Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
21.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-02-04]
Российское кино на фоне Национальной кинематографической премии "Ника"Автор и ведущий Иван Толстой Иван Толстой: Сегодня поговорить на эту тему собрались люди, которые знают кино, понимают его и побеждают в разнообразных киноконкурсах. Позвольте представить. Социолог культуры, главный редактор журнала "Искусство кино" Даниил Дондурей, писатель и сотрудник Радио Свобода Петр Вайль и обладатель "Ники" этого года в номинации "Лучший сценарий" сценарист Александр Миндадзе. В каком состоянии находится российский кинематограф? Если правда, что ему за последнее время удалось сбросить некоторые вериги и подняться, то куда направлен этот полет: вверх? Вперед? А самое главное, чем этот российский киноуспех обеспечен? Деньгами? Рождением новых талантов? Художественной свободой? Сменой поколений? Ответов на эти вопросы мы ждем и от наших гостей, собравшихся в нашей московской студии, и от радиослушателей. Прежде всего, позвольте мне поздравить победителя главной кинематографической премии России Александра Миндадзе. Александр Анатольевич, вы в целом согласны с тем, что сейчас в России наблюдается сильное кинематографическое возбуждение, и если да, то что тому причиной? Александр Миндадзе: Спасибо за поздравления. Я согласен с тем, что вы сказали. Именно, возбуждение. Это очень точно. За этим стоит то, что стали расти деньги, которые вкладываются и, в результате, они и дают такое возбуждение. Плюс некая конъюнктура общефестивальная. Когда Россия была забыта на фестивалях и вместо нас возникли более экзотические и интересные Корея и Иран. Снова интерес возвращается. Что касается сути, то тут процесс более серьезный. И выход из системного кризиса, который существует не только в кино, но и в литературе, он не может заканчиваться в один день. Иван Толстой: Я хотел задать похожий вопрос социологу культуры Даниилу Дондурею. Как вам, Даниил Борисович, видится эта проблема? В чем причина кино успеха в России? Даниил Дондурей: Мне кажется, что на самом деле, проблема очень непростая и многовекторная. Нам всегда хочется немного забежать вперед и сказать, что у нас все получилось и что все будет хорошо. Но на самом деле здесь очень много разного рода факторов. Первый, о котором Александр Миндадзе не сказал, - это то, что у нас в полном разгаре кинотеатральная революция. У нас сейчас происходит то, что в Европе было 20-25 лет назад. У нас строятся новые залы. На сегодняшний день их количество подходит к 600. Каждый третий зал в России уже новый - система "Долби" и все, что с этим сопряжено. Это важно, потому что это другие деньги и другие аудитории, другие зрители, жаждущие нового кино, в том числе и российского. Но воспитанные на американской продукции. Здесь невероятный рост сборов. Сегодня в нашей стране нет ни одной отрасли экономики, которая бы развивалась с такой скоростью. В 1997 году мы продавали билетов на 7 миллионов долларов, в прошлом году на 190 миллионов долларов, в этом 250 и в следующем, минимум, мы подойдем к 400 миллионам. Множество людей, которые хотят смотреть кино, уже научились смотреть кино, прекрасно знают мировой репертуар. Но, при этом, они не смотрят российское кино, несмотря на то, что снимается его довольно много. Например, в прошлом году мы сняли 62 фильма на русском языке, но в кинотеатры попали только 41. А в топ-сотню (в России выходит российских и зарубежных фильмов около 300 в год) наших попало меньше 10. И вот это очень печально. То есть эти зрители, которые уже любят кино, знают, чем живет тот или иной американский актер, европейский режиссер, они не видят адекватного их ожиданиям продукта. Это серьезная драма. Иван Толстой: Я хотел спросить Петра Вайля с его американским 15-летним опытом и 10-летним опытом житья в Европе и со знанием российского состояния дел: просмотр в кинотеатре, он что-то такое говорит о кинематографическом повороте общества? Что означает это