Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
20.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-12-05]
Дорога свободы11-й Международный фестиваль фильмов о правах человека "Сталкер". Реформа ЖКХ - как она отражается на российских гражданах.Ведущая Кристина Горелик Кристина Горелик: В Москве открывается 11-й международный фестиваль фильмов о правах человека "Сталкер". Сегодня, наверное, это единственный кинофестиваль, дающий возможность рядовому зрителю увидеть картины с ярко выраженной социальной, политической, правозащитной тематикой. С 10 по 17 декабря в Большом, Белом и Малом залах Дома Кино Союза кинематографистов России будут проходить фестивальные показы. Все фильмы поделены на тематические группы: кино против наркотиков, кино на защите прав инвалидов, кино, рассказывающее о правах детей, кино о беженцах, кино против СПИДа, кино о войне, кино против террора, кино о праве на достойную жизнь... В программе представлены художественные и документальные картины. И если, по словам членов отборочной комиссии, в категорию "Игровое кино" отбирали из того, что было, то претендентов на звание "Документальное кино" было очень много, отбор был жесткий а, следовательно, у зрителя есть все шансы увидеть достойные произведения. Но перед тем как рассказать о картинах-фаворитах, беседую с кинокритиком, ведущим научным сотрудником НИИ Киноискусства, ведущим телепрограммы "Документальная камера" на телеканале "Культура" Андреем Шемякиным о самом фестивале. Ведь "Сталкер" - фестиваль особенный. Андрей Шемякин: Я с большим интересом узнал, что, оказывается, это не фестиваль правозащитный (в каком я когда-то работал в жюри критиком), а "Международный фестиваль фильмов о правах человека". Казалось бы, это одно и то же. Нет. Правозащитный фестиваль - это фестиваль, который вмешивается в ситуацию, который защищает определенное представление о достойной жизни и о том, как в этой жизни нужно существовать или можно существовать. Здесь: "Международный фестиваль фильмов о правах человека",- он стал тематическим. Он расширился, он углубился, он стал очень многоаспектным, тут много чего происходит. Он занял свою нишу. Нишу, где, прежде всего, и может быть показано социальное кино. Правозащитный фестиваль - это был фестиваль, островок в море безумия, где говорили о терпимости, отнюдь не в проституточном смысле, где говорили об умении понять разных людей и требовали, чтобы каждый был выслушан. Где происходили очень серьезные дискуссии о том, насколько мы готовы к свободе. Сегодня мы наблюдаем интереснейшую ситуацию. С одной стороны фестиваль "Сталкер" - это единственный фестиваль, авторитетный, уважаемый, где можно показать социальное кино в полном объеме, действительно дать представление о том, что происходит в той или иной сферах. Не потому, что на других это невозможно показать, а просто потому, что глубокие дискуссии обычно не происходят. Достаточно сопереживать, в очередной раз рассказать о том, как плохо нашей деревне, в очередной раз рассказать о том, что есть бездомные люди и люди с определенными физическими недостатками. Дальше этого, как правило, на обычных фестивалях мы не идем ("мы" - это и отборщики, и зрители), потому что не хочется залезать в проблему, в глубину проблемы, если угодно. Здесь, слава богу, это есть. Это замечательно. Но, как только мы говорим о произведении искусства, получается, что иногда ценность материала оказывается на одной стороне, а ценность фильма как произведения, на другой. Скажем, Владимир Двинский говорил о фильме "Кто враг твой?". Он сделал вполне качественную, серьезную работу об образе врага и о том, как это происходит. Но он сделал это, прежде всего, как такое социологическое исследование, интересное по материалу. Как кино оно будет интересно тем людям, которых очень волнует эта проблема. Но людей, которые каждоминутно сталкиваются с соседом на лестничной площадке или с человеком в очереди, или с милиционером, который задерживает и пытается содрать деньги, если что-нибудь не так с документами, и так далее, и так далее, и так далее - это уже совсем другая история. То есть, грубо говоря, проблема иногда бывает не вычленяема из социальной жизни. В этом всегда есть некий момент искусственности. Так вот таких фильмов, которые бы с одной стороны удержали бы субстанцию документа, а с другой стороны честно повествовали бы о проблеме, вот таких фильмов очень мало, почти нет. И это, мне кажется, тревожный симптом именно для "Сталкера", потому что раньше, по крайней мере, насколько я за этим мог следить, были картины, где одно не мешало другому, киноязык не мешал проблеме. Здесь, а это, конечно, влияние телевидения и желание докричаться. Мы не можем быть примитивными. Мы можем быть простыми, это очень трудно достигается, но примитивными мы не можем быть по определению. Хотя бы потому, что всегда есть опасность превратить фильм в агитку и вообще быть довольными тем, что вот мы сделали, наконец, об этом замолчат, а вот мы совершили гражданский поступок. Да. Дальше что? Поэтому я дорожу в программе этого фестиваля фильмами, которые как раз без всяких лозунгов, без всякого потрясения основ, говорят нам о человеческом аспекте проблемы. Они, собственно, рассказывают о людях, а не о проблеме. Я бы в частности выделил фильм Ольги Смакиной "Чернобыль-2", где, собственно, ничего не происходит. Два человека, муж и жена, смотрят на компьютере как бы домашнюю хронику, Home video, себя же за семь лет до этого, но просто эти семь лет были не просто семью годами вместе прожитой жизни, а семью годами умирания героя, который получил здоровущую дозу радиации, заболел, и физически чувствуешь, как уходит жизнь. Там очень много нежности, в этой картине. И режиссер сделала эту картину, абсолютно не давя на слезные железы, максимально безыскусно, сделала картину так, что просто пошли пожертвования и на эти деньги герой продолжает жить, потому что очень дорогие лекарства. Эта картина как раз сейчас в конкурсе, причем она только что получила приз за лучший короткометражный фильм в Екатеринбурге. Я, безусловно, отметил бы фильм "Во всем прошу винить "Битлз" Максима Капитановского и Дмитрия Завильгельского, год назад они почти с той же командой сделали замечательную картину "Пол Маккартни. 