Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-06-05]
Дорога свободыВедущая Кристина Горелик Экстремистские молодежные группировки. Национальная нетерпимость в обществе и нежелание властей должным образом расследовать преступления, совершенные на почве национальной нетерпимости. Мнение экспертов, репортажи из регионов, опросы на улицах, выдержки из документального фильма "Мама, я скинхед!"Кристина Горелик: 22 июня Молодежное Правозащитное движение призвало юношей и девушек сказать нет фашизму и поучаствовать в такой международной акции: в 22 часа выключить свет, громкую музыку и телевизор и 5 минут провести в тишине, вспоминая всех, кто боролся с фашизмом и всех тех, кто погиб от рук фашистов. Выйдя на улицы Москвы, я почти не увидела темных окон. Или про эту акцию мало кто знал, или, что печальнее, молодые люди не захотели к ней присоединиться. Многие молодые люди в России разделяют взгляды сторонников фашизма. Это при том, что в 40-е годы XX века страна пережила страшную фашистскую агрессию, и нет семьи, которая бы так или иначе не пострадала во время Второй мировой войны. Постоянный рост национализма и ксенофобии среди молодых людей сегодня отмечают большинство правозащитных организаций. Почему идеи национальной и расовой нетерпимости столь привлекательны для молодежи, и что общественные организации делают для того, чтобы научить молодых людей быть более толерантными? Я продолжаю беседовать с директором Агентства социальной информации Еленой Тополевой и директором центра "Регион" из Ульяновска Еленой Омельченко. Елена Тополева: Есть примеры великолепных, очень ярких, вовлекающих, скажем, акций, которые проводились в разных городах России, уже во множестве, как раз призывающих к толерантности протестующих против экстремизма и ксенофобии, и национализма не только в молодежной среде, но и в обществе в целом. Они не были такими массовыми просто потому, что у организаторов нет, естественно, таких ресурсов, какие есть у тех, кто делает такие массовые и организации, типа нашей. Кристина Горелик: Лена, я думаю, что это даже не в ресурсах проблема. Проблема в том, что вообще, в принципе, я бы сейчас сказала не о наших, а вообще об экстремистских каких-то организациях. Что ксенофобские идеи, они, к сожалению, не несчастью, более привлекательны для молодежи. Молодежи не интересны бывают подобные акции, а более интересно, действительно, погромить машины, поджечь или что-то еще сделать? Или нет, или проблема не в этом? Елена Тополева: Вообще, конечно, есть действительно данные исследования, это уже доказано давно, что в молодежной среде вообще экстремизм и некая даже разрушительная такая деятельность, она может очень легко стать популярной и вовлечь большие массы людей. Особенно когда вот эта цепная реакция начинается, то тогда действительно это все распространяется просто как лесной пожар. Но в то же время я считаю, что можно делать действительно так же весело, здорово, интересно и захватывающе акции, наоборот, способствующие толерантности. Это реально и много таких примеров знаем. Например, началась в Рязани, а потом прокатилась по многим городам России такая акция, как закрашивание всяких фашистских надписей, националистических, свастики, всевозможных надписей. Есть они во многих городах. Первый раз в Рязани придумали активисты правозащитные такую акцию и это пошло на ура. Это интересно. Это типа Тома Сойера, который забор красит, а тут еще и смысл какой-то есть в этом во всем действии. И хотя натыкались на очень сильное сопротивление организаторы этих акций: В каком плане? Они закрашивают эти надписи, а они потом появляются с новой силой. Но тут им удавалось уже привлечь и какие-то государственные службы, городские службы, отвечающие за благоустройство. Те, увидев, что ребята действительно так делают какую-то полезную для города вещь, они, в общем, тоже втягивались в это. И тут как раз те, кто рисует эти свастики, они начинали сталкиваться уже с систематическим и довольно ярко выраженным сопротивлением своим действиям и неприятием этих действий. Потому что это не только все закрашивалось, но это еще очень сильно освещалось в средствах массовой информации. И постепенно их активно идет на убыль. Кристина Горелик: Странно. Я думала, что, наоборот, это может даже подстегнуть этих людей. Елена Тополева: Первая реакция - нарисовать все заново, но когда это все опять и опять закрашивается, стирается и прочее, то постепенно это все сходит на нет. Но это только один пример. Кристина Горелик: Очень интересно. Елена Тополева: А вообще примеров очень много таких. Скажем, наше агентство устраивало такое представление, шоу, содействующее распространению направлений толерантности, со срыванием как бы очков, которые как бы мешают нам видеть людей в их истинном свете, наоборот, побуждают видеть их в каком-то искаженном виде, обращать внимание на их отличие, вместо того, чтобы думать о том, чем они уникальны реально. Или, например, мы просили людей вспомнить и написать на стене, когда они входили в здание, какими неприятными кличками, прозвищами их дразнили в детстве за их отличие от других. Все мы, наверное, если постараемся, то вспомним: "очкарик", "жирный", "кляча". Можно много всего неприятного вспомнить. И выясняется, что у людей это настолько задерживается в их сознании и влияет на них очень негативно, что люди, когда вспоминают уже во взрослом состоянии об этих детских кличках, это тяжело воспринимается. И потом мы все это зачеркивали, стирали, и это было всем очень приятно, с удовольствием все это делали. В общем, тут на самом деле можно фантазировать, очень много всего придумывать. И тут, конечно, общественные организации лидерами выступают именно в таких акциях. Есть театр толерантности. Вот вы спрашивали про организации. Например, в Москве есть прекрасная организация - театр-студия "Подвал". Вот они постоянно устраивают спектакли, где участвуют, например, дети - представители разных наций, разных культур, разных религиозных конфессий, где они стараются говорить на одном языке, они вместе просто даже играют. И тема может быть посвящена тоже толерантности. И это великолепно совершенно работает. Была кампания SMS-сообщений, когда в день толерантности слали всем сообщения, "вспомните все о том, что надо быть терпимее" и так далее. В общем, есть масса способов, как можно это сделать интересно, действительно, как можно привлекать к этому молодежь. Другое дело, что все-таки нужны ресурсы для этого большие. Кристина Горелик: Вы сейчас рассказывали об этих акциях, о театре, который делает очень интересные спектакли, о каких-то других программах. А я понимаю, что я очень мало на самом деле вижу подобных программ, мало информации вообще. И у меня вопрос к Елене Омельченко. Вы проводили, наверное, какие-то социологические исследования. Вообще, молодежь знает, что такое толерантность? Вообще, само слово известно? Елена Омельченко: Как раз я, собственно, собиралась этот вопрос поднять, потому что, наверное, это один из самых критических и сложных моментов и любых кампаний такого рода, и разговоров с молодежью на эту тему. Наше исследование показывает, что это понятие, во-первых, невероятно абстрактное и часто очень далеко от тех интерпретаций, в частности которые дает сама молодежь, которые можно, так или иначе, связать с толерантностью. Мы даже пытались с молодыми разговаривать и беседовать. Иногда понимается просто как терпимость, как вседозволенность, как всепрощение и в этом смысле вызывает просто самые негативные реакции, поскольку речь сразу заходит о самых крайних проявлениях, преступном мире, каких-то откровенно насильственных акциях или терроризме, что не может, естественно, восприниматься как путь и цель этого развития. С другой стороны, то, что я рассказала в первом сюжете, такая романтизация агрессии, романтизация этого образа, она ведет к расширению этого пространства. И вообще, если говорить более широко о проблеме, то, конечно, все эти отдельные акции, о которых Елена рассказывала, действительно, очень интересные, очень перспективные. Но, тем не менее, мы думаем, что отсутствует элементарные знания, элементарная просветительская работа. Молодежь сейчас в своем большинстве очень мало читает, очень мало приобщается (здесь не их вина, конечно) к каким-то высоким образцам культуры. Общение происходит быстро, в режиме клипового сознания, клипового восприятия, чаще всего это либо MTV, либо широко распространенные сейчас реалити-шоу, в том числе "Дом-2" и так далее. То есть другой тип восприятия, другой тип взаимоотношений. И на фоне отсутствия, скажем, каких-то глубинных знаний, глубинной просвещенности оно делает это понятие практически: Ну, во-первых, так никто не говорит, сами молодые редко употребляют это понятие. Речь всегда переходит на какие-то конкретные личности. Мы говорили об отношении к различным исключенным группам, как формируется, на основании чего формируется фобии, в частности по отношению к наркоманам, алкоголикам, больным СПИДом, инвалидам. Как обычно, эти группы называют, проститутки, представители нетрадиционной сексуальной ориентаций, опять же, те же самые "лица кавказской национальности" и так далее. И всякий раз разные молодые люди и девушки нам объясняли, чем вызваны те или другие фобии. Чаще всего как раз стереотипы нетолерантности, ксенофобии базируются на устойчивости каких-то стереотипов по отношению к другим группам, которые выступают в качестве чужих, опасных, непонятных, скрытых. Нужно просто просвещение, нужны какие-то проекты, социальные проекты, но они возможны только в ситуации, если государство, реальная власть, медийщики озабочены этим. Как нам сказали присутствующие у нас на семинаре журналисты молодежных изданий, до тех пор, пока эти проекты, упрощенные, предлагающие очень простой взгляд на мир, на жизнь, на взаимоотношения, на ценности, пока они будут прибыльными, рейтинговыми, ни о каких других серьезных, просветительских разговорах речь не будет. Все-таки должна быть воля, воля политическая. Почему так спешно идет формирование сверху самых разнообразных массовых молодежных объединений? По всей видимости, это подталкивается геополитической ситуацией и теми событиями последних двух лет, которые произошли в нашем ближайшем окружении, в странах СНГ, разноцветные революции и так далее, где все они в той или иной степени были возможны благодаря использованию молодежи, как ресурса. Видимо, власть озабочена мобилизацией, то есть, действительно, сделать их "нашими", то есть сделать их своими. Однако методы, с помощью которых это происходит, как нам рассказывали: приходят просто разнарядки в институты, в студенческие профкомы по обязательному присутствию определенного количества на тех или других собраниях. Кристина Горелик: Елена Тополева, какой должна быть молодежная политика и кто должен все-таки проводить экспертизу этой политики и осуществлять контроль? Потому что, на мой взгляд, какими бы ни были различные молодежные проекты и реалити-шоу, о которых говорила Елена Омельченко, все-таки запретительными методами просто бессмысленно действовать с одной стороны. С другой стороны, да, может, конечно, быть обидно и досадно, что молодые люди смотрят какие-то примитивные шоу, но, тем не менее, это как раз и уровень толерантности. Нет? Елена Тополева: Конечно. Я с одной стороны, я согласна с Еленой, что нужно какое-то регулирование, нужна политика государственная молодежная политика в этом плане. С другой стороны, конечно, все регулировать невозможно. Понятно, что мы живем в условиях рынка. И если такие реалити-шоу, которые мне тоже глубоко противны, например, являются рейтинговыми программами, то они все равно будут выходить, и ничего мы с этим не сделаем. И, действительно, это тоже как бы проявление некой толерантности и какая-то часть молодежи все равно всегда это будет