огромное количество кинозалов, кинотеатров? Почему телевидение все-таки не вытесняет у западных людей вот эту любовь хождения в кино? Петр Вайль: Это говорит не только о кинематографическом, а прежде всего о социальном, экономическом состоянии общества и о переорганизации всего устройства города. Все равно, узлом жизни остается город, а современный город сейчас трансформируется в нечто такое, что уже наблюдалось в глубокой древности, когда дома человек сейчас только спит и смотрит телевизор, а жизнь проводит на публике - либо на работе, либо в таких торгово-развлекательных центрах, куда можно пойти всей семьей. По интересам пойти в кинотеатр, где 10 залов, как в московском мультиплексе, тут же и рестораны, кафе, магазины. Такая жизнь на публике. И это новая жизнь города. В России это наблюдается только еще в зачаточном состоянии в Москве. И пока больше нигде. И это главное. Как сказал Даниил Дондурей, уже есть люди, которые хотят смотреть, а теперь вопрос в том, чтобы дать им что-то смотреть. А здесь опять вопрос денег. Свободы обращения с деньгами. В свое время Сталин вызвал министра кинематографии и спросил, сколько фильмов выпускает Голливуд. Ему ответили. Он спросил, сколько хороших. Ему сказали, что 5. Он сказал, что мы будем снимать 5, но очень хороших. Так не получается никогда. Если сейчас на дурные нефтяные деньги можно увидеть чудовищную дрянь снятую, то это дает некую питательную массу, из которой что-то вырастает. Вот фильмы эти появляются, конкуренция идет по другой линии. Кто сумел достать деньги, у кого пробивной продюсер, нашли спонсоров, тот снимает кино. И вот эта свобода обращения с деньгами, она дает надежду. Даниил Дондурей: Давайте немножко про деньги расскажу. Сегодня стоимость фильма практически несколько миллионов - один, два, некоторые три. Чтобы возместить эти затраты, нужно чтобы в кинотеатрах собрали в два раза больше денег, потому что в кинотеатре это основной канал возмещения затрат. Если ваш фильм стоил два миллиона, значит, вы должны в кинотеатрах собрать 4. Половину вы оставляете кинотеатру, примерно 20-25 процентов идет на права, и остальные деньги - это копии, реклама, пиар и так далее. Поэтому когда говорят, что деньги с американского кино идут в Америку, наши парламентарии очень любят об этом говорить, мы объясняем, что это совсем не так, что в Америку попадает не больше 20 процентов от тех денег, которые собираются в России. Остальные остаются здесь. Итак, 4 миллиона ни один фильм в России (я имею в виду новое время, начиная с начала 90-х годов) не собрал никогда. Поэтому даже "Сибирский цирюльник", даже абсолютные чемпионы последних двух лет - "Антикиллер-2" и "72 метра" - не подобрались к планке 3 миллиона. А у нас есть американские фильмы в России, которые собирают больше 10 миллионов. Таких в последние два года по три фильма в год. А больше миллиона уже собирает 30 фильмов. Поэтому этот процесс еще только начинается. Продюсер, давший деньги, не может их вернуть. Потому что здесь происходит еще один процесс, о котором наши слушатели еще не догадываются. Завершается эпоха прекрасного нового кино на телевидении. Потому что все, что мы имели с 94 года до настоящего времени, когда у нас могли выйти фильмы, снятые в прошлом году, новейшие, чемпионы любых фестивалей, американские блокбастеры с разницей в год, этого нигде нет в мире, и здесь этого не будет больше никогда. Что это значит? Рынок кинотеатральный так вырос, он такой мощный, что никогда продюсеру, обладающему правами на фильм, в голову не придет показать его на телевидении, тем самым истратить его потенциал. Теперь нужно будет ждать несколько лет, чтобы иметь возможность показать качественный фильм. Петр Вайль: А почему тогда продюсер дает деньги на это кино, если возвратить не удается, никто 4-х миллионов не собрал, а дальше еще будет хуже. Кто тогда и зачем будет давать деньги на кино? Если они так трудно или почти не окупаются? Даниил Дондурей: Я говорил хуже только для тех, кто собирается бесплатно