Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-07-04]
Смотрим телевизорНа телеэкране сплошные повторыАвтор и ведущая Анна Качкаева Анна Качкаева: В июле на телеэкране сплошные повторы. Эфир Первого проложен сплошным стаккато из "Ночного дозора": клиповый монтаж, рефлекторно узнаваемая музыкальная тема, внизу кадр-табло со стремительно меняющимися цифрами очередных тысяч зрителей. Масштабная раскрутка коммерческого проекта на полугосударственном канале. Из "живого" в эфире ,в основном, новости. Выглядят они теперь приблизительно так: если симпатичная кремлевская корреспондентка в утреннем выпуске канала "Россия" рассказывает, как пружинит археологически бесценная новгородская земля под ее ногами, значит, к вечеру жди репортажа о приезде Владимира Путина. Если президент посетил монастырскую обитель, то репортажи на главных государственных каналах будут отличаться главным образом интонацией. В "Вестях" торжественно сообщат, как "горожане подталкивали детей, чтобы те познакомились с президентом", а во "Времени" - восторженно поведают, что, "несмотря на приезд Владимира Путина, паломников беспрепятственно пускают на территорию монастыря". А паломники не могут упустить случая, чтобы не взять автограф. И даже НТВ вторит, что "перед самым прилетом президента в золоченых куполах монастыря стало отражаться солнце, и в толпе не каждый знал, какой высокий гость посетит тихий провинциальный городок, но, увидев в небе три вертолета, начали посылать воздушные поцелуи". Это все цитаты из репортажей. Еще из программ первых двух каналов в последние пару недель можно узнать, как бабушки от Владивостока до Самары приветствуют отмену льгот и ждут от этих перемен только хорошего. Разумеется, о разгуле какого-нибудь урагана рассказать не забудут, все-таки это новости. Но, например, о суде над Ходорковским и Лебедевым в таких новостях вам вряд ли расскажут. Для этого иногда есть НТВ, а для представления об информационном разнообразии вообще лучше переключаться на РЕН-ТВ или на Третий канал. Как выглядит современный московский телевизионный ландшафт со стороны, глазами моих коллег: журналистки из Чечни, она корреспондент "Новой газеты", Майнат Абдуллаевой, и журналиста датского телевидения, шефа московского бюро датского радио и телевидения Поля Хансона. Вайнат, давайте начнем с вас. Вы знаете, я у многих коллег спрашивала, что, собственно, смотрят в Чечне и какое там телевидение. И все недоуменно пожимали плечами, потому что про эту сторону жизни, как, впрочем, и про многие другие, никто ничего не знает. Что, собственно, такое - телевидение в Чечне, и как местные каналы работают и как они воспринимают московский пейзаж? Майнат Абдуллаева: В Чечне сегодня на всей территории принимаются три московских канала - это ОРТ, РТР и НТВ. Собственно чеченских каналов действуют два. Это официальные государственные каналы: канал "Чеченское государственное телевидение", это дочернее предприятие ВГТРК, и сравнительно недавно созданный грозненский телеканал, называется "Грозный", грозненская телекомпания. Анна Качкаева: Это частное телевидение? Майнат Абдуллаева: Нет, история создания этого телеканала такова. В 2001 году, когда министром печати и информации был Беслан Гантамиров, он создал собственный канал, который охватывал город Грозный и Грозненский район. После того, как накануне прошлогодних выборов у Гантамирова произошел очевидный разрыв с Кадыровым, и Гантамиров был отправлен в отставку, то телевидение было захвачено. Это был достаточно силовой захват с присутствием ОМОНа, телевидение было захвачено кадыровскими людьми. И с тех пор там менеджер кадыровский, бывший редактор Чеченской государственной телекомпании. Грозненское телевидение также можно считать официальным кадыровским, официальным чеченским телеканалом. Анна Качкаева: Какие новости они показывают для чеченских зрителей? Майнат Абдуллаева: Вы знаете, грозненский канал ориентирован в основном на молодежную аудиторию. Там, в основном, развлекательные передачи - музыкальные, спортивные, всякие ток-шоу или попытки ток-шоу и очень мало информации. Есть блок новостей, на обоих каналах по два блока, один на русском, один на чеченском языке по 15 минут. И новости, вы знаете, это достаточно позитивные новости, скажем так. Это информация, как правило, которая освещает позитивные шаги руководства чеченского по восстановлению республики, это сюжеты с каких-то