Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
25.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-11-05]
Смотрим телевизор"Гений места" с Петром ВайлемВедущая Анна Качкаева
Анна Качкаева: Государственные каналы продолжают приучать общественность к новым назначенцам Кремля. Сергей Собянин - глава администрации и новое экранное лицо - сдержан, но перед камерами не новичок явно, говорит складно, но без эмоций: дед раскулачен и репрессирован, жена привыкла к переездам. В разговоре о личном грамотная реакция - необходимое легкое смущение и недолгая улыбка. Портрет профессионального карьерного чиновника и профессионального хозяйственника, чуть более живого у Сергея Брилева в "Вестях недели" и вполне современного функционера у Петра Толстого во "Времени".
Завершен и сериальный подряд семейства Безруковых. Пошловато-детективная трактовка трагической судьбы Есенина Первому каналу дала рейтинг, бульварную книгу Безрукова-старшего превратила в бестселлер. Сериал спровоцировал газетную дискуссию, неожиданно телевизионный отклик на газетную критику, о чем мы сегодня тоже поговорим. А на канале "Культура" премьера - первый фильм из 23-серийного цикла "Гений места" с Петром Вайлем. Показали его в минувшую пятницу. О редком сегодня жанре документальной экранизации, о стилистике этого сериала и о просветительском контексте в телевидении развлечений наш сегодняшний разговор. Мои гости - режиссер фильма Екатерина Вещева и писатель, журналист, путешественник и мой коллега Петр Вайль. Я вас приветствую, и с премьерой! С какого дубля получалось? Петр Вайль: Надо сказать, довольно быстро, Катя соврать не даст. Обычно два дубля. Анна Качкаева: И все? Петр Вайль: Как правило, не больше. Но это, конечно, не с самого начала. Поначалу чувствуешь себя деревянным. Честно вам скажу, что смотреть то на себя противно. Анна Качкаева: А, посмотрел все-таки. Петр Вайль: Не нравится мне. Но, впрочем, наверное, так и должно быть. Анна Качкаева: Ну, в общем, редко кто сам себе нравится на экране. Катя, почему первый фильм о Вене? В книге "Гений места" этот очерк почти завершает путешествие. Екатерина Вещева: Это выбор канала "Культура". Мы предлагали свою последовательность. Анна Качкаева: Интересно, какую? Любопытно, поскольку я посмотрела несколько фильмов, они еще не были в эфире, вы их увидите на следующей неделе. Поэтому интересно, почему выбор так сделан? Екатерина Вещева: Наше было предложение - это программа про Севилью - оперный город, Марине, Бизе, любовь, феерия - все красиво, празднично, солнечно. Но вот канал "Культура" решил начать с Вены и с Малера. Анна Качкаева: То есть такая минималистски скучноватая и очень не нарядная Вена, так чтобы, может быть, разогнать сериал. Тоже, конечно, выход, но я бы, конечно, начала чуть более зрелищной картиной. Тем не менее, мы продолжим разговор о том, как такого рода вещи встраиваются в контекст телевидения. А пока наша традиционная рубрика. Час прессы. Что происходит? Анна Качкаева: Сегодня ведущая информационной программы "24" Ольга Романова, отстраненная от эфира распоряжением генерального директора "Ren-TV" Александр Орджоникидзе, может обратиться с жалобой в прокуратуру. Защитник Романовой - бывший министр печати и автор действующего закона "О СМИ" Михаил Федотов видит в скандальном отстранении от эфира признаки уголовной статьи "Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста, выразившееся в принуждении к отказу от распространения информации". "Рассказ Ольги Романовой в прямом эфире Радио Свобода о том, как ее не пускали на рабочее место, кстати, может стать доказательным материалом, - подчеркнул Федотов в сегодняшнем интервью "Независимой газете". Правда, юрист не исключает, что конфликт может быть урегулирован без прокуратуры и суда в результате переговоров Романовой и руководства телеканала. Руководитель информационной службы "Ren-TV" только что в интервью Радио Свобода выразил надежду на то, что до суда дело не дойдет. "Я рассчитываю на разумность акционеров", - сказала мне Елена Федорова. Сегодня в 14 часов в присутствии представителя акционеров генеральный директор "Ren-TV" Александр Орджоникидзе и ведущая Ольга Романова, видимо, попытаются урегулировать конфликт. Ну, а в минувшую субботу случилось странное. Алексей Пушков откликнулся на рецензию Ирины Петровской. Ирина писала в "Известиях" о сериале "Есенин", размышляя о том, что в этом сериале зрителям дали все сразу: историю, хотя и сомнительную, любовную драму, детектив и политику. "Не было лишь подлинной драмы художника", - написала Петровская. На основании рецензии на телевизионно-художественный сериал ведущий программы "Постскриптум" на ТВЦ отчего-то сделал вывод о том, что Петровская не любит Родину. Увиденное я попросила прокомментировать редактора полосы "Мнения, комментарии" в газете "Известия" Алексея Панкина. Он сегодня с нами в прямом эфире. Алексей, здравствуйте. Алексей Панкин: Добрый