посмотреть его по телевидению. Для того, кто уже созрел пойти в кинотеатр, хуже не будет. Есть два процесса. Вы, наверное, не имеете в виду, но это очень важно для нашей индустрии, но у нас активнейшим инвестором является государство. У него есть одно замечательное свойство - его деньги не нужно никогда возвращать. Поэтому когда государство сейчас переходит на 30 и 50-процентную оплату бюджета фильма, то многие режиссеры очень огорчены. Когда у тебя 100 % оплачено, то посмотрит 3 зрителя или 30 миллионов - не имеете никакого значения. Как в советские времена. Слушатель: Иван Стефанович, Санкт-Петербург. Я имею уже большой стаж хождения в кино, так вот главная причина заключается у нас в том, что интеллект нашей кинематографической интеллигенции резко упал. Это мат-перемат со сцены, это мордобой. Кого это интересует? Мы даже уже взялись перегнать Америку в этом плане. Надо в корне изменить подход к кинематографу нас в России. Иван Толстой: Что вы скажете на это Александр Анатольевич Миндадзе? Действительно ли произошло падение интеллекта, как говорит наш слушатель? Или это приход нового кинематографического поколения задает такой тон, что явно зритель старшего поколения не хочет уже в кино ходить? Александр Миндадзе: В какой-то степени, да. То, что называлось интеллигенцией, просто стало буржуазией, и вместе с поп-корном потребляется доступный корм, а не некое глубокомыслие, которое было свойственно традиционно кинематографической литературе прошлого периода, с очень ярко выраженной исповедальностью. Это просто не нужно вместе с поп-корном, и это никак не координируется с потоком хорошо сделанных американских картин, которые просто отрицают сомнительные рассуждения по поводу кто я, как мне жить, кто виноват, и так далее. Это не хорошо и не плохо. Это другое. Это конвейерное искусство, это обычный закрой у станка. Другое дело, что закрой в нашем кинематографе просто низкого качества. Очень мало квалифицированных специалистов, и поэтому сильно этот закрой уступает западному. Вот, видимо, это процесс общий, в этом никто не виноват. Иван Толстой: А с чем вы связываете это отсутствие искусства закройщика. Ведь, казалось бы, так много лекал современных, которые бери, копируй. Они верные, надежные, они работают. Если раньше для кого-то из режиссеров и сценаристов был дефицит этих лекал, этого искусства закройщика, то теперь хоть отбавляй, разве не так? Александр Миндадзе: Разумеется. Я связываю это с двумя вещами. Во-первых, это не такая простая профессия, драматургия кино. Но дело в той небрежной всеобщей поспешности, отсутствии вкуса и главным образом того, что есть люди, которые прочтут и скажут, что это не то. Это спешка шальных и халявных денег, которые могут быть быстрее рассчитаны и быстрее разложены по карманам. Тут не до качества. А нужно сделать как можно больше, и как можно больше проглотить из бюджета. Я считаю, что главные причины в этом. Иван Толстой: Не в отсутствии примеров, не в дефиците того, что смотреть и чему подражать, что развивать, а именно в природе человеческой натуры. Слушательница: Как-то у вас был на Свободе режиссер фильма "Возвращение". И он говорил о том, что засилье американского кино и нужно ограничивать, как во Франции это делают. Но я считаю, что нельзя ограничивать, потому что американские фильмы, такие, как "Форест Гамп", "Запах женщины", в России такие фильмы никогда не смогут поставить, потому что голова устроена у режиссеров американских по-другому. У них человек главное, а у нас главное идея, главное государство. Для человека никогда ничего не было сделано и это все в фильмах выражается. И вот сейчас, например Александр Митта сделал фильм "Граница", это же халтура, это ужасная халтура. Иван Толстой: Петр Вайль, какое ваше мнение об устройстве американской кинематографической головы? Петр Вайль: Я хотел бы не то что возразить Александру Миндадзе, а добавить. Мне кажется, очень важно, почему нет закройщиков. Это еще в мощной российской традиции, в которой важнее всего всегда считалось что сделать, а не как сделать. К "как сделать" всегда относились с некоторым презрением. Мы-то глядим в нутро человеческое, в душу, а уж как это сляпано - сделаем как-нибудь. Поэтому любая голливудская ерунда сделана с таким технически потрясающим мастерством, что смотрится на одном дыхании. И только сейчас это начинают понимать. Вы только посмотрите, какой монтаж у российских фильмов! Заснуть можно четыре раза на протяжении одного фильма. Только молодые уже научаются работать по-новому, современно. Иван Толстой: Вы согласны с мнением нашей слушательницы, что качество, сделанность американского кино пока еще недостижимы для российских режиссеров, как правило? Петр Вайль: Конечно. Обратите внимание, когда было заложено это презрение к западному кино в нынешнее время. Тогда, когда смотрели западные фильмы на халтурных, списанных где-то в Финляндии или в ГДР с телевидения, кассетах. И судили по этому, изымая киношный фактор, подходя к кино, как к литературе. Сюжет не так построен, психологизм не тот, а то, как сделано, уходило. Вот эти годы, когда смотрели некачественные западные копии, они сыграли страшную роль. Нам еще от этого наследия избавляться и избавляться, мне кажется. Иван Толстой: И с тех пор термины баланда, халтура, голливудщина, с маленькой буквы, курсивом или в кавычках вошли в сознание общественное, к сожалению. А какое ваше мнение, чем обеспечен подъем российского кино? Петр Вайль: Я уже немного сказал об этом. Мне кажется, вот этой свободой обращения с деньгами, когда смогли выйти молодые. Вот это самое интересное, что происходит. Такая запоздалая молодежная революция в молодежном кино. И об этом, кстати, говорили на церемонии "Ника". Об этом говорили многие. Ярче и темпераментнее других сказал известный режиссер Андрей Смирнов, который просто сказал: "Молодые волки, они рвут". И вроде бы, поощрительно сказал: "Рвите нас". Но в этом было мало благожелательности, в этом призыве. То есть он обозначил разрыв поколений. Давайте глянем на список лауреатов. Что получается? Лучший фильм, лучший оператор, лучшая музыка - несомненная молодежь. "Возвращение" Андрея Звягинцева, оператор Михаил Кричман - "Возвращение", музыка - Сергей Шнуров, "Бумер". И лучший неигровой фильм "Нефть" Мурада Ибрагимбекова. Это все молодежь. Старшее поколение: лучший режиссер - Вадим Абрашитов, "Магнитные бури", лучший сценарий - Александр Миндадзе, "Магнитные бури", лучшая женская роль - Валентина Березуцкая, "Старухи", лучшая женская роль второго плана - Инна Чурикова, лучший анимационный фильм - "Полтора кота" по рисункам Иосифа Бродского Андрея Хржановского. То есть, все-таки, перекос идет в старшее поколение. И вот интересно, действительно ли существует такой разрыв? Я думаю, что Александра Миндадзе хорошо бы спросить как представителя старшего поколения. Есть разница в стилистике, в подходе, в концепции кино? Александр Миндадзе: На этот вопрос однозначно ответить сложно. Тем более мне сложно говорить, потому что это связано с картинами, которые были на "Нике" и которые были со мной в одной номинации, и вообще это коллеги, и к этим ребятам я отношусь с большой симпатией. Что касается какого-то разрыва... Наверное, есть разрыв. Для меня, например, самый молодой человек - это Отар Иоселиани и поныне. Я смотрю его картины и вижу, как они замечательно молоды и замечательно сделаны, как о многом они говорят - и о человеке, и о жизни, и о мире, и обо всем. Эти картины, которые вы перечислили, они все очень бодрые, и мне очень интересно было их смотреть. Но я там для себя не почерпнул ничего нового. Для меня там не было ни одного интересного мне изобретения. А те кинематографические изобретения - это изобретения не этих людей, а они их наследуют или владеют более динамичным сегодняшним среднеевропейским или американским киноязыком. В целом это отрадный процесс. Но ничто не поражает меня, не останавливает, и я не задаю потрясенного вопроса, как это сделано, как это можно сделать, из чего и непонятно, как. Вот как, например, я смотрю фильм Отара Иоселиани "И стал свет". Почему-то про туземцев. Я не понимаю, как это сделано, я нахожусь под огромным впечатлением. Слушатель: Это Алексей из Ленинграда. У меня такая была идея - сравнительный теософский анализ забугорных фильмов и российских. У меня друг читает теософскую литературу, он говорит, что в российских фильмах почти ничего не было. А в американских, несмотря на всю их грязь, там пошлятины хватает, но там теософские знания даются, как сами собой. И ему помогало это в чтении теософской литературы. Как вы относитесь к такому взгляду на кино? Даниил Дондурей: Мне кажется, это очень серьезная проблема, связанная с тем, что в начале 90-х наша художественная элита оказалась в совершенно новой и сложной ситуации. Две или три сложности я вижу. Во-первых, это настоящая свобода, отсутствие цензуры. То есть, когда из пространства всех размышлений был изъят этот пресс, то стало тяжело без врага, без оппонирования государству, без оппонирования устройству мира и существования, целая цивилизация куда-то уходила. Второе - возник рынок. Мы говорили о том, что государство, с одной стороны, играет хорошую роль для развития кинематографа, а с другой стороны, плохую, потому что можно снимать фильмы не для зрителей. И третье - никаких ограничений в конкуренции нет. Никогда никто у нас не говорил, что 60 лет, с 29 года советские художники были ограничены невозможностью конкурировать с американцами и европейцами. В ЦК КПСС решали, что американских фильмов будет от 3-х до 4-х в год, шесть, если Брежнев поедет в США. Фильмов французских будет 8, индийских 13, ГДРовских все 30, и так далее. Это потрясающая защита. Сегодня у нас американских фильмов выходит минимум 130 в год - все лучшее, что там создали. Четвертое связано с тем, что у нас сегодня нет устойчивых представлений и никаких общественных дискуссий, по поводу того, в какой стране мы живем, что здесь происходит, какое у нас будущее, и что происходит с населением. До сих пор в буржуазном обществе деньги, в сущности, вне закона, презираемы, бизнес порочен, новая модернизация несправедлива. Картины мира перевернуты, сломаны, не объяснены. Это же все отражается на моделях, которые предлагают авторы, то есть драматурги и режиссеры. Поэтому одно снимается для сериалов и телевидения - одна версия страны и жизни, и другое для кинотеатров. Поэтому все-таки, не надо забывать, что абсолютными чемпионами стали криминальные боевики. Это "Даже не думай", "Антикиллер". Кроме картины Хотиненко "72 метра" - она уже попадает в следующий цикл и, видимо, будет собирать свои "Ники" после. Проблема связана с тем, что российский кинематограф новых моделей жизни не предлагает. И в этом я согласен с нашим слушателем. И в этом смысле воспроизводит кальки и матрицы зарубежного кино и, часто, не в лучшем варианте. Слушательница: Тамара Федотова из Ленинграда. Мне бы хотелось защитить нашего зрителя. Меня свобода обидела второй раз. Я хочу напомнить то время, когда в Ленинграде сеансы начинались в 8 часов утра и заканчивались в 11 часов вечера. Я с ужасом смотрю, как разрушаются наши кинотеатры. Зачем их строить, если столько кинотеатров рушится просто на глазах. Звягинцева мне не удалось посмотреть, потому что я не знаю, где он идет. Он не идет. Информации нет. "Часы", великолепный фильм, я смотрела за 50 рублей и сидела одна в зале. Снизьте вы хоть немножко цену на билет, и у вас залы будут битком набиты. Иван Толстой: Такая экономика проста и думаю, что не соответствует реалиям жизни. Снизить цены на билеты, и чем же тогда и без того нуждающиеся кинотеатры будут оплачивать свою аренду? Я думаю, что проблема сложнее Слушатель: Я хотел задать, может быть, наивный вопрос о том, что все видят, но о чем, почему-то не принято говорить. Ясно, что американские фильмы, которые я, безусловно, предпочитаю нашим, по качеству несут в себе достаточно определенный пропагандистский заряд. Там есть хорошие парни и плохие парни, и плохие парни