73 часа в России". А в этот раз они сделали картину, где впервые, насколько я знаю, (правда, они с этого начали, картина посвящена не этому), но они начали с того, что рассказали о демонстрации 1 июня 1971 года в День защиты детей. До сих пор слагаются легенды о демонстрации правозащитников на Красной площади, поскольку песни Галича, введение войск стран Варшавского договора и конкретно советских в Чехословакию, все такое, но 1 июня 1971 года, совсем молодые люди, в том числе и ваш покорный слуга, участвовали в этой демонстрации, многим потом поломали жизни. Выяснилось, что это на самом деле была провокация властей, которым нужно было проверить настроение молодежи после 1968 года. И то, что про Чехословакию песни поют, а про это не знает вообще никто - это, конечно, среди удивительной избирательности нашей памяти. То, что работает на социальную мифологию, то замечательно. То, где можно сказать, "о, я в разведке", все хорошо. Когда мы говорим о действительно трагедии, тут еще неизвестно, то ли нужно, то ли не нужно, из этого парафит не извлечешь. Так вот фильм на самом деле про то, были ли бы мы счастливы, если бы не "Битлз". И этот вопрос там встает, потому что "Битлз" дали другое измерение бытия, они показали, что есть другая точка отсчета. А ведь люди, которым сейчас под 50, которые жили в советской империи, в пору ее относительного заката, они ведь тоже не знали другой жизни. Они активно боролись за свое право смотреть и слушать то, что смотрит и слушает начальство. Они сопротивлялись на тканевом уровне этой информационной блокаде. Но на это ушла почти вся жизнь. И когда вдруг мы все это получили, то ли радоваться, то ли изумляться, то ли поражаться тому, что еще одно поколение оказалось в каком-то смысле потерянным... Картина удивительно глубокая, умная и тонкая. И пора вообще вспоминать и материальную культуру отошедшей эпохи, то есть пора возвращать времени его конкретное историческое существование. А то у нас все легенды и мифы древнего "совка", как говорит Алексей Дидуров. Кристина Горелик: Напоминаю, что я беседовала с кинокритиком, ведущим научным сотрудником НИИ Киноискусства Андреем Шемякиным. Приуроченную к открытию "Сталкера" конференцию открывал президент фестиваля, режиссер, президент Гильдии кинорежиссеров России Марлен Хуциев. Марлен Хуциев: Этот фестиваль начинался с таким очень серьезным политическим уклоном. Вот тогда скрещивались мечи, вы все это помните, по поводу возрождающейся демократии, мы боролись с культом, с чем только мы не боролись. Но, оказывается, что все-таки главное, за что надо бороться и ради чего мы все существуем, - это мы сами, то есть человек, нормальный, обычный человек, которому дано прожить тот самый срок, отпущенный кем уж, я не знаю, родителями ли, генами ли, Господом ли, богом, не знаю. Во всяком, случае, вот этот срок, который он существует на земле, он должен прожить по-человечески. Поэтому мне кажется, вот это очень точно: "права человека". Понимаете, не права политиков, а права человека. И вся вообще работа высоких органов страны, она должна быть направлена на это. Это не всегда происходит, увы, мы с вами все это знаем, но как хорошо, что мы все-таки неравнодушны, что нам интересно делать то, что мы делаем, нам интересен наш зритель, нам интересна его реакция. Зритель у нас замечательный, он приходит сюда и, слава богу, мы не берем с него ни гроша, это очень справедливо. Мы еще не живем в ту эпоху, когда, скажем, настанет время, и в кинотеатры мы будем просто ходить бесплатно, но вот этот зал, он бесплатный. И зритель здесь приходит не только потому, чтобы просто воспользоваться этой бесплатной ситуацией, не только потому, чтобы погреться в теплом зале Дома кино, но, в общем, погреть свои, так сказать, сердца и души. И 11-й "Сталкер"... а ведь цифра 11, если кто играл когда-нибудь в лото, знает, что она называется в лото "барабанные палочки". Так вот этими барабанными палочками я хочу возвестить скорое открытие нашего фестиваля "Сталкер". Кристина Горелик: Не одно важное событие в культурной жизни не обходится без интриг. Конечно, многие недовольны, что "Сталкер" постепенно отходит от первоначально провозглашенной концепции быть исключительно злободневно-политическим фестивалем. Понятие "права человека" стало более широко трактоваться, чем это принято у правозащитников. Но это объясняется, прежде всего, желанием сделать фестиваль более интересным, доступным для обычного зрителя. Кстати, в этом году желание пойти на фестивальные просмотры изъявило намного больше людей, чем в годы предыдущие. Может, это объясняется и почти полным на сегодня отсутствием настоящего социального кино на российском телевидении и в кинопрокатах. Может, действительно возросшим интересом к документалистике. Словно идя на поводу у желаний публики, документальное кино переживает сегодня подъем. Беседую с членом