Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-01-02]
Ведущий Владимир Бабурин "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
- Известные российские правозащитники о шпионских процессах. Владимир Бабурин: Президент России Владимир Путин посетил с визитом Париж, и кроме официальной части, российского президента там ждали еще и пикеты, участники которых протестовали против давления на средства массовой информации и против шпионских процессов в России. Шпионские процессы - как иллюстрация деятельности ФСБ и судебной системы. С Людмилой Алексеевой, председателем Московской Хельсинкской группы, Эрнстом Черным, московское отделение коалиции "Экология и права человека", и Алексеем Симоновым, президентом Фонда защиты гласности, беседует Кристина Горелик. Кристина Горелик: Во вторник вечером президент России Владимир Путин, находясь во Франции, заявил о том, что готов рассмотреть прошение о помиловании, если такое поступит от Григория Пасько. Скажите, пожалуйста, президент пошел на такой шаг, чтобы смягчить реакцию российской и мировой общественности на судебный приговор Григорию Пасько, или чтобы в каком-то смысле исправить ошибку военного ведомства, которое он возглавлял? Или - и то, и другое, вместе взятое, или - ни то и ни другое? Как вы считаете? Людмила Алексеева: Я только одно могу сказать, что, еще не зная ответа Григория Пасько на эту тему, я была уверена, что он не обратится за помилованием, потому что для него принципиально важно признание его невиновности. А обратиться за помилованием - значит, признать себя виноватым. Кристина Горелик: Что может сделать в этом случае президент? Людмила Алексеева: У нас, на самом деле, вроде бы как независимый суд, да? И уж правозащитники никогда не будут просить президента, и кого бы то ни было - давить на суд. Но правозащитники обращаются с просьбой - и даже с требованием - к президенту как гаранту нашей Конституции. Мы, как граждане и налогоплательщики, можем обращаться к нему как к гаранту с таким требованием. Он должен обеспечить, чтобы подведомственный ему орган, Федеральная служба безопасности, не давила на суд. Я уверена, что, если такого давления не будет, то следующей инстанцией Пасько будет полностью оправдан. Как и другие обвиняемые в шпионаже и государственной измене, дела которых мы держим под контролем. Это - дипломат Моисеев, ученые Данилов и Сутягин, и Щуров еще там есть. Еще идет дело. Кристина Горелик: Эрнст Исакович, вы непосредственно занимались делом экологов, делом Никитина, делом Сойфера и сейчас очень пристальное внимание уделяете другим, так называемым "шпионским делам". Вот сейчас Людмила Михайловна сказала о том, что можно требовать от президента надавить на Федеральную службу безопасности с тем, чтобы она, в свою очередь, не давила на суд. Людмила Алексеева: Дать указание. Кристина Горелик: Как вы считаете, президент даст такое указание? И вообще, как вы оцениваете шансы Григория Пасько и других жертв так называемых "шпионских дел" получить оправдательный приговор у себя на родине, в российских судах? Эрнст Черный: Если бы, на самом деле, ФСБ, не принеся в суд, так сказать, обвинительное заключение, больше к этим делам не прикасалась, я думаю, что все эти дела давно были бы разрешены в пользу этих обвиняемых. К сожалению, получается таким образом. Вот, скажем, в деле Сутягина в зал были посажены два человека, которые даже адвокатам давали указания, как им общаться с подзащитным. То есть, немыслимо вообще в нормальном судебном процессе, где только судья может вообще говорить, что адвокаты делают так или не эдак. То есть, эти процессы вопреки закону ведут специальные группы, так называемые "группы сопровождения процессов". Это - принятая практика в ФСБ, и эти люди, которые... Алексей Симонов: Абсолютно незаконная. Эрнст Черный: Да. Ну, вот судьи говорят: "Слушай, Вася, сбегай, принеси-ка ты еще такую бумажку". И Вася бежит, приносит какую-то еще нужную бумажку. Я думаю, что, если бы президент хотел, чтобы суд вынес справедливый приговор, он бы давно сказал ФСБ: "Вы свое дело сделали, отойдите в сторону. Суд вынесет решение, и мы посмотрим, какова эффективность вашей работы". Вот все, что должен был сделать президент. И он спокойно это мог сделать. Мы писали об этом президенту еще давно. Вот, скажем, по Сойферу было 12 академиков Российской академии подписали. Потом позвонили и сказали: "Президент не может давить на суд". Но мы же не просили давить на суд, мы просили именно вот "поставьте на место Федеральную службу безопасности". Кристина Горелик: Алексей Кириллович, ваше мнение? Алексей Симонов: Я бы не сосредотачивался только на Федеральной службе