар несовершеннолетнему покупателю. Кассирша видит на дисплее надпись "Проверить удостоверение личности" и говорит покупателю: "Мне нужна дата твоего рождения". Наш агент называет свою настоящую дату рождения. Кассовый аппарат, естественно, отказывается продавать товар. Тогда кассирша говорит: "Я не могу продать тебе эту игру. Скажи другой год рождения". Он говорит другой, оба улыбаются, и он выходит из магазина с игрой. Владимир Абаринов: Значительная доля вины, по мнению Дэвида Уолша, лежит и на родителях несовершеннолетних любителей видеоигр. Дэвид Уолш: В защите детей существует четыре линии обороны. О трех мы уже говорили - это производитель, система классификации и продавец. Еще одна - это, конечно, родители. Мы, родители, должны лучше исполнять свои обязанности. Только 40 процентов американских родителей знают, что означают ярлыки на упаковке игр. И это после того, как мы годами объясняли значение букв. Вот почему мы призываем к введению более четкой системы. Только половина родителей хотя бы раз в этом году помешала своему ребенку купить игру, потому что ее ярлык не соответствовал возрасту ребенка. А лично наблюдали за покупкой только менее половины родителей. Владимир Абаринов: На презентации ежегодного обзора присутствовал сенатор Джо Либерман, который давно занимается этой проблемой. Джо Либерман: А почему вообще это важно? Почему это важно для меня как сенатора Соединенных Штатов? Д-р Уэлш правильно сказал: тот, кто рассказывает истории, формирует культуру. Но посмотрите на проблему под другим углом. Возможно, это слишком сильно сказано, но видеоигры стали одним из видов искусства, и как все жанры искусства на протяжении истории, этот жанр либо воспитывает и возвышает, либо унижает и разрушает тех, кто играет в эти игры. Важнейшее обстоятельство заключается в том, что производство видеоигр растет с каждым годом. Объем мирового ранка видеоигр составляет сегодня 25 миллиардов долларов в год. Только в Соединенных Штатах эта цифра приближается к 10 миллиардам долларов. Видеоигры сегодня превосходят индустрию игровых фильмов как основной вид развлечений. Меня это беспокоит, вот уже 10 лет беспокоит. Дети проводят за видеоиграми и другими видами развлечений, которые содержат в высокой концентрации секс и насилие, больше времени, чем со своими родителями, учителями и, уж конечно, священниками. И это сказывается на них. Я - законодатель, а закон возбраняет поведение, причиняющее насилие. Закон гласит, что вы не можете решать ваши проблемы кулаками, избивая или убивая кого-то. Эти видеоигры с высокой степенью реализма демонстрируют акты насилия против других людей, включая сотрудников правоохранительных органов и особенно полицейских. Это худшее, чему мы можем научить наших детей. И я думаю, в случае с психически язвимыми детьми это должно вести и приводит к агрессивному поведению. То же самое относится и к содержанию сексуального характера. Насилие над женщиной - это уголовное преступление. А в этих игра игрока именно за это премируют. Я был потрясен зрелищем по-настоящему крайних форм насилия, таких, как каннибализм. Эти игры представляют собой оскорбление ценностей и дисциплины нашего общества. Владимир Абаринов: Д-р Уолш считает, что нынешний рейтинг видеоигр никуда не годится и предлагает заменить его новой системой, при которой категорию игре будет присваивать не производитель, а независимое агентство. Дэвид Уолш: Деятельность Совета покрыта тайной. Мы считаем, что нам необходима прозрачная, независимая, универсальная система классификации. Мы хотим созвать конференцию по этой проблеме, саммит. Мы уже обсуждали этот вопрос с ведущими организациями по охране здоровья детей, и они согласились участвовать в таком саммите в первой половине 2006 года с тем, чтобы изучить классификацию и предложить свои рекомендации по созданию более эффективной и полезной для родителей системы. Владимир Абаринов: Сенатор Либерман полагает, что пока такая новая система не введена, необходимо строже спрашивать за несоблюдение существующей. Джо Либерман: Сенатор Хиллари Клинтон и я работаем над законопроектом - и мы надеемся, что к нам присоединится один, а возможно, и двое республиканцев - над законопроектом, который обеспечит строгое соблюдение продавцом системы классификации видеоигр ради здоровья и благополучия наших детей. Мы введем штрафные