новостроек, с каких-то полей. Это такое хорошее, можно сказать, советское телевидение. Анна Качкаева: Как московское телевидение воспринимается в Грозном? Мы знаем, что президент Путин, пролетев над городом, сказал, что выглядит это все гораздо ужаснее, я не дословно цитирую, разумеется, чем ему говорили. То есть это означает, что московское телевидение все сделало для того, чтобы даже глава государства не очень представлял, как выглядит Грозный. Так как сами грозненцы воспринимают московское телевидение? Майнат Абдуллаева: Не будет преувеличением сказать, что без особого доверия. В общем-то, популярностью у чеченцев, у чеченской публики пользовалась, по крайней мере, до недавних пор передача "Свобода слова", в особенности передачи, посвященные событиям в Чечне. Как мы знаем, передача эта закрылась, и вообще события с чеченской территории освещаются достаточно односторонне. Это всегда позитив, особенно на первых двух государственных каналах - на ОРТ и РТР. "Вести" - это всегда информация устами Шабалкина. Все это стало поводом, давним избитым поводом для анекдотов, для шуток, для стеба. Анна Качкаева: А вообще телевизор в принципе смотрят, есть на это время, желание, настроение? Майнат Абдуллаева: Телевизор смотрят. В условиях, когда единственное развлечение - это смотреть по вечерам телевизор, то, конечно, телевизор смотрят. Но, опять же, смотрят развлекательные передачи, какие-то ток-шоу, сериалы. Анна Качкаева: Это психотерапевтический эффект, конечно. В сериалах сейчас очень много военных, в том числе среди врагов - люди с Кавказа. Как на это реагируют? Вы наблюдаете за семейным просмотром? Майнат Абдуллаева: То, что касается сериалов последних лет, где неизменно спецназ побеждает злых чеченских бандитов, то, вы знаете, у интеллигенции чеченской такое отношение... Я наблюдаю, что время от времени какие-то люди собираются подавать на ОРТ в суд за производство таких сериалов, за создание образа, чеченца-врага, чеченца, обвешенного гранатами, достаточно слабоумного типа, который нацелен совершать только зло. Конечно, люди понимают, что таким образом создается образ чеченца, и этот образ широко распространяется на территории России. И среднестатистический зритель, видя чеченцев таких по телевидению, естественно, воспринимают все на веру. И среди чеченской интеллигенции время от времени делаются попытки или хотя бы пожелания подать в суд на производителя этих сериалов. Насколько я знаю, никто до конца в этом деле не дошел, никто не подал в суд. Анна Качкаева: Майнат говорит, что на московское телевидение из Чечни смотрят как на анекдот. Кто-то отдыхает, смотря сериалы, что понятно. Вот Ирина пишет на пейджер: "Что вы какие-то сказки рассказываете про информационные программы?". Это я не сказки рассказываю, это цитаты из репортажей последних нескольких дней. "В нашей семье давно не включали телевизор, так что довольствуемся информацией по радио, а для картинки есть воображение", - пишет Ирина. Поль Хансен как информационный ландшафт выглядит с вашей точки зрения? Поль Хансон: Могу сказать, что погода стала лучше, я имею в виду прогноз погоды. Напоминают сейчас старый анекдот про новостийные программы: "Все о нем, и немножко о погоде: погода стала лучше". Так, конечно, я уже много лет здесь жил, какое-то время отсутствовал, приезжал регулярно и видел русское телевидение с интервалами в несколько месяцев, и видел последние два года. Очень сильные изменения совершились. Я просто не понимаю... Люди, которые руководят этим государством, они должны понять, что без более-менее свободного телевидения, поскольку это основное средство массовой информации, не может быть никакой демократии. Поэтому, даже если формально не отменилась демократия, все существует в законах и так далее, без мало-мальски свободных дебатов, которые распространяются на все общество, демократия не будет работать. И поэтому, можно сказать, что тем, что отменили свободу в электронных СМИ, отменили практически демократию. И это, конечно, очень досадно, на мой взгляд. Анна Качкаева: Господа, а как вы относитесь к тезису наступления тотального развлекательного телевидения? На самом деле новости везде сдвинулись из самого рейтингового времени, из прайма в утренний эфир. Последние выпуски новостей в Америке сразу после шести вечера, в Европе - после 20 тоже не бывает. В целом объем информационного вещания сильно сократился. Это