день. Я должен сказать, что я сначала удивился, когда услышал такое обобщение, а потом испытал к Алексею Пушкову чувство признательности и благодарности. Я думаю, что он просто очень хорошо относится к газете "Известия" и решил нам помочь во время подписной кампании. Дело в том, что сейчас идет борьба за подписку, все издания стараются себя поярче представить. И мне трудно вообразить себе лучшую рекламу, чем ругань по телевидению. Я думаю, что буквально на следующее утро читатели бросились в киоски раскупать газету с этой рецензией Ирины Петровской. Они, наверное, очень удивились, потому что Пушков процитировал не свежий обзор телевидения, а, по-моему, текст двух или трехнедельной давности. Не понятно, почему если он так хотел нам помочь, не сделать этого сразу и отреагировать по горячим следам, и не подождать еще две-три недели и не поругать нас за что-то еще? Анна Качкаева: Алексей, а вот телевизионный комментарий на газетную рецензию - что это такое за жанр? Он как-то странно возрождается. Вы что-нибудь поняли, почему это вдруг случилось? Алексей Панкин: Я вам вот привожу единственный аргумент, который мне кажется разумным, потому что всегда кажется, что человек должен предпринимать какие-то действия, исходя из каких-то целей. И я вижу в этом только желание как бы продвинуть "Известия". Потому что никаких других рациональных объяснений такому, извините за выражение, наезду просто я найти не могу. Анна Качкаева: А поиск врагов, который Алексей Пушков таким странным образом осуществляет, это тоже такая скорее провокация помощи подписки или, вам кажется, за этим еще что-то стоит? Алексей Панкин: Понимаете, задним числом думая, я начинаю думать, что может быть это провокация в пользу себя. Потому что ведущий не мог не предполагать, что эта вещь будет замечена, его начнут обсуждать, критиковать. Таким образом это будет дополнительное привлечение внимания и к своей персоне. То есть это либо пиар "Известий", либо самопиар, потому что я просто не знаю, что еще можно предположить. Анна Качкаева: А ваше отношение к сериалу "Есенин"? Алексей Панкин: Ой, вы знаете, я не смотрел. Но я могу сказать, что я всегда с удовольствием читаю Петровскую. И в данном случае ей доверяю. Анна Качкаева: Я начну с вступления Петра Вайля к книге "Гений места". "Связь человека с местом его обитания загадочна, но очевидна. Или так - несомненна, но таинственна. Ведает ей известный древним Гений места, связывающий интеллектуальные, духовные, эмоциональные явления с их материальной средой. Для человека нового времени главные точки приложения и проявления культурных сил - города. Их облик определяется Гением места, и представление об этом сугубо субъективно". Вот это вот предисловие, которое настраивает на странность жанра книги, потому что не только путешествие, но еще такая смесь географии, литературы, кухни великих горожан, я бы сказала, интеллектуальный инфотейнмент. Его нет в предисловии к фильму. Вы его опустили сознательно, потому что имели в виду что-то иное? Это вопрос к вам обоим. Петр Вайль: Я думаю, что визуальный образ по сравнению со словесным всегда более конкретный. И потери на этом переходе неизбежны. Хотя и выигрыш очевиден. Но, по крайней мере, я поначалу очень смущался и не знал, как откликаться на предложение превратить книжку в телесериал, потому что я понимал, сколько будет потеряно всех дорогих мне рассуждений. Уже потому хотя бы дорогих, что они мои собственные. И понимал, что их переносить туда нельзя. Но зато появляется краткость и конкретность. Мне, конечно, трудно судить о том, что получилось, потому что я сужу изнутри. Но мне показалось, что эта главная задача, что великий человек формирует город, в котором живет и трудится, а город формирует великого человека, - это получилось. Мне кажется, видно соотношение Малера, его фигуры, его музыки и великого города Вены, понятно, как они влияют друг на друга. И это благодаря именно конкретности образа. Анна Качкаева: Ну, а вам, Катерина, как представляется, не нужно было некого интеллектуального представления для всего сериала? Оно живет отдельно. Екатерина Вещева: Я не знаю, мне кажется, что, наверное, не нужно, поскольку жанр такой, программа периодическая, раз в неделю выходящая. Анна Качкаева: Все-таки это программа или фильм для вас? Екатерина Вещева: Для меня это все-таки, наверное, программа скорее. Потому что у нас была задача, Петр Львович всегда говорил: "Да, для меня это снижение". Но мы пытались сделать это интересным достаточно широкому кругу людей. И мне кажется, наверное, это отчасти удалось, я сужу по своим знакомым. Для меня это все-таки программа, что-то более такое потребительское, но при этом... Анна Качкаева: Путешествие как жанр вообще на телевидении очень слабо представлено сейчас. "Клуба путешественников" нет, к которому зритель привык за предыдущие 40 лет. Есть такие популярные, непритязательно увлекательные "Непутевые заметки" Дмитрия