отборочной комиссии, киноведом, директором программ фестиваля "Кинотавр" Ириной Рубановой. Естественно, фильмов поступило намного больше, чем было отобрано. По какому принципу они отбирались? Поскольку это правозащитный кинофестиваль, наверное, здесь фильмы должны были обладать не только какими-то художественными достоинствами. Должна была, наверное, звучать какая-то яркая социальная, политическая тематика. Или нет? Или все-таки в первую очередь художественные достоинства картины ставились во главу угла? Ирина Рубанова: Конечно, нет. Это только в сочетании, безусловно. Если, скажем, имелось 8-10 фильмов о правах инвалидов, все-таки мы выбирали тот, который, во-первых, ярче сделан, во-вторых, должна была быть судьба, которая предстает на экране, уже совсем какая-то ошеломительная. Например, картина о поэте-оленеводе. Человек, окончивший Литинститут, вернулся на свою малую родину, его фамилия Вэлла, Юрий Вэлла. Разводит там оленей своих, живет в своей среде естественной, природной, занимается делом, которым занимались его предки, а тут наступает, то ли "Лукойл", то ли "Газпром", но кто-то из этих. И вот он в одиночку отстаивает это свое пространство, во всех смыслах пространство - и географическое, и ментальное, и все прочее. Правда, это еще и очень хорошо сделанная картина, так что тут совпало. Кристина Горелик: А если не совпадает, чем будут члены жюри руководствоваться или члены отборочной комиссии, они какими критериями руководствовались? Ирина Рубанова: Нет, главнее, конечно, тема, безусловно. Безусловно, тема, проблема - это решало. Но если есть выбор, то, естественно, в сочетании. Например, в этом году не было совершенно выбора фильмов о беженцах, кроме ряда картин о русской иммиграции и то преимущественно первой волны. Ну, не было. Вся страна населена беженцами, не было ни одной картины. В прошлом году они были, в этом году не было. Знаете, такая флуктация такой непредсказуемой... Много фильмов об инвалидах, больше чем всегда, значительно. Из фильмов о терроризме были только две картины о Беслане. Они, конечно, должны были быть, но в принципе больше ничего, а угроза-то существует. До сих пор, по-моему, не было картины о Дубровке, например. Так что все это очень странно. Это, конечно, в какой-то мере стихия. Но стихия, показывающая все-таки состояние зрелости или незрелости гражданского общества. Кристина Горелик: Если все-таки при отборе фильмов больше внимания уделялось теме, проблеме, значит ли это, что на этом конкурсном показе будут фильмы все-таки не очень яркие в художественном смысле? Ирина Рубанова: Вы понимаете, мне не кажется, что какие-то очень яркие фильмы в художественном смысле, только в художественном смысле, остались за кадром, не вошли в программу. Если только какие-то были, этим я не занималась, какие-то были препирательства с продюсерами. Из документальных фильмов была одна картина, даже именитого режиссера, я не буду ее называть, которую я готова была взять в конкурс. Но мои коллеги сказали, что нет, она недостойна его имени, все, поставили в категорию "Информационный показ", а в информации автор не захотел участвовать. Было такое, как раз по поводу качества. Она действительно не ослепительная по качеству, но зато она была на тему, которой в других фильмах нет. Кристина Горелик: А какая тема была? Ирина Рубанова: Тема еврейская. Должна же быть тема национального какого-то или расового ущемления, она должна быть. У нас, кстати, нет, в этом году, почти нет. Кристина Горелик: Все-таки какие-то, можете парочку фильмов назвать, прорывы, условно говоря? Ирина Рубанова: Да, конечно, могу. Я не буду говорить о художественном кино, потому что все-таки здесь фильмы в основном, так или иначе, уже известные и описанные, и потом тут все ясно. Я, честно говоря, не очень сейчас высокого мнения о нашем художественном кино, о состоянии нашего художественного кино. А что касается документального, то здесь есть совершенно замечательные картины, например, картина Лозницы, документалиста, "Блокада", которая сделана на еще неиспользованных нашим кино хрониках. Оказывается, блокаду записывали и наши операторы, и немцы, то, что они могли, но тут в основном наша хроника. Сделан без единого слова, комментария и устного, и письменного. Совершенно потрясающая картина. Просто тебя погружают туда, в этот город. В этот город, который становится просто с каждым эпизодом все страшнее и страшнее. Картина "Забастовка", нечто совершенно неописуемое просто как явление и как ее русский вариант забастовки. В какой-то маленькой фабриченке, где-то в глубинке России, люди хотят работать и у них есть работа, но им не платят зарплату полгода. Все, они приходят на работу и сидят, пьют чай. Все, больше там ничего не происходит. Но эти лица, эти цеха так называемые - это... очень полезно посмотреть. Вот эта картина "Вэлла", которую я уже называла, тоже очень хорошая картина. Поэтому я рекомендую ходить на кинофестиваль. Очень полезно посмотреть. Кристина Горелик: И еще одно мнение. Кинокритик, документалист Игорь Перунов, член отборочной комиссии. Игорь Перунов: Документальное кино - это море разливанное. Потому что каждый год в России, что интересно, производится около 300 документальных картин. Поэтому было из чего выбирать. Программный директор со своей командой, конечно, справиться с таким количеством документальных картин не может. Поэтому лично у меня процентов, наверное, 90 работы - это, конечно, была задача отобрать документальные картины. 