Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
3.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Картинки с выставкиРеванш академиков в музее ДахешАвторы программы Александр Генис, Соломон Волков
В эфире - очередная передача из радиоцикла "Картинки с выставки". Сегодняшний выпуск посвящен нью-йоркскому музею Дахеш и его коллекции академической живописи. Как обычно, рассказ о выставке иллюстрирует музыка, связанная с темой программы. Передачу ведут Александр Генис с музыковедом Соломоном Волковым. В музейном пейзаже Нью-Йорка - очередное прибавление. В Манхэттане открылся новый музей, названный по фамилии основателя - Дахеш. Это имя, точнее - псевдоним, носил крупный левантийский негоциант, происходивший из древней купеческой семьи, восходящей ко временам Магомета. Страстный коллекционер, любитель европейского искусства, он мечтал открыть музей на родине, в Бейруте. Однако, бесконечные волнения на Ближнем Востоке помешали осуществлению этого благородного плана. Коллекция была перевезена в Нью-Йорк, где несколько лет прозябала в тесном и невыгодном для картин помещении. И вот недавно, в самом центре Манхэттана, на Мэдисон авеню, в небоскребе, принадлежащем компании АйБиЭм, открылся музей, оборудованный по последнему слову музейного дела - с прекрасным освещением, аудиториями, кафе, и, конечно, магазином, торгующим остроумными сувенирами, вплоть до шоколадок на тему экспозиции. Но, конечно, уникальным Дахеш делает его художественное направление. Единственный музей в США, целиком посвященный академическому искусству, Дахеш, в сущности, - музей проигравших, музей консерваторов, охранителей, музей забытого искусства. Уже этим он чрезвычайно интересен. Академической мы называем живопись, созданную в соответствии с эстетическими законами Французской академии, основанной Людовиком ХIV в 1666 году. Задуманная как хранительница классического канона, Академия оказалась безмерно влиятельным культурным институтом. Подражая французам, каждая европейская страна, также как Америка и Австралия, обзавелась своими Академиями. Воспитывая на одинаковых образцах многие поколения художников, они сформировали общий стиль западного искусства, который долгое время казался единственно возможным. Универсальные художественные приемы поднимали искусство над национальными школами, создавая единое художественное пространство. Внутри него сюжеты не имели особого значения. Поэтому, картина ХХ века "Нарком на лыжной прогулке" выполнена точно в той же манере, что и полотно Х1Х "Наполеон на троне". Как раз за это все не любят академическую живопись. Вернее, это раньше ее ненавидели, теперь просто забыли. Дахеш решился о ней напомнить, что и сделало его музей - необычным аттракционом, напоминающим машину времени. В книге американского писателя Джека Финнея "Меж двух времен", лучшем после Уэллса фантастическом романе о путешествиях во времени, есть примечательный эпизод, который поможет мне объяснить, что я имею в виду. В романе есть такой эпизод. Наш современник, художник по специальности, попадает в Нью-Йорк Х1Х века. Там он, развлекая общество, пишет портрет девушки. Гордясь пойманным сходством, мастер ждет одобрения, но никто не понимает, что он нарисовал. И тут художник догадывается, что произошло: "Мой эскиз - несколько мимолетных намеков, когда зритель сам дополняет рисунок до целостного изображения, - это же манера двадцатого века". Для людей 19 столетия "она непонятна, как запись шифром, да это и есть запись шифром". Исправив оплошность, он пишет подробный портрет. Теперь работа нравится зрителям, но портрет, утратив сходство с моделью, став обобщенным изображением молодой женщины. Законченность убила живую индивидуальность, без которой мы уже не мыслим искусства. Примерно то же происходит со зрителями, оказавшимися среди пышных, тщательно отделанных полотен музея Дахеш. Напуганные бутафорским величием, мы бросаемся к знакомому и родному - к наброскам, эскизам. То, что не завершено, нам кажется естественным - и интересным. Незаполненный лист соединяет изображение с реальностью. Но, конечно, это - иллюзия именно современного восприятия. Всякое искусство - условно, и только привычная условность представляется нам безыскусной, естественной, так сказать, "реалистической". Фокус в том, чтобы отказаться от нажитого опыта восприятия, чтобы увидеть картины академиков такими, какими их видели первые зрители. Это и есть то путешествие во времени, совершить которое нам позволяет экскурсия в новый музей. Музей Дахеш начал свою новую жизнь с очень уместной выставки - "Французы в Риме". Вечный город всегда был столицей античного искусства. Во все века сюда приезжали художники, чтобы приникнуть к неиссякаемому источнику западной культуры. Французская Академия институизировала эту практику, открыв в Риме свой пансион - Виллу Медичи. Здесь по пять лет жили молодые художники, выигравшие очень жесткий конкурс за право учиться в Италии. Примеру французов последовали другие народы, включая и Россию. В советское время эта традиция прервалась, но ее решил продолжить Иосиф Бродский. В своем завещании он предложил основать особый фонд, ежегодно дающий стипендию российскому деятелю искусства для длительного пребывания в Риме. По мысли поэта этот проект поможет возобновить насильно разорванную связь русской музы с итальянской. Фонд, в