Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
20.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[02-03-05]
Поверх барьеров - Европейский выпускОпера Яначека по Достоевскому - в Берлине. Дневники кинорежиссера Павла Юрачека. Новый французский фильм по Александру Дюма. Книжная ярмарка в Неаполе. Принцесса Дагмара о России и русской революцииРедактор и ведущий Иван Толстой Иван Толстой: Начнем с Германии: В Берлинской Дойче Опер состоялась премьера оперы чешского композитора Леоша Яначека "Из мертвого дома" - по Достоевскому. Поставил спектакль кинорежиссер Фолькер Шлендорф. Из Берлина Юрий Векслер. Юрий Векслер: Это второе за короткое время обращение Шлендорфа к теме лагеря - в его последнем фильме "Девятый день" действие происходит в гитлеровском лагере Дахау, построенном спустя всего пять лет после написания Яначеком оперы. Среди сочинений Леоша Яначека, очень любимого Шлендорфом композитора, есть несколько, вдохновленных русской литературой: оркестровая рапсодия "Тарас Бульба", первый струнный квартет, написанный под впечатлением "Крейцеровой сонаты" Толстого, и опера "Катя Кабанова" по "Грозе" Островского - самое популярное сочинение композитора. В основе либретто последней оперы Яначека, за переписыванием набело партитуры которой застигла его смерть, - "Записки из мертвого дома" Достоевского. Это произведение Яначек, знавший русский язык, читал в подлиннике. Он написал после прочтения в одном из писем: "Достоевский - вот это литература. В каждом образе искра божия, все это ужасно хорошие люди, но приходит случай, укол судьбы, я бы сказал, только один единственный проступок, и они должны страдать. Они искупают свою вину, это люди из чистого золота"... В этой цитате изложена творческая программа сочинения Яначека, ни на кого не похожего, абсолютно самобытного композитора. Шлендорф и его американская художница Jennifer Bartlett создают на сцене Дойче Опер пространство с двумя прозрачными огромными избами, точнее, скелетами изб, а на заднем плане меняются от картины к картине цветные графические задники вроде бы с сибирскими просторами, тайгой, реками и так далее, но, скорее, это вообще Божье творенье, матушка-природа. На сцене узники в одинаковых робах, рядом орудия их бессмысленного, в общем, труда: Шлендорф посчитал нужным привести в программке цифры реквизита: 48 черных шерстяных одеял, 24 больших металлических ведра и 24 доски. При помощи только этих аксессуаров сцена легко превращается то в каменоломню, то в лазарет, то в театральные подмостки в самом лагере. Еще до поднятия занавеса в увертюре, развернута живописная картина красоты природы, но одновременно с музыкой мы слышим практически все время кандальный звон. Все узники лагеря скованы попарно. Только когда сквозь густой ковер звуков прорастают исповеди героев, все, включая саму музыку, как бы затихает... Главным для Яначека в Достоевском является способность человека к раскаянию, возможность искупления греха... Яначеку близко загадочное предсказание Достоевского, что мир спасет красота. Дружба главного героя по Достоевскому, автора записок Александра Петровича Горянчикова, с дагестанским юношей Алеем важна драматургически для Яначека со многих точек зрения. Мусульманин Алей, научившийся от Горянчикова читать по Библии, благоговеет перед Христом, пророком Исой, которого он знает из Корана. Особое восхищение его вызывает то, что Христос мог вдохнуть жизнь в сделанную из глины птицу. Для Яначека важно, что через разговоры с Алеем, в повествование входит тема чистой красоты. Партия Алея не зря отдана женскому голосу. Вот диалог у Достоевского. - Послушай, Алей, у тебя была сестра? - Была, а что тебе? - Должно быть, она красавица, если на тебя похожа. - Что на меня! Она такая красавица, что по всему Дагестану нет лучше. Ах, какая красавица моя сестра! Ты не видел такую! У меня и мать красавица была. Опера диктует свои законы, свои условности, например, наличие увертюры. Но и увертюра у Яначека своеобразна. Я не мызыковед и говорю только на основе своих впечатлений, но мне показалось, что сочинение Яначека необычайно целостностно и трудно делимо на части... Увертюра, например, не содержит никаких тем и лейтмотивов, которые получили бы потом сколь-нибудь заметное развитие в вокале персонажей. Да и сам этот вокал, эти озвученые прозаические монологи нельзя назвать ариями. В центре внимания композитора любовь и убийство из ревности, грех, который искупает сам себя нравственными муками... Важное место в опере Яначека занимает исповедь своеобразного "русского Хозе" - Шишкова, убившего из ревности свою любимую жену Акулину. По