в большинстве фильмов выдают свое происхождение из России. Когда это происходит с корейцами, французами или с арабами, мы слышим на Западе крики протеста, и эти протесты имеют действие. Почему мы воспринимаем вот этот образ русского в американских фильмах как должное. И как вы думаете, не воспитываем ли мы невротиками своих детей, которые растут на фильмах типа "Рембо" и привыкают к тому, что они живут в стране плохих парней и болеют за врагов своей страны. И почему эти же штампы и это же представление о русских уже перекочевывает в наши собственные фильмы о самих себе? Александр Миндадзе: Мне кажется, чтобы хорошо воспитывать детей, не надо так ревниво вглядываться, как кто и где представлен. Потому что это абсолютно второстепенно. Первостепенно - чтобы вместо этого заставить, хотя это гораздо труднее, чем ходить в кинотеатр, прочесть Чехова или Гоголя. Это полезнее для подрастающего поколения, чем вглядываться, как там подан русский. В конце концов, это только часть бизнеса. Гораздо интереснее, если говорить о том, что может вызывать уважение, это то, что русская классика очень много и часто экранизируется на Западе. Это и есть главное уважение к России на ваш взгляд. Слушательница: Вы знаете, я человек уже пожилой, я выросла на довоенных фильмах, а мои дети на послевоенных. И тут однажды шел какой-то фильм, у меня внук, которому 25 лет, говорит. Бабуля, почему такие интересные фильмы раньше были? Он, конечно, смотрит эти теперешние фильмы. Так вот, пожалуйста, объясните, неужели нельзя поставить фильм такой, чтобы и взрослый посмотрел, и ребенок. Сейчас фильмы ужасные. Иван Толстой: По-моему, если смотреть телевизор то утром, то днем, то вечером, то увидеть можно весь диапазон фильмов, и хороших, и плохих. Но я хочу все-таки перейти к фильму, который завоевал премию "Ника" в категории "Лучшая музыка". Я думаю, что многие видели приключенческий криминальный фильм "Бумер", музыку которого вы сейчас слышали, и я хочу обратить свой вопрос к Петру Вайлю. Я знаю, что вы неравнодушны к жанру криминальной драмы. Вам не кажется, что это очень русская получилась одиссея? Бесконечно разрушительные приключения героев, которые не приводят их ни к какой победе. Двое гибнут, третий оказывается в руках милиции, четвертый убегает ни с чем. Какое ваше мнение об этом фильме, нравится ли он вам как криминальная драма? Петр Вайль: Да, нравится, и даже очень. Но так, как вы описали его сюжет, это сюжет совершенно вселенский, и может быть снят где угодно. А то, что он русский, так он иным и быть не может. Когда Андрей Кончаловский работал в Голливуде и снимал там фильмы вполне американские, я просто пальцем могу вам показать - вот здесь Достоевский, здесь Чехов, здесь Толстой. А куда он от этого денется? Мы одни и те же книжки читали. И автор "Бумера" в той же школе учился, что и мы все. Это все разговоры к "своему пути". Никакого своего пути специально искать не надо, потому что он уже есть. Если есть у страны культура, а никто на этот счет не сомневается по поводу России, то фильмы будут, книги будут, и все остальное будет неизбежно русское. Другое дело, что "Бумер" воспринял ту технику, то качество, о котором недовольно говорил один из наших слушателей, воспринял западное качество, монтаж, темп, ритм, пульс. И получилось очень интересно. Вот это, мне кажется, что-то новое. Чему-то эти молодые ребята научились. Бывает 50-летний человек старше 30-летнего на 20 лет. Вот и все. Вся их разница - арифметическая. А бывает качественная разница. Мне кажется, о качественной разнице между молодыми и старыми кинематографистами говорить можно. Я бы об этом у Даниила Дондурея спросил. Иван Толстой: Я бы хотел еще добавить один вопрос. Очень распространено мнение, что показ жестокости на экране непременно ведет к жестокости в жизни. Ваше мнение как социолога культуры по этому поводу. Даниил Дондурей: Это такая сложная тема, что в оставшееся время ответить невозможно. На мой взгляд, действительно, в значительной степени