санкции за несоблюдение этой системы. Владимир Абаринов: Самое интересное, что на вэб-сайте Совета по рейтингу сказано, что сенатор Либерман считает существующую систему "лучшей системой классификации развлекательной продукции в США". Совет заявил, что обзор Национального института ниже всякой критики, что в нем имеется множество натяжек, ложных утверждений и превратных толкований очевидных фактов. А президент Совета Патриша Вэнс и вовсе назвала отчет "предвзятым, однобоким и глупым". Экономическое чудо Южного Кавказа. Ирина Лагунина: Подходит к концу 2005 год, который стал годом резкого подъема всех показателей экономического роста стран Южного Кавказа. Каковы причины экономического чуда, как оно отражается на жизни граждан южнокавказских республик, каковы перспективы? Круглый стол на эту тему подготовлен совместно армянской, грузинской и азербайджанской редакциями Радио Свобода. Беседу ведет мой коллега Андрей Бабицкий. Андрей Бабицкий: В программе принимают участие: Самир Исмаилов из Баку, эксперт информагентства "Туран", Дэви Хечинашвили из Тбилиси, глава неправительственной организации "Партнерство для социальных инициатив", и Агаси Енокян из Еревана, директор армянского Центра политических и международных исследований. Показатели экономического роста во всех трех республиках очень высокие. На первом месте Азербайджан. В октябре Ильхам Алиев заявил, что за последние 8 месяцев экономический рост составил в Азербайджане 20%. По данным армянского Госкомстата за 2005 год экономический рост составил 10,1%. И в Грузии этот показатель 7-8%. Я хотел узнать, почему такие высокие показатели, откуда они берутся, и в общем, действительно ли эти цифры соответствуют реальности? Дэви Хечинашвили: Соответствуют они реальности или нет, определить нам очень трудно, потому что это очень комплексные показатели и мы не можем их оценивать сами. С другой стороны, наверное, в том, в чем мы можем попытаться принять участие - это в оценке того, как такой высокий рост влияет на реальную ситуацию в стране, на жизнь населения и так далее. Я вам прямо скажу, когда разрабатывалась в Грузии программа экономического развития и снижения бедности, тогда были сделаны модели. Было показано, что рост ниже 7,5-8% не уменьшит бедность в стране. Если так посмотреть на цифры оценки бедности годовалой давности, то в принципе можно сказать, что все правильно: у нас был рост в 2004 году 6-7%, и не было никакого снижения бедности. То есть бедность несколько изменилась, за 2004 год она переместилась в Грузии больше в деревенскую часть, регионально изменилась, но в принципе все осталось по-прежнему. Поэтому тут можно сказать, что рост был недостаточен. Если у нас в этом году 7-8%, на процент выросло, мы должны увидеть в исследованиях домашних хозяйств статистически. А сейчас по ощущениям, чисто человеческим ощущениям ничего пока тоже принципиально не изменяется. Это понятно - процент учесть очень сложно. Другой вопрос, откуда появился ускоренный рост. Я должен сказать, во-первых, что для Грузии были лучшие времена, в 97-98 рост доходил до 12%. Что произошло несомненно за последние два года и откуда мог появиться дополнительный импульс роста - это несомненно какая-то определенная легализация труда и какая-то все-таки легализация и теневых потоков, контрабандных и так далее. То есть это могло придать. Потому что наше ВВП рассчитывается неточно, потому что очень большая часть теневая, и она оценивается, считывается. И может быть потому что эта часть уменьшилась, цифры более реальны. Андрей Бабицкий: Давайте использует этот ракурс. Скажите, 10% рост ощущается населением в Армении? Агаси Енокян: Могу сказать, что - да, ощущается рост. Трудно судить - это 10% или это 5%. В Ереване стало светлее, больше хороших машин, больше хороших домов и так далее. Но опять-таки это в некоторой степени негативно отражается на сельское население в том смысле, что выросли индексы цен, выросла инфляция в каком-то смысле. Такие нюансы, например, в этом году у Армении миллиардный бюджет в долларах. Но в то же время курс доллара в Армении упал на 30%. И здесь очень важную роль сыграл Центральный банк Армении. То есть одним движением руки можно достичь 30% роста бюджета. Естественно такие махинации можно делать и в Госкомстате, там, наверное, методики разные, можно изменять, "улучшать". А как это