фантазии Яначека, соперник рассказчика и виновник его личной трагедии Филька также находится в лагере, слушает исповедь Шишкова и в финале ее умирает. - "Сукин сын, сукин сын", - кричит в истерике над мертвым телом Фильки Шишков. Временами возникает вопрос, опера ли это? Или все же, например, оратория. Нет, все-таки опера, ибо театральность важна для композитора. В опере "Из мертвого дома" Яначек перенимает у Достоевского сцены театральных представлений, но переосмысливает и их. Если для Достоевского театр на каторге важен как знак нормальной жизни, а позитивная, расправляющая души реакция на него узников подтверждает тезис о возможности искупления, то в контексте оперы Яначека сама пантомима о Дон-Жуане, которого черти утаскивают в преисподнюю, важна как комическое обозначение существования ада. Либретто оперы имеет несколько важных отличий от книги. Так, главный герой Александр Петрович Горянчиков (по Достоевскому - отбывающий срок за убийство жены) заявляет в опере по прибытии в лагерь, что он политический, и подвергается после этого унижению и наказанию плетьми. Опера заканчивается освобождением Горянчикова и раскаянием начальника лагеря, который публично просит у Горянчикова прощения за причиненное зло. Приход политического, по версии Яначека, Горянчикова в лагерь и его уход из него являются условной рамкой, больше политических мы среди заключенных не видим. И все же, несмотря на внешние признаки сюжета, у этой странной оперы в действительности нет ни начала, ни конца. Это цельная картина, как будто остановившейся жизни, может быть, жизни после смерти. Отсутствует драматургическое развитие. Фигуры на сцене не имеют связей и отношений друг с другом, они говорят (поют), не рассчитывая на слушателя. Они мучаются в одиночку. В финале этой мрачной сказки Яначека есть символический финальный знак надежды. Оказавшийся в лагере, как и у Достоевского, раненый орел, в отличие от книги, чудом выздоравливает и улетает... Иван Толстой: В Петербурге и Копенгагене изданы дневники вдовствующей императрицы Марии Федоровны, считавшиеся утерянными на протяжении почти 80-лет. Благодаря музыканту и меценату Мстиславу Ростроповичу, дневники стали доступны читающей публике Дании и России. Рассказывает петербургский историк Юлия Кантор. Юлия Кантор: Волею судьбы, она прожила две жизни, разительно отличающиеся друг от друга. Первую, в которой, казалось бы, сбылось все, о чем можно было бы мечтать: принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмар, представительница датского королевского дома, стала супругой наследника российского престола, в последствии императора Александра Третьего, была не только любимой женой монарха, но и влиятельной фигурой в социально-политической жизни страны. Вторая жизнь принесла гибель сыновей, крах государства, которое она искренне любила и изгнание с поздним возвращением на Родину - в Данию. События этой, второй жизни, вошли в опубликованные издательством "Вагриус" дневники императрицы 1914-1923 годов. Презентация написанных на ее родном языке дневников состоялась в Копенгагене, а переведенных на русский язык - в Государственном Эрмитаже. Дневники, до тех пор считавшиеся утерянными, в 2001 году назад были приобретены Мстиславом Ростроповичем, по его словам, у дальних потомков одной из ветвей Романовых. Ростропович передал копии манускриптов экспертам-историкам и лингвистам-переводчикам, работавшим над уникальным изданием. В строках, написанных рукой вдовствующей императрицы, - картины войны, эмиграции, трагедия России и семьи и просто бытовые штрихи жизни монаршей семьи. Дневники содержат самую разнообразную, конечно, неравноценную по значимости информацию, они эмоциональны и, закономерно, субъективны. Они искренни. Они - факт истории страны. Более 80 лет назад последние Романовы покидали Россию. Среди августейших пассажиров, поднявшихся 11 апреля 1919 года на борт отплывавшего из крымского порта Дюльбер английского крейсера "Мальборо", была вдовствующая императрица Мария Федоровна. Датская принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмар, Мария Федоровна, после принятия православия, супруга Александра Третьего и мать Николая Второго, прожила в России более пятидесяти лет. Вхождение принцессы Дагмар в Российский императорский дом началось с драмы - скоропостижно скончался ее жених, сын Александра Второго, великий князь Николай Александрович. Ранее умерли два других ее сына - Георгий и Александр. Ей выпало стать свидетельницей и последним летописцем крушения этого дома: убиты большевиками ее сыновья - император Николай Второй, великий князь