10 процентов - это отбор короткометражек, ВГИКовских, студенческих, всяких-всяких, какие только могут быть. И то, что я видел, полнометражное игровое кино, которое как бы в процессе рабочего просмотра, в пресс-показах и так далее. Что касается документальной программы, то конкурс будет, с моей точки зрения, не хочу заранее хвалиться, но хотелось сделать конфетку из документального конкурса, потому что картины, действительно, в конкурсе одна другой лучше, и хотелось, действительно, зрителя захватить, чтобы он в 12 часов пришел, например, в Белый зал, вечером, как говорится, очнулся и сказал: "боже мой, что это было". То есть настолько это пролетело ярко, незаметно и легко для самого зрителя. Хотелось сделать зрительский фестиваль. Я всегда нахожусь на стороне простого зрителя, который приходит в зал, он не искушен в каких-то профессиональных кинематографических заморочках, он просто смотрит кино. Я хочу, чтобы зритель из кинозала не ушел, не заскучал, он был доволен, он был полностью удовлетворен. Что касается документального кино. С игровым сложнее намного, потому что, к сожалению, художественный уровень игрового кино оставляет желать лучшего. Это отмечали и отборщики "Кинотавра", всех более-менее известных кинофестивалей российских. В игровом кино, к сожалению, есть чего мало. Что касалось документального кино, то у меня есть парочка любимых фильмов, это мое субъективное мнение, не знаю, вправе ли я о своих любимчиках говорить. Два фильма отмечу навскидку, даже безотносительно к фестивалю "Сталкер", потому что они были на открытом фестивале неигрового кино в Екатеринбурге и получили там призы очень важные. Это мои любимые фильмы "СССР-Россия-транзит" Андрея Титова и замечательная картина "Все дети рождаются зрячими" Аркадия Когана. Первая картина получила приз за лучший полнометражный фильм, а вторая картина за лучший сценарий. Я буду болеть за них, потому что это картины достойные того, чтобы за них болели. Кристина Горелик: Итак, "картины-любимчики" у кинокритиков все разные. Это тоже отличает этот фестиваль. Где же еще быть плюрализму мнений, как не на фестивале фильмов о правах человека! Кстати, еще одна особенность "Сталкера": призы здесь вручаются не режиссеру за созданный фильм, а герою документального кино, чья жизнь посвящена отстаиванию прав человека и отражена в фильме. Так что жюри, в которое входят Алексей Симонов, Анатолий Приставкин, Алексей Мурадов, Елена Цыплакова, Вадим Абдрашитов, Сергей Ковалев и другие известные режиссеры, кинокритики и правозащитники, придется очень сложно. Ведь героями фильма потому и становятся, поскольку поражают режиссеров остротой восприятия, преодолением трагизма ситуации, состраданием, любовью и добротой. Конечно, можно критиковать "Сталкер" за недостаточное внимание к художественным достоинствам кинокартин, но здесь самое важное другое: когда о правах человека говорят языком искусства, всегда есть больше шансов быть услышанными. И "Сталкер" в этом смысле - прекрасное начинание. Преобразования в сфере ЖКХ - сегодня это одна из самых болезненных в России тем. Нарушения прав человека в этой сфере происходят постоянно. Реформа жилищно-коммунального хозяйства затрагивает миллионы российских граждан. При этом согласно социологическим опросам, подавляющее большинство людей не знает, в чем суть этой реформы, не ждет от нее ничего хорошего, а просто готовится к новому росту тарифов. Суть всех преобразований должна сводится к повышению качества оказываемых населению жилищно-коммунальных услуг. Для этого внедряется конкуренция между организациями-поставщиками коммунальных услуг, организациями, оказывающими эти услуги каждому жителю. Вместо муниципальных предприятий по производству и отпуску воды, тепла, электроэнергии появляются частные компании, вместо домоуправлений и ЖЭКов - управляющие компании. Согласно Жилищному кодексу России, до 1 марта 2006 года владельцы жилья должны определиться: либо они хотят заключить индивидуальный договор с обслуживающей компанией, предоставляющей услуги ЖКХ, либо провести коллективное собрание, учредить товарищество собственников жилья и нанять обслуживающую компанию, либо, если граждане не сделают ни того, ни другого, муниципальные органы сами назначат управляющую компанию. Кроме того, в будущем году будет продолжена так называемая "монетизация" жилищно-коммунального хозяйства. Льготы по квартплате будут отменены, вместо них людям должны будут перечислять на их лицевые счета деньги, за которые, как раз, и будут бороться управляющие компании. При этом региональные льготники, в отличие от федеральных, смогут рассчитывать только на бюджеты субъектов Российской Федерации. Многие из которых не смогут полностью рассчитаться со льготниками. Это может привести к очередному социальному взрыву, наподобие народных волнений в прошлом году, когда на улицы российских городов вышли тысячи пенсионеров, протестуя против "монетизации" льгот. Такой сценарий вполне может повториться, учитывая то обстоятельство, что уже сегодня реформа в жилищно-коммунальной сфере оборачивается многочисленными нарушениями прав жильцов. В Нижнем Новгороде жители с февраля этого года полностью сами оплачивают коммунальные услуги. Какие именно услуги они получают - в репортаже Олега Родина. Олег Родин: В текущем году нижегородцы оплачивают уже 100 процентов стоимости обслуживания своего жилья, хотя нередко они платят неизвестно за что. В доме № 53 по улице Декабристов, например, проблемы с водоснабжением, о чем рассказывают его жители. Любовь Замотаева: Мои дети ходят с канистрами, с ведрами, с бутылками, со всем, что есть, они ходят за водой на рынок. Олег