Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
3.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[Архив]
Поверх барьеровОкно во дворчасть втораяАвтор программы Ольга Писпанен Санкт-Петербург. Литейный округ. Границы проходят по реке Фонтанке, Невскому проспекту, улице Восстания и Неве. До середины 19 века территория Литейной части считалась загородной зоной, была местом элитной закройки. Почти при каждом особняке имелся садик, где они теперь? Садиков, конечно нет. Но остались дворы. Иногда даже с деревьями. Один из таких двориков, с остатками было роскоши в виде старых тополей, находится по адресу: Литейный проспект дом номер 46. Редкая птица среди каменных мешков Петербурга. Литейный 46. Этот двор петербуржцы называли, кто Сен-Жермен, кто Пале Руаяль. Понятно, почему возникали парижские ассоциации. Водя с Литейного в арку просто глазам своим не веришь. В центре Питера сохранилась такая роскошь. Двор, разделенный на две части решеткой, репликой знаменитой ограды Летнего сада. За решеткой - поникшие старые деревья. Когда-то здесь был ухоженный сад. А в передней части сквер, окруженный невысокой чугунной оградой. В центре - фонтан. Конечно же, не работающий. Скамеечки. О своем дворе рассказывает местный житель Юрий Бельгов. Юрий Бельгов: Я здесь живу с 61 года. Судя по слухам, этот дом назывался когда-то Бельведер. Я смотрел карту Бельведера. Он, конечно, по размерам больше, но по структуре такой же замкнутый, в середине сад. Помню, еще ворота каждую ночь закрывались. Я тогда был молодой, поэтому часто приходил после закрытия ворот, и надо было через ворота перелезать. Но что интересно, что всегда, если обойдешь квартал, то всегда где-нибудь вместе ходили дворник и милиционер. В любое время суток. Была такая такса. Рупь даешь - и тебе приходят и ворота открывают. Говорили, что ворота тоже обладают какой-то ценностью, но они куда-то канули в Лету. Когда я приехал сюда, здесь во дворе был фонтан. Он непрерывно работал. Кому-то взбрело в голову сделать там клумбу. Фонтан куда-то унесли, насыпали земли, сделали цветочки, но после долгой борьбы клумбу эту убрали. Но вместо фонтана высунули маленький краник, который два дня пожурчал и засорился. С тех пор там ни клумбы, ни фонтана. Ольга Писпанен: Прогрессивная молодежь 80-х называла этот садик Пале Руаяль и захаживала сюда выпить портвейна и поиграть на гитаре. О своих переживаниях, связанных с этим двором, рассказывает фронтмен старейшей группы Петербурга "Аукцион" Олег Гаркуша. Олег Гаркуша: В этом садике около Сайгона, который мы называли Пале Руаяль, мы туда пошли пить портвейн году в 82-м. К нам подошло некоторое количество гопников и, слово за слово, поговорили. Все вроде ничего. А потом когда стали прощаться, я сказал, что меня можно найти в Сайгоне. После этого странным образом и завязалась драка. Неплохо отдубасили. По-моему, Леня Федоров тогда был, и он меня довел до дому и на пуговицу плаща прицепил бумажку, я тогда жил со своей будущей женой: "Ира, прими Олега, каким он есть". Очень красивого, с большими ушами и носами побитыми. Вот такая история. Неудачно мы посидели в этом садике. Ольга Писпанен: В этом году группе "Аукцион" исполнилось 20. но они не устраивают помпезных торжеств, предпочитая работать в студии и выступать в маленьких клубах. Считается, что первым владельцем дома по Литейному проспекту 46 был знаменитый фельдмаршал Миних. Немец по рождению, Христофор Антонович Миних всю жизнь прожил в России. По приказу Петра Первого Миних строил шлюзы и сооружал Обводной и Ладожский каналы. Был генерал губернатором Ингерманландии, Карелии и Финляндии. Провел ряд перемен в российской армии. В частности, организовал в Петербурге Кадетский корпус и гарнизонные школы. В 19 веке в особняке на Литейном размещался Юнкерский институт при Сенате, созданный Павлом Первым. Однако к середине этого века пренебрежение хозяйственной частью привело к заметному обветшанию особняка и запустению сада. И когда речь зашла о перестройке, то обратились к Александру Христофоровичу Пелю. Он был известен как помощник Монферрана при строительстве Исаакиевского собора. Да и своих зданий у него насчитывалось по Петербургу не менее 50-ти. В этом доме жил один из основателей русского Литературного фонда Виктор Гаевский. Сюда же захаживал Илья Репин, влюбленный в племянницу