Михаил. Тесть, император Александр Второй скончался на ее глазах в Зимнем дворце в результате террористического покушения. Та же судьба постигла брата ее мужа - великого князя Сергея Александровича. После смерти Александра Третьего и вступления на престол Николая Второго для Марии Федоровны начался особый период. Умная, властная, обладавшая политической интуицией и неженской логикой, она настойчиво пыталась направить сына в его государственных делах, не без основания полагая, что шапка Мономаха слишком тяжела для него. Зная внушаемость и инертность сына, Мария Федоровна старалась окружить сына нужными, полезными людьми. "Спросите матушку", "Я посоветуюсь с маман", "Я спрошу у матушки", - так отвечал последний император на вопросы о государственных назначениях. В те годы в России существовали как бы два двора: двор Марии Федоровны и двор Николая. Как свидетельствовали современники, Мария Федоровна, не спешила уступать свое место новой императрице: на официальных приемах Николай Второй вел под руку мать, а Александра Федоровна, его супруга шла с кем-либо из великих князей. Однако влияние вдовствующей императрицы на слабохарактерного венценосного сына было недолгим. Причиной тому стала взаимная и неискоренимая неприязнь между нею и Александрой Федоровной. "Болезненный мистицизм молодой государыни, - считал князь Юсупов, - не мог согласоваться с прямой и уравновешенной натурой императрицы Марии". Однако императрица Мария в кризисные для государства и монархии моменты все же пыталась воздействовать на сына. Она поддерживала Витте и его политику, накануне конфликта с Японией употребила все влияние на императора, чтобы предотвратить военные действия. Увы: Когда законопроект Столыпина о введении земств был провален в Государственном совете и Столыпин подал в отставку, Мария Федоровна попыталась защитить председателя Совета министров. Чем закончилась эта ситуация - общеизвестно. Первая мировая война застала Марию Федоровну в Европе. После возвращения в Россию, она жила в Елагинском дворце: "Такое постоянное мучение знать, что везде бьются из последних сил, и ожидать, и узнавать результаты. Ужасно думать, что все это только начало", - писала она. В мае 1916: "Я посещаю госпитали так часто, как только могу. Все наши дорогие раненые возвышают нашу душу: какое терпение, какая скромность, какой великолепный подъем духа. Я хотела бы стать на колени перед каждым из них". Все более нарастает недовольство императрицы происходившим при дворе Николая. Его слабость, пассивность при принятии решений, которые могли бы спасти Россию от катастрофы, возмущают Марию Федоровну, которую при дворе тогда называли "гневной". После отречения Николая, она поехала к нему в Могилев, после чего записала: "Бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях: Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки - чтобы поддержать порядок и остановить революцию, - затем, чтобы спасти страну, предложил образовать новое правительство и: отречься от престола. Он, наконец, сдался, подписал манифест! Бедняга Ники:". Несколько дней спустя читаем: "Сердце переполнено горем и отчаянием. Какие ужасные, неподдающиеся никакому описанию времена нам еще предстоит пережить". "Началось брожение в армии, солдаты убивают офицеров и не хотят больше сражаться. Для России все будет кончено, все будет в прошлом". В мае 1917 - о происходящем вокруг: "Я была бы рада умереть, чтобы не переживать этот ужас. Какой стыд и позор! Боюсь, что никогда не смогу простить это беспардонное обращение: Во время домашнего обыска с нами обращались грубо и непристойно: Я была разбужена морским офицером, вошедшим в мою комнату. Прямо у моей кровати он поставил часового и сказал, что я должна встать. Невозможно поверить, чтобы наш собственный народ обращался с нами так". 11 апреля 1919 года императрица Мария Федоровна покинула Россию. Для прежней России все было кончено, все было в прошлом. Для новой - все еще только начиналось: Иван Толстой: Бестселлером ушедшего года в Чехии стал "Дневник" Павла Юрачека - одной из самых ярких фигур "новой волны" кинематографии. Юрачек не дожил до свободных времен. Но правду о своей жизни в искусстве успел написать. Рассказывает Нелли Павласкова. Нелли Павласкова: "Дневник" Павла Юрачека - тысяча пятьдесят страниц текста - свидетельство о бурной переменчивой жизни и сложности духовного мира автора. Павел Юрачек писал дневник без перерыва с 1951 по 74 год. Записки отца передал издателям его сын Марек. Издатели консультировались со многими изображенными там персонажами, и все они дали согласие на публикацию дневника без купюр, хотя