безопасности, потому что мне кажется, что Министерство обороны, скажем, что очевидно в деле Григория Пасько, совершенно очевидно, в деле Никитина это было тоже очевидно... то есть, на самом деле, большинство обвинений, так или иначе, связаны с перечнем секретов, который создан именно в Министерстве обороны. Так что Министерство обороны тут тоже весьма и весьма заинтересованная сторона - в том смысле, чтобы этот процесс кончился результативно. То есть - осуждением, то есть - обвинить. Теперь вторая штука. Я боюсь, что президент немножко увлекся. Его предыдущее выступление на этой почве сопровождалось, так сказать, всемирными аплодисментами. Когда он помиловал Поупа, то, значит, мир как бы отнесся к этому с большим сочувствием, и президенту это понравилось. Но он перепутал немножко. Поуп американец, а Гриша - он россиянин, и здесь отношение к помилованию совсем иное. И не худо было бы иметь это в виду, что Поуп, помилованный, ему совершенно было все равно. Он себе уехал в Америку, и там, как говорится, никакой позор на вороте не виснет. А Гриша в этом случае будет обречен на эмиграцию, потому что жить самому с собой в ладу здесь, признав вину, 4 года перед людьми, которые вместе с ним, искренне веря в это, доказывали, что он не виновен, - да это смешно. Ну, просто даже трудно в это поверить. Поэтому, на самом деле, конечно же, большая беда, что у президента очень плохо, как и всегда у президентов в этом смысле плохо, поставлена служба информации. Она, к сожалению, односторонняя. Он получает информацию от того ведомства, которое это дело ведет. Ведет это дело ведомство ФСБ, и поэтому информацию он получает только оттуда. Поэтому только благодаря ошибочной информации можно было в его выступлении сказать то, чего на самом деле нет в приговоре. То есть, что доказано, что он передал какие-то сведения японцам. Нет этого в приговоре, никто из его бывших сотрудников не сумел этого доказать, да и нет этому сколько-нибудь внятных доказательств. Поэтому, на самом деле, и помиловать не за что. Людмила Алексеева: В приговоре этого нет, потому что этого не было. Владимир Бабурин: Шпионские процессы - как иллюстрация деятельности ФСБ и судебной системы. На вопросы Кристины Горелик отвечали Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы, Эрнст Черный, московское отделение коалиции "Экология и права человека", и президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов. Главное событие ушедшей недели - решение президиума Высшего Арбитражного Суда о ликвидации телекомпании ТВ-6. Мы достаточно подробно рассказывали об этом в информационных программах, поэтому сегодня я лишь повторю несколько комментариев, которые записал Михаил Соколов. Лидер СПС Борис Немцов довольно резко говорил о поведении властей в ситуации с ТВ-6. Борис Немцов: Я считаю, что это решение никакого отношения к законности и юридическим процедурам, конечно же, не имеет. Это - ярко выраженное политическое решение. И теперь говорить о независимости судебной системы, в том числе и Высшего арбитражного суда, от исполнительной власти, в первую очередь, - это просто смешно и грустно одновременно. Сама же власть продемонстрировала, на мой взгляд, с одной стороны, глупость, а с другой стороны, еще и трусость. Глупость - потому, что народ не будет верить телевидению, которое находится под стопроцентным патронажем бюрократии, и рано или поздно просто будут переключать телевизор, как это делали в брежневские годы. А трусост -ь потому, что власть настолько боится критики, что не может вынести даже такого, я бы сказал, отлакированного канала, как ТВ-6. Дело в том, что ТВ-6 не является в чистом виде оппозиционным каналом. Если телезрители следили за тем, как, например, проходили новогодние праздники, - так же подобострастно, как все остальные каналы, ТВ-6 показывал обращение Путина к российскому народу, то становится очевидным, что это была такая псевдооппозиционная телекомпания, совсем даже не жестко независимая. И даже, несмотря на эту лакированность, тем не менее, она для власть предержащих какую-то угрозу представляла, что, на мой взгляд, свидетельствует только о крайней слабости власти. Вообще, это довольно грустно, что 2002 год начался именно с таких событий, и для тех людей, для которых дорога свобода (а я думаю, таковых в России миллионы), это - знак к консолидации. И мы должны, безусловно, объединиться для того, чтобы страна не пошла по пути кастрированной демократии, по которому она семимильными шагами шагает, к сожалению, на протяжении последних месяцев. Михаил Соколов: Борис Ефимович, руководство ТВ-6 пыталось найти компромисс с властью, как вы выражаетесь. Ну, точнее, наверное - с одной из группировок в окружении Владимира Путина. На какой-то момент казалось, что это получилось. Потом вот это решение. Вы считаете, что те люди, которые в каком-то смысле определяли политику при позднем Ельцине, они все уже потеряли свои возможности влиять на курс Владимира Путина? Борис Немцов: Я думаю, что такие решения президент лично принимает. Поскольку к информации, в силу своей предыдущей профессии, он относится особенно трепетно, я думаю, что такие вопросы, как ТВ-6, вопрос НТВ, я не побоюсь даже сказать, может быть, вопрос "Эха Москвы" и вопрос Радио Свобода - это темы, которые находятся исключительно в его компетенции. Я убежден, что влияние группировок здесь крайне незначительно. Если вы помните, президент начал свою работу с утверждения доктрины информационной безопасности. Президент считает, что у кого есть кнопка от телевидения, тот и владеет страной. Во многом, кстати, он прав. Михаил Соколов: Считаете ли вы, что события 11 сентября также приложили, так сказать, свою руку к судьбе ТВ-6? Владимир Путин решил, что все теперь позволено делать внутри страны за союз с Западом в антитеррористической борьбе? Борис Немцов: Запад себя всегда ведет очень прагматично, попросту говоря - эгоистично. И сейчас, конечно же, поддержка России в антитеррористической операции является абсолютнейшим приоритетом для Запада. Только дело в том, что эта операция рано или поздно закончится, и возникнет куча проблем. И одна из этих проблем - отсутствие свободного телевидения в России не только на федеральном, но, я боюсь, еще на региональном уровне. Очевидно, что незамеченными все эти вещи на Западе быть не могут. Другое дело, что сейчас информационная картина дня такова, что закрытие одной телекомпании может быть теми, кто занимается проблемами России, замечено, но в глобальном таком контексте, да? - безопасности мировой это явно мимо ушей пройдет. Конечно, Путин это использовал. Это была явно спецоперация, к которой были подключены судьи Высшего арбитражного суда, среди которых очень много, кстати, уважаемых людей. Я удивлен, почему они так себя зависимо и робко вели. Михаил Соколов: Борис Ефимович, а вот все-таки судьба свободы слова в России, какой она будет? Вот теперь может не быть в России свободного телевидения на федеральном уровне, его мало на региональном уровне. Что следующее? Радио и газеты? Вообще, мы идем к введению цензуры? Борис Немцов: Понимаете, вот все-таки дважды не будет повторяться история. Конечно, Главлит не появится, я в этом уверен. Да нет, я думаю так, что малозначимые, с точки зрения политических технологий, издания, они будут достаточно свободными, но на них никто внимания не будет обращать до поры до времени. Издания многотиражные, влияющие на общественное мнение, будут поставлены либо под прямой контроль власти, либо под контроль тех финансово-промышленных групп, которые власть обслуживают. Собственно, это сейчас с ТВ-6 как раз и происходит. И, собственно говоря, вот такая кастрированная свобода слова, она в стране существовать будет. То есть, можно будет на уровне самиздата или каких-то газет тиражом в 20 000 экземпляров читать о ситуации в России, но никакого значения для формирования общественного мнения это уже иметь не будет. Это будет такое, знаете, полунаучное, такое, исследование экономической, социальной и политической ситуации в стране, которое будет интересно специалистам, может быть, элите российской, интеллигенции, но будет бесконечно далеко от большинства граждан России. И они будут, как стадо баранов, манипулироваться просто с помощью электронных кнопок, которые будут в руках одного человека находиться. Печальная довольно картина, и самое главное, что она будет иметь экономические и социальные последствия. Ну вот, например, если о кризисе в Приморье мы все-таки узнавали из телеканалов, то сейчас если будет замерзать, например, Магадан или Чукотка, или Хабаровский край, то мы об этом уже не узнаем. Или, например, если сейчас начнутся забастовки учителей (а я не исключаю такой возможности) в связи с невыплатой заработной платы повсеместно в России, то об этих забастовках тоже страна не узнает, а значит, два миллиона учителей будут страдать от невыплаченной заработной платы, а по телевизору мы будем лицезреть жизнеописание главы государства. Короче говоря, экономические и социальные последствия подобного рода шагов крайне неприятны, и ни одна страна, в которой заткнули рот прессе, еще не была процветающей. И не будет процветающей. И это, кстати, самый неприятный исход. Путин не сможет построить процветающую Россию, если не будет свободной прессы. Михаил Соколов: Борис