смотреть. Кристина Горелик: Жалко, что у нас нет здесь представителя молодежи, который сказал бы: "Ну что вы, это же так здорово, так интересно, вы совершенно ничего не понимаете". Елена Тополева: Что касается государственной политики на этом уровне, то тут, к сожалению, нет единой линии какой-то. С одной стороны, есть прекрасные программы, которые поддерживаются, есть стратегии в этом плане и образовательные, и культурные, и в средствах массовой информации. С другой стороны, если посмотреть, какие средства тратятся на это и на поддержку таких движений, в общем-то, уже близких к экстремистским, то я думаю, эти цифры несопоставимы. Как сделать, чтобы этого не было? Да очень просто. Кстати, опять здесь мы сталкиваемся с таким явлением, одно дело - риторика государственная, другое дело - действия. Например, мы очень часто слышим от нашего президента, в том числе и в его последнем послании к Федеральному собранию, от других чиновников, что нужна общественная экспертиза вообще любых правительственных действий, действий власти и тем более каких-то больших программ и средств, выделяемых на эти программы. Для этого создается Общественная палата, для этого были задуманы когда-то некие переговорные площадки при различных министерствах, в которые в том числе обязательно должны были входить общественные организации, они должны были обсуждать разные программы, в том числе выделяемое на них финансирование. Другое дело, что у нас есть намерения, которые потом куда-то исчезают. Например, куда пропало правительственное постановление о создании переговорных площадок, уже никто не помнит вообще, что оно было. Сейчас такого диалога между структурами власти и обществом стало гораздо меньше, совершенно очевидно. Это все связано с простаиванием "вертикали власти", управляемой демократии. Если вернутся к теме толерантности, то могут быть даже такие вещи, что какие-то программы, разрабатываемые на уровне правительства и не согласованные ни с кем, казалось бы, направленные даже на образование в области толерантности или на какие-то настроения, более толерантные в обществе, они не сработают просто или не будут восприняты хорошо, наоборот, будут восприняты вообще противоположным образом. Потому что нужна общественная экспертиза, нужно понять, насколько это действительно эффективно. Для этого нужно привлекать экспертов, в частности из тех, кто напрямую с этим населением работает, с той же молодежью. Например, те же молодежные организации, которых у нас, кстати, довольно много. Опять же, может быть, молодежное правозащитное действие не столь популярно, как наше, просто потому, что ресурсы несопоставимы. Потому что есть прекрасные организации, которые как раз великолепные программы, доказавшие свою эффективность, в частности в плане толерантности, делают и давно уже работают и их поддерживают исключительно западные фонды. Кристина Горелик: Спасибо. Об уровне толерантности и ксенофобии у российской молодежи я беседовала с директором Агентства социальной информации Еленой Тополевой и директором центра "Регион" города Ульяновска Еленой Омельченко. Я решила восполнить пробел, встретиться с молодыми людьми, и спросить непосредственно у них: знают ли они что такое толерантность и насколько терпимо относятся к людям других национальностей? Скажите, пожалуйста, знаете ли вы, что такое толерантность? - Как? Толерантность? Может быть, какой-то менталитет. Нет? - Понятие известное, а что означает, не помню. - Это относится к характеру человека, его отношения к вещам, но точно не помню формулировку. - Толерантность? Возможно, различия национальностей, что-то о народах, от слова "тел". - Толерантность? Известно. Кристина Горелик: Что оно означает? - Равное отношение, спокойное отношение к чему бы то ни было. Происходит от имени Толерана, дипломат французский, какого века, уже не скажу, кажется, XYIII. Кристина Горелик: А вы знаете, что такое толерантность? - Нет. Кристина Горелик: А вы? - Нет, у нас низкое IQ. - Терпимость к человеку, вообще к национальности. Вообще такой образ жизни, может быть. Кристина Горелик: Вы слышали о каких-то акциях, которые пропагандировали толерантное отношение? - Об акциях никаких особо не слышал. - Это тип поведения что ли. Я не знаю, честное слово. Кристина Горелик: Разделяете ли вы взгляды тех людей, которые говорят, что в России должны жить, например, только русские или только люди определенных национальностей или нет? - Нет, конечно. Везде идет переселение, везде идет движение людей, народов, это изначально так было. Все мы люди. - Россия, мне кажется, всегда была, издревле уже, многонациональной страной, самой большой страной в мире, она объединяет большое количество территорий. А на этой территории не может жить только один народ. То есть множество народов и раз у нас единое государство, то все должны уважать другой народ. - Выгнать как? Если мы приедем, например, в другую страну, нас точно так же кто-нибудь захочет оттуда выгнать. Что тогда мы будем делать? - Я, например, за путешествия. Я не могу жить в одном месте, мне все время хочется куда-нибудь уехать. - У меня друзья русские и они сталкивались. Скинхедам абсолютно все равно, русский ты или нерусский. Погром был, абсолютно обычные русские люди, женщины, дети. Просто я это видел. Но это не здесь, это в Краснодаре было. Попало абсолютно всем. Куча пьяных лысых ребят в камуфляжной форме били кучу людей, вот и все. Здесь какой-то национальной подоплеки я не вижу абсолютно. Это все, молодежным языком, гнилая отмазка. - С одной стороны, мне очень охота выгнать, потому что их слишком много. И не то, чтобы они приехали сюда учиться или еще. Они просто сюда приехали, грубо говоря, попрошайничать, бомжевать, воровать, чеченцы: убивают нас, нас же, русских, в нашей же стране убивают. Из-за этого только охота их выгнать. А так, нормальные люди, хорошие. Кристина Горелик: Молодежные группы, типа "скинхед" или