многие из них изображены в книге брутально и с интимными подробностями. "Дневник" вышел в свет, став книгой года. Читается он, как захватывающий детектив, с главным героем, человеком цельным и противоречивым, воителем и жертвой в одном лице. Павел Юрачек, рожденный в 35 году, уже будучи студентом второго курса пражской киноакадемии ФАМУ, писал прозу и сценарии, которые потом расхватывали и коверкали официальные режиссеры киностудии Баррандов пятидесятых годов. Студентом четвертого курса он был принят в штат киностудии, а в 64 году поставил свой первый авторский фильм "Кариатида", получивший награды на многих европейских кинофестивалях. Между прочим, и Милош Форман был по образованию сценарист. "Новая волна" в чехословацкой кинематографии сложилась стихийно - она возникла как протест молодых против соцреализма, как вызов коммунистическим властям. Юрачек был самым молодым среди авангардистов и был самой трагической фигурой. Он вторым из этой когорты (первым умер Эвальд Шорм) не дождался новых времен и свободы, и его отсутствие - это невосполнимый пробел в нашей нынешней жизни. Обладая удивительным даром предвидения, он еще в шестидесятом году написал: 18 января 1960 года. Я вдруг осознал, что сейчас шестидесятый год. И что в этом году мне будет 25 лет. И что почти половина жизни за мной. В лучшем случае две пятых, потому что человек свыше шестидесяти не в счет. А я до сих пор ничего не сделал:. Я люблю жизнь только за надежду на то, что меня ожидают все новые и новые дела, люди, события. Если бы этого не было, я чувствовал бы себя живым трупом. Но если бы все были такими, как я, мир погряз бы в лености, анархии, непослушании и рассредоточенной нетерпимости. Раньше я этого не понимал и чувствовал свое превосходство над другими людьми, хотя я никогда ими полностью не пренебрегал. Сегодня я знаю, что они важнее меня. Начинаю понимать, что мои особенности и отличительные от них признаки мне не дают права думать, что я лучше других. Раньше я казался себе пупом вселенной и мерилом всех дел. Но я и до сих пор не переношу людей, покорно сливающихся с массой, заигрывающих с "народом" и делающих из народа бога. Противнее всего для меня добренький, принципиальный человек, ведущий "приличную" жизнь, потому что он - стерилен, он умеет только то и делать, что выблевывать из себя христианско-гуманистическую чепуху о морали, нравах и о коммунистическом человеке будущего. Нелли Павласкова: Хорошо видя порочную практику, когда маститый режиссер забирает у сценариста половину гонорара и вдобавок вписывает свое имя, как соавтор сценария, Юрачек пишет: 22 июля 1960 года. Из сказанного выше вытекает, что самая легкая и самая успешная профессия в мире - это профессия кинорежиссера. Это одно из доказательств того, как молодо и нехудожественно искусство кино. Премированные фильмы рождаются случайно и не по заслуге режиссера. В основном все зависит от сюжета, есть ли в нем какая-то придумка, фокус. О, придумка - это фетиш фильма, целые поколения кинематографистов посвящали жизнь погоне за придумкой-фокусом! Сюжет гарантирует фильму успех при весьма среднем качестве реализации. Многие люди питают к кино отвращение и считают его вотчиной мошенников и полухудожников. И они правы. Честолюбец, которому повезло бросить якорь в кинематографической гавани, почти всегда сделает карьеру, вопреки тому, что сам он - человек ограниченный, необразованный и авантюрный. Чешские режиссеры набраны из числа подобных индивидуумов. А сценаристы вынуждены были молчать все эти годы и спокойно смотреть на то, как режиссеры, с их манерами авантюристов, с их идиотским самомнением, публично присваивают себе их мысли, взгляды, их идеи, их ум, остроумие и знание людей. Кино - это паршивое искусство. ... 10 сентября 1960 года ...Вот взять, к примеру, писателя Милана Кундеру. Он обязательно станет знаменитым. Но только трус он, боязливый маменькин сыночек, который боится партийных боссов, как черт ладана; он никогда не умеет принять решение. Надеть зеленый или коричневый галстук? Пойти обедать в "Монастырский ресторан" или в "Москву"? Он думает об этом часами, советуется с остальными, сам опровергает то одно, то другое решение, свое или чужое, а вечером размышляет, не совершил ли ошибку, приняв, наконец, одно из решений.