Крылова, тоже давно идущие в эфире, есть такая этнографически-деятельная программа про путешествия Михаила Кожухова на Втором канале, был и перестал существовать журнал "Вокруг света", была и перестала существовать передача "Партитуры не горят" про место и судьбу музыкальных гениев. Екатерина Вещева: Я про журнал "Вокруг света". Как это перестал существовать? Анна Качкаева: Журнал телевизионный я имею в виду. Екатерина Вещева: Он не перестал существовать. Анна Качкаева: Он еще выходит в эфир? Екатерина Вещева: Выходит еженедельно, он просто загнан в какую-то очень утреннюю резервацию на канале РТР. Анна Качкаева: Ну, вот, значит для меня как для зрителя перестал существовать. Вот документальный сериал, такая экранизация путевых заметок. И понятно, почему Петр побаивался, а вы, значит, вот этого упрощения не испугались. На фоне всех этих проектов, которые я назвала, что вы такое делаете? Каков ваш зритель? Екатерина Вещева: Естественно, зритель наш, я думаю, интересуется путешествиями, интересуется другими странами. Хотя сейчас действительно люди активно перемещаются по миру, уже никого не удивишь какой-то картинкой из другого города. Но при этом для меня как для режиссера очень интересно было работать с Петром Вайлем, потому что это были мои университеты. Я не просто задумывалась о том, каков будет наш кадр и так далее. Стендапы Петра Вайля слушали даже операторы, хотя им обычно главное, чтобы все было резко. Анна Качкаева: Ну, там есть некоторые вещи, которые меня, например, чуть-чуть коробили, потому что когда Петр очень долго идет на камеру, он еще не может естественно отвести глаза, он на нее так смотрит, вперившись, как когда фотограф делает снимки для паспорта, с некоторым испугом. Я уж не говорю о том, что, на мой взгляд, там масса неоправданных стендапов. Потому что когда Петр в Венской опере идет на зеркало, вот идет, идет, рассказывает, я думаю: "Что же они с этим зеркалом будут делать, как будут обыгрывать?" Вдруг он так поворачивается в сложном стендапе и становится рядом с бюстом Малера. И хочется сказать: "И что?" Почему я собственно это все пересказываю... Петр Вайль: Дайте оператору показать себя. Екатерина Вещева: Не знаю, мы так видим. Анна Качкаева: О, вы так видите! Особенно вы видите, когда Петр покупает у вас клубнику. Я понимаю тем самым ответ русской женщине, продающей клубнику, на русском "Здравствуйте", конечно же, создает некоторую атмосферу. Но что он дальше с этой клубникой делает? Действие-то не закончено. В следующем кадре он без клубники: то ли съел, то ли пропала, то ли выкинул, то ли кому подарил. Петр Вайль: Ну, вы больно много хотите. Хотите, чтобы весь процесс пищеварения был до конца показан? Анна Качкаева: Нет, я к чему это все. Шутки шутками, но тем не менее, Лев Лосев, послесловие к вашей книге написавший, так пишет: "Если обозначить очерки Паустовского, Нагибина и Казакова как песенно-есенинский лиризм, то у Вайля он акмеистический. В первом случае описывается, что я, автор, чувствую, оказавшись в городе N, а во втором описывается самочувствие города N с присутствием автора в нем". Вот мне-то кажется, что вы пошли по первому пути, действительно упрощенческому пока. Не знаю, я видела только Малера и Дюма в Париже, который мне показался более зрелищным фильмом. В фильме пока главный - Вайль, затем его рассказ о герое и только потом город, который скорее - фон. Екатерина Вещева: Да, именно этого мы пытались добиться. Мне кажется, что это программа прежде всего авторская, она должна быть персонифицированная. И что касается даже ваших замечаний по поводу пластики Петр Львовича экранной, сначала да, мы тоже все думали, что, конечно, Петр Львович, наверное, все-таки не будет обладать той экранной пластикой, как мы все хотели. А потом, со второй программы я уже поняла, что на самом деле в этом его сильная сторона. На телевидении нужны персонажи. Очень много людей, которые обладают навыками первичными, то есть они не боятся камеры, некая раскованность какая-то, которая уже, как Петр Львович сообщил, как каинова печать в советской армии и пионерской организации постепенно оставляет наших граждан, что сказывается на их пластике в первую очередь, и отсутствует уже такой барьер перед камерой. Но при этом за этим часто ничего не стоит, очень много дециметровых лиц, на которые можно смотреть годами, даже на метровых каналах, и потом думать, где же ты их видел? А Петр Вайль, мне кажется, он не такой, он запоминающийся. Это образ, это человек, который обладает рядом своих каких-то "фишек", извините за выражение. Анна Качкаева: Почему же? Оно вполне в стилистике. Екатерина Вещева: И моя задача как режиссера была как раз их подчеркивать, потому что действительно много программ про путешествия. Все могут показать Вену, все могут показать даже венские десерты. Но так, как их может показать Петр Львович, я думаю, что не каждый это может сделать. И мы как раз хотели именно вот не