означает, что интерес к новостям как телевизионному жанру падает в принципе или все-таки нет? Поль Хансон: Я думаю, что здесь у нас есть разница в разных странах. В скандинавских странах, в европейских странах, где есть общественное телевидение, которое финансируется не рекламой, которое финансируется зрителями и слушателями, как наше. У нас четыре программы радио, две программы телевидения, которые не вмещают ни одну секунды рекламы вообще. Мы считаем, что без этого не может быть хорошей электронной прессы. Я скажу, что у нас самый большой рейтинг имеют новости, наши новостные программы... Анна Качкаева: То есть в благополучной Дании новости имеют большой рейтинг? Поль Хансон: Например, наш отдел расширяется. Раньше мы вещали новости в день 45 минут, если мы исключим утреннее телевидение, которое чисто новостное, не развлекательное, если мы отбросим это, мы сейчас в принципе два часа на основном канале вещаем новости. Анна Качкаева: Мы поговорим с вами о том, чем вы заполняете эти два часа. Потому что у нас новости между трех сосен путаются. Майнат, скажите, пожалуйста, а вы как относитесь к этому тезису о замещении информации развлечением? Вы сами говорите, что даже грозненцы с удовольствием смотрят больше всего развлекательное телевидение. Может быть, действительно, новости ни к чему? Майнат Абдуллаева: Дело в том, что грозненцы не прочь бы посмотреть и новости, но объективных новостей нет. Я могу вам привести пример: один день я готовила текст. Я специально проследила с утра информационную картину, то есть я в потоке информации узнала, где, что на территории Чечни произошло - где были взрывы, кого убили, подрывы, нападения. И за этот день, это было в марте, по-моему, 10 марта, на территории Чечни было восемь подрывов, в результате которых погибли четыре военнослужащих, а восемь было ранено. За этот день два было случая обстрела блокпостов, в результате которых погибли пять человек. Вечером я смотрю чеченское телевидение. Об этих случаях и российский канал сообщил, а по чеченскому телевидению об этом не было ни слова. Естественно, люди чеченские, на глазах которых происходят взрывы, Чечня - это сравнительно небольшая территория, все обо всем знают, смотрят вечером телевидение - и об этом ни слова. Конечно, они не доверяют этому телевидению. Естественно, им остается смотреть только развлекательные передачи и сериалы. Так что, если говорить о наступлении эры развлекательного телевидения, я могу сказать, что на отдельно взятой территории - Чечне - эта эра наступила. То есть, нет предложения, нет и спроса. Анна Качкаева: У Нас Санкт-Петербург на линии. Владимир, мы вас слушаем. Слушатель: Добрый день. Вы знаете, опять я вас слушаю, столько проблем возникает. Вот у меня такой вопрос: помните, раньше, если по телевизору нечего было показывать, был технический перерыв. А сейчас технический перерыв - включают "мыльную оперу", бандитские фильмы. И мы от этого телевизора с ума сходим. Когда футбол идет, звук выключаю, и некоторые вообще программы смотрю без звука. Это убиться можно, куда мы дальше идем? Анна Качкаева: Владимир, вы не одиноки, разумеется, но есть и другие мнения. Александр, ваш же земляк из Санкт-Петербурга мне пишет: "А у меня стрелочка не на вашей, а на нашей волне. И еще по телевизору я успеваю пересмотреть все программы и чувствую себя хорошо". Марк из Москвы на связи. Добрый день. Слушатель: Я хотел сказать, что я не имею телевизор примерно 15 лет. И чисто случайно телевизор оказался на несколько месяцев в нашем доме. Я был совершенно поражен. Потому что я не думал, что состояние телевидения может быть до такой степени низким, это ужас какой-то. А что касается информационных программ, то я не думаю, что людей очень сильно волнует проблема, выберут или не выберут Буша на второй срок. Из того, что происходит в отечестве родном, по-моему, не происходит ничего такого, чтобы могло человека хоть немножко порадовать. Может, кого-то радует прилет на вертолете Путина в Тихвин, но в принципе события все довольно мрачные и невеселые. Так что, по моему мнению, может несколько экстремистскому, мне кажется, что информационные программы в принципе телевидению не нужны. Анна Качкаева: Можно обойтись? Слушатель: Вполне. А что по телевизору, скажите, пожалуйста, можно такое сообщить, чтобы человеку действительно было бы интересно, если, я повторяю, у него нет болезненного интереса к проблемам