Гаевского, художницу Званцеву. Сейчас этот двор - место встречи общества "Старый Петербург". А Сен-Жермен или Пале Руаяль - любимый садик художника, уже вам знакомого по первой передаче цикла "Окно во двор", Надежды Аничковой. Надежда Аничкова: Давным-давно, жарким летом 1983 года, устав от утомительной прогулки по пыльному проспекту, я вошла в таинственную арку дворового проезда, привлекшую меня почти итальянским пейзажем. И действительно, вместо привычного петербургского двора-колодца, фасад скрывал за собой парадные усадебные корпуса, украшенные лепными масками сатиров и круглыми майоликовыми вставками на западном фасаде дома. А посередине расположился круглый усадебный сквер с зелеными скамейками. На одной из них я немедленно устроилась отдохнуть. Рядом со мной на скамейке оказались две очаровательные и любезные старые дамы. Так я познакомилась с сестрами композитора Дунаевского. Они были похожи, как изображения в зеркале. Они заботливо угощали меня конфетами и щедро делились со мной сведениями о загадочном доме. Оказалось, что старшая сестра живет на третьем этаже правого флигеля, чье окно прямо смотрело во двор, на нас. Она мне прочитала одни из своих стихов. Ничего не дано забыть, Ольга Писпанен: В 10-х годах 20 века в дом на Литейном въезжает семейство нефтепромышленника, миллионера Павла Гукасова. С великим размахом жил человек. Тогда на дворовом фасаде главного дома появились декоративные медальоны. Венки, с помещенными в них горельефными бюстами. Дух этой богатой купеческой жизни не покидал стены особняка даже в голодные годы военного коммунизма. В 1917 году Павел Гукасов с семейством покинул Россию. А в Большой Советской Энциклопедии о представителе русской промышленной элиты Гукасове упоминается в связи с его активной контрреволюционной деятельностью в 20-х годах, в эмиграции. После Октябрьской революции особняк на Литейном 46 был коммунализирован. Бывшее жилище миллионера заняла Мария Андреева, комиссар по театрам и зрелищам, активный партиец и подруга Максима Горького. В 20-х годах в здании работала Школа актерского мастерства. А затем Институт сценических искусств, где учились Николай Симонов, Борис Чирков и Николай Черкасов. В январе 1931 года ЦК ВКП(б) принял решение о наборе в вузы из рабочей чреды так называемых парттысячников. Дом на Литейном превратился в коммуну парттысячников, которые устроили здесь общественную кухню и детский сад. И до сих пор левое крыло особняка в стиле неоклассицизма - это, в основном, коммунальные квартиры на 6-9 семей. В каждой при входе - огромный холл с высоким стрельчатым окном слева от двери. Во всех коммуналках окно либо заложено кирпичом, либо в него вставлено обычное стекло. Но в одной из квартир сохранился чудный витраж. Еще с тех, барских времен. Такой же витраж, только много лет назад вырезанный из окна, бережет у себя в комнате жилец коммуналки на пятом этаже. Большая светлая комната, неправильный многогранник. Оба окна смотрят на двор. Тахта, старый ученический стол с компьютером и много полок, заставленных книгами. Вот и вся обстановка аскетичного жилья Юрия Белькова. Юрий Бельков: Когда я приехал сюда, это была старая петербургская квартира. В одно время здесь проживал один доктор и четыре кандидата. Мы все время говорили, что нужно свой ученый совет создать. Публика здесь была самая разнообразная. И профессиональные проститутки, советские, такие грудастые, необъятные. Кроме того, здесь была очень интересная женщина. Это была белая горничная Гукасова, Елена Александровна. Ходили легенды, что Гукасов оставил какие-то драгоценности своей белой горничной. Поэтому время от времени квартиру одолевал ажиотаж. Все начинали простукивать стенки и искать. А надо сказать, что каких-то дымоходов, вентиляционных каналов в этих стенах - черт ногу сломает. Когда люди находили где-нибудь пустоту, начинали выламывать стены. Но никаких драгоценностей не было. У Елены Александровны я был немножко в доверенных лицах, я ее спрашивал - правда или неправда. Она всегда загадочно улыбалась, но ни да, ни нет не говорила. Могу рассказать такую историю. У нас была в туалете великолепная бронзовая ручка с резьбой. И вдруг, в один прекрасный день решили нам менять канализацию. Естественно поставили за несколько дней. После этого оставили шириной с полметра шахту с первого до пятого