расплескать то, что Петр сделал в своей книге, тот личный, авторский взгляд. Анна Качкаева: Так мне-то как раз кажется, что расплескали, потому что чувственность, атмосфера словесная в книге действительно утрачена, потому что в путевых очерках нет ведь ни конфликта, ни диалога. А книга "Гений места" - это как раз атмосфера. Картинка, и Петр об этом знает, и вы об этом знаете, как журналист по образованию первому, потом режиссер, сильнее неуловимого словесного ощущения, она легитимизирует слово. Картинку увидел, и все, и что-то такое ушло. И жалко, что пришлось превращать эти слова в картинки. Петр Вайль: Верно, конечно, мы с этого начали, что это жалко. Но я хочу подчеркнуть, что текст все-таки мой. Он не совпадает с книжным. Анна Качкаева: Там осталась только фактура. Петр Вайль: Да. Естественно, но это и не интересно. Я же не заучиваю, я же все-таки импровизирую перед камерой. И это текст, повторяю, мой. И тут я точно уверен, что ни в одной из серий я ничем принципиально не поступился. Все, что я хотел сказать, я сказал, самое главное. То есть что я хочу сказать? Если бы мне по какой-либо причине пришлось бы эту книжку сокращать в четыре раза для чего-то, под пистолетом или за огромные деньги, вот я бы вот так ее и сократил. Анна Качкаева: Нинель вам пишет: "Программа Вайля очень понравилась. Она познавательная, живая. Но очень бы хотелось, чтобы добавили немного музыки Малера". Екатерина Вещева: Этот комментарий мы от многих получали. Анна Качкаева: Ну, так и что? Вот я и говорю, Петр, главный герой вторичен. Кстати, в фильме Дюма хотя бы появляются вот эти элементы инфотейнмента - фрагменты из художественных фильмов. Хотя бы они немножко оживают не только в пластике скульптурной, но и в пластике привычных экранных героев. Петр Вайль: Может, потребовать у Кати, у нас там предстоит серия "Мюнхен - Вагнер", давайте туда музыку Малера добавим. (смех в студии) Анна Качкаева: Нет, лучше Вагнера в серию о Вагнере. Просто действительно не хватило, в этом минималистском фильме не хватило самого телевидения, самого Малера, зрелища не хватило в Венской опере. Петр Вайль: Ну, что ж, зритель всегда прав. Анна Качкаева: А вы когда его снимали этот фильм? Последним почти или нет? Екатерина Вещева: Это была четвертая программа. Петр Вайль: Одна из самых первых, может быть, поэтому, кстати, это, конечно, замечание глупое: это как стоять возле киоска и рассказывать, что я хотел написать то, а редактор у тебя подсократил, всем, кто покупает газету. Так и тут. Но это действительно одна из самых первых серий. Потом-то меня Катя научила как-то более натурально двигаться, говорить, смотреть в камеру. В общем, я научился, конечно, массе интересного. Очень интересный опыт, поразительный. Анна Качкаева: Ну, так что ж, это очень интересно. Потому что телевизионщики обычно про свою кухню говорить не любят. Екатерина Вещева: Мне кажется, одно из самых сильных ощущений - это пользование компактной пудрой. (смех в студии) Екатерина Вещева: Петр Львович научился этому. Петр Вайль: Да, это как минимум. А вот то, что Катя упомянула насчет пионерской организации и армии, это то, что я вижу у современной молодежи, как они свободно двигаются и говорят. Я уже так никогда не смогу, потому что у меня не тот жизненный опыт. Я 27 лет прожил на Западе, и это, конечно, повлияло. Но тем не менее, вот эту самую пионерскую организацию, армию, комсомол это все в подкорке, это не выбить никогда, никогда я уже так не смогу свободно поворачиваться, жестикулировать и изображать мимику, как они. Ну, тут ничего не поделаешь. Анна Качкаева: Катя, вот какой вопрос. Вы, собственно, что больше делали? Просветительскую программу или развлекательную? Екатерина Вещева: Мне кажется, скорее просветительскую. Я даже об этом не особенно задумывалась, к своему стыду. Анна Качкаева: Может, не к стыду. Ну, не задумывались и не задумывались. Но просто все-таки внутренне имелось в виду, что вы чему-то хотите научить, чтобы народ про что-то понял. Екатерина Вещева: Ну да, поскольку это не просто программа путешествий по каким-то определенным городам, а это некий опять же авторский взгляд Петра Вайля, который совершил некий синтез кухни, гениев и атмосферы. Анна Качкаева: Во, во, очень все похоже на то, что и называется инфотейнментом. Это к разговору о том, что во что вписывается. Петр Вайль: Я думаю, что объективно это все-таки просветительский элемент сильнее и важнее: Анна Качкаева: :чем развлекательный. Петр Вайль: Да. Несмотря на то что в каждой серии присутствует кулинарный эпизод. Ну, я собственно без этого не могу. Это органичная часть и книжки, и жизни моей. И странно было бы от этого отказываться. Анна Качкаева: Почему клубника, а не огурцы в Вене? Петр Вайль: Потому что эта русская тетка продавала клубнику. Уж извините. В следующий раз мы ей огурцы подсунем свои. Вы знаете этот венский рынок, где торгуют в основном выходцы из бывшего Советского Союза. Очень