Родин: Сообщила Любовь Замотаева, а ее соседка Людмила Карбышева поведала о попытках слесарей местного ЖЭКа как-нибудь справиться с проблемой водоснабжения. Людмила Карбышева: Они вчера сами обрезали, говорят, "ой, посмотрите, что творится". Вот видите, ржавое все. Они сняли вот эту трубу из-под низа и сказали, что здесь надо две половицы убирать, потому что все гнилое. Олег Родин: При том, что воды не бывает неделями, жители исправно платят по квитанциям, в том числе и за водоснабжение. - Холодная вода, я плачу 66 рублей 76 копеек ежемесячно. Я плачу всегда все регулярно. Платить-то платим, а воды нет. Олег Родин: В еще более критическую ситуацию попали жители трехэтажных домов в поселке Спасское - там в квартирах нет воды, не работает канализация, нет газа, нет и отопления, жители спасались от холода, согреваясь электрокаминами, но у них отключили и электричество, якобы из-за ненадежной электропроводки. Об этом рассказала Наталья Ольнева. Наталья Ольнева: Отключили нам 2 ноября. Как без света? Холодно, конечно. И на улице тоже, ведь не май месяц - ноябрь месяц. Надевали шубы, сапоги, так под одеялами и спали. Потом включили. После 20-го свет отключат вообще насовсем. Олег Родин: А ее соседка Вера Выскоркова сообщила, что за электричество, как и за прочие несуществующие удобства, жителям приходится платить. Вера Выскоркова: 31 октября мы написали заявление прокурору района о том, что это нарушением прав человека является, если мы платим за свет, и ни за что в зимний период отключают свет. После обеда прокурор сказал, вынесли решение отключать и расселять нас. Как сказал наш председатель сельсовета, прокурор дал указание срочно расселить. Так как мы аварийные, проводка у них аварийная, во избежание несчастных случаев с населением в зимний период (предполагается, что мы будем пользоваться каминами) отключить. Олег Родин: К тому же из этих квартир решено людей выселить в другие дома, хотя взамен предлагают совсем непригодное жилье. Наталья Ольнева: Мне предложили вот этот дом. Вот эта дыра проходит прямо на кухню, из кухни видно улицу всю. Полы вот тут у меня провалены все. Туалета, воды - ничего этого нет. Буквально ничего. У меня ребенку год и три месяца, я не знаю, как мне жить. Олег Родин: И жители городских квартир страдают от недостатка или отсутствия отопления. Трубы и батареи давно проржавели, в квартирах холодно, хотя граждане жилищно-коммунальные услуги оплачивают. Фаина Козина: Мы замерзаем, понимаете! И никакие меры не принимают. Сколько можно ходить?! Олег Родин: Это Фаина Козина из дома 3 по улице Запрудной. Горячая и холодная вода нередко затапливает подвалы, там же скапливаются протекающие из канализации жидкие отходы, селятся и размножаются крысы, о чем добавила Светлана Панкова из того же дома. Светлана Панкова: Вонь идет ужасная. Прежде чем войти в подъезд, я вот так стучу, я боюсь, и, в общем-то, как-то краешком пробежишь. Олег Родин: Коммунальщики обещают постепенно осушить и очистить подвалы. Говорит Людмила Бастьян, директор ЖЭУ "Спектр". Людмила Бастьян: Естественно, все подвалы мы будем осушать, дом за домом, и после осушения уже обрабатывать. Олег Родин: Но жители не очень верят этим заверениям. Житель дома: Мы периодически ходим, говорим, но они говорят, что "ваша очередь не подошла, у нас пока денег нет". Кристина Горелик: При том, что качество предоставляемых коммунальных услуг только ухудшается, тарифы растут. Показательна картина в Пятигорске. Прокуратура признает городские тарифы на ремонт и обслуживание жилья завышенными, однако Дума снижать их не собирается. Более того, буквально на днях мэр города опять поднял эти же самые тарифы еще на 40 процентов. С подробностями - Лада Леденева. Лада Леденева: Пенсионерка Элеонора Федоровна Истомина живет в Пятигорске более 30 лет. За все это время в ее подъезде муниципального дома по улице Фучика, 4, корпус 3 лишь однажды делали косметический ремонт. Элеонора Федоровна: А вы знаете, что они делают? Они же все оформляют. Кто-то из наших жильцов говорил, что они туда ходили насчет ремонта, им сказали: "У вас ведь делали!". Когда? Что? Ничего. Просто было записано. Я сама туда ходила, мне сказали: "Купите краску, соберите жильцов, а мы вам рабочую бригаду дадим". А у нас не то что... в подъезде одни пенсионеры живут и малоимущие. Лада Леденева: В соседнем доме - такая же ситуация. Жильцы малосемейного общежития не могут вспомнить, когда в здании в последний раз ремонтировали так называемые "места общего пользования". Жительница общежития: Я живу на Орджоникидзе, 11, первый корпус, это малосемейное общежитие, жилье практически не ремонтируется. Недавно нам, правда, поставили счетчики. Надо отдать должное, что действительно в подъезде стало светло. Но дело в том, что когда ставили счетчики, я столкнулась с этим вчера буквально, у меня выключился свет оттого, что они кабель несоответствующий поставили. Кровлю, правда, несколько лет назад перекрывали, но она опять течет. То есть практически ничего не делается. Лада Леденева: Однако и те, и другие квартиросъемщики исправно платят за несуществующую услугу. С начала года размер оплаты повышался уже дважды. Тарифы на ремонт и содержание жилья, утвержденные Пятигорской городской Думой в феврале, завышены как минимум на 20 процентов, решили пятигорские пенсионеры, в марте этого года инициировавшие прокурорскую проверку их обоснованности. В конце мая прокуратура Пятигорска признала тарифы незаконными и выдала предписание городской Думе об их отмене. Однако Дума предписания не выполнила, и местное