Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
20.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[05-12-01]
Ведущий Владимир Бабурин "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. В этом выпуске: Сергей Ковалев:
- Во Владивостоке завершено судебное следствие по делу Григория Пасько. Во Владивостоке продолжается судебный процесс по делу военного журналиста Григория Пасько. Закончено судебное следствие, и в середине месяца будет объявлен приговор. Защита и сам Григорий Пасько уверены, что в действиях журналиста ничего преступного не было, и суду ничего не останется, как только подтвердить невиновность подсудимого и свою собственную, суда, независимость, записанную в российской конституции. Но нельзя исключать, что военные и ФСБ вновь попытаются оказать на суд давление, чтобы хоть как-то отыграться за то поражение, которое нанес им уже Верховный суд России, отменивший часть пунктов приказа Министерства обороны о порядке засекречивания сведений. Секретного, кстати сказать, приказа. После такого решения высшей судебной инстанции России дело Пасько должно было рассыпаться само собой. Но прокурор объявил лишь о завершении его очередной стадии - судебного следствия. Григорий Пасько продолжает на волнах Радио Свобода рассказ о судебном процессе над самим собой. Григорий Пасько: 3 декабря председательствующий в судебном процессе по так называемому "делу Пасько" подполковник юстиции Дмитрий Кувшинников в очередной раз предложил государственному обвинителю высказаться по поводу возможности завершения судебного следствия. 29 ноября на этот же вопрос прокурор ответить не смог и попросил время для обдумывания. На этот раз он долго не думал, а сразу попросил приобщить к материалам дела приказы редакции газеты "Боевая вахта", где я работал до ареста, о заключении мною контрактов на прохождение службы. После того, как приказы были приобщены, прокурор спросил меня, содержится ли в этом законе, в законе о статусе военнослужащих, только права, или есть еще обязанности и ограничения. Поскольку вопрос носил не конкретный и явно правовой характер, прокурору посоветовали обратиться с ним в ближайшую юридическую консультацию. Затем представитель государственного обвинения достал, очевидно, по его мнению, запасной козырь - факсимильное сообщение японского журналиста в Генеральное консульство Японии во Владивостоке о том, что он приглашает меня в Японию и не против получения мною визы. На это мои защитники ответили, что вопрос судом уже ранее исследовался. Более того, указывалось на незаконность получения данных доказательств и на то, что документы не переведены на русский язык. На этом прокурор иссяк и сказал, что он считает возможным закончить судебное расследование. Таким образом, 3 декабря судебное следствие по делу Пасько закончено. После этого я сделал заявление, в котором, в частности, отметил следующее. Мне жаль, что у прокурора не хватило духу и смелости отказаться от обвинения на стадии судебного следствия. Значит, он рассчитывает на обвинительный приговор. Но добиться этого можно только вне рамок правового поля, то есть - оказанием давления на суд. И у меня не вызывает сомнения, что такое давление уже оказывается. По замыслу ФСБ, только обвинительный приговор может возродить чувство страха в людях, отбить охоту у правозащитников, журналистов, экологов интересоваться положением дел в тех сферах, которые определенным ведомствам хочется держать закрытыми от общественного контроля. Своим заявлением я в очередной раз выразил обеспокоенность возможностью оказания давления на суд со стороны ФСБ. Заявление суд приобщил к материалам дела. Выступление прокурора в прениях назначено судом на 7 декабря. Мы думаем, что оглашение приговора следует ожидать в середине декабря. Владимир Бабурин: Григорий Пасько - о собственном судебном процессе. Этот суд, несмотря на закрытость судебных слушаний, стал достоянием гласности. И уже это дает надежду хотя бы на то, что с Пасько не удастся расправиться, спрятавшись за непроницаемой завесой государственной тайны. Но этот суд - не единственный сегодня в России, а большинство из них проходит, действительно, за закрытыми дверями, и что там на самом деле, правосудие вершится или расправа, кроме самих участников, не знает никто. 31 ноября этого года в следственном изоляторе "Лефортово" тайно практически был вынесен приговор - 14 лет лагерей - генеральному директору закрытого акционерного общества "Эреас Электрон Лимитед", входящего в крупный холдинг "Электроинторг" Виктору Калядину. Он был обвинен в шпионаже. Дело, похожее на десятки судебных процессов, которые негласно, в большинстве своем, вершатся сегодня в России. Адвокат Калядина Людмила Трунова принесла в редакцию толстый том каталога вооружений, выпущенного в рекламных целях "Росвооружением". Тот, кто читает наши программы в Интернете, может с одной из страниц познакомиться. Одновременно - это, можно сказать, и один из пунктов обвинения Калядина. Но использование открытой печати не может уберечь сегодня в России от обвинений в шпионаже и в разглашении государственной тайны. О деле своего подзащитного Виктора Калядина рассказывает адвокат Людмила Трунова. Людмила Трунова: Обвиняют моего подзащитного в измене родине в форме шпионажа, а виновность его, по приговору суда, якобы доказана исключительно на