еще что-то, вам близки их взгляды? Вы разделяете или нет? - 50 на 50. Они патриоты, они любят свою страну и хотят держать ее в чистоте, чтобы не было ни наркоты, ни бандитизма, ничего такого. А то, что они слишком грубые, да, так нельзя. Потому что они убивают, грубые они слишком. - Скрывать свою национальность я никогда не буду, я сам ингуш. Из "Шереметьево", "Домодедово", если я летаю за границу, они меня отпускают, а вот обратно у меня какие-то с ними возникают проблемы из-за того, что у меня стоит в паспорте город Грозный. Они у меня даже всегда спрашивают, а с кем вы там общаетесь, есть ли у вас там родственники. Я говорю, да, есть. Ну а как же, я сам оттуда родом, я там жил много лет, у меня там осталась родня. Когда я ездил раньше в метро, если у меня щетина будет, меня обязательно остановят. Кристина Горелик: А с молодежными экстремистскими группировками сталкивались или нет? - Я как-то стараюсь эти компании обходить. На Арбате, на Пушкинской я не хожу, а в основном на автомобиле. Кристина Горелик: Так молодые люди отвечали на вопрос, насколько терпимо они относятся к людям других национальностей. - Нас большинство считают отморозками тупыми, хотя большинство из нас, около 90 процентов, учатся в университетах, причем на разных специальностях, от гуманитарных до математических. - Меня зовут Александр, я представитель бритоголовых Ростова-на-Дону. Мы ставим своей целью - изгнание с наших исконно русских земель все национальности, кроме славянской. Моя мама знает и мой отец знает, что я "скин". Мать сказала: "Борись". Отец сказал: "Поддержка нужна будет - обеспечу, начиная от финансов и заканчивая физически". - Меня зовут Дмитрий, я представитель ростовских бритоголовых. Меня возмущает то, что государство абсолютно нами не занимается. Кристина Горелик: Этот был отрывок из документального фильма "Мама, я скинхед!", презентация которого прошла на этой неделе в Независимом пресс-центре в Москве. Говорит автор сценария и режиссер фильма Виталий Юрьев. Виталий Юрьев: Мы попытались в этом фильме не говорить, какие они гадкие, ужасные и плохие. А показать на примере судьбы одного человека, который не пил, не курил, как говорит его мать, и был нормальным человеком, но постепенно, начитавшись пропагандистской литературы, он становится на путь преступления и совершает преступление, которое потом дает ему очень большой срок, больше 10 лет. Мы пытались суд, который был в Петербурге, это был первый суд, но нам сказали, процесс закрытый, и мы даже на вынесении приговора не смогли попасть. Мы ездили несколько раз, пытались. И как бы эта проблема в России и существует и как бы и не существует. На страницах газет она существует, на экранах телевизоров, а когда начинаешь конкретно заниматься этой проблемой, то все правоохранительные органы как бы стараются от этого отказаться и говорить, что у нас этого не существует. Даже в Ростове последняя ситуация. Пришли с заявлением представители землячества африканских студентов, пришли в милицию, те попытались всячески от этого отказаться. И даже когда журналисты спрашивали о том, было ли заявление студентов, сказали, нет, не было. Только через начальника городского управления внутренних дел удалось узнать, что да, все-таки приходили. Не говоря уже о принятии каких-то превентивных мер. Тем более что сказали, может такое случится около этого общежития. Туда выставить двух-трех милиционеров оказалось довольно проблематичным и, в конце концов, люди от этого пострадали. Это для России очень опасно. Многонациональная страна. Это очень опасно. Если мы сегодня не остановим и не скажем, что нет этому движению дальше, то тогда мы будем пожинать плоды через несколько лет. Кристина Горелик: Экстремистские молодежные группировки чувствуют себя в России довольно комфортно именно из-за безнаказанности: в большинстве случаев проявления ксенофобии и национальной нетерпимости органы правопорядка либо стараются не замечать, либо пытаются трактовать как хулиганство, заявляют эксперты. В самом обществе господствуют ксенофобские настроения, и взрослые люди своими действиями подают пример молодым. Эффект возрастает, когда молодые люди видят, как взрослым людям, совершившим убийство на почве национальной нетерпимости, власти пытаются смягчить наказание. О судебном процессе в Красноярске над казачьим атаманом Николаем Дроздовым, расстрелявшим двух месхетинских турчанок на глазах у детей, рассказывает Евгений Новожилов. Евгений Новожилов: 21 июня в Краснодарском краевом суде присяжные вынесли вердикт по делу Николая Дроздова: он признан виновным в убийстве, но достойным снисхождения. 26 декабря прошлого года казачий атаман села Русской Николай Дроздов из охотничьего ружья 12-го калибра в упор расстрелял двух турецко-месхетинских девушек перед их собственным домом. 26-летней Нармине Ломановой выстрелом оторвало нижнюю челюсть, часть верхней и щеку. 19-летней Наргиле Ахмедовой оторвало руку. Убийство произошло в присутствии их племянниц, 8-летней Альбины и 9-летней Шайрат. Прокуратура Крымского района сначала расследовала это убийство как направленное на разжигание национальной розни, но затем удалила этот пункт обвинения. Вместо него в деле появились показания дочери Дроздова, которая утверждала, что брат убитых Нариман Ломанов изнасиловал ее 10 лет назад. Следовательно, отец Дроздовой совершил убийство из личной неприязни к Нариману. В январе против Наримана было возбуждено уголовное дело в связи с заявлением Дроздовой, это было оглашено в суде. В апреле дело закрыли, но прокуратура скрыла этот факт от суда и от присяжных. Своими впечатлениями о суде делится представитель Международного общества турок-месхетинцев Ватан-Сарвар Тидоров, у которого в январе тоже убили родственника, его племянника. Ватан-Сарвар Тидоров: В данном случае видно, что это не суд, а откровенная подмена понятий, откровенная подмена фактов, откровенное искажение фактов, которые