Нелли Павласкова: И в тот же год, как солнечный удар, пришла любовь к Павлу Юрачеку. Для полноты образа следует сказать еще и то, что он отличался редкой красотой. Вопреки своим холостяцким убеждениям, он стремительно и неожиданно заключил брак с любимой, с идеалом всех идеалов, с семнадцатилетней Вероникой. 7 апреля 1961 года Вот мы уже женаты восемь месяцев, и многие вещи, казавшиеся незыблемыми, рухнули, много ожидаемого не пришло, много фантазий не претворилось в жизнь. Вероника - ленива и неряшлива, что я, конечно, знал и раньше, но не предполагал, что это могло сыграть какую-либо роль в нашем фантастическом романе. Вероника - маленькая девчонка. Маленькая, упрямая, много о себе воображающая бешеная паршивка. Итак, наш брак - очень обыкновенный и очень средний. Ссора за ссорой, ничтожные ссоры из-за ерунды и немытой посуды и ожидания, что у нее пройдет злость. Три недели назад я был совсем на дне, у меня дрожали руки и наваливались на меня приступы болезненной жалости к самому себе. И несколько раз я плакал. Однажды я всю ночь просидел за столом, а на заре ушел из дому, чтобы уже не вернуться. В полвосьмого я вернулся с твердым решением никогда не позволить втягивать себя в подобные споры. К сожалению, ничего из этого не вышло, и сегодня опять все пошло прахом. Я только учусь быть мужем восемнадцатилетней девчонки. Если у нас будет дочь, я переломаю ей ноги, если в 17 лет она появится в моем доме с двадцатипятилетним парнем. Маленькая девчонка должна любить маленького мальчишку. И пусть себе вместе мечтают о великом. Нелли Павласкова: Потом у Павла Юрачека родилась дочь, через семь лет он развелся с Вероникой, женился на манекенщице Гане, родился сын Марек, через семь лет женился в третий раз на переводчице и редакторе самиздата Дане, с которой эмигрировал в Мюнхен. Но это я забегаю вперед. Сначала, в шестьдесят четвертом, к Павлу пришла слава, как к режиссеру- постановщику фильмов "Кариатида", "Все молодые мужчины" и позже "Случай для начинающего палача" по роману Свифта о Гулливере. Он написал сценарии для революционных фильмов Хитиловой "Маргаритки" и "Потолок", да, пожалуй, он вообще писал для всех своих новых соратников по новой волне. 24 июля 1964 года Я до сих пор считаю, что мне не надо было жениться. Только если бы я не женился, то и не стал бы знаменитым. Мои друзья по курсу Виктор и Иржи сошли с дорожки, став алкоголиками, а я, женившись, должен был сидеть дома, и мне не оставалось ничего другого, как писать. Вопреки всем ожиданиям, из меня получился молодой, якобы талантливый режиссер, имя которого путешествует по страницам европейской прессы. И я сам все время за границей. Мне кажется, что надо мной кто-то посмеялся. Ведь я же никогда не хотел быть режиссером! Но, видимо, нельзя эмигрировать из времени, в котором живешь. Мне все время кажется, что я однажды проснусь и скажу, что эта шутка перестала быть остроумной, и пойду, как раньше, с ребятами на Стрелецкий остров пить охотничью водку и искать девчонок на ночь. Такая перспектива наилучшая, потому что как подумаю, что теперь мне предстоит снять новый фильм, который должен быть лучше, чем "Кариатида", то дрожь пробирает. 12 ноября 1967 года Приезжали в Прагу Элем Климов с Ларисой. Уезжая, говорили, что нам страшно завидуют. Все, что здесь видели, с чем столкнулись, казалось им невероятным. Они утверждали, что будто мы очень свободные и веселые. Мне стало не по себе. Потому что три дня назад я вернулся из Италии, и приехал с чувством, что возвратился в грязный, бессмысленный и унылый мир. Но все началось с фильмов Хитиловой и Формана, и потом пошла лавина. Через четыре месяца я мог читать о себе во всех газетах ежедневно. Слава, окружившая нас, отомстит нам однажды. Я строго слежу за собой. Я этому не поддамся, ради всего святого, я не смею этому поддаваться, потому что через пару лет мне не останется ничего другого, как только повеситься: Нелли Павласкова: Как всегда, он все правильно предвидел: 22 августа 1968года Уже не было ночи, но еще не было света. В эту минуту начали стрелять. В воздух. Потом бронетранспортер повалил женщину и переехал ей ноги. Я отбежал к стене и, прижавшись к ней, ждал конца. Возле меня стоял английский журналист, подбородок его трясся, и он без конца про себя повторял слова о русском империализме. Мертвого уложили на капот такси, у него была прострелена голова. Кровь стекала по крылу автомобиля на землю. Утро 21 августа перед зданием ЦК партии. Они здесь уже второй день, двести тысяч, двенадцать дивизий, стреляют и убивают. Но они не выиграют! Они не выиграли! Именно это поражает меня. Они не знают, как поступить с этой страной. Носорог против бабочки. Мы ускользаем от них. Они смотрят на нас, разинув рот. И сейчас стекла в окнах моей квартиры дребезжат от выстрелов. На письменном столе подскакивали предметы, а я в ванной комнате писал на колене письмо Ларисе Шепитько, чтобы ни она, и никто другой из моих