забавная такая деталь. Так что я думаю, что просветительский элемент сильнее получился, по крайней мере, объективно. Хотя, упас Бог, надеюсь, что никакого там назидания и учительства нет. Во всяком случае, я сам это ненавижу. Анна Качкаева: Мне так не показалось. Но я так понимаю, что и в остальных 20 сериях больше никого не будет? Люди в городе будут просто людьми в городе. Екатерина Вещева: Да. Петр Вайль: Фоном. Анна Качкаева: Выглядывающие из окон, двигающиеся, улыбающиеся, случайно попадающие в камеру и так далее. Петр Вайль: Да, это была идея, коль скоро это авторская программа, там никого нет. То есть я ни с кем не беседую, не встречаюсь, не разговариваю. Это все фон. Анна Качкаева: А я почему так настойчиво пытаюсь вас между этим просвещением и развлечением заставить разговаривать? Потому что мне кажется, что у канала "Культура" сейчас кризис, он остановился в своем развитии, потому что никак не может найти баланс между вечным искусством и сиюминутными таблоидными ценностями. Хотя Петр говорит, что это самый приличный канал, но вот именно смесь всего того, что можно назвать развлечением, и какими-то абсолютно просветительскими вещами, как программа Димы Менделеева или "Предлагаемые обстоятельства", или чтение русской классики, которая в неудобное время стоит, оно все меньше складывается с тем, что я называю телевидением зрелища. Петр Вайль: Вы знаете, я думаю, что тут канал "Культура" в очень тяжелом положении, потому что ему приходится решать задачу не только свою внутреннюю, но и всероссийскую. Они же не могут не понимать, какую уникальную нишу они занимают, и какая на них лежит ответственность. Я думаю, что это очень тяжелая ситуация. Они видят, как выхолащивается все мало-мальски, я даже слово "интеллектуальное" боюсь приложить к Первому и Второму каналу. Это совсем было бы смешно. Но все мало-мальски умственное перекладывается на них и только на них. То есть я представляю себе, что будь я в начальстве канала "Культура", я бы сошел с ума от ощущения груза ответственности. Анна Качкаева: Но, тем не менее, Катя, а эту программу, например, для канала "Россия" вам не предлагали сделать? Она ведь вполне могла бы быть и в вечерней сетке и этого канала, нет? Екатерина Вещева: Это уже скорее вопросы могут быть к нашему менеджменту. Дело в том, что когда мы брались за этот проект, нашей компании "Вокруг света" было просто интересно сделать этот проект. Интересно сделать с Петром Вайлем, попробовать как-то его книгу переложить в картинки. И мы не задумывались о том, для кого мы это делаем, на каком канале мы все это потом увидим. Получилось, скорее всего, к тому шло, что это будет "Культура". Петр Вайль: А я подозреваю, что ваше замечание о том, что это могло бы быть, это скорее замечание, скажем, пятилетней давности. Сейчас, по-моему, это невозможно. На всероссийских каналах, ни на одном из них, такой передаче, по-моему, нет места. Она бы резко выделялась и торчала колом. Анна Качкаева: Ну, как выделяется колом, например, "Братство бомбы" Льва Николаева на Первом канале, которое идет в ноль часов, вот такая же сериальная, очень скрупулезная, очень тщательная документальная работа, без всяких вот этих новых докью драм с попытками рассказать прежде всего об альковных историях. Петр Вайль: Вы и говорите, что выделяется. Анна Качкаева: "Сомнения Петра Вайля понятны. Невозможно переносить текст на экраны. Искусство текста и кино разные от природы и вряд ли совместимы. В кино потребна свобода, развязность, а в тексте - собранность и лаконичность", - так думает Дима. "Где политика?". Вот политики нашим слушателям не хватает. Уж извините, дорогой Владимир, как-нибудь один понедельник переживем без политики. "С уважением Ирина к Петру и Кате обращается. Спасибо за книгу и за фильм. Будут ли продаваться фильмы в записи?" Екатерина Вещева: Не могу знать. Петр Вайль: Это, видимо, к руководству компании вопрос. Анна Качкаева: Теоретически, Ира, я могу предположить, зная владельцев журнала и компании "Вокруг света", что уж они не упустят этой выгоды. И подозреваю, что кассеты будут выпущены, что будет вполне полезно, потому что в кассетах это, может быть, будет даже удобнее смотреть. И кто-то, отправившись в Париж, Токио и еще 20 с лишним городов, будет во всяком случае со вкусом бродить по улочкам. Я бы еще к этому приложила текстовые файлики короткие. Петр Вайль: Кстати, знаете, очень интересно. Сейчас книжка-то давно распродана, несколько раз допечатывалась, сейчас ее в продаже нет. Но вот издательство "Колибри" готовит переиздание, уже исправленное, дополненное. Тут, кстати, любопытно. Мне же впервые пришлось перечитать книгу. Я же никогда ее не читал. Это было бы диковато читать собственную книгу, немножко шизофреническое занятие. Но тут мне пришлось. И я обнаружил, как всего за какие-то 6-7 лет поменялись какие-то детали. Получается, что ты обманываешь читателя. Скажем, там у меня в главе о Феллини