неугодны, неудобны государственным обвинителям, даже называть правду, назвать преступника преступником, и идет какое-то однобокое незамечание фактов и, наоборот, замечание ненужных полуфактов. Евгений Новожилов: При допросе малолетних свидетелей убийства в судебном следствии в качестве педагога участвовал краснодарский правозащитник Николай Алешин. Присяжные постановили, что детей на месте преступления не было. Николай Алешин так комментирует это решение. Николай Алешин: Это удивительное, парадоксальное и, я бы сказал, отвратительное явление нашего общества, когда люди из каких-то неюридических соображений, из каких-то соображений, не связанных со справедливостью, отказываются верить очевидным фактам и подвергают сомнению чистые и честные показания детей, которых невозможно заставить соврать. Евгений Новожилов: Взять интервью у присяжных и у адвоката подсудимого, к сожалению, не удалось, так как все они очень спешно удалились из здания суда после оглашения вердикта. 24 июня в Краснодарском краевом суде зачитан приговор Дроздову - 11 лет строгого режима. Евгений Новожилов для Радио Свобода, Краснодар Кристина Горелик: Еженедельно в Тольятти нападениям со стороны экстремистских молодежных группировок подвергаются обычные люди. Слово Сергею Хазову, Самара. Сергей Хазов: В Самаре представители молодежных экстремистских организаций не заявляют о себе официально, однако по сообщениям местной прессы, экстремистско настроенные молодежные группировки регулярно проводят в городе различные акции. В апреле этого года группа молодых людей разрисовала свастикой стены самарской синагоги, в мае, перед Днем Победы, на городском кладбище несколько молодых людей нарисовали свастику и нанесли нецензурные надписи на памятнике, вандалы разрушили несколько надгробий. При задержании молодые люди назвали себя активистами молодежного блока Национал-большевистской партии. Позже в зале суда, где молодых людей обвиняли в разжигании национальной розни и хулиганстве, они заявили, что никакого отношения к НБП не имеют. В Самаре сегодня действуют несколько молодежных движений криминальной направленности, в том числе и скинхеды, рассказал правозащитник Александр Лошманкин. Александр Лошманкин: Скинхеды - сообщества каких-то людей молодых, которые объединены какой-то идеей, применением насилия по отношению к каким-то группам, к которым они настроены отрицательно. Я думаю, что часть организаций - это всегда форма протеста. Потому что это некое социальное движение, его можно охарактеризовать по-разному, но это социальное движение по сути своей. А социальные движения, они всегда связаны с теми проблемами, которые есть в обществе. То есть люди предлагают какой-то способ решить эту проблему, например, выгнать всех нелегальных эмигрантов. Я не знаю, как это решит какие-то проблемы. Я думаю, не решит ни одной проблемы. Ну, кто-то им предлагает в качестве врага нелегальных эмигрантов, людей нерусской национальности. Видимо, кому-то нужно переключить энергию протеста с реальных, как говорится, причин, неурядиц наших на эти объекты, которые всегда очень удобно предложить не слишком может быть образованным молодым людям, которые жаждут действия. Сергей Хазов: Еженедельно в Тольятти нападениям со стороны молодежных группировок подвергаются обычные люди. По сообщению газеты "Городские новости", группа бритоголовых молодых людей из семи и более человек каждый вечер устраивает драки на улицах города. Одежду агрессивных молодых людей украшают значки с нацистской символикой. Подобные случаи происходит и в Самаре. Представители УВД воздерживаются от комментариев. По словам правозащитника Александра Лошманкина, представители власти предпочитают не замечать роста молодежного экстремизма в Самарской области. Александр Лошманкин: Молодежь становится агрессивной только в том случае, если она не чувствует уверенности в собственных силах. К сожалению, экстремистские тенденции идут у нас с самого верха. Самым большим, крупным экстремистом в России является ее президент Владимир Владимирович Путин, который заявил публично с экрана о том, что террористов следует "мочить в сортире", то есть призвал к бессудным казням. Крайность, доведенная до крайности. Поэтому, видимо, кто-то смотрит на то, что делает руководитель государства, и повторяет просто его действия на доступном ему уровне. Сергей Хазов: Молодежный экстремизм в Самаре - проблема социальная, считает председатель самарского общества "Мемориал" Владимир Семенов. Владимир Семенов: Пойти и разрисовать синагогу или церковь русскую, или мечеть - это наиболее простой способ выразить свое возмущение тем, что происходит у нас в стране. И к нему, вообще говоря, и толкаются, может быть неофициально, и власти, проводя ту политику, которую они проводят. Мы должны именно смотреть на причины. То есть, когда все сыты, здоровы, когда дети могут обучаться, тогда в обществе та обстановка, тогда не будут разрисовываться синагоги, мечети. Сергей Хазов: В конце прошлого года в Самаре планировалось заседание дискуссионного клуба, на котором представители разных политических партий и движений должны были ответить на вопрос: как противостоять росту экстремистских настроений среди молодежи. Однако никто не проявил интереса к теме разговора, и заседание дискуссионного клуба не состоялось. Сергей Хазов для Радио Свобода, Самара Кристина Горелик: По данным правозащитников, уровень национальной и расовой нетерпимости в обществе особенно высок в таких российских городах, как Москва, Санкт-Петербург, Воронеж, Волгоград, Владимир, Ярославль, Нижний Новгород. Для следующего репортажа я специально решила выбрать город, который не имеет столь незавидную репутацию. Челябинск - один из многочисленных российских городов, в котором особо сильные проявления экстремизма, преступления, совершенные на расовой почве, не столь частое явление. Однако это не означает, что экстремистских