этажа. Поэтому когда зайдешь в туалет, ты видишь, как слоеный пирог - светло-темный. Я еще был студентом. Прихожу домой, какой-то ажиотаж на первом этаже - чья бронзовая ручка? Оказывается, кто-то из нашей квартиры пошел в туалет, дернул и ручка упала прямо в эту шахту. На ту беду кто-то получал удовольствие на первом этаже, какая-то старушка. И ей эту ручка ударила по плечу. Бабушка пострадала не очень сильно, но начался спор, чья теперь эта бронзовая шишка. Когда я приехал, еще все было в бронзе. Стены на лестнице еще были раскрашены каким-то орнаментом. Потом все замазали, как у нас положено. В частности, нашей квартире и под нами не повезло. Это были генеральские квартиры. Это была анфилада комнат. И были маленькие напротив квартиры для прислуги. Как всегда, прислуге повезло, а наши разделили и сделали такими громадными квартирами. Сам я работаю в научно-исследовательском институте. Кандидат наук, всю жизнь прожил здесь. Без всяких видов на жительство. Потому что у меня на одного 30 метров. А это вечная традиция Ленинграда - в комнату приезжает кто-нибудь и начинает почковаться. Естественно, у него становятся плохие жилищные условия. А я всегда оказывался вторым. Всегда был кто хуже меня. И всю жизнь я здесь просидел. Ольга Писпанен: В удаленной от улици обширной садовой половине стоит дом. Жители города называют его усадьбой Дожей. В лучшие времена это была оранжерея. Потом надстроили еще этаж и новый большой ампирный зал, в котором выступала Анна Ахматова и пел Федор Шаляпин. В послевоенные годы здесь, в зале с удивительной акустикой, помещалась санитарно-эпидемиологическая станция Дзержинского района, где принимали анализы мочи и кала. Сейчас в здании располагается школа для музыкально одаренных детей Тутти. Об истории создания этой школы в бывшей оранжерее рассказывает директор Наталья Пантюшова. Наталья Пантюшова: Школу мы создали с моим мужем. С нуля, в 90-м году, когда была эйфория, что что-то будет хорошее. И мы по своим впечатлениям, так как мы оба инженеры, - а мой муж учился 10 лет на скрипке неудачно, я довольно неудачно училась на фортепьяно - мне это не нравилось. И в какой-то момент мы решили создать такую организацию, в которой одни зарабатывают деньги и на что-то благотворительное тратят. И тогда наша подруга, которая всю жизнь работала в музыкальной школе, сказала: "Ребята я занимаюсь аморальным делом. Я учу детей, которых в такой степени не надо учить музыке. Давайте создадим музыкальную школу". И мы, вспомнив о своих ужасных впечатлениях за время учебы, решили создать такую школу, где б детям было очень хорошо. Чтобы им это нравилось. Мы сделали вот эту организацию, где была куча всяких подразделений, типа реставраторов книг. Мы присоседились к Фонду культуры, и это нам давало возможность иметь льготы по налогам. Мы все эти льготы пустили на эту школу. Мы организовали фирму в мае, а с сентября уже школа заработала, но еще без общего образования. Через год мы поняли, что должна быть какая-то концепция в этой бесплатной школе. Надо учить тех, у кого есть способности. Им надо помочь. И второе, мы поняли, что эти дети со способностями не уживаются в нормальных школах. Талант - это отклонение от нормы. И мы решили, что нам нужно обязательно общее образование. Но не было помещения. Я полгода занималась тем, что выбивала это здание. Его нам дал Собчак на 25 лет. Я ему очень благодарна и вспоминаю всегда хорошим словом. Потом льготы отменили, и мы не могли ее содержать. В этой школе подобрался коллектив не наемников, а людей, которые любят детей и профессионалов в своем деле. В результате получилось, что дети любят заниматься музыкой, все стопроцентно поступают в вузы и не только музыкальные, но и в Университет. И в здании в этом есть что-то такое, что привлекает людей. Людям здесь хорошо, они хорошо себя чувствуют. И, кроме того, дети продолжают историю этого здания, выступают в том зале, где пел Шаляпин. Ольга Писпанен: Литейный 46, сейчас дом архитектора Пеля представляет печальное зрелище. Растущие на балконе кусты, облетающая штукатурка, вытоптанные газоны. На над двором, на фасадах флигелей видны едва различимые латинские девизы "Dies diem docet"- на левом, "Domus propria - domus optima" - на правом. "День учит день" и "лучший дом - свой дом". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