довольно многословно обыгрывается, что могила Феллини так упрятана в семейный склеп, что толком даже цветов не положишь. Я на эту тему все рассусоливал, а тут мы приезжаем снимать. Оказывается, могилу-то вытащили, поставили на открытое место на площадке, поставили великолепный памятник бронзовый в виде стилизованного корабельного носа. Значит, нужно давать какое-то примечание, правильно, чтобы невольно не обмануть читателей. И вот таким образом какие-то изменения пришлось мне внести. В новом издании, которое где-то в январе в "Колибри" выйдет, это будет все исправлено. А буквально вчера я разговаривал со своим приятелем давним, замечательным писателем Акуниным, он же Чхартишвили, и он мне сказал: "А ты подскажи издателю, чтобы они выпускали в виде коробки, и чтобы каждая главка была отдельной книжечкой". Вот такой набор, у меня 35 городов, разбитых по парам. 18 вот таких вот книжечек. Человек едет, скажем, в Рим, берет эту книжечку. Анна Качкаева: "Родная речь", формат небольшой книжечки как раз, а не этого талмуда, который сейчас передо мной лежит, он, конечно, более удобен. "Огромная просьба Петр Львовичу почаще вести передачи в эфире. В последнее время почему-то стали редко выходить в эфир. Спасибо за замечательный фильм". Петр Вайль: Постараемся. Много редакторской работы и организационной, до эфира не доползаю просто. Анна Качкаева: Вот Савельева: "Сначала я думала, что фильм просто о жизни великого музыканта, но получилось нечто стандартное". Екатерина Вещева: Увы, мы разочаровали госпожу Савельеву, мне очень жаль, что же делать? Анна Качкаева: Катя, а что вы извлекли из работы как режиссер над этим фильмом? Екатерина Вещева: Как режиссер? Ну, я извлекла массу всего, но прежде всего это, конечно, была роскошь человеческого общения с Петром Львовичем. Это просто большое удовольствие с ним работать. Я почувствовала себя, наверное, более мощным режиссером, потому что Петр Львович сразу признал мой авторитет на площадке, и мне не приходилось за него бороться отнюдь. Анна Качкаева: Ему и выбирать не пришлось. Девушка, молодая, приятно опять же. (Смеется). Петр Вайль: Начинается. Нет, я действительно буквально через 15 минут признал Катин авторитет. И, надо сказать, за все полтора года работы мне ни разу не пришлось в этом усомниться. То есть все ее замечания были верны и продиктованы вкусом и желанием сделать хорошо. Анна Качкаева: Татьяна Николаевна из Тверской области, слушаем вас. Слушатель: Я фильм не смотрю, но не против посмотреть. А не смотрела, потому что "Культура" у нас не показывает, 200 километров от Москвы, а "Культуру" мы уже не видим. Просветительство обязательно должно быть. Когда владеешь информацией, то видишь большие огрехи в этих фильмах. И я считаю, если фильм просвещает, то искажать факты ни в коем случае нельзя. И просветительство на уровне Радзинского я, конечно, не принимаю. А вот просветительство: Анна Качкаева: :на уровне Вайля принимаете. Слушатель: Да. Анна Качкаева: А в чем разница? Слушатель: Разница в том, что там заигрывание с публикой, и уровень не такой высокий, какой хочется видеть. А здесь, конечно, глубина. Петр Вайль: Поклянемся не искажать факты. Анна Качкаева: У нас еще слушатель в эфире. Владимир, здравствуйте. Слушатель: Реплика по поводу сериала "Есенин". Мне кажется, ошибка была в том, что он себя назвал креативный продюсер Сергей Безруков. И помимо того, что он был креативный продюсер, он еще и подменил режиссера в образе Есенина. Там режиссерская работа видна по фильму, а вот на образ Есенина режиссер не распространил свою работу. Мне кажется, вот здесь была точка такая конфликта в образе Есенина. Потому что там был показан Есенин, который виделся Безрукову, а не режиссеру. Такое мое мнение. А вопрос Петру Вайлю такой. Я где-то года 3-4 назад по радиостанции Свобода слышал отрывки из его книги "Путешествие в Россию". Есть ли в планах такая экранизация - сделать документальное повествование о путешествии в Россию? Анна Качкаева: Это, наверное, "Карта Родины". Петр Вайль: Да, это книжка "Карта Родины", книжка существует уже полтора года. А с этим предложением никто ко мне не обращался. Анна Качкаева: Катя, имеет смысл сделать второй цикл, наконец, не по Европе, а по России. Это, я думаю, будет гораздо интереснее. Екатерина Вещева: Я уже подъезжала к Петру Львовичу с этими идеями, но по ряду причин эта книга более сложно экранизируема, нежели "Гений места". Анна Качкаева: Почему? Петр Вайль: Хотя вроде бы и доступнее, и дешевле. Анна Качкаева: Доступнее, мне кажется. А почему сложнее? Там больше драмы и меньше зрелища. Екатерина Вещева: Да, у нас "Гений места" - это location серия, грубо говоря. Вот Севилья - серия, Вена - серия, Париж - серия. Петр Вайль: Кроме того, "Гений места" построен на приеме, то есть гений и место. А здесь нет. Анна Качкаева: Здесь вот та самая традиционная для России эссеистика путешествия там Радищева. Петр Вайль: Я думаю, она еще