организаций в городе нет. Из Челябинска передает Александр Валиев. Александр Валиев: Жуткий случай произошел несколько лет назад в Челябинской области. Участник Великой Отечественной войны убил внука за то, что тот стал фашистом. Юноша вдруг сошелся с бритоголовыми, разрисовал одежду свастикой и однажды в подпитии заявил деду-ветерану, что является последователем фюрера и регулярно истребляет в Челябинске евреев, негров и китайцев. В ответ на это пожилой человек схватил нож и несколькими ударами убил внука. Что заставляет молодых, неискушенных людей искать врагов в лице представителей другой расы или национальности, вопрос не из легких. Чуть проще сказать, насколько актуальна данная проблема для Челябинска. Оба вопроса я адресу преподавателю кафедры этнополитологии Челябинского госуниверситета Алексею Шеринкину. Алексей Шеринкин: Как только в России эта проблема обозначилась, Челябинск не остался в стороне, в середине, может быть даже в начале 90-х годов. Очаги этого движения присутствовали в Челябинске и в некоторых городах области. Сегодня это движение представлено в виде сетевых организаций, небольших групп. Большинство движений скинхедов - это скинхеды белые, это сторонники превосходства белой расы над какими-то другими народами. Не так давно правоохранительными органами были задержаны двое студентов, если я не ошибаюсь, юристов, у которых была изъята литература, разжигающая межнациональную рознь. Было возбуждено уголовное дело по этому поводу. Чем более Челябинск становится многонациональным, естественным образом возрастает и реакция местной молодежи, которая видит, что приезжают люди, которые живут лучше ее, у них больше перспектив, и все это порождает, конечно, ксенофобские настроения. Александр Валиев: В апреле 2002 года Челябинский областной суд отправил за решетку двух подростков-скинхедов за убийство безобидного бомжа. На суде один из них признал, что состоит во Фронте национального возрождения России. Когда шел суд, 10 челябинских скинхедов избили пассажира троллейбуса, приняв его по внешности за кавказца. В конце июля 2003 года примерно 15 человек-скинхедов попытались прорваться в помещение городской еврейской библиотеки при синагоге, то этого стены синагоги разрисовывали черной свастикой, били окна, пытались устроить пожар. В первых числах мая нынешнего года милиционеры задержали скинхедов, которые пытались устроить погром на челябинском рынке, где торгуют жители республик Северного Кавказа. Милиция, однако, не настроена сгущать краски. Говорит Дмитрий Курчалов, замначальника отдела штаба УВД города Челябинска. Дмитрий Курчалов: Преступления, связанные с разжиганием межнациональной вражды, для города Челябинска не характерны, хотя данная проблема, безусловно, существует. Из событий последних двух лет на память приходит убийство двух бомжей в прошлом году, преступление было совершено из надуманных мотивов, в частности чистки города. Задержано было пять человек, так называемых скинхедов. К сожалению, мы сталкиваемся с фактами разрушения надгробных плит на кладбищах города. На учете у нас состоит порядка 80 скинхедов, с которыми проводится определенная работа. Каждый человек волен высказать свое мнение по любому вопросу. Но когда подобные действия переступают закон, мы обязаны вмешаться, что, собственно говоря, и делаем. Александр Валиев: Челябинские социологи провели в городе опрос с целью выяснить, какие варианты борьбы со скинхедами могут предложить горожане. 60 процентов опрошенных за то, чтобы привлекать скинов к уголовной ответственности, 15 процентов пороли бы несовершеннолетних экстремистов на городских площадях. Лишь 7 процентов участников опроса предложили возродить в учебных заведениях клубы интернациональной дружбы, ну а каждый шестой житель Челябинска уверен, что бороться со скинхедами вообще бесполезно. Александр Валиев для Радио Свобода, Челябинск Кристина Горелик: Московское бюро по правам человека свидетельствует: за последние 3-4 года число нападений, совершенных на расовой почве, ежегодно возрастает на 30 процентов. Ежемесячно скинхеды устраивают в российских городах 30-40 погромов. Продолжает директор Московского бюро по правам человека Александр Брод. Александр Брод: По данным правозащитного мониторинга, с начала года произошло минимум 100 нападений на почве этнической ненависти и минимум 8 убийств. Мы, к сожалению, не обладаем полной информацией, потому что иностранные студенты и лидеры национальных общин боятся сообщать о данных в милицию, правозащитникам, потому что опасаются усиления активности и мести со стороны скинхедов и радикальных националистических группировок. Мы прекрасно понимаем, что скинхедами, так сказать, не рождаются, и видим, что во многом их появление обусловлено просчетами, пробелами политики нашей российской власти. Это, прежде всего громадный слой социально-экономических проблем, это сложности в трудоустройстве, обучении, это большой пробел в просветительской, образовательной работе. Скинхедами, так сказать, не становятся от хорошей жизни, мы прекрасно это понимаем, поэтому не снимаем вину с властных организаций. Со своей стороны мы сейчас создаем сеть юридических приемных в российских регионах специально для жертв этнической дискриминации, чтобы они могли консультироваться, чтобы квалифицированные юристы помогали в составлении исков, жалоб, представляли их интересы в судах, поскольку органы власти, правоохранительная система в российских регионах не защищает должным образом, не обеспечивает безопасность представителей этнических меньшинств. Кристина Горелик: Правозащитные организации утверждают, что ультраправые и неонацистские группировки составили список "врагов российского государства", который был опубликован в интернете. Этот список содержит личные данные почти на 50 активистов антирасистского движения, один из которых, Николай Гиренко, ведущий специалист по проблеме национал-экстремизма и