отразилось на состоянии бедности? Я вам скажу, что бедные стали более бедными. Многие из них жили за счет трансфертов из-за рубежа, и если курс доллара упал, то естественно их доходы тоже упали. А с другой стороны, курс доллара упал, но цены повысились. Андрей Бабицкий: А источник экономического роста в Азербайджане - это цена на нефть? Самир Исмаилов: Нефть играет тут, конечно, огромную роль. Это очень повышает доход бюджета, потому что мы являемся экспортером нефти. Сейчас мы в год экспортируем 15 миллионов тонн нефти. В этом году по данным за 9 месяцев у нас ВВП вырос до 22%. Но отражается ли это на жизни населения? Я думаю, отражается, но не в такой степени, как мы хотели бы. Некоторые эксперты считают, что в Азербайджане рост экономики больше, чем официальная статистика. Дело в том, что у нас есть такое мнение, что у нас большой объем теневой экономики. Правда, наш министр налогов сказал, что у нас уровень теневой экономики приблизительно составляет 5-6% от ВВП, но по мнению международных экспертов это не менее 50%. Рост экономики есть, мы его ощущаем. Сейчас уже третий-четвертый год идет строительный бум по Баку, очень много открывается рабочих мест. И со всего региона все приезжают за работой в Баку. Я хочу сказать, что уже в Азербайджане объем строительства достиг советских времен. Андрей Бабицкий: Дэви Хечинашвили, а что касается промышленного роста, здесь как обстоят дела? И еще я хотел бы вдогонку спросить: два года назад бюджет Грузии составлял 500 миллионов лари, в этом году два с половиной миллиарда (это по словам Саакашвили) и в следующем году он вырастет до трех миллиардов. Откуда такие колоссальные изменения? Дэви Хечинашвили: Бюджет Грузии до революции, который выполнялся, был тогда на уровне где-то 1,2 миллиарда лари. В этом году у нас бюджет стал три миллиарда реально. Андрей Бабицкий: Я цитировал вашего президента. Дэви Хечинашвили: Я знаю цифры. Президент мог ошибиться. Здесь вот в чем дело: у нас бюджет вырос в 2005 году по сравнению с тем, что было в лари где-то в два с половиной раза. В будущем году еще на полмиллиарда. Что это значит? Это значит, что опять сравнительно с ВВП, что у нас бюджет дополз где-то до 35% ВВП, что абсолютно колоссальная цифра. Всегда есть два подхода. Один подход говорит, что давайте больше перераспределять, то есть через бюджет. А больше того, чем у нас сделано, вообще сделать невозможно - 35% ВВП бюджет. То есть перераспределительный компонент у нас за последние два года колоссально увеличился, а на населении это отразилось очень мало. А что мы не дотянули - то это тот второй подход, реальный, то есть рабочие места. И вот как раз поэтому у нас нет реального улучшения условий жизни, потому что рабочие места, скажем так, создаются в очень малых объемах. В государственной сфере рабочие места даже уменьшились. Допустим, в структуре всех заработков, поступлений бедного человека в 2003 году все государственные трансферы вместе составляли менее 13%. То есть 87% он получал не от государства, не как подарки от государства, это даже самый бедный как-то сам делал. И я не думаю, что это сильно изменилось сейчас, несмотря на то, что наши пенсии увеличились, пенсии выдаются вовремя, правда, фискальные дисциплины сейчас гораздо больше. Но главное, и здесь видно перераспределительный компонент, так сказать, для улучшения жизни, он не работает. Несмотря на то, что он в два-три раза увеличился, главное рабочих мест не стало больше, и особенно качественных не стало больше, и поэтому пока все стоит. Андрей Бабицкий: У меня тот же вопрос к Агаси Енокяну, что касается промышленного роста. Агаси Енокян: По-моему, чувствуется такой рост. И эксперты в Армении говорят, что это следствие реформ, которые были проведены 7-8 лет назад, и только сейчас они дают о себе знать. Но, наверное, этим можно объяснить и экономический рост тоже. Трудно сказать, насколько долго это может продолжаться, насколько долго эти реформы, которые были сделаны однажды и которые потом в течение времени больше не поддерживаются, а идет как раз в обратном направлении реформирование экономики, поскольку это может поддерживать рост. С другой стороны, надо учитывать, что мы в принципе считаем от нуля. Раньше же ничего не было. В 90-95-х годах просто была война, была разруха, был развал Советского Союза. И основная экономика во время