тяжелее перекладывается на визуальные образы. Екатерина Вещева: Это скорее, наверное бы, переложилось в виде отдельного документального фильма, который надо хорошо готовить, но это была бы исключительно разовая акция, не периодичная. Петр Вайль: Может быть, Катя права. А что касается "Есенина", я бы тоже подключился. Анна Качкаева: "Есенин" - это очень сейчас активная тема. Бедную Петровскую полощат. Петр Вайль: Вы знаете, я поглядел. Он и не мог получиться удачным этот сериал по той простой причине, что изначально концепция ложная. Это порочность в идее. Тот Есенин, которого хотели изобразить его авторы, никогда в жизни не существовал. Ничего подобного с его смертью не происходило. Не такой он был человек. Я много знаю про Есенина. И вот эта порочность в идее она, конечно, определила неуспех. Ничего не могло получиться, никакая актерская игра, никакая операторская работа ничего не может вытянуть. Анна Качкаева: Печально то как раз то, что, к сожалению, он вызвал к жизни очень много неприятных реакций и слов по поводу и русофобии и еврейства. Петр Вайль: Естественно. Достаточно было Петровской поругать, она уже немедленно попала во враги России. Анна Качкаева: "Сценария сериала "Есенин" не отображает мелодику нынешнего времени", - некоторые из наших слушателей считают. Светлана Михайловна из Санкт-Петербурга говорит о том, что "сказать о смерти Есенина, что он удавился, - это все равно сказать о любом погибшем человеке - он сдох". Вы, как крупный стилист, что значит удавился и сдох? Петр Вайль: Нет, слово "удавленник" - совершенно русское литературное слово. Анна Качкаева: И не означает нехорошего контекста в смысле "сдох". Петр Вайль: Ничего подобного. Анна Качкаева: "Смогла ли Петровская сказать о гибели Мандельштама и Пастернака в подобной стилистике?" Видите, как делят. То есть Петровская, скорее всего, о Пастернаке и Мандельштаме не могла бы сказать, что удавился и застрелился. Не понимаю логики вот этого обсуждения. Петр Вайль: Им кажется, что это неуважение какое-то. А я вам скажу, что Пастернак, слава тебе Господи, в своей постели умер, а Мандельштама убили как собаку. Я думаю, что то, что я так говорю, это неуважение не к Мандельштаму, а глубокая, осознанная ненависть к тем, кто это сделал. Анна Качкаева: "Очень редкий человек среди молодежи смотрит документальное кино. Может, я ошибаюсь, но я уверена без всяких опросов, что это так. Чем вы это объясните", - спрашивает нас Добрый. Екатерина Вещева: Я не согласна, во-первых. Может быть, узкий круг моих друзей просто далек от того, чтобы быть фокусной группой. Но все мои друзья смотрят документальные фильмы. Анна Качкаева: Я скажу нашим слушателям, что Кате нет еще тридцати, поэтому она вполне может быть причислена к молодому поколению. Екатерина Вещева: Но у меня есть друзья и помоложе меня, которые тоже смотрят документальные фильмы. Все определяется лишь наличием времени. Часто люди смотрят даже фильмы специально, покупая что-то себе на DVD из BBC или другие какие-то интересующие их фильмы. Мне кажется, что это не так. Петр Вайль: Я тоже с этим не согласен. Документальный жанр никогда не сможет конкурировать с беллетристикой, литературой или кино. Всегда художественный фильм и художественная литература будут пользоваться большим спросом, потому что человеку нужен вымысел, нужна сказка в конечном счете. Но рост популярности документального жанра в последние годы небывалый. И поэтому говорить, что он не пользуется успехом, я, конечно, не подсчитывал, но в процентном отношении, он гораздо выше, чем 20 лет назад. Анна Качкаева: Это безусловно. Но это документалистика все-таки особого свойства еще к тому же. Об этом мы не раз говорили и можно дальше обсуждать, что и то, что вы с Екатериной сделали, это все-таки не документальный сериал и фильм, как написано в программе, а все-таки программа цикловая. И вот эта вот разница стилистическая зрителям часто не угадывается. Может быть, поэтому кто-то считает, что интерес к документальному кино есть, а другой считает, что его собственно нет, потому что нет в чистом виде документальных фильмов на телевидении. Из Санкт-Петербурга у нас Елена на связи. Слушатель: У меня прекрасное впечатление осталось от передачи, как и все то, что от себя говорит Петр Вайль. Но у меня единственное даже не замечание, впечатление - мне иногда хотелось закрыть глаза. Бросалось в глаза пальто, причем черный цвет уменьшает, истончает чуть-чуть. А здесь было все наоборот - он как-то затмевал вот этот фон, на который хотелось посмотреть. И перчатки, большущие, огромные перчатки. Вот иногда хотелось закрыть глаза. А слушать - это одно удовольствие. Петр Вайль: Спасибо большое. Жалко, что вы раньше не сказали, я бы какой-нибудь сарафан одел. Анна Качкаева: Нет, это к разговору о том, кого в кадре больше. Екатерина Вещева: Вы знаете, не хочу говорить, точно кто это сказал, но был такой комментарий, когда мы занимались размещением