отделение "Российской партии пенсионеров" оспорило действия Думы в городском суде. Говорит инициатор иска, заместитель председателя регионального отделения российской "Партии пенсионеров" Анатолий Голец. Анатолий Голец: После этого я обратился в суд, в связи с моим обращением Дума добровольно приняла решение о признании нормативно-правовых актов, как утратившими силу. И граждане с 12 октября по 15 ноября платили по ценам 2002 года. Лада Леденева: В связи с этим, суд прекратил разбирательство по делу. Но уже 15 ноября решением исполняющего обязанности мэра Пятигорска Петра Минеева тарифы на ремонт и содержание жилья (в том числе, на утилизацию бытовых отходов) были снова повышены. Теперь - почти на 40 процентов. Несмотря на то, что утверждение тарифов по закону является исключительным правом представительного органа местного самоуправления, Дума города передала эти полномочия городскому главе. В связи с чем российская "Партия пенсионеров" снова обратилась с жалобой в прокуратуру. Туда же поступила и публикация местной газеты "Бизнес-КМВ" о незаконности тарифов и механизма их утверждения. Анатолий Голец: Поддерживают те горожане, которые присутствовали на судебном заседании, и все общественные организации ждут результата. Лада Леденева: При этом и пенсионеры, и журналисты уверены в своей юридической правоте. Кристина Горелик: Жители нескольких домов в Саранске, недовольные качеством предоставляемых им жилищно-коммунальных услуг, решили отказаться от их оплаты. Что из этого вышло - рассказывает Игорь Телин. Игорь Телин: Один из многоэтажных домов на улице Косарева. Анна Вдовина, инвалид первой группы. Живет на первом этаже, внизу - в подвале - не исчезающее никогда озеро фекальных вод. Испарения проникают в квартиру. Прохудилась канализационная труба, и нечистоты заливают подвальное помещение. Вызываемые по телефону работники коммунальных служб делать ремонт так и не приходят. Супруг Анны Леонидовны как может сам латает прохудившуюся трубу. Анна Вдовина: Не первый раз прорывает. Муж хотя лазил, сделал, тряпками заткнул. Опять прорвет. Постоянно вода стоит. Игорь Телин: В соседнем подъезде - проблема уже не с канализацией, а с водопроводом. Жительница дома: Трубы все худые, стояки текут, это уж столько времени!. Игорь Телин: Это на первом этаже. Несколькими этажами выше - уже нехватка воды. Жительница дома: Мы не можем ни мыться, ни стирать, ничего. Весь вечер набираешь в ванну воды, чтобы помыться! Она еле-еле струйкой. Игорь Телин: Обращения в различные инстанции, говорит Мария Грачева, результата не приносят. Мария Грачева: Несколько раз писали в домоуправление, везде писали. Никаких сдвигов ведь нету. Игорь Телин: Сосед Грачевой, Константин Степанович, едва ли не ежедневно ходит в местное домоуправление, требуя отремонтировать водопровод и систему канализации. Константин Степанович: У нас, говорят, слесарей нету, придут - будем делать. Сейчас, говорят, придут. И это каждый день. Игорь Телин: Работники ЖЭУ при включенном микрофоне говорить особо не хотят, только мастер коротко объяснила ситуацию так. Мастер: Мы не виноваты, нам не дают денег на ремонт. Игорь Телин: Такое заявление вызывает недоумение жильцов, до недавнего времени исправно оплачивавших коммунальные услуги. Жительница дома: Средств нет, говорят. А за капитальный, за текущий ремонт ежемесячно какую сумму мы плотим! Игорь Телин: Бездействие местного домоуправления привело к тому, что часть жильцов этого дома отказалась от оплаты тех услуг, которые им не оказывают. Житель дома: Не будем платить за содержание дома и за капитальный ремонт. Игорь Телин: Однако все-таки население дома № 76 по улице Косарева разделилось. Одни считают, что не надо оплачивать непредоставляемые им услуги, другие - добиться этим ничего нельзя. Если в платежке записана какая-то сумма, то в любом случае коммунальные службы и городские власти найдут возможность ее с жильцов получить. Анатолий Пацайкин: По оплате все равно взыщут и в судебном порядке. Там санкции предусмотрены вплоть до выселения. Здесь все узаконено. Игорь Телин: Анатолий Пацайкин намерен сам решать проблему через суд, но уже не в качестве ответчика, а в качестве истца. По его словам, он сумел убедить часть соседей обратиться в суд. Продолжает убеждать и других, тех, кто сейчас отказался от оплаты части коммунальных платежей. Анатолий Пацайкин: Сейчас остается одно - только в судебном порядке. Все жители должны свои права знать и должны обращаться в суды, заваливать эти суды, чтобы судьи взвыли от объема исков или не предоставление услуг, но за которые деньги берут, или за некачественное предоставление услуг. Игорь Телин: В Саранске едва ли не в каждом доме есть жильцы, которые отказываются вносить деньги за коммунальные услуги. Причина - не отсутствие средств, а убеждение в том, что эти услуги им не оказываются, а, следовательно - нечего за них платить. Долги растут, а ситуация не меняется. Обращения же в суд - пока немногочисленны. Кристина Горелик: О том, как жильцы отстаивают свои права в судах, слушайте в одной из следующих передач. Нарушением жилищных прав правозащитники тоже занимаются. Однако всем помочь физически не удается. Нарушений в этой сфере слишком много. Как, собственно говоря, и в других областях. И в социальной, когда не выплачиваются детские пособия. В Хабаровске эта проблема была одной из основных. Ее удалось решить с помощью правозащитников. Людмила Алексеева беседует с Александром Бехтольдом. Людмила Алексеева: Сегодняшний мой собеседник Александр Бехтольд - исполнительный директор