Советского Союза в Армении - это был военно-промышленный комплекс, это все развалилось. Есть еще другой парадокс. Если соотнести экономический рост к бедности вы знаете, есть рабочие места. Хорошо, появились рабочие места, есть рабочие места, где зарплата минимальная. Самое интересное, что бедность человека с такой минимальной зарплатой не отличается от бедности человека, который вообще не работает. Это очень интересный факт, который показывает, что экономика у нас какая-то исковерканная. Непонятно тогда, зачем работать? Андрей Бабицкий: Да, мне как раз один мой знакомый грузин сказал, что была, предположим, пенсия 10 лари, стала 20 - стопроцентный рост, но ни 10, ни 20 лари человеку не нужны для жизни. Дэви Хечинашвили: Я вам просто скажу: где-то года три назад провели очень интересное, к сожалению, разовое исследование в Зугдиди, что происходило, вы помните, в то время задерживали пособия и так далее, а в Зугдиди очень много беженцев. Поэтому исследование провели так: посмотрели, что происходит в Зугдиди в тот день, когда выдают пособие. В 4 или в 5 вырастало потребление "Кока-Колы" и сладостей. То есть бабушки, полчая вот это, сразу покупали детям. Андрей Бабицкий: Самир Исмаилов, Баку я не экономист и просто хочу сослаться на очень популярную точку зрения. Утверждается, что авторитарные режимы, несвободные политические системы имеют пределы в экономическом развитии. Поскольку вы купаетесь в нефти, то вам, я думаю, демократия пока не очень нужна. Самир Исмаилов: Нам демократия нужна больше, чем другим. Сейчас у нас очень много экономических споров в Азербайджане, потому что судебная власть у нас в полной зависимости от власти. Чтобы проводить хорошие экономические реформы, чтобы успешно проводить приватизацию, нужно не только хорошие законы, нужно соблюдение этих законов и независимость судебных органов власти. Андрей Бабицкий: Благодарю вас. Значит демократия вам тоже нужна - и это внушает надежды. Личная переписка: есть ли что-то, что нельзя публиковать. Ирина Лагунина: "Развлечения молодых политиков - съемки скрытой камерой", "Насилие в семье знаменитого композитора", "Каприз звезды шокировал публику". Читатели российского интернета давно уже свыклись с такой якобы информацией о политических и общественных фигурах. На самом деле, это не что иное, как дешевые попытки привлечь читателей. На интернет в этой области редко обращают внимание. А в том, что касается серьезной литературы? Существуют ли ограничения на публикацию личной переписки, личных дневников, незаконченных рукописей, авторы которых оставляли просьбу уничтожить эти тексты? Над темой работал Владимир Ведрашко. Владимир Ведрашко: На днях в чешской прессе были обнародованы личные письма первого чехословацкого президента Томаша Гарига Массарика, с которыми он обращался к своей возлюбленной Ольдре Седлмайеровой. Переписка датируется концом двадцатых годов прошлого века. Одна из чешских газет в связи с этим задает вопрос: неужели когда-то мы прочтем и письма к любовнице нынешнего президента Чехии Вацлава Клауса? Со мной в пражской студии Радио Свобода журналист и писатель, специалист в области литературного наследия Иван Толстой. Иван, опубликовать личную переписку - значит вторгнуться в чужую личную жизнь. Не опубликовать - значит не узнать каких-то важных подробностей о жизни великого человека. Так может быть и Бог с ними с подробностями? Иван Толстой: Проблемы с публикацией чего-то интимного, не предназначавшегося для чужих глаз, совершенно не сводится к любовным письмам или вообще к письмам, а я бы распространил на рукописи, на наследие человека, который не хотел оставлять после себя незаконченной, незавершенной какой-то работы. Художник, который внимательно и гордо относится к тому, что выходит из-под его пера, естественно, заинтересован в том, чтобы с точки зрения формы произведения, которые потом будут связываться с его именем, обладали определенным совершенством и законченностью, чтобы все грани были полированы, чтобы то, что должно уколоть, кололось, а то, что должно быть закруглено, было бы закруглено. Так что публикация всего неразрешенного, несанкционированного самим автором, представляет собой в целом большую этическую и эстетическую проблему. Владимир Ведрашко: Вы говорите о проблеме для издателя, о проблеме с точки зрения права или так же о проблеме