московских друзей уже никогда не звонил бы в мою дверь. Что делать с остатком жизни? Лучше бы мне заболеть раком. Умер бы без позора. Нелли Павласкова: В семьдесят первом году кинематографическая жизнь навсегда закончилась для Павла Юрачека. В первый год оккупации тяжелая депрессия и алкоголь лишили его способности писать, потом силы восстановились, и он снял свой гениальный "Случай для начинающего палача", который немедленно был положен на полку новым кинематографическим начальством. Оно вскоре расправилось и с самим Павлом. Как и остальные руководители Союза кинематографистов, он отказался пересмотреть свое отношение к советской оккупации и был изгнан отовсюду: из киностудии, из телевидения, ему запрещено было писать даже под чужим именем. Постепенно Юрачек сближается со своим старым приятелем Вацлавом Гавелом, часто ездит к нему в его дом в горах, сразу в 77 году подписывает правозащитный документ Хартия 77 и покидает родину, не выдержав напора госбезопасности. Жизнь в Мюнхене с третьей женой тоже не удалась. В Германии он не создал ничего. Через шесть лет с подорванным здоровьем он возвращается в Прагу. Друзья, кое-как примостившиеся в кино после нормализации и морально раздавленные большевистской критикой "новой волны", как антинародного течения, помогают Юрачеку, чем могут. С горбачевской перестройкой его настроение улучшается. Я вспоминаю, как во второй половине восьмидесятых годов была создана международная Ассоциация женщин-кинематографистов "Ки-Ви". У нас она была на полулегальном положении. Власти терпели ее только потому, что президентом ее была советский режиссер Лана Гогоберидзе, ну а чешским председателем мы сразу выбрали Веру Хитилову. Юрачеку очень понравилась эта затея, он ходил на наши собрания, как единственный мужчина, придумав себе титул "Женщина гонорис кауза" - почетная женщина. С удовольствием общался с приезжающими на наши мероприятия гостями - московскими кинокритиками Аллой Гербер и Леной Стишовой. Все кончилось весной 89 года. Он умер от скоротечного рака 20 мая, не дожив нескольких месяцев до свободы. На его похороны пришел выпущенный в тот же самый день из тюрьмы будущий президент Чехословакии Вацлав Гавел. Иван Толстой: Новый телевизионный фильма по роману "Три мушкетера" вышел во Франции. О теленовинке из Парижа Дмитрий Савицкий. Дмитрий Савицкий: Бедный Александр Дюма! Мало того, что его вытащили из могилы, над которой цвела сирень и летали стрижи, мало того, что его увезли с кладбища, на котором он сам себе завещал встречу с вечностью, мало того, что 30 ноября 2002 года его под вой труб и торжественные речи заперли в бывшем храме Святой Женевьевы, ставшем после революции Храмом Природы, а после Реставрации - государственным мавзолеем, пантеоном великих людей, мало того, что он не получает ни сантима из миллионов и миллионов авторских, на которые он мог бы купить весь остров Сан-Доминго, где проживала его бабушка, Мари-Сессет, рабыня:. И этого мало: нынче из его произведения кроят себе камзолы, если не черт те КТО, то черт те КАК, так как покойник, запертый высокими дверьми Пантеона, доход приносит, что твоя нефтяная скважина: Сколько существует инсценировок "Трех мушкетеров"? Не берусь считать. Но все же во времена недавние сценаристы и режиссеры старались не сильно отступать от текста, что по части рыжей кобылы молодого д'Артаньяна, что по части очерёдности дуэлей, что по части протокола. Как никак, молодые люди служили королю и этикет нарушали исключительно для того, чтобы досадить кардиналу Ришелье или угодить какой-нибудь очаровательной даме: Так и хочется воскликнуть вместе с одним поэтом: "Чем была матушка-филология и чем стала?" Я даже сбегал к Пантеону, благо что за углом, послушать у высоких дверей за колоннами, не выгуливает ли ярость, стуча каблуками, старик-Дюма? Нет, вроде ничего не слышно, кроме местной попсы, под которую спит, забыв выключить транзистор, сторож: Что ж, будем надеяться, что новость не проникла под каменные свободы Пантеона и маркиз Александр Дюма Давид де Ла Пайетри не в курсе того, во ЧТО превратил "Трех мушкетеров" режиссер Пьер Акнин: Но немного истории с маленькой буквы. Прежде всего, вспомним о том, что любой кинофильм можно посмотреть несколько раз. То есть несколько раз проанализировать, увидеть то, что прошло мимо, услышать то, что не зацепило слух. Совсем иное дело - телефильм. Можно, конечно, его записать. Но обычно этим занимаются лишь фанатики да специалисты. Телефильм - вещичка одноразовая, как лотерейный билет, как жвачка, как, впрочем, вы знаете сами: Телефильм, чтобы окупиться и принести деньги, нуждается в