первую очередь благодаря усилиям вдовы Бродского Марии и его душеприказчице Энн Шелберг, уже несколько лет успешно действует. Беда, но мой взгляд, лишь в том, что лауреатов выбирают в слишком зрелом возрасте. Французская академия посылала в Рим художников не старше 30. Так или иначе, в начале Х1Х века в Риме собралась блестящая компания французских мастеров, многие из которых, начиная со знаменитого Энгра, стали гордостью Академии. Выставка в музее Дахеш показала нам самое начало этого пути к вершинам классического искусства. У входа в галереи зрителей встречает портретная галерея пансионеров. У всех - яркие лица, задорные позы, богемная стать. Как раз так мы привыкли себе представлять художника старого времени - денди в плаще разбойника с непокорными кудрями. Но рядом с портретами этих романтических юношей висят их работы, выполненные по всем правилам искусства, которое мы привыкли считать безжизненным и реакционным. Школьником я все это видел на вкладках к "Огоньку", который прививал своим читателям вкус к академической живописи до тех пор, пока не превратил ее в пугало. Но даже забыв об этих уроках, я с трудом нахожу общий язык с полотнами "академиков". Хуже всего - их картины на религиозные сюжеты. Методично рассчитанная композиция, предписанная каноном, никак не вяжется с живым религиозным переживанием. То-то все святые тут похожи на целлулоидных кукол. Что и понятно. Искусство тогда поклонялось другим - языческим - богам, и лучше всего ему давались античные мотивы. Об этом свидетельствует лучшая картина выставки - огромное полотно юного Энгра "Ахилл принимает посланников Агамемнона", которое он выставил в 1801-м году. Получив высшую - Римскую - премию, эта картина стала самым значительным событием тогдашнего французского искусства. Она и сейчас производит сильное впечатление. На фоне мифологизированного пейзажа - ласковое море, тенистые купы деревьев и живописные горы в отдалении - изображены две группы героев "Илиады". Правую часть картины занимают бородатые, умудренные опытом послы греческого царя, левую - молодой красавец Ахилл со своим столь же прекрасным другом Патроклом. Ахейский герой написан в неожиданном ракурсе. Держа в руках цитру, игру на которой прервал приход посланцев, он приподнимается им навстречу. Казалось бы, от этой неустойчивой позы вся картина должна придти в движение. Но на самом деле, композиция поражает монументальной неподвижностью. Все персонажи вросли в вечность, как скалы на горизонте. Эпическое безвременье разлито в безвоздушном, театральном пространстве ярко залитого светом полотна. Прекрасны стройные, как колонны, и обнаженные тела стариков и гибкие торсы юношей. Расположившись по флангам картины, они составляют два крыла безупречного дворца, которым стала у Энгра средиземноморская, античная природа. Это - не столько живопись, сколько архитектура. Покой классического пейзажа одерживает верх над сюжетом, подразумевающим динамику. Ведь художник выбрал момент острейшего конфликта, запускающего сюжет "Илиады", но Энгр исключил эмоции. Им здесь не место. Его персонажи - не живые люди, а платоновские "идеи" людей. Пребывая в мире идеалов, они не подвержены порче страстей. Мы отвыкли от такой - аполлоновской - античности после того, как Ницше внедрил дионисийское начало в наше представление о греческом искусстве. Но надо признать и правду "академиков": они вовсе не противоречили своим древним образцам. Лица ахейских мужей на полотне Энгра столь же невозмутимы, как у борцов или возничих античных статуй. В определенном смысле, классика всегда была антитезой реализму. Привыкнув сравнивать картину с жизнью, мы забыли, что у искусства могут быть другие цели - создавать идеальную, безукоризненную, заведомо несуществующую действительность. Пребывая по ту сторону земной жизни, историческая живопись "академиков" принципиально внеисторична. Она рассказывает не о прошлом, а о вечном. В этом ее забытое величие. Революция импрессионистов, победа которых до сих пор определяет наши вкусы, свергла иго вечности ради искусства настоящего, даже - мгновенного. Эпос сменился репортажем, миф - газетой, идея - впечатлением. Этот благодатный переворот научил нас уважать сиюминутное. Отсюда тянется нить к искусству самовыражения - субъективному, личному, эгоцентричному, вплоть до абстракционизма. Но и опыт поверженных соперников не пропал даром. Их эстетика идей и архетипов ожила в картинах символистов и сюрреалистов, даже - концептуалистов, которые не зря так любят играть с образами, заимствованными у академической живописи. Спор вечного с временным, отвлеченного с индивидуальным, идеального с конкретным продолжается и сегодня, но - не в музее Дахеш. Здесь все замерло на заре Х1Х века, когда западное искусство жило только по тем законам, которые ему диктовали с Олимпа. В последние годы кураторы музеев полюбили устраивать так называемые "крос-культурные" выставки, показывающие, как одна национальная культура влияет на другую. Пожалуй, в этой музейной моде можно ощутить веяние духа времени - в эпоху глобализации мы особенно чутки и к тому, что нас объединяет, и к тому, что разделяет. Выставка, о которой я сегодня рассказывал, посвящена французам в Италии. Этот сюжет получил яркое развитие и в музыке, не так ли, Соломон? |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