восприятия, проблеме читателя? Иван Толстой: Здесь есть все эти проблемы, которые, Владимир, вы только что перечислили. Если начать с проблем чисто эстетических, в концов все мы, открывая те или иные незавершенные или непредназначенные для печати произведения, прежде всего читатели. Если чье-то письмо представляет собой произведение искусства, если оно дышит огнем, если оно разрывается от внутренних эмоций, если оно остроумно, если оно сообщает какие-то важнейшие, интереснейшие сведения, если оно раскрывает какие-то тайны, если оно психологично и так далее, и так далее, и так далее, то мы безумно благодарны тому, что судьба сохранила этот листок от забвения, от уничтожения, от огня или пропадания в той или иной помойке. Мы безумно благодарны, что даже то, что не предназначалось быть тиснутым на печатном станке, все-таки тиснуто теперь, и мы это читаем, нам раскрывается какая-то эстетическая истина. Мы счастливы как читатели. Есть вопрос этический. Если это письмо клевещет на кого-то, если это письмо раскрывает чьи-то, какие-то не предназначавшиеся для посторонних взоров тайны и тем самым чей-то образ несколько меняется в глазах потомков, а уж тем более в глазах современников, если речь идет о том, что произошло вчера-позавчера, тогда вопрос уже встает этический. В конце концов эти строки могут прочесть не просто соседи, которые давно желали подсмотреть в замочную скважину и узнать, как там - на той половине жилья, но и дети, скажем, того или иного человека. Наконец, существует правовой вопрос. Правовые вопросы в этой области на Западе, в странах, где юридические вопросы давным-давно уже проработаны и имеют стойкую традицию, эти правовые нормы гласят следующее. Вы можете на аукционе продать абсолютно любую бумажку за ту цену, которую готов заплатить покупатель. Но вы не можете опубликовать содержание этого письма. Содержание - есть тайна двоих. Эти двое - это автор письма и адресант, тот, кто это получает, либо его наследники. Вот эти две стороны, условно говоря, наследники того и другого или живые авторы и получатели, либо их наследники, они и решают эту судьбу. Нужно получить право с двух сторон на публикацию. Владимир Ведрашко: А если нет этих людей? Иван Толстой: Тогда этот вопрос решается уже в обычном коммерческом порядке. Если проходит определенный срок давности, то любая рукопись становится достоянием публики, достоянием общественности. И вот тогда действуют совершенно иные нормы. Если это письмо не порнографического содержания, если оно не призывает свергать тот или иной строй, что может быть актуально в ту или иную эпоху, если оно не содержит в себе чертежи изготовления каких-то смертоносных снарядов или опасных химических соединений, тогда, безусловно, все это возможно к публикации. И тут человечество обращается к этим двум вопросам, о которых мы уже упомянули - к этическому и эстетическому. Если это интересно - почему нет? Все абсолютно может быть опубликовано. За последнее время было, конечно, очень много и в 20 веке всевозможных историй, связанных с этой волей не публиковать те или иные произведения, и со страстным желанием публики познакомиться с тем, что оставил после себя великий человек. Владимир Ведрашко: Иван, я хотел бы попросить вас привести несколько примеров таких публикаций. Иван Толстой: Для русского слушателя было бы интересно еще раз вспомнить, я уверен, что эта история классическая, просто азбучная, наследие Ивана Алексеевича Бунина. Он категорически не хотел, чтобы его бумаги попали в чьи-то чужие руки и чтобы дневники его, а он вел практически каждый день на протяжении нескольких десятилетий, чтобы его переписка с теми или иными людьми, чтобы какие-то незаконченные литературные произведения, а кроме того бумаги, которые сохранились в его архиве, принадлежавшие чужим людям - это, скажем, письма к нему или те или иные произведения, которые сохранялись в его домашнем архиве, чтобы они придавались гласности. Как известно, воля Бунина была нарушена. Вполне вероломно она была нарушена и его душеприказчиком Зуровым, который продал эти рукописи частично в Советский Союз, частично отдал в западные архивы, так или иначе бунинские бумаги появились. И два тома литературного наследства, напомню - это серия книг, которая издавалась издательством "Наука" и продолжает издаваться, 30 с лишним лет назад был опубликован