Ефимович, а мог ли Путин отказаться вот от такой мести Березовскому, то есть закрытия ТВ-6, если бы Березовский отказался от ТВ-6? Борис Немцов: Думаю, что - да. Но надо было ему раньше это делать, Он же тоже вел себя как такой, знаете, игрок на две, на три руки. С одной стороны, он говорил, что "Я акции отдам кому-то". Говорил он это уже не первый раз, он то же самое говорил по поводу акций ОРТ, потом ничего не сделал. С другой стороны, он стал об этом говорить, когда уже начался сам процесс, который нельзя было остановить. Дальше он перестал об этом говорить, сразу после решения от 29 декабря. Таким образом, он, конечно, расставаться с каналом не хотел, поскольку он - политик, и считает канал довольно мощным политическим инструментом в своих руках. Если бы он раньше это сделал, может быть, месяца 2-3 тому назад, то я думаю, что ТВ-6 сейчас работала бы как независимая компания. Владимир Бабурин: Борис Немцов, лидер Союза правых сил. А вот Борис Березовский, о котором шла речь, так оценил случившееся. Борис Березовский: ТВ-6 продолжает работать. Конечно, это решение сильно усложняет работу и в экономическом плане - постольку, поскольку рекламодатели не верят в будущее канала. Поэтому наши зрители многие порадуются, будет меньше рекламы. Многие не любят рекламу. С другой стороны, и среди тех людей, которые работают с ТВ-6, ведь ТВ-6 это сеть, огромная сеть - 153 компании, огромное количество людей, семьи которых живут за счет работы в телекомпании. Это огромные проблемы для них. Ну и, конечно, огромные проблемы для зрителей, которые смотрят канал. Канал стал уже каналом национального масштаба за короткое время. Второе - это правовые действия в рамках правового поля. Мы будем обращаться в Конституционный Суд. Наверное, вы в курсе, что не так давно Конституционный Суд принял к рассмотрению жалобу "Медиа-моста" на противоправные действия судебных инстанций. Вы знаете, что всего лишь 2 раза - та норма, которая сегодня применялась для того, чтобы закрыть ТВ-6, использовалась вообще в истории России. Это - против НТВ и против ТВ-6. Все. Никогда, ни в каких других случаях вот эта норма о том, что если 2 года отрицательный баланс, предприятие закрывается. Понятно, что можно закрыть всех почти без исключения, особенно тех, кто работает в средствах массовой информации - и ОРТ, и РТР, безусловно. Ну, РТР - государственная, дотируемая организация. Ну, и всех остальных. Тут ни для кого не секрет. Поэтому все разговоры, там, о споре хозяйственника какого-то, они закончены. Чистая политика, в чистом виде, что я и говорил, правда, с самого начала. Но большинство наших граждан, видимо, большие значительно оптимисты, чем я, они верят все-таки в нашего доброго царя, в хорошую власть, которая о них заботится. Вот власть сегодня наглядно продемонстрировала, что ей наплевать на миллионы тех, кто полюбил ТВ-6, кто смотрит этот канал. Просто наплевать абсолютно. Тем не менее, мы будем действовать в рамках закона. Конституционный суд, ну, дальше - Европейский суд, и так далее. Конечно, все это будет отрицательно сказываться на работе самой компании в течение всего этого периода, чего, собственно, власть и добивается. Это чистая политика, попытка ликвидировать ТВ-6, попытка ликвидировать последний в России независимый телевизионный канал национального масштаба. И я в этом смысле абсолютно понимаю власть. Она действует жестко в рамках вот именно жесткой политической борьбы. Другое дело, что власть действует незаконно. Вот это уже другой вопрос. Вот вы знаете, вообще, на самом деле, ведь незаконные действия власти, они давно проявились. Вы помните, наверное, практически с первого дня, того, как Путин стал президентом, я уже не говорю о войне в Чечне, впоследствии перешедшей просто в геноцид против народа, а вот его действия, связанные с разрушением Совета Федерации, по существу, с разрушением парламента. Это - чисто антиконституционные действия. Ну, и конечно, абсолютно необходимым вот в цепи этих антиконституционных действий является разрушение независимых от государства средств массовой информации. И монополия государства на интерпретацию тех или иных событий. Михаил Соколов: Вы обвиняете власть, действительно, в чудовищных преступлениях, например, во взрывах домов в Москве перед началом второй чеченской войны. Борис Березовский: Вы знаете, именно вот пакет документов, связанных с этими преступлениями, я сейчас и готовлю. И многочисленные свидетельства, фактические свидетельства того, что эти преступления были совершены спецслужбами России. Раньше я делал очень осторожные заявления. Я говорил, что российская власть не имеет права утверждать, что это дело