огромной одноразовой аудитории. Которая будет в перерывах глотать гигантские дозы рекламы. Телефильм, разбитый на серии, эту аудиторию будет удерживать и дозы инъекций рекламного сиропа будут возрастать: Телефильм не выходит на большие экраны, но его можно продать на маленькие - в другие страны. В 60 и 70х годах некоторые звезды кино, с неохотой, но согласились сыграть в ТЕЛЕфильмах (это было как бы понижение в должности): Пикколи, Брассёр, Видок, Синьоре, Серро: Но революция (или holdup) свершилась в 98 году. Жерар Депардьё, прикинувшись графом Монте-Кристо, начал, вечер за вечером, подвергать гипнозу зрителей TF1 - первого канала ТВ (замечу - частного). Аж - 54% аудитории! С какой стати? Ведь к Депардьё, шурша сценариями, стояла целая очередь кинорежиссеров!? Все очень просто: Жерар заломил ставку в три раза выше, чем в кино, а в кино он получал миллионы. Бюджет "Графа Монте-Кристо" составлял 14 миллионов евро. Депардьё взял половину денег от всего кастинга плюс 6% от общего бюджета. То был сигнал для остальных кинозвезд: Катрин Денёв тут же бросилась в "Опасные Связи" на роль маркизы Мёртой, за что TF1 отсчитал ей сильно меньше, чем Жерару, - всего лишь миллион шестьсот тысяч евро. Мишель Блан, Алан Делон, Тьерри Лермитт и прочие Мальковичи, Росселини, Клавье, Орнелла Мути, Пьер Ардити, Жан Рошефор - потянулись на телевиденье. По меткому замечанию Эммануэлы Буше из "Телераммы", "Телевиденье стало шикарным, люксовым, филиалом бюро по безработице для киноактеров. Они заламывают ставки в пять раз больше, чем в кино, а все данные о телефильмах тут же вымарывают из своих биографий". Заметим: под безработицей имеются в виду короткие паузы между съемками КИНОфильмов. Заметим: аппетит у наших звезд отменный. Новая телевизионная халтура, пардон, версия под названием "д'Артаньян и Три Мушкетёра" должна была бы называться "Миледи и Дьявол", потому что главную роль играет не гасконец, не его друзья, а мадам Винтер, она же Эммануэль Беар, которая и есть на этот раз, КИНОгероиня, опустившаяся до ТЕЛЕсериала: Беар в кино играла и играет одну и ту же роль, то что по-французски называется garce, и по-русски стыдливо переводится всяческими эвфемизмами. Но по касательной все же можно взять одну из составных слова garce - стерва, добавим польское - курва: Само собой, Миледи этот сапожок впору. Или наоборот - сапожок миледи впору Эммануэль Беар. Вот с Беар и начинает Пьер Акнин кромсать шедевр Дюма. На второй минуте телефильма на ветке дуба раскачивается миледи-Беар, повешенная за известные грехи мужем, который мчится, дубина, прочь от места казни, вместо того, чтобы проверить, что мадам клинически мертва. Впрочем, тогда бы не было бы фильма: Но из сильно заболоченного неба бьет молния, в глазах Беар зажигаются автомобильные фары, прямо как в хорошем фильме ужасов, молния испепеляет веревку, и из-за дерева, незамеченный молодой ведьмой выглядывает - кто бы вы думали? 12-летний д'Артаньян! Тут не обошлось без зарубежного влияния: Пьер Акнин и Жерар Валь Ревен, соавтор по сценарию, хорошо прочитали "Гарри Поттера". Потому что тот факт, что молодой д'Артаньян зрел сцену дьявольской метаморфозы миледи, в дальнейшем спасет гасконца от ее чудовищной силы: Короче, как говорили дети в нашем дворе на Соколе: полный атас! Сообщаю: мушкетеры в фильме не носят шляп! Вообще не носят. Нет шляп. Сапоги есть, шпаги есть, шляп нету. Видимо, Беар, как Депардьё, слопала полбюджета и на шляпы денег не осталось. Впрочем, их не осталось и на пейзаж. Мушкетеры скачут к брегам Кале как бы на одном месте в одну сторону и на другом - в другую. Одно и то же поле, один и тот же лес и одна и та же гора на заднем плане. На второй лес и поле денег не хватило, как и на шляпы. Хуже! Чтобы добраться до Лондона, д'Артаньян грабит какого-то бедного лодочника на берегу пролива и, прошу прощения, гребет, что есть силы через Ла Манш прямо, как на каких-нибудь подмосковных прудах: Что хуже, гораздо хуже! Бекингем, сварганивший за 48 часов недостающие подвески, не позаботился о том, как помочь герою добраться до Кале! И бедный д'Артаньян опять, натирая мозоли, гребет на той же пионерской лодочке через пролив:. И все это лишь часть позора, и я рад, что Дюма заперли в этой национальной темнице крепко-накрепко! Когда гасконца (его играет отличный актер и красавец, Вансан Эльбаз; от Портоса, Атоса и Арамиса остались какие-то набитые опилками клоуны), когда гасконца вызывает к себе королева, чтобы подарить ему в знак благодарности перстень, он остается стоять как столб за ее спиной, в нарушение всех мыслимых статей этикета, эдаким мачо дешевого