расизма, был убит в Санкт-Петербурге. На очереди - рубрика Олега Панфилова "Власть и пресса". Олег Панфилов: Один из самых сложных для работы журналистов регионов России - Северный Кавказ. Точнее, вся эта достаточно большая часть России, где существует цензура, в Чечне, оказывается жесточайшее давление на независимую прессу в Калмыкии. За последние годы на Северном Кавказе произошел теракт в Беслане. Всего за три дня, с 1-го по 3-е сентября прошлого года, журналисты столкнулись со всеми возможными категориями нарушения своих прав. Северный Кавказ занимает ведущее место в России по количеству погибших журналистов. Здесь часто совершаются нападения на них. Но если такое отношение в основном отмечается в Чечне, то в других регионах, где не ведутся военные действия, журналисты сталкиваются с другими проблемами - необоснованными задержаниями, лишением аккредитации, угрозами. Сегодня мы говорим о трудностях работы журналистов на Северном Кавказе с Олегом Кусовым, корреспондентом нашего радио. Но прежде предлагаю материал Лады Леденевой о том, с чем сталкиваются журналисты, освещающие судебный процесс в Карачаево-Черкесии. Лада Леденева: 14 июня в Верховном суде Карачаево-Черкесии начался громкий судебный процесс об убийстве осенью минувшего года 7 предпринимателей, в том числе депутата Народного собрания республики Расула Богатырева. Главный подозреваемый по делу - бывший зять президента Карачаево-Черкесии, председатель совета директоров завода "Кавказцемент" Али Каитов. Еще 7 человек судят за участие в убийстве, 8 человек - за укрывательство преступления. Дело получило большой общественный резонанс, обернувшись многочисленными митингами родственников убитых, требовавших справедливого расследования и даже бравших штурмом здание Республиканского правительства. Как сообщили в суде журналистам, процесс будет открытым. На деле же открытость суда оказалась весьма относительной. Журналисты, пожелавшие присутствовать на процессе, были поставлены судом в неравные условия. По закону, все они имеют равные права на получение информации любыми законными способами, однако, как сообщил пресс-секретарь Верховного суда Карачаево-Черкесии Мурат Баташев, решением судьи Натальи Задирякиной, председательствующей в процессе, тележурналисты с видеокамерами вообще не будут допущены в суд, остальные должны сами договариваться друг с другом, кому именно присутствовать на процессе. Мурат Баташев: По крайней мере, на сегодняшний день мы пришли к такому мнению, что для того, чтобы было как бы справедливо, журналисты должны сами определять, выделять на своей территории, скажем, троих человек на сегодня условно, трое завтра и так далее. Судья вообще высказывала пожелание, чтобы присутствовали три представителя ведущих информационных агентств и чтобы все брали, черпали информацию у них. Там очень тесно, зал очень маленький. Относительно телевидения указание очень четкое - судья телевизионщиков не пускает. Дело сложное, из этих соображений, из соображений безопасности участников процесса она приняла такое решение. Лада Леденева: 15 июня в зал суда были допущены корреспондент "Интерфакса" и издания "Газета". Известно, что перед этим у здания суда на солнцепеке весь день простоял ставропольский корреспондент ИТАР-ТАСС, пожилой человек, который, проехав 200 километров до Черкесска, так и не попал на процесс и был вынужден вернуться в Ставрополь. Принимая решение о допуске в зал заседаний корреспондентов трех информагентств, очевидно, судья не учла, что доступ к лентам двух из них платный. То есть для того, чтобы остальным выполнить редакционное задание, нужно сначала оформить платную подписку, что, понятно, потребует еще и времени. И даже в этом случае журналистам вряд ли придется рассчитывать на какие-либо эксклюзивные подробности из зала суда для своего издания. Корреспонденту какого из средств массовой информации посчастливится выслушать приговор по громкому делу, пока не известно. Лада Леденева для Радио Свобода, Северный Кавказ Олег Панфилов: К этим проблемам, в частности которые изложила Лада Леденева, следует добавить еще и проблемы наших журналистов, корреспондентов Радио Свобода. Это были неприятные ситуации с Юрием Багровым во Владикавказе и недавно, 8 июня, в Кабардино-Балкарии была задержана наш корреспондент Фатима Тлисова, а также еще один журналист из газеты "Вести гор". Олег, скажите, какой сейчас перечень подобных случаев, когда на журналистов оказывают давление, когда их лишают аккредитации, когда их выгоняют из залов судов, когда им угрожают? Олег Кусов: Возможно, такого перечня не существует на бумаге, но я убежден и знаю точно, что далеко не обо всех случаях мы информированы, о случаях давления на журналистов. Многие из них просто остаются, в общем-то, в тех коридорах власти, судебных инстанциях, поскольку давление сегодня на журналистов сплошь и рядом на Северном Кавказе. Даже дело не в Чечне. Чечня - это особый случай, тут действуют, в общем-то, все запреты, которые только мыслимы для журналиста, начиная с получения аккредитации. Пройти эту процедуру может не каждый журналист, а тот, кто прошел, не получает достаточной информации в Чечне, поскольку работает там под бдительным оком надзорщиков и соответствующих служб, в том числе и специальных служб. Но, если человек захотел поехать в Чечню вольным способом, то, конечно, он столкнется с массой, в общем-то, проблем, в том числе и проблемой безопасности. Н это Чечня. Дело в том, что и в соседних республиках Северного Кавказа журналисты работают в условиях, приближенных к боевым. Вот эта волна, которая пошла в Чечне, она уже накрыла и Дагестан, и Северную Осетию, и Карачаево-Черкесию, и Кабардино-Балкарию, может быть, не дошла еще до Ростовской области и Краснодарского и Ставропольского краев, поскольку там нравы все-таки несколько другие. Но то, что касается национальных республик, то здесь показательный пример и суд в отношении нашего корреспондента Юрия Багрова во Владикавказе, на котором я присутствовал в качестве корреспондента и на себе испытал в полной мере беспредел местной власти. Когда меня не пустили в зал судебного заседания, не мотивируя отказ ничем. То есть просто грубо приставы закрыли передо мной дверь, а когда я попытался предъявить им свое удостоверение, они просто выкинули его через окошко, а потом, в общем-то, оттолкнули меня от двери, применили так называемое физическое воздействие. Таким образом, беспредел полный. Этот беспредел осуществляется, в общем-то, сплошь и рядом. Поэтому мы читаем в московских газетах, мы видим на экранах московских телеканалов все меньше и меньше правдивой информации об этом регионе. Еще такая тенденция появилась у местных журналистов, как самоцензура. Дело в том, что вот это ежедневное, постоянное давление вырабатывает у них боязнь идти на конфликт с местной властью. Опять тот же процесс в отношении Юрия Багрова. В зале судебного заседания, когда мы все-таки прорвались туда при помощи прокуратуры Северной Осетии, которая, в общем-то, заставила буквально судебных приставов открыть перед нами двери, в зале оказались корреспонденты газеты "Коммерсант", издания "Газета" и все. А все остальные, в том числе и собкоры центральных телевизионных каналов, получив приглашение, просто-напросто уехали из города и не пошли на процесс. Олег Панфилов: Олег, то, что власть относится так к журналистам, понятно с нескольких позиций. Во-первых, это синдром Чечни и желание власти постоянно скрыть какую-то информацию, даже может быть и незначительную. С другой стороны, это своеобразная новая информационная политика президента Путина и его администрации или всего правительства. Но журналисты так долго в таких условиях работать не смогут. Скажите, готовы ли журналисты каким-то образом сопротивляться? Ведь мы только говорили о нескольких случаях, на самом деле в подобных ситуациях оказываются журналисты довольно часто. Готовы ли они сопротивляться? Олег Кусов: Здесь им посильную помощь могут оказать, конечно, коллеги в Москве, в федеральных средствах массовой информации, их редакторы, их коллеги. Поскольку журналист, который живет на Северном Кавказе, он беззащитен по многим показателям, в том числе экономическим, в том числе и каким-то семейным. И поэтому, если он чувствует твердую позицию своего руководства, если он чувствует, что это руководство защитит его от произвола местных чиновников, он может найти в себе силы и пойти на борьбу с произволом. Тот же самый пример с Юрием Багровым. Почувствовав поддержку Радио Свобода, он, в общем-то, не сдался, не поломался, а продолжал работать дальше. А вот некоторые другие представители, наши коллеги (не будем называть их имена), они все-таки, работая в других изданиях, такую поддержку не получили и тем самым потихоньку сошли с этой арены. Кристина Горелик: Это была рубрика Олега Панфилова "Власть и пресса". И в завершении темы экстремизма. Парламентская ассамблея Совета Европы обеспокоена высоким уровнем нетерпимости в российском обществе и нежеланием властей расследовать должным образом преступления, совершенные на почве расовой и национальной ненависти. В специальном докладе, посвященном России, и подготовленном к открытию летней сессии ПАСЕ говорится. - "Дискриминация по расовому и национальному признаку получила широкое распространение во многих областях жизни, включая доступ к образованию, здравоохранению и государственному жилью, регистрации в месте проживания, получению документов, удостоверяющих личность, и связанных с ними льгот, а также гражданства. Нас беспокоит частота нападений с применением насилия на представителей национальных и религиозных меньшинств и иностранцев, в особенности со стороны скинхедов и неонацистов. К сожалению, все еще применяется ярлык "лицо кавказской национальности", включающий целый ряд народов, таких, как чеченцы, ингуши, осетины, дагестанцы, грузины, азербайджанцы и так далее. Помимо "лиц кавказской национальности" и "цыган", мишенями расистских оскорблений и выходок также являются евреи, таджики и некоторые другие выходцы из Центральной Азии. Хотя в большинстве районов Российской Федерации сложились свои наборы негативных стереотипов в отношении той или иной группы, и эти клише со временем меняются, вышеупомянутые группы находятся в неблагоприятном положении на всей территории страны, и расистское отношение к ним носит давний и глубоко укоренившийся характер. Этот вызывающий беспокойство феномен отмечается также в последнем докладе по России, подготовленном Комиссаром ЕС по правам человека, в котором говориться о "чувстве подозрительности, если не неприкрытой ненависти или презрения к выходцам с Кавказа". Поэтому мы обращаемся к российским властям с призывом принять срочные меры по борьбе с насилием на расовой почве, обеспечить эффективную защиту меньшинств от любых форм преследования и дискриминации, а также обеспечить судебное преследование виновных в таких злоупотреблениях, невзирая на их общественное положение. Мы глубоко обеспокоены тем, что правоохранительные органы часто отказываются квалифицировать расистские нападения как действия на расовой почве, и относят их к категории "хулиганства". От этой практики необходимо отказаться, поскольку она способствует формированию климата безнаказанности в отношении расовой нетерпимости и насилия". Кристина Горелик: ПАСЕ также считает, что пакет реформ, направленных на укрепление "вертикали власти", во многих отношениях может подорвать систему сдержек и противовесов, необходимую для нормального функционирования любой демократии". В принятой в эту среду Резолюции говорится, что в России не соблюдаются права человека в Чечне, не отменена смертная казнь, нет свободных средств массовой информации и свободных выборов. На этом мы завершаем программу Дорога Свободы. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