хабаровского регионального отделения Движения "За права человека". Хабаровский край - один из самых отдаленных от Москвы российских регионов. Сейчас правозащитные организации имеются во всех российских регионах. Это, как правило, небольшие организации и очень разные и по охвату всего спектра прав человека, и по способам защиты этих прав. Нарушения прав человека в России повсеместны и осуществляются по полной шкале. Но у правозащитников нигде не хватает силы реагировать на каждое нарушение каждого из наших прав. Это происходит, к сожалению, лишь избирательно. Александр Бехтольд, юрист по образованию и журналист по призванию, и делает он вместе со своими коллегами все, что успевает, до чего руки доходят. Александр, как давно существует правозащитная организация в Хабаровском крае, вот это ваше региональное отделение Движения "За права человека"? Александр Бехтольд: Функционирует оно с 1997 года. Так уж случилось в нашем крае, здесь 14 лет правит бал один человек, у власти исполнительной находится, это Виктор Иванович Ишаев. Свойство, видимо, наших управителей таково, чтобы предельно сосредоточить власть в одних руках. А когда такая узурпация происходит, то максимальное нарушение прав и свобод людей происходит. Той же властью. Мы вынуждены оппонировать власти, защищая эти самые права и свободы граждан. К сожалению, сотрудничества не получается. Сколько я себя помню, у нас происходит вот эта борьба. А поскольку власть исполнительная подчинила и представительную, и судебную, то нам очень трудно выигрывать дела (а мы этим занимаемся, это один из основных видов нашей деятельности - судебные тяжбы), когда одной из сторон в деле является именно власть. Людмила Алексеева: Потому что суд любит власть больше чем вас? Александр Бехтольд: Совершенно верно. Телефонное право сохраняется. Они зависят и в материальном смысле, и в квартирном смысле. В зарплатном теперь, слава богу, нет, а все остальное зависит от власти. Конечно же, они прислушиваются, что она думает, исполнительная власть, и принимают решение не в пользу граждан. Людмила Алексеева: Какой-нибудь пример какого-нибудь дела приведете. Александр Бехтольд: Это долги по детским пособиям, когда около 100 тысяч исков нам удалось инициировать. Мы разработали форму подачи искового заявления, и эти люди подали. Закон федеральный предполагает эти хилые 70 рублей выплачивать, даже эти деньги не выплачивали много лет. Около 50 тысяч исков были удовлетворены и тогда судебные приставы и исполнители столкнулись с проблемой, мы столкнулись с проблемой, когда они боялись арестовывать счета администрации края, потому что это власть, нельзя. Людмила Алексеева: Чем это кончилось? Александр Бехтольд: В конце концов, власть, понимая, что она не права, вынуждена была выплачивать в добровольном порядке. Но для этого потребовались еще пятиразовые пикеты. Мы этих людей, которым задолжали, перед зданием нашего правительства просто пять раз выводили и показывали главного человека, который отнимает детские пособия у людей. И он вызвал своего министра социальной защиты, сказал: "Если это еще раз произойдет, этот пикет, на моем крыльце, перед моими светлыми очами, то ты потеряешь должность". Эта бедная женщина Петухова приходила, умоляла нас прекратить пикетирование, пообещав, что через неделю проблема будет решена. И она была решена. Людмила Алексеева: То есть долги вернули? Александр Бехтольд: Да. То есть стали регулярно выплачивать долги эти по детским пособиям. Аналогичная ситуация, правда, с меньшим количеством исков, опекаемых детей. Там тоже сумасшедшие долги накопились. Федеральный закон предполагает определенную планку. Там одежда, питание этим опекаемым детям, необходимо все пересчитать с учетом цен, которые сложились на рынке в Хабаровском крае. А наши правители как установили в 1998 году планку в 250 рублей, так до сих пор эту планку держат. Так вот мы этот сложный расчет, сколько на самом деле платить надо, произвели и людям подсказали идти в суд, естественно, с нашей помощью, мы сопровождали эти дела. В результате суды стали тоже принимать решения о выплате. В среднем около 200 тысяч задолжали каждому ребенку. Людмила Алексеева: И так прямо по 200 тысяч каждому отдали? Александр Бехтольд: Нет, там сложнее ситуация. Сейчас топчемся на месте, потому что сначала районные суды мы выигрывать стали, а краевой суд регулярно отменяет, причем по смехотворной причине, что расчеты, которые делаем мы, представители стороны, они не могут быть приняты судом во внимание, потому что расчеты должна делать опека и попечительство. А опека и попечительство предлагают другое решение краевого суда, где говорится, что опека освобождается от этой обязанности, расчеты делать. И вот замкнутый круг получается, понимаете. Наш опыт говорит о том, что это тупик, который преодолеть невозможно. В связи с законом о терроризме ограничения по свободному доступу к судам появились. Председатели районных судов своими распоряжениями говорят, что человека можно пускать в здание суда при предъявлении им повестки судебной, документа, удостоверяющего личность, и вообще надо сообщить, к какому судье ты идешь и зачем ты идешь. Пришлось все опротестовывать. Сказал районный суд, что все в порядке, это терроризм, надо безопасность обеспечивать - и судьям, и людям - поэтому все правильно, нельзя проходить просто так. Мы говорим, есть же Конституция. В конце концов, краевой суд, заметьте, краевой суд, отменил все ограничения. По двум районным судам нам удалось отменить все ограничения, кроме одного, что при входе в суд надо