демократии в какой-нибудь Швейцарии? Анна Качкаева: Вы, понятное дело, не ветеран и, видимо, человек не очень старый, но вот проблемы льгот, например, или Жилищный кодекс, вас это никак не беспокоит? Слушатель: Вы знаете, мне вполне достаточно того, что я слышу по Радио Свобода. Это единственный источник информации, которым я пользуюсь. "Эхо Москвы" еще. И по сравнению с ними телевидение настолько проигрывает, что... Анна Качкаева: Благодарю вас, это приятно слышать. Тем не менее, мне кажется, что Поль немножечко ухмыляется не случайно, потому что он знает и другое телевидение. Поль Хансон: Я считаю, что и радио нужно, и телевидение нужно, и газеты нужны, все это нужно. Если говорить о специфической задаче телевидения в информации - это, прежде всего, передать эмоции. Потому что за счет картинок мы создаем у зрителей интерес. И дальше зритель становится читателем и читает газету, более общую, более принципиальную информацию о той же теме или слушает радио и получает более глубокую информацию. Поэтому, на мой взгляд, мы должны смотреть телевизор, мы должны слушать радио, мы должны читать газеты. Потому что это и формы разные. А если у нас будет много голосов - это же самое главное, мне кажется, для прессы. Она должна быть многоголосой. Это и мнения, это и анализ и так далее. Поэтому я не согласен, что мы можем обойтись без телевидения. Да, мы можем всю информацию дать, но создать интерес к ней - это не так легко. Анна Качкаева: Майнат, вы как-то , наверное, общаетесь со своими коллегами, с каким-то количеством предпринимателей. Кто-нибудь в Чечне думает о том, чтобы появилось не только государственное телевидение? Майнат Абдуллаева: Я знаю, что есть люди, которые могли бы вложить деньги в независимое телевидение и хотели бы его видеть. Но нужно отдавать себе отчет в том, что на данный момент это абсолютно невозможно. Я вам приведу пример: в Чечне вообще, чуть ли не в каждом селе - такая анекдотичная ситуация - в каждом районе есть местные каналы. Анна Качкаева: То есть такие маленькие, станичные? Майнат Абдуллаева: Небольшие установки, два магнитофона. Телевидение это выходит в эфир на каком-то из российских каналов. Анна Качкаева: А сколько таких маленьких студий? Майнат Абдуллаева: Вы знаете, по-моему, не меньше 30 было по состоянию на 2003 год. То есть это такая маленькая форма бизнеса. Анна Качкаева: То есть они не имеют лицензии, они просто выходят на частотах разных российских каналов? Майнат Абдуллаева: Крутят там музыкальные поздравления, концерты, объявления местного масштаба. Один раз в селе Самашки в эфир одного из таких местных телеканалов вышла кассета с интервью Аслана Масхадова. Оно продолжалось 15 минут, потом в дом заскочили неизвестные вооруженные люди, как водится, в камуфляжной форме, в масках. Избили редактора, менеджера этого телеканала и забрали всю аппаратуру. А потом очень долго таскали по всем учреждениям на предмет, откуда эта кассета, почему показали. Просто нужно отдавать себе отчет в том, что на сегодняшний день в Чечне другое телевидение невозможно. Анна Качкаева: Действительно, интересно, откуда эта кассета и кто следит за эфиром. Я думаю, что если такие студии есть, то, наверное, местное сообщество о своих новостях как-то разговаривает по этому каналу. Мы продолжаем разговаривать об информационном ландшафте российского телевидения. У моих коллег похожее мнение, неважно, что Майнат - в Чечне, а Поль - в Дании. Они соглашаются по поводу того, что на самом деле нынешние российские новости сильно напоминают анекдот. Спасибо, что во время новостей Виктор из Москвы и Тамара из Санкт-Петербурга нас ждали. Поэтому, Тамара, вам слово. Слушательница: Дело в том, что становиться слушателем, зрителем и читателем сейчас почти бесполезно, потому что мы не можем оказать никакого влияния на течение дел. Как протестовали против закрытия НТВ, как огорчились насчет "Свободы слова", какая волна идет с отнятием у ленинградцев, петербуржцев льгот. А проку что? Что-нибудь из-за этого меняется? Нет, ничего. Поэтому мнение наше теряет смысл. Нет взаимного общения, это все игра в одни ворота. Анна Качкаева: Понятно. Виктор, мы вас слушаем. Слушатель: Добрый день. Чеченская журналистка сетует, что мало информации до них по телевидению доходит. Я считаю, что пусть не переживает, там особо смотреть полезного нечего. Разложение моральное идет народа, а такой информации полезной мало. Никаких библейских заповедей, ничего нет. Если в двух словах сказать, что такое телевидение - это ведро крови, грязи и секса, а больше ничего хорошего от него ждать нечего. Вот мое мнение. Анна Качкаева: Явное недовольство наших слушателей телевидением в этом году особенно усилилось. Уже не первый эфир - мы итоги этого сезона подводили - я знаю, что это так. Но все-таки вернемся к информации. В России объявлены масштабные социальные перемены - модернизация экономики, реформа правительства, отмена льгот, возможные изменения в Жилищном кодексе. Суперважные проблемы, в которых непросто разобраться. И вы правы, Поль, в этой ситуации особо важны и многомерность, и разница взглядов, и отстаивание разных точек зрения. Вокруг фактов и новостей должны быть еще объяснения и разговоры. Все это нужно ровно для того, чтобы со страной разговаривали, чтобы люди приняли, поняли, как-то смогли обсудить. Такое ощущение, что такой контекст новостей, который мы с вами обсуждаем, - это все загон недовольства в глубину. Смешно же, когда все бабушки на всех центральных каналах исключительно соглашаются и приветствуют отмену льгот. Совершенно очевидно, что это не так. Наверное, есть и те, которые согласны и приветствуют. Но есть очень много и других, в том числе, не однозначный - "да - нет" - точек зрения нет. А на экране - больше пропаганды, а не объяснения. Кстати, Майнат, а вообще в Чечне эта тема мирная - отмена льгот, изменения в Жилищном кодексе - по телевидению как-нибудь обсуждается? Майнат Абдуллаева: Нет. Я бы не сказала, что эта тема, действительно, очень актуальная тема - отмена льгот, это очень ощутимый удар по пенсионерам и льготникам, я не встречалась с тем, чтобы ее обсуждали. Но в Чечне по чеченскому телевидению обсуждалась другая тема. Дело в том, что с нового года в Чечне введены плата за газ, электроэнергию. До сих пор это все было бесплатно. Сейчас надо платить - в условиях, когда половина республики не газифицирована, не говоря уже о свете, который люди проводят сами своими силами. Лично я протянула провод от соседа, который протянул провод от другого соседа и так далее до ближайшего трансформатора, которых на Грозный - два-три. И в этой связи, когда каждый день к тебе стучатся ходоки с требованием платить за газ и свет, это достаточно важная тема и достаточно ощутимый удар по карману жителей. Конечно, чеченское телевидение тоже не столько информационную, сколько пропагандистскую работу проводит на эту тему. В частности, разъясняется, что если мы находимся в правовом поле России, если мы такие же полноправные жители России, граждане России, то мы тоже должны платить за свет, за газ и прочее. То есть это чистой воды пропаганда. Никто не говорит о том, что газа и света, за который требуют платить, может у кого-то просто не быть. Анна Качкаева: Сам факт, что должны платить за газ и за свет - это же нормально. Майнат Абдуллаева: Мы должны, это неоспоримо. Но для того, чтобы мы, жители Чеченской республики, начали платить за свет и за газ, государство должно обеспечить нас этим светом и газом. Анна Качкаева: Поль, как у вас обычно разворачиваются социальные кампании? Это к разговору о том, чем вы заполняете в благополучной и сытой Дании эти два часа новостей? Поль Хансон: Я могу сказать, что есть одна разница, даже почти философская, отправной точки для работы журналистов. Потому что у нас нет хозяина, у нас есть правление, которое не имеет права вмешиваться в программную политику, они не имеют права даже обсуждать отдельную программу, тем более критиковать. Они должны дать общее руководство. Ощущение общее, я так считаю, у наших журналистов, что их хозяин, их работодатель - это тот, кто платит деньги, то есть слушатель и зритель, потому что он своими деньгами оплачивает мою зарплату. И моя задача, когда я работаю, в том числе над датской тематикой, социальной проблемой, моя задача - это, прежде всего, обслуживать его, то есть отстаивать, освещать его интересы, исходить из его интересов. У всех русских компаний есть хозяин, будь это ЛУКОЙЛ, Кремль или еще кто-то. Журналисты смотрят, что хочет хозяин. Вот в этом разница. Я знаю, что нет абсолютной свободы, я не верю, что есть объективная журналистика. Я верю, что есть сбалансированная журналистика, где ты всегда стараешься спросить у другой стороны в конфликтной ситуации, где ты всегда стараешься найти другую противоположную точку зрения. Потому что во всех вопросах это есть. Выносишь тогда на суд зрителей, слушателей вопрос. Если мы говорим о социальных вопросах, то, что характерно для нашего телевидения, нашего радио - это то, что выносится какое-то предложение в парламенте, первым делом посылаем журналистов, которые с населением разбирают этот вопрос. Не просто голос кричащих бабушек, недовольный или, может быть, довольный, а которые вместе с экономистом перед камерой считают, какими будут последствия этого решения парламентариев, как это ударит по бюджету среднего датчанина, который имеет одну жену и два с половиной ребенка и так далее. И, таким образом, обработка в прессе является важным элементом политического процесса. Потому что, во-первых, для политиков добавляются аргументы в пользу одной или другой стороны, за одно или другое решение. И они не могут не знать, какие есть реакции населения. Им не нужно самим звонить своим избирателям, потому что каждое утро они получают их реакцию по телевизору. И это очень важная задача наших СМИ. Анна Качкаева: А все-таки тематически - два часа информационного вещания - о чем вы разговариваете со своими зрителями? Поль Хансон: У нас первые полчаса - это обычный обзор новостей. У нас есть концепция о том, потому что должен быть репортаж, который обращается не столько к голове, сколько к сердцу или к животу. То есть что-то эмоциональное, что-то близкое, которое относится к повседневной жизни - школы, пешеходы, почта. И, конечно, должна быть большая политика, международная политика. Это первые полчаса. Вторые полчаса (у нас два блока по часу) - это специализированные программы, которые 25 минут идут: каждый понедельник о внешней политике, каждый вторник - гость недели, каждая среда - экономическая программа, каждый четверг - потребительская программа. Анна Качкаева: То есть это все в рамках информационного канала? Поль Хансон: И все обрабатывается с журналистской точки зрения, в абсолютно свободной редакции, что очень важно. Анна Качкаева: Майнат, я не могу не прочесть то, что нам прислала Елена на пейджер. Вы можете это не комментировать, но мы должны знать, что это мнение тоже существует. "Образ чеченцев формируют не российские сериалы, а те терракты, которые происходят в течение многих лет. Мы там видим эти действительно тупые и жестокие лица", - пишет Елена. Терроризм никто не оправдывает, но тупые и жестокие лица бывают не только у чеченцев. А я хочу поговорить, Майнат, вот о чем. У каждого телевидения, информационного в том числе, есть национальная специфика - в деталях, в темах, в подаче. Это видно и по каналам "Евроньюс" или по арабским каналам. В многонациональном государстве унифицированные национальные новости - это всегда проблема. Поэтому на BBC появляются этнические индусы, в Америке темнокожие мулаты, в России есть Асет Вацуева, тоже своя "изюминка" в славянском наборе лиц. Как, кстати, к Асет относятся в Чечне? Майнат Абдуллаева: К Асет Вауцуевой в Чечне относятся очень хорошо. То есть радуются ее успеху, радуются, когда у нее какие-то удачные выпуски, огорчаются, когда какие-то ляпы. Очень хорошо относятся. Я все - таки выскажусь по поводу мнения слушательницы. Оно для меня - не новость, я с таким мнением сталкивалась очень часто. Вы можете себе представить, будучи чеченкой, хотя я не черная и, надеюсь, не тупая и не жестокая, но, тем не менее, я очень часто с этим сталкиваюсь, и я привыкла от этого дистанцироваться. Отвечая на ваш вопрос, я могу сказать, что в Чечне достаточно однородное телевидение в том смысле, что особых явлений, особых потрясений там нет. Чеченское телевидение делает давно проверенная команда людей. Эта команда делала чеченское телевидение во время первой войны, например. Тот же был генеральный директор, руководитель, та же самая команда, набор журналистов, которые обслуживали ту власть, работали на ту власть. Это достаточно сплоченный коллектив, который чужаков в свою стаю не пускает. То есть там работают проверенные люди, которые не допускают каких-то идеологических пропагандистских проколов. Анна Качкаева: Из Санкт-Петербурга Вячеслав нам дозвонился. Слушатель: Спасибо. Здравствуйте, вы знаете, я тут наслушался, мне хотелось бы сказать, в первую очередь: чеченцы - прекрасные люди, это раз и навсегда. А второе, я хотел бы вернуть наш разговор в то русло, с которого мы начали. Я смотрю телевидение, у меня 36 каналов, там смотреть нечего, кроме