чеченцев, дело рук чеченцев. А вот сегодня я делаю более серьезные заявления. Я говорю: сегодня я могу утверждать, что это - дело спецслужб. И, естественно, соответствующие документы я готовлю и представлю эти документы. Это произойдет не позднее конца февраля. Более того, уже в феврале будет публичная демонстрация некоторых материалов, которые заставят общественность совершенно по-другому взглянуть на эти события. Владимир Бабурин: Сказал в интервью Радио Свобода Борис Березовский сразу после объявления вердикта Президиума арбитражного суда. Президиум арбитражного суда - высшая инстанция, и ее решения обжалованию не подлежат. Но известный адвокат Борис Золотухин считает, что суд превысил свои полномочия и нарушил закон. Борис Золотухин: Само по себе, это решение обжалованию не подлежит. Но мне представляется, что Высший арбитражный суд - и особенно заместитель его председателя Ренов - вышли за рамки полномочий, которые предоставлены ему Конституцией. Дело в том, что, в соответствии со 123 Статьей Конституции, судопроизводство у нас осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Это означает, что судьи должны заниматься исключительно рассмотрением судебных споров и никак не могут приносить протесты в пользу той или иной стороны. Это не их дело, по Конституции. Но, к сожалению, Высший арбитражный суд до сих пор игнорирует это веление Конституции. Замечу, что новый Уголовно-процессуальный кодекс, который принят Государственной Думой, уже лишил руководителей Верховного Суда Российской Федерации права приносить протесты. То есть, привел Уголовно-процессуальный кодекс в полное соответствие с Конституцией. Я думаю, что это хорошо известно и руководству Высшего арбитражного суда, и заместителю председателя Высшего арбитражного суда Ренову, который, вопреки Конституции. все-таки принес протест и нарушил Статью 123 Конституции. Думаю, что в этих условиях ТВ-6 вправе обратиться в Конституционный суд с тем, чтобы действия Высшего арбитражного суда были признаны неконституционными. Владимир Бабурин: Итак, адвокат Борис Золотухин считает, что у ТВ-6 есть юридические возможности решения проблемы. Но, скорее всего, судьба канала будет решаться не в суде, а на конкурсе. Министр печати России Михаил Лесин, выступая, в частности, и на Радио Свобода, сказал, что у журналистов ТВ-6 есть возможности этот конкурс выиграть, и что его, министра, симпатии на их стороне. На сайте Второго Сахаровского конгресса, который продолжается в Интернете, размещено заявление его участников по поводу ситуации с ТВ-6. Они считают, что власти дистанцируются от происходящего, обращаясь к привычной риторике о споре хозяйствующих субъектов и независимости судебной власти. "Мы заявляем, - пишут участники конгресса, - что происходящее непристойно и оскорбительно для нашего гражданского достоинства. Ни граждан России, ни мировое общественное мнение не обмануть, представляя удушение телекомпании рутинным хозяйственным спором. С информационного поля России последовательно исчезает независимая от власти журналистика. Так разрушаются реально действующие институты гражданского общества. Так подрываются остатки доверия к российской судебной системе, и раскрывается ее скандальная зависимость от внешних воздействий. Власть в очередной раз демонстрирует свое отношение к духу и букве закона, свое отношение к либеральным ценностям и идеалам гражданского общества". Это заявление и другие материалы Второго Сахаровского конгресса можно читать в Интернете по адресу www.sakharov-congress-hall.ru/sc2. На прошлой неделе в Москве похоронили Владимира Корнилова. Он родился в июне 1928 года в Днепропетровске, учился в Литературном институте в Москве. Публиковаться стал с 1953 года, до 1970-х годов - в СССР, а позже, после того, как цензура запретила его повесть "Девочки и дамочки", уже принятую к печати журналом "Новый мир", лишь на Западе. Пока в СССР не началась перестройка. Может быть, в романе "Каменщик, каменщик" он нарисовал свой собственный портрет человека, ушедшего во внутреннюю эмиграцию, чтобы не служить системе, основанной на зле. Говорит Елена Боннэр. Елена Боннэр: Умер Володя Корнилов, большой русский поэт и совершенно удивительной чистоты, правдивости человек. Мне очень трудно говорить о нем, просто больно. Володя был из тех редких людей, внутренне абсолютная честность которых не допускала никогда никакого нравственного колебания. И для нас с Андреем он был очень близок, несмотря на то, что и встречались нечасто, и высоких слов друг другу не говорили. Только однажды, когда было шестидесятилетие Сахарова, Володя подарил ему стихи. Я прочту отрывок из этого стихотворения.
Вечера на кухне у Андрея
Вечера на сахаровской кухне
Я шалел, весь распрямясь, разгорбясь,
А ему, - я это ясно видел, -
Но зато, как Дельвиги и Кюхли
Все, кто в лагеря еще заперт,
Как слова в одно стихотворенье Вот такие стихи написал Володя. И мне кажется, что время, действительно, когда-нибудь назовут сахаровским, но именно потому, что, кроме Сахарова, в нем были Володя Корнилов, Лидия Корнеевна Чуковская и много других, таких же чистых и бескомпромиссных людей. Владимир Бабурин: Елена Боннэр в Владимире Корнилове. Через год после исключения Корнилова из Союза писателей Андрей Сахаров написал: "Сейчас та маленькая горстка инакомыслящих, которых я знаю лично, переживает трудный период. Арестованы многие прекрасные и мужественные люди, усиливаются кампании клеветы и провокации, частично непосредственно исходящие из КГБ, а частично использующие или отражающие расслоение, брожение или разочарование среди некоторых диссидентов или им близких кругов. Жизнь сложна, и все же я считаю, что нет никаких оснований говорить о поражении движения в защиту прав человека. Это вопрос, где арифметика имеет очень мало отношения к делу. Мир не только получил богатейшую информацию, но и поверил в нее. И это такой факт, который никакие репрессии и провокации КГБ уже не в силах изменить. Это историческая заслуга движения за права человека. Сейчас, как и раньше, единственное оружие этого движения - гласность, свободная и точная, объективная информация. Это оружие остается действенным". Андрей Сахаров, год 1978. Сегодня, в начале 21 века, эти слова вновь справедливы. Власти, кстати, предпочли не заметить кончины Владимира Корнилова, и лишь друзья говорили о нем. Поэт Олег Чухонцев. Олег Чухонцев: Ушел замечательный русский поэт Владимир Николаевич Корнилов, литературный пейзаж сильно обеднел. Я знал Володю более сорока лет. В какие-то периоды мы общались теснее, в какие-то - нет, но во все годы, которые я его знал, он оставался большим мастером, очень крупным художником, причем, пробовал себя в разных жанрах. Впервые я услышал о нем довольно давно, в "Первом дне поэзии", когда в 1956 году вышло его звонкое стихотворение, обратившее всех на себя внимание.
Взвод устал в походе,
Видим: в рясе синей Это замечательное, звонкое, молодое стихотворение сразу сделало Корнилова известным в литературных кругах. Потом его судьба складывалась все драматично. В 50-е годы, когда он много работал, писал, он не вышел так, где известные имена, которые заняли общественное внимание, потому что что-то не давало. Я долго думал. Видимо, была его страстность и бескомпромиссность. Потому что это были благоприятные годы первой такой оттепели, и, тем не менее, книжка его первая с запозданием вышла, уже в послехрущевское время. Хотя поэма "Шофер", напечатанная в "Тарусских страницах", тоже обратила на себя внимание. Это был первый такой страстный и очень точный анализ действительности, такой очерк с элементами прозы. В последующие годы он, кстати, и много параллельно работал в этом жанре. Владимир Бабурин: В конце 70-х годов на студенческой литературной конференции в МГУ моя однокурсница, делая доклад об образе рабочего в советской поэзии, говорила о "Шофере" Корнилова. Корнилов уже как год был исключен из Союза писателей, а альманах "Тарусские страницы", где поэма была напечатана, изъят из всех библиотек. Кроме Корнилова, там были и уехавший уже в Америку Наум Коржавин, и издававший уже в Париже свой альманах "Континент" Владимир Максимов. Но университетское начальство предпочло сделать вид, что не заметило крамолы. Может быть, потому что Корнилов, как и его герой- шофер, не уехал, а остался, хотя и в другой ситуации и в другом месте. Не уехал я, остался.