ведет, но это все предмет большой дискуссии. Например, когда один из слушателей говорил о жестокости американского кино, я бы порекомендовал ему посмотреть примерно 70 выпусков в неделю российских криминальных новостей под разного рода названиями. Если говорить о "Нике", то нужно обратить внимание, что половина фильмов, которые участвовали в номинациях, - даже не фильмы молодых режиссеров. Это все дебюты. Это первые картины. Кто-то имеет режиссерское образование ("Бумер" - это дипломная работа во ВГИКЕ), кто-то не имеет (авторы фильмов "Возвращение", "Коктебель", "Старухи"). Это первые работы, и они показывают, что традиция не прерывается, а сразу находит профессиональную ипостась. Я согласен с Вайлем, когда речь идет о том, что они как-то иначе чувствуют реальность, эти молодые люди. Может быть из-за своего возраста, может, потому, что он воспитывались как-то иначе. У них другая энергетика и то видение жизни, которое, и это очень важно, соответствует зрителям в кинотеатре. Все, кто позвонил нам сегодня, я думаю, что они все сидят у телевизора или смотрят видео. Кажется, даже по возрасту они в кинотеатры не ходят. 9 из 10 билетов проданы людям до 26 лет. Вот эти сотни миллионов долларов приносят школьники и студенты. Петр Вайль: Это во всем мире так. Даниил Дондурей: Но здесь это особенно, в связи с этой кинотеатральной революцией. Это значит, что у них другой тип сознания. Уже трудно народному артисту СССР научить этого молодого человека, как надо целоваться, как надо ухаживать за женщиной, как надо смущаться при первой встрече, как надо положить руку на ее бедро. Это трудно, это могут только молодые люди. Но речь идет не об этом, а о видении реальности. Какие слова использовать, как смотреть на эту жизнь, что в иерархии ценностей в этой жизни. Они адекватнее. Вот это обновление зрителей это новый процесс, но не надо его переоценивать. Иван Толстой: И снова в конце нашей передачи - глас народа. Наш корреспондент Никита Ваулин провел опрос на улицах Москвы. Согласны ли вы с тем, что российское кино находится на подъеме? - Я полагаю, что, скорее, перед подъемом. Видите ли, пока кинематограф начнет окупаться, пока не хватает залов, будем считать, что мы где-то в штурмовом лагере у подножья. Еще несколько лет должно пройти. Пока окупаются только сериалы. - За последние 10 лет оно не было в упадке, ни в подъеме. Кино было. Просто зрители его не видели, потому что его не было в прокате. В этом году в прокате побольше картин. Это уже хорошо. Есть кино хорошее, есть плохое. А что, все голливудское кино, которое к нам попадает, оно все хорошее? - Несомненно. Пора подниматься. Деньги появились. Так что есть все шансы. Много фильмов снимается, много плохих, но количество перейдет в качество в ближайшие лет 5-6. - Бывают отдельные неплохие фильмы. Индустрия есть. Фильмов стало больше, сериалов всяких. А качество оставляет желать лучшего. - Можно сказать, что с начала нынешнего века российское кино на сильном подъеме. Количество новых актеров, новых режиссеров. Качество оставляет желать лучшего. Но есть фильмы полнометражные, которые сегодня намного выше уровнем, чем некоторые работы 5-10 летней давности. Все-таки, ментальность дает о себе знать. Совершенно разный юмор. Если брать "Москва слезам не верит", которая в 80 году получила Оскар, - такого ранга картин сейчас нет. - Да. Потому что оно стало выходить снова после перестроечных лет на международный уровень. Чему свидетельство фильм "Возвращение". Русского кино много во всяких международных программах. Приступает к работе над очередным проектом Александр Сокуров. И если у государства находятся деньги на эту картину, которая ясно, что будет совершенно не зрительская, будет арт хаусом, если с ним начинает работать такой продюсер, как Игорь Каленов, значит, у нас есть средства и желание делать такое кино. Но, к сожалению, до того, чтобы оно у нас стало индустрией, далеко, но я оптимистично смотрю в будущее. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