новостей, но я обязательно коррелирую их с Радио Свобода. Анна Качкаева: Мне очень приятно, что многие из вас пишут и говорят о том, как замечательно работает Радио Свобода, но давайте поговорим все-таки о телевидении. А почему вы смотрите 36 каналов? Слушатель: Я ищу. Анна Качкаева: Может вы такой новостеголик? Слушатель: Я ищу, что там есть. И там ничего нет. Анна Качкаева: Даже в 36 каналах ничего нет? Слушатель: Да, в 36 каналах нет ничего, остаются только новости. И эти новости я обязательно должен сравнить с Радио Свобода, с "Дойче Вейли". В связи с этим у меня большая просьба к вам: сделайте так, чтобы "Евроньюс" по телевидению пускали на русском языке. Анна Качкаева: "Евроньюс" идет на русском языке. Слушатель: Значит, не везет. Анна Качкаева: Вам не везет? На канале "Культура" до десяти утра идет "Евроньюс" на русском языке и на российском телевидении, в ночи, правда, после четырех утрах. А, в принципе, канал на спутнике. Слушатель: То есть в принципе, ответить можно так: все есть, что мне нравится. Анна Качкаева: В общем - есть, особенно, если у вас есть спутниковая тарелка. При желании можно выбрать. Слушатель: Спасибо. Но мне бы хотелось слышать это и видеть тогда, когда я имею возможность. Анна Качкаева: Анатолий Иванович из Москвы, мы вас слушаем. Слушатель: Добрый день. Конечно, смешно на новости смотреть. Правильно вы смеетесь, действительно, смотреть нечего. Сейчас ломка идет в стране, мы переходим на капиталистические рельсы. Анна Качкаева: Мы уже, по-моему, лет 12 переходим. Слушатель: Говорят, я читал где-то, что знаменитый немецкий экономист, который после войны выводил страну из тупика, он еженедельно сам выступал и говорил: здесь сделано то, сделано то, сделано то. У нас 89 регионов. Неужели в новостных передачах нельзя дать характеристику: что-то делается в Калмыкии, что-то делается в Татарии и так далее, допустим? Еще у меня вопрос к Полю: каков процент, мне интересно, во Франции, допустим, 40% иностранных фильмов крутят по телевидению, у них как с этим вопросом? Поль Хансон: Насчет фильмов я, к сожалению, должен сказать, что у нас преобладают английские и американские сериалы. Анна Качкаева: У вас своего производства, наверное, мало? Поль Хансон: У нас есть производство, датские фильмы в последние годы хорошо выходят, но это для большого экрана. Но могу сказать, что наше телевидение недавно начало новый сериал, который бил все рекорды. Когда мы показываем оригинальные художественные сериалы, это исторический сериал о развитии Дании после Второй мировой войны, больше половины населения смотрит это. И поэтому ценят. И это тоже один из доводов, почему мы хотим некоммерческое телевидение. Потому что коммерческое телевидение никогда не будет производить сериал, который стоить в 50 раз больше, чем закупить такой же у англичан. Анна Качкаева: Поль, Клавдия Васильевна вас спрашивает: "Узнайте, какой уровень платы за пользование телевизором?". Я думаю, Клавдия Васильевна имеет в виду абонентскую плату. Поль Хансон: Это примерно триста долларов в год, четыре канала радио, два канала телевидения. Анна Качкаева: Марина пишет :"Непонятен выбор экспертов - Майнат и Поля. У нас ведь тоже нет воды, газа и электричества. Но мы платим деньги, трудимся, проводим это все, а не воюем с кем бы то ни было. Боимся, что не будет и последнего хлеба, и продуктов из житницы Краснодарского края из-за этой войны с Чечней. Так пусть чеченцы строят дороги, проводят газ, электричество, и все само собой придет в порядок. С большой надеждой". Майнат, что вы скажете нашей слушательнице? Майнат Абдуллаева: Я очень надеюсь, что все придет в порядок. Дело в том, что я тоже не воюю, а занимаюсь трудом мирным, созидательным, я так надеюсь, по крайней мере. Тем не менее, у меня нет газа. То, что для вас нет газа и нет телевидения и то, что у меня его нет, я вас уверяю - две большие разницы. У меня его нет в принципе. То есть, если у вас появляется время от времени в доме вода, хотя бы несколько часов в сутки, то я эту воду приношу ведрами через два километра. И можете себе представить, насколько мне хватит два ведра воды. И еще. Дело в том, что воду, газ и свет, все это разрушала не я, разрушала российская авиация и российская артиллерия. Это другой вопрос. И, тем не менее, начиная с этого года, я плачу за несуществующую воду, за несуществующий газ и несуществующую электроэнергию. Я думаю, что и вам, и нам