Шли дожди, а потом снега,
Верно, молод я был и слеп,
Но назвался груздем - держись. Владимир Корнилов, из поэмы "Шофер". Олег Чухонцев продолжает. Олег Чухонцев: Вообще то, что вот я сейчас скажу - я не бросаю тень на своих коллег, упаси бог, - но мне кажется, вот в каком-то смысле он должен быть чуть ли не главным поэтом вот нового призыва тогда, оттепельного. Но, задержавшись именно в своем таком каком-то общественном проявлении, и в силу того, что трудно было напечатать это. И последующая цепь замалчивания, трудностей с цензурным прохождением текстов сделало его судьбу такой, какой мы ее знаем, в конце концов. После этой книжки опять наступил долгий перерыв в контакте с читателем, потому что, ну, он был достаточно активным общественным человеком, дружил с теми людьми, у которых тоже были проблемы, типа Лидии Корнеевны Чуковской. Подписывал все письма в защиту своих коллег и вообще людей преследуемых. Выгнан был из Союза. Только где-то во второй половине 80-х опять был восстановлен в своих творческих и гражданских правах, стал много печататься, стал любимым автором и "Нового мира", и многих других изданий. Получил профессиональное признание своих коллег. То есть, оно всегда было внутренне, но.... Кстати говоря, может быть, он - один из самых главных ненавистников официоза в литературе. Побаивались его желчных, точных оценок. С ним было трудно дружить и в силу этого, потому что он человек был, не прощавший слабостей. О нем когда-то было сказано по какому-то поводу, и я надеюсь, это сейчас уместно будет сказать о его поэтике, "бешенство правды-матки", когда главное было досказать до конца. Часто, может быть, в этом была не всегда точная оценка и с точки зрения исторической, в том смысле, что больше было личной, страстной такой, сиюминутной оценки. Тем не менее, стихи последних лет меня поразили. Вот стихи, обращенные к его жене Ларисе Беспаловой, поэма года два назад опубликованная в "Новом мире", замечательный такой лирический шедевр. Последние годы он очень много писал, несмотря на свою болезнь. Мы не перезванивались, мы жили в параллельных мирах. Я уважал его, я надеюсь, он ко мне относился, может быть, так же, я не знаю, вот. Но то ощущение, что рядом живет очень точный мастер, человек, не позволяющий себе приседать принятому общественному мнению каких-то тривиальностей и не идущий на тот компромисс, который съел сейчас искусство, потому что оно заражено если не равнодушием, то какими-то модными поветриями, а слава богу, они его не коснулись, он остался поэтом в том первичном значении, в котором я его узнал, когда сначала прочет первые строчки, потом - когда лично познакомились. Поэтому у меня большая печаль по поводу его ухода. Владимир Бабурин: Олег Чухонцев о Владимире Корнилове. Виктор Некрасов, уже в эмиграции, составил квалификацию литературного процесса в Советском Союзе. "Писательской братии,- как он сам написал, - от верных автоматчиков через основную массу знающих всему цену, - и зрелому социализму и лично товарищу Брежневу, - через правдоискателей, которых пытаются приручить и заманить к себе премиями, до последней категории, которые для себя решили: врать надоело, - которых исключают из Союза писателей, выдворяют за пределы, кое-кого сажают. Книги их изымают, из справочников и словарей вычеркивают злопыхатели и очернители: советская литература как-нибудь без них обойдется". Советская действительность и литература, действительно, обошлась без них и закончилась. А Владимир Корнилов остался. На очереди - обзор "Западная печать о правах человека", который подготовил Владимир Ведрашко. Владимир Ведрашко: Не многие люди, и уж, тем более, вряд ли хоть один американец, станут проливать слезы по доставленным в "Гуантанума" боевикам "Аль-Кайды" и "Талибана", говорится в редакционном комментарии британской "Файнэншнл Таймс". Скорбящие родственники тех, кто погиб в сентябре, возможно, ощутят даже некоторое удовлетворение, если узники американской базы на Кубе испытают жесткое обращение и будут лишены некоторых основных прав. Однако, в конце концов, такие эксцессы повредят самой же Америке. Предположим, что применение к пленным успокоительных средств еще как-то можно считать необходимость. Гораздо серьезнее, однако, утверждение, что пленники являются представителями незаконно воюющей стороны, и поэтому не подлежат той защите, которую обеспечивает военнопленным Женевская конвенция. Очень важно сознавать, что военнопленные имеют право быть судимыми в соответствии с той же процедурой, какая применяется к американским военнослужащим. Это обеспечит более высокие стандарты защиты подсудимых, нежели смогут гарантировать специальные военные трибуналы, которые намерена ввести администрация США. Справедливости ради надо сказать, что многие из заключенных, особенно подозреваемые в причастности к "Аль-Кайде", могут, на самом деле, оказаться незаконными боевиками. Как бы то ни было, однако, Женевской конвенцией предусмотрено, что к захваченному и заключенному противнику следует обращаться как к военнопленному до тех пор, пока военный трибунал не установит иное. Американская администрация явно желает судить военным трибуналом как можно большее количество пленников. Попавший недавно в прессу регламент подобных трибуналов показывает, что власть пытается учесть обеспокоенность общества. Разрешая публичность слушаний, обеспечивая презумпцию невиновности, допуская смертный приговор только по единогласному решению судей, авторы регламента пока не допускают права на апелляцию в независимую судебную инстанцию, а это сводит все усовершенствования к минимуму. США, несомненно, имеют право судить виновных в военных преступлениях. Но в нынешних уникальных обстоятельствах не следует приносить основные права человека в жертву соображениям целесообразности или мести. Это был редакционный комментарий газеты "Файнэншнл Таймс" по поводу содержания афганских военнопленных на американской базе "Гуантанума" на Кубе. Газета "Гардиан" сообщает о редком случае в британской судебной практике. 45-летний Стефен Даунинг, отсидев 28 лет в тюрьме по обвинению в убийстве молодой женщины, выпущен на свободу. Это произошло в результате почти 30-летних усилий родственников и журналистов города Дербишир, считавших несправедливыми аргументы обвинения. Судьи апелляционного суда, вновь рассмотрев прошение о пересмотре дела, выступили с заявлением, что обвинению так и не удалось собрать достаточных и убедительных улик против Даунинга. Статья в "Гардиан" называется "Правосудие спустя 28 лет". Обычно такие заголовки стоят над материалами о том, что кара настигает преступника. В данном случае оправдание настигло невиновного. На ожидание справедливости, правда, потрачено полжизни. Австралийская газета "Сидней Морнинг Геральд" рассказывает о той помощи, которую получают жертвы катастрофических пожаров, недавно обрушившихся на пригороды Сиднея. "Церковь" и "Красный крест", организации фермеров и пожарных и другие неправительственные группы собрали более миллиона долларов в пользу пострадавших и встретились с правительством для решения вопроса об использовании этих средств в рамках единого общественного и правительственного фонда из трех миллионов долларов. Тем временем, сбор денег продолжается. Жителям 150 домов, полностью или частично сгоревших, будут выплачены в качестве первой и срочной помощи по 10 тысяч долларов. Власти подчеркивают, что это не компенсация потерь, а лишь первые средства на начальное восстановление хозяйства. Об этом написала австралийская "Сидней Морнинг Геральд". "Права соотечественников за рубежом" - тема статьи в международном электронном журнале "Транзишнс он лайн". С 1 января в Венгрии вступил в силу закон о соотечественниках, проживающих за рубежом. Этим законом предоставлены культурные, социальные и экономические права этническим венграм, населяющим Румынию, Словакию, Украину, Хорватию, Югославию и Словению. Особо острую полемику новый венгерский закон вызвал в Румынии, где официальные представители государства заявили, что Венгрия нарушает принцип экстерриториальности. Однако этот аргумент был снят в обмен на согласие Будапешта считать всех граждан Румынии, ищущих работу в Венгрии, обладателями одинаковых прав. Такое положение вызвало критику со стороны некоторых этнических венгров в Трансильвании. Они не могут мириться с тем, что на своей исторической родине венгры при найме на работу будут пользоваться теми же правами, которыми пользуется и любой другой иностранец - не венгр. Всего за границами Венгрии сейчас проживает более двух с половиной миллионов этнических венгров. Все они могут стать обладателями так называемой венгерской карты. Для ее получения надо обратиться в специальный комитет и предоставить документы, удостоверяющие венгерскую этническую принадлежность и знание венгерского языка. Обладатели карты смогут пользоваться льготами при поездках в Венгрию, иметь свободный доступ к здравоохранению Венгрии, к источникам культуры и образованию. Экономические права при этом будут ограничены разрешением на ежегодную трехмесячную работу в Венгрии. Об этом рассказал журнал "Транзишнс он лайн". Владимир Бабурин: Обзором Владимира Ведрашко о публикациях в западной прессе, посвященных правам человека, мы завершаем очередной выпуск программы "Человек имеет право". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