нашей программы на одном из каналов, люди сказали: "А почему бы вам, Петр Львович, не сесть в одной комнате и все это не сказать? Зачем вы вообще туда ездили? Почему он все время у вас ходит?" Анна Качкаева: А, это конечно. Это вариант Радзинского как раз. Но, я думаю, тогда бы это уже был не "Гений места". Петр Вайль: Абсолютно. Анна Качкаева: Уж тогда и вовсе не зачем это делать, потому что рассказчик Вайль, конечно, блистательный. Но это можно делать перед микрофоном на радио. Для этого необязательно переходить в телевизионный формат. Екатерина Вещева: Но я хочу сказать, что мы исправимся. Поскольку это одна из наших первых программ. Опять же запоздалое замечание, но мы исправимся. Анна Качкаева: Так хорошо, есть возможность откликнуться и попробовать сделать чуть лучше. Из Москвы Валерий, пожалуйста. Слушатель: У меня такое предложение к Екатерине - сделать передачу с участием Бориса Парамонова. Это было бы очень здорово. Сразу вспоминается, был у нас Андроников, великолепный пропагандист и популяризатор литературы. Это, я думаю, было бы интересно многим. Петр Вайль: Спасибо, Валерий. Я передам Борису. Другое дело, что он никуда ездить не любит, сидит себе в Нью-Йорке. Анна Качкаева: Ну, как раз Парамонова можно посадить и пусть себе сидит, рассказывает, потому что на "Культуре" есть такой формат, когда замечательные рассказчики чего-то рассказывают. Идет это в "мертвое" время, но определенное количество школьников, студентов и учителей услышать могут. А Парамонова как раз можно посадить для рассказа. "После 30 лет грязи на телеэкране, всякого разврата, рекламы наркотиков, пива, разгульной жизни культура у нас почти вымерла. Какой там Вайль? Кого он интересует?". Петр Вайль: Много сарказма. Анна Качкаева: Тут вот я не понимаю, про что Анастасия нам пишет: "Специально не смотрела этот фильм. Прочитав анонс на него, поняла, что это политический заказ". Это про "Есенина" или про "Гений места"? Подозреваю, что все-таки про "Есенина". Петр Вайль: Да, вряд ли политический заказ на Малера. (смех в студии) Петр Вайль: Я еще хочу короткую реплику о том, что вы сказали, что Кате нет 30 лет. Когда человека фотографируют, то он тоже что-то такое высматривает в объективе любопытное. У нас съемочная группа, состоящая из режиссера, оператора и менеджера, операторы и менеджеры менялись, только Катя все время была, в сумме они втроем были все-таки старше меня. Но любые двое, отдельно взятые, моложе. И это был, конечно, для меня колоссальный интересный опыт. Помимо всего прочего, что мы ездили по замечательным, моим любимым городам, но где еще так пообщаешься? Потому что к собственным детям или детям друзей совершенно объективно относиться нельзя. А тут я тесно общался с другим поколением Екатерина Вещева: Петр Львович, я опять прошу прощения за нашу громкую музыку. Мне так стыдно до сих пор. Петр Вайль: Это очень интересно - их отношение к визуальному образу, к музыке. Анна Качкаева: Ну, и что? Что вы поняли про них? Петр Вайль: У нас не было никакого барьера, антагонизма. Но в первую то, о чем я рассказал - вот эта вот раскованность и свобода, мне недостижимая, конечно. Это очень интересно, как они свободно и непринужденно живут в этом мире. Они СМС-ки посылают быстрее, чем я на компьютере печатаю. Анна Качкаева: Ну, а вы что, Катя, извлекли из общения? Я понимаю, что, конечно, он вас подавил, скорее всего, всем, что он знает, как умеет рассказывать. Но, тем не менее, не раздражал, не брюзжал? Так бывает на съемочных площадках. Екатерина Вещева: Все устают, но нет, у нас атмосфера была всегда нормальная, все относились друг к другу снисходительно, поддерживали друг друга. Петр Львович всегда рано вставал, раньше нас всех. А мы, как правило, просыпали, выходя с каким-то опозданием, потому что еще ночью хотелось пошататься, посмотреть какие-то города, которые Петр Львович уже все, наверное, облазил: Анна Качкаева: :за столько лет. Екатерина Вещева: И часто Петр приносил нам, мне кофе на завтрак, например, потому что знал, что я просплю и не встану. Анна Качкаева: А с рынков местных он вам ничего не приносил? Екатерина Вещева: Да, обязательно козий сыр к завтраку. Мы когда спускались к завтраку, часто Петр Львович уже разведывал обстановку и приносил местные какие-то товары: козий сыр, обязательно какие-нибудь горошки, подкармливал группу. А в смысле, что я извлекла, это, конечно, другой сразу взгляд на тот город, в котором ты оказываешься. Даже те города, которые я посещала до этого и как-то их по-своему любила, например Париж, с Петром Вайлем этот город заиграл совершенно по-другому. Я посмотрела на него совершенно с другой стороны. И это было интересно. Анна Качкаева: Попробуйте и вы, уважаемые зрители, посмотреть на эти города с другой стороны. Каждую пятницу в течение 23 вечеров вы сможете смотреть программу, которая называется "Гений места" с Петром Вайлем. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