всем следует уповать на то, что когда - то будет хорошо. Анна Качкаева: А как в этом направлении работать? Майнат Абдуллаева: Я думаю, что нужна революция в мозгах, нам нужно перестать смотреть друг на друга как на врагов и виновников своих бед. Анна Качкаева: Это уж точно. Нет ничего хорошего в том, что газа и воды нет, не важно - в Краснодаре или в Чечне. Поль Хансон: Мы немножко ушли от темы телевидения. То, что вы говорите, Майнат, это именно то, что важно для русского народа понять: есть связь между отсутствием газа и электричества у вас и войной. Потому что государство сосредотачивает слишком много сил на том, чтобы воевать в Чечне и меньше тратить на то, чтобы восстановить электролинии и газ в вашем районе. И ваша, и мы сейчас возвращаемся к телевидению, ваша задача - это довести до ваших политиков. Вот это демократия. Анна Качкаева: Майнат, как вам нравится - "довести до политиков"? Майнат Абдуллаева: Я абсолютно согласна с тем, что говорит Поль. Могу только добавить, что мнение слушательницы по поводу войны и отсутствием у нее газа - это прямое следствие политики и пропаганды, которую проводит наше телевидение. Нужно просто направить усилия, те усилия, которые тратятся на войну в Чечне и на разрушения в Чечне, направить на созидание по всей России, в том числе и в Чечне. Анна Качкаева: Госпожа Суханова нам пишет: "Я дочь военного, объехала полстраны, так вот добрее и благороднее чем кавказские старики, нет никого на свете". Слава богу, и такое мнение есть. "Одна из причин, почему я не включаю телевизор - потому что не могу смотреть на откормленные лица в костюмах и с животами, которые не помещаются в экран", - русская, москвичка, Ирина. Сегодня у нас в эфире все подчеркивают, какой они национальности . Это совершенно ни к чему. Мы, таким образом, возвращаемся к живой теме про то, что для Поля очень важно, к тому - как делать новости про людей и для людей. Я знаю Поль, что вы, делая сюжет о местном бюджете, обязательно бы пошли в какую-то семью и рассчитали, как эти конкретные цифры скажутся на ее членах. Вы знаете, я вчера тоже посмотрела в выпуске новостей и увидела на все каналы только два человеческих сюжета. В общем, была такая средняя неделя, помимо приезда в монастырскую обитель и урагана в Иркутске, по большому счету, ничего не происходило. И новости про людей показали, естественно, в конце программы - всего три. Рассказ о воссоединении семьи, японка и американец, поженившиеся в Корее, вернулись в Японию. Возвращение этой семьи (и корреспондент это подчеркнул) японское телевидение транслировало в прямом эфире, начиная с посадки самолет. Был еще большой материал по поводу свинца в игрушках в Америке. Отравления одного ребенка привело к самому масштабному запрету - 150 миллионов изделий детской бижутерии запретили к ввозу. Наконец, единственный "человеческий" сюжет на российскую тему: дети вернулись из Грецию. Это были школьники, победители всемирной математической олимпиады. На несколько часов общефедеральных вечерних выпусков - всего три новости про людей. Как вы думаете, Майнат и Поль, почему в России так не любят новости про людей? Поль Хансон: Я думаю, что это до какой-то степени психология. У журналистов такие новости не считается престижными. Престижно делать интервью с губернатором, ездить на самолете, на вертолете куда-то. Делать человеческие репортажи не престижно. И может быть, это опять отражает, кто заказчик, на кого работаем. Для губернатора, для банкира? Тетя Маня с ее проблемами, когда она не может ходить пять километров за хлебом и не очень понятно, что и как она ест, эта проблема не волнует. Это неинтересно, и поэтому об этом не делаются репортажи. Анна Качкаева: Майнат, каково ваше мнение? Майнат Абдуллаева: Я согласна с Полом. Я могу привести пример, у меня есть в Чечне человек, пожилой мужчина, старик, можно сказать, который сажает виноград. Этот человек, где бы он ни появлялся, он везде сажает виноград. Сажать винограда для него - целая философия, он может часами рассказывать об этом. Безумно интересный человек. Но я все время собираюсь написать о нем. Анна Качкаева: И у вас нет времени, вы пишете о взрывах. Майнат Абдуллаева: Да, я пишу о взрывах. Анна Качкаева: Может быть, все-таки вы подумаете о том, чтобы написать и об этом старике? Майнат Абдуллаева: Я очень надеюсь, что я приеду и напишу о нем. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