предъявлять документ, удостоверяющий личность. Это, оказывается, было принято советом судей на федеральном уровне. Вот это ограничение, а мы тоже его считаем противоречащим Конституции, федеральному закону, мы сейчас опротестовываем в Европейском суде. Людмила Алексеева: Какие еще дела вы пытались подать в Европейский суд? Александр Бехтольд: Было дело, которое касалось публикации нехороших материалов о губернаторе. Людмила Алексеева: Я помню это дело, губернатор подал в суд на вас за вашу статью критическую о его деятельности и его отношении к людям. Александр Бехтольд: Да, это мое дело. Губернатор подал в суд, что информация недостоверная и порочащая его честь, достоинство, и деловую репутацию. Тогда же суд осудил нехорошего журналиста на 2 миллиона рублей (а он 100 просил). На самом деле суд вообще странно, что всего два дал. Людмила Алексеева: Ну и что, вы заплатили эти 2 миллиона? Александр Бехтольд: Конечно. Людмила Алексеева: Откуда же вы такие деньги взяли? Ограбили кого-нибудь что ли? Александр Бехтольд: Эти 2 миллиона по тем временам, когда были миллионы. Пришлось занимать деньги, потому что буквально на следующий день после того, как кассационная инстанция оставила решение в силе, пришли приставы и стали описывать, и меня практически хотели лишить квартиры, единственной ценности, которая у меня была. Людмила Алексеева: И это сейчас в Европейском суде? Александр Бехтольд: Это было первое дело, которое мы пытались в Европейский суд подать. Мы решили, что внутренние средства защиты надо использовать, в том числе с учетом надзорной инстанции и мы шестимесячный срок пропустили. И нам суд сказал: "Извините, ребята". Людмила Алексеева: Вот вам коротенький отчет о работе правозащитников в далеком Хабаровском крае. Как видите, работа нелегкая и довольно опасная. С губернатором, который к тому же сидит на своем месте уже 14 лет и всех уже под себя подмял, мало кто решится тягаться. Правозащитники решаются. Им нередко самих себя приходиться защищать, чтобы выжить и иметь возможность продолжать работу. Работа эта в чем состоит? Есть такая должность - человека защищать. Защищать от полчищ чиновников - и больших, и малых. Они чувствуют себя хозяевами не только над нашей страной, но и над нами, гражданами этой страны, и обкрадывают нас, и унижают, и рот нам затыкают, и всякие другие законы придумывают, чтобы не сопротивлялись. Выход один - становитесь, граждане, правозащитниками, помогайте тем, кто этим уже занимается, да не так их много. И за всеми нарушениями наших с вами прав по всей России нынешнему правозащитному сообществу уследить не под силу, и никто нам не поможет, если мы сами себе не поможем. Кристина Горелик: Рассказывала Людмила Алексеева. Героями нашей рубрики "Персона" на этот раз стали учителя и ученики тольяттинской школы № 4. Как они решили помочь нуждающимся, в репортаже Сергея Хазова. Сергей Хазов: По словам учителей старейшей в Тольятти школы, большинство жителей Центрального района города - социально незащищенные и малообеспеченные люди. Это и многодетные семьи, и инвалиды, и беженцы с переселенцами. Очень часто люди беспомощны перед любыми проблемами: социальными, правовыми, материальными. В мае этого года в школу № 4 пришли женщина с сыном, приехавшие в Тольятти из Средней Азии. У мальчика была сломана рука. В больнице им отказались помогать бесплатно, сославшись на то, что у подростка нет тольяттинской прописки. Встревоженная мать ничего больше не придумала, как пойти в учебное заведение и там попросить поддержки и помощи. Учителя вызвали частную "скорую помощь". Благодаря финансовой помощи педагогов, мальчик получил лечение, на сломанную руку ему наложили гипс. Эта история, как говорят в школе, стала началом череды добрых общественных дел. Педагоги школы № 4 во главе с директором Галиной Чувашевой придумали и воплотили проект под названием "Социокультурный центр микрорайона - школа". Он выиграл грант в благотворительном фонде Тольятти. В школе действует общественная приемная, телефон доверия и отряд SOS, в котором работают ученики 6-11-х классов. Ребята-волонтеры поделили между собой все жилые дома Центрального района, познакомились с активистами из Совета ветеранов. От них школьники узнают обо всех терпящих бедствие и по мере сил оказывают людям помощь. Учащийся: Мы помогаем бабушкам, дедушкам, потому что они у нас самый незащищенный сейчас народ - пенсионеры. Некоторым бабушкам и дедушкам не на кого больше положиться, чем на нас. Нам нравится делать то, что мы считаем, приносим благо нашему обществу. Мне нравится делать для нашего старшего поколения добрые дела - сходить в магазин, убраться в квартире, сходить в аптеку. Мне нравится делать добро людям, и моим друзьям тоже. Сергей Хазов: Добрые дела, которыми занимаются ученики, помогают в воспитании ребят. Рассказала педагог Марина Крымова. Марина Крымова: Конечно, это очень хорошо. Вообще, я сейчас наблюдаю, что наша молодежь очень грубо относится к старикам. Я считаю, что это все зависит от воспитания. Есть же дети хорошо воспитанные. Один сказал другому, этот третьему. Для школьников эта работа, я считаю, что это очень влияет на детей, в детях открывается доброта, чувства какие-то. А потом даже само отношение, люди благодарят детей, они же видят доброту. Это прекрасно. Сергей Хазов: В общественной приемной при школе № 4 работает юрист, психолог и педагог. Они помогают бесплатными консультациями любому жителю Тольятти. Кристина Горелик: На этом мы завершаем программу "Дорога Свободы". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