разлива, забыв преклонить колено, а перстень, аки участник сборной Франции по теннису, подвешивает на цепочке на грудь.. Миледи, конечно, оттяпали голову, но нам этого не показали, Беар, наверное, уже смылась со съемок, хорошенького помаленьку. Людовик оказался не какой-то там мямлей, а вполне солидным дядей, и лишь Ришелье был похож на своих бесчисленных предшественников. Сил нет, скажу лишь, что и настоящих-то сражений и мелькания шпаг в фильме почти что нет: Короче, ребята заработали, гасите свет, вторая серия кончилась, пора спать. На очереди у нас, увы-увы, прекраснейшая Изабель Аджани (все мы будем рыдать), которую соблазнили всем те же златом в крупных размерах. И она сыграет в ТЕЛЕсериале режиссера Пьера Бутрона, сыграет героиню второй мировой, то бишь французского Сопротивления. Бедная Изабель: Чем, конечно НЕ довольны, наши кинозвезды, так это тем, что журналисты в последнее время сообщают народным массам о том, что в совсем НЕплохих телефильмах на родине Бекингема снимаются отличные, но никому неизвестные актеры: Но что взять с них, с островитян, у которых-то и двор говорил по-французски, и вина не было, и замки строили из кирпича, а невест возили с континента: Иван Толстой: Главная книжная ярмарка у Средиземного моря. Из Неаполя - Михаил Талалай. Михаил Талалай: Во вторник завершила свою работу книжная ярмарка в Неаполе, вторая в Италии по величине после туринской. Северная автомобильная столица, Турин, с его промышленными связями, устремлен в развитую Европу, и поэтому в Неаполе выковали успешную стратегию, посвятив свои последние ярмарки Средиземному морю. Общее название неаполитанских ярмарок - Галактика Гутенберг, в этом году есть и остроумный подзаговок: Море книг у моря. В Неаполе помнят, что этот город некогда был самым крупным на Средиземноморье, со времен римлян называвшимся mare nostrum, наше море. Этим термином в свой агрессивной политике злоупотреблял Муссолини, и теперь итальянцы говорят "mare nostrum" слегка иронично. Со времен имперских идей Муссолини остались и павильоны, где ежегодно проходят ярмарки. Это целый городок, типа московского ВДНХ, Mostra Oltremare, дословно Выставка Заморья, а по существу Выставка достижений колониального хозяйства фашистской Италии. Строили ее замечательные архитекторы-конструктивисты, и этот прекрасный ансамбль вошел в учебники архитектуры. Для нынешней выставки муссолиниевские павильоны временно получили символические названия, по средиземноморским городам: павильоны Бейрут, Марсель, Афины, Каир. В них и были развернуты книжные стенды, у которых толпились книголюбы, по-итальянски bibliofili. Я провел, например, немало времени у стенда каприйского издательства La Conchiglia, Раковина, весьма элегантного, как и все на Капри. Главе издательства, Риккардо Эспозито, самой судьбою велено интересоваться Россией, и он уже выпустил несколько книг, связанных с русским Капри: в первую очередь, о Горьком и о знаменитой пропагандистской школе, где родилась, по выражению Ленина, каприйская ересь, богоискательство Богданова и Луначарского. Главную книгу об этих сюжетах, под названием Другая революция написал известный русист Витторио Страда. Посетителям нынешней ярмарки дарили специальную монографию, подготовленную сотрудниками Университета Orientale, Восточного Университета. В ней специалисты по предалагали видение Средиземного моря, колыбели цивилизаций, с точек зрения разных народов и религий. Конечно, ярмарка, это не только книжные стенды, но и презентации книг: я побывал на презентации трехтомного сборника моих коллег-историков, посвященного паломничеству итальянцев в Святую землю в Средние века. Ярмарка - это и встречи с авторами, и творческие вечера, например, вечер арабской поэзии. Это и развлечения: фирма Ксерокс придумала подарок для графоманов: в считанные минуты и за символическую плату на участке фирмы можно было напечатать свою собственную книжку, видом почти такую же, как и на соседних стендах: разница лишь в тираже - печатался только один экземпляр. Ярмарка - это и дегустации. Вообще, кулинарный сектор, судя по увиденному, переживает бум: столько здесь было книг о вкусной и здоровой пище. А для их иллюстрации действовал средиземноморский буфет, куда для совместной работы корректные организаторы привлекли повара из одного арабского кафе и одну опытную домохозяйку, члена местной синагоги. Остается только пожалеть, что Россия некогда так и не взяла Дарданеллы, вожделенные Проливы, а то бы и русские авторы и издатели не были бы лишними на этом празднике средиземноморской книги. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