бунинский двухтомник, который был составлен из бунинского архива, по материалам бунинского архива. Там масса интереснейших вещей, записей Бунина для себя, на память, какие-то заметки, которые, конечно же, раскрывают огромный интереснейший художественный мир Бунина, который представляет собой колоссальную эстетическую ценность. Было бы невероятно жалко утерять эти бумаги. Слава богу, что они сохранились, говорю я - читатель, Иван Алексеевич переворачивается в гробу, его воля нарушена. Другой классический пример 20 века - судьба художественного наследия Франца Кафки. Вот уж кто завещал своему душеприказчику Максу Броду уничтожить чемодан с его рукописями. И Макс Брод опять-таки вероломно нарушил завещание Кафки. Мы получили писателя, потрясающего, огромного писателя, одного из трех "китов" 20 века прозы, как говорила Ахматова - Кафка, Джойс и Пруст. Считать ли поступок Макса Брода преступлением? Перед памятью Кафки, наверное, следует считать, но перед историей человечества... Владимир Ведрашко: Получается, что история человечества и история приумножения его культурного достояния может происходить за счет нарушения каких-то нравственных норм? И те, кто являются потребителями этого достояния, остаются вполне собою и судьбою и обстоятельствами довольны. Иван Толстой: Володя, так может происходить и, самое главное, что это происходит. В каких случаях нарушаются авторские, права и авторская воля, и право наследников - это каждый раз нужно смотреть конкретно. Но это происходит, и это историческая практика. Владимир Ведрашко: Иван, скажите, пожалуйста, неужели того богатства, которое вышло из-под пера талантливых, гениальных людей, неужели того богатства, которое являлось доступным со всех точек зрения, доступным и для опубликования, неужели этого всего мало? Иван Толстой: Конечно, безумно много того, что оставлено человечеством, невероятно много, не прочесть одному человеку даже то лучшее, что создано предшественниками, в предшествующих поколениях. Да за один 20 век даже это невозможно освоить. И тем не менее, мы с таким интересом набрасываемся на любые вещи, оставшиеся после блестящего художника. Владимир Ведрашко: Я пытаюсь все равно вернуться к уважению, к праву того человека, который написал, создал какое-то произведение. Правовой порядок в том или ином государстве диктует нам какие-то правила. Мы их либо соблюдаем, либо мы делаем для них исключение. И тогда - раз мы тут сделали исключение, то почему бы нам тут не сделать исключение? Иван Толстой: Так а мы вечно занимаемся тем, что левая рука делает, что противоречит действиям правой руки. У нас всегда одно и другое соединено в одном флаконе. Мы хотели бы, чтобы нас уважали за наши правовые действия, но наши эмоции переполняют нас, и мы хотим в чем-то нарушить и занимаемся постоянно самооправданием, извинением себя за те или иные поступки. Я же не говорю, что есть какой-то выход из этого только один. Мы должны уважать права наследников и права авторов, другого пути абсолютно нет. Как мы должны вообще соблюдать законы существующие. Я говорю, что люди их нарушают. Я же не хочу сказать, что я одновременно призываю делать противоречивые вещи: и не печатать человека, и печатать его произведения. Я говорю о том, что одни люди пытаются соблюдать эти законы, а другие люди пытаются их нарушать. И вот в этом противоречии одномоментном, одновременном и заключается сложность жизни. Пиратские издания выпускают люди не потому, что они не осведомлены о том, что можно было бы выпустить издание законным способом, поставив знак ISBN и заплатив налоги. Нет, потому что человечество разрывает изнутри безумное любопытство узнать и нарушить, преступить, как сказал бы Достоевский. Это желание преступить и создает вечно эти конфликтные ситуации. Применительно к эпистолярному наследию, с которого мы начала, применительно к любовной чьей-то переписке, как правило, это распространяется на книги или на рукописи очень давних времен. И тут разговор о праве вообще почти не встает, разговор исключительно о нарушении некоторой авторской воли - вот о чем мы говорим, но не о нарушении права, потому что там существует срок давности на авторское право. Вот и все. Владимир Ведрашко: Так считает журналист и писатель, специалист в области литературного наследия Иван Толстой. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