показаниях двух иностранных граждан. Один из этих граждан - гражданин США, второй - Союзной Республики Югославия. Данные лица в судебное заседание не вызывались, а их так называемые показания, полученные более чем сомнительным путем, способами и методами, с нарушением закона, и на предварительном следствии в судебном заседании не проверялись. Вывод суда о причастности гражданина США к американским спецслужбам зиждется лишь на материалах, представленных заинтересованными и исходе дела органами и не имеющими процессуального значения документами. Это - своего рода справочки спецслужб о том, что американский гражданин, наверное, шпион, может быть, - есть такие сомнения. И также о том, что некоторые американские компании интересуются закупкой российского вооружения. На первый взгляд, что тут странного? Представьте себе такую экстравагантную ситуацию, когда представитель иностранной разведки, который для наших органов государственной безопасности - шпион, приходит на Лубянку и, как это указано в нашем приговоре, честно и откровенно говорит: "Да, я шпион и работаю на разведывательное управление Министерства обороны США и действую в интересах фирмы "Дженерал дайнемекс лимит систем". Не трудно догадаться, что в подобных ситуациях должны сделать наши спецслужбы, правда? Однако, учитывая доказательную базу, основанную на голословных измышлениях, и то, что процесс над иностранными гражданами, в особенности - над гражданином США, будет иметь международную огласку и находиться под пристальным вниманием профессиональных юристов, иностранных граждан, на чьих признательных якобы показаниях построено обвинение моему подзащитному. Арестовывать не стали, отпустили с миром. Еще один фигурант, якобы представитель иностранной разведки дружественной нам республики Югославия, в ходе следствия вообще не допрашивался. Специально обученные сотрудники ФСБ едут в Югославию, любезно с ним беседуют. Кстати, из материалов дела вообще не следует, что беседа была именно с ним, привозят заветную запись разговора. Кстати, подчеркиваю: сделанную незаконно, неизвестно как и неизвестно с кем происходила беседа. Ведь ни следствие, ни суд дополнительно не проверяли, чей голос звучит на кассете. Итак, суд, несмотря на явные нарушения закона при производстве так называемых следственных действий, сделал все возможное для того, чтобы узаконить незаконное, поскольку при отсутствии доказательств от двух иностранных граждан обвинение в отношении моего подзащитного именно в шпионаже рассыпалось бы, как карточный домик. Излюбленная вещь силовых структур - закрытость судебного процесса. При неустанном контроле. Вот, например, прокурор, куратор ФСБ, надзиравший и руководивший за следствием, специально обученный судья, допущенный к этой категории дел, не обращает внимания ни на какие, даже самые грубейшие нарушения закона. Следователь, постоянно присутствующий за дверьми зала судебного заседания и готовый в одночасье выполнить любое поручение суда по добыванию дополнительных доказательств - причем, любой ценой. Как результат - два часа непрерывного перечисления процессуальных нарушений с нашей стороны, изложенных на восьмидесяти страницах убористого текста. Неверная квалификация самого деяния. Но все покрыто мраком страшной государственной тайны. Вспомните недавний громкий процесс над Поупом, сколько эфирного времени было посвящено для огласки этого дела. Вся страна с интересом следила за ежедневными репортажами, занимающими большую часть времени в любой информационной программе. А что в нашем случае? Кто-нибудь знает, или слышал хоть краем уха о том, что судят Калядина? Почему это скрывается от общественности? Почему мы так любим иностранных граждан и не любим своих? Или суд боится, что общество узнает о беззаконии, которое творится в российских судах? Да это, в общем-то, и не секрет, это всем известно. Конечно, легче проводить процесс за закрытыми дверьми, когда на скамье подсудимых сидит пожилой больной человек, перенесший, кстати, на глазах суда, два тяжелейших инфаркта и требующий срочного медицинского контроля и незамедлительного хирургического вмешательства. Кстати, нами в суд предоставлялась масса медицинских документов, подтверждающих, что Калядину срочно требуется проведение операции на сердце, причем, не просто операции, а очень серьезного вмешательства - аортокоронарного шунтирования - и, кстати, пока это еще не поздно. И после второго инфаркта он находится в болезненном, бессознательном состоянии. Вплоть до того, что сотрудники следственного изолятора отказались привозить его в суд, дабы избежать очередного инфаркта, или, куда хуже - смерти. Суд проходил в стенах СИЗО ФСБ "Лефортово". Мы имеем приговор - 14 лет лишения свободы в колонии строгого режима. И после этого каким кощунством выглядит ответ тюремных эскулапов: в госпитализации и проведении операции моему подзащитному отказано, хотя это для него единственный шанс остаться живым. Проведение операции возможно, естественно, лишь в условиях московских клиник. Несложно догадаться, что моему подзащитному, тем более в условиях колонии, даже медицинская помощь, необходимая для поддержания жизни, не может быть оказана. Вызов неотложной скорой помощи - практически ежедневно, поскольку лечебная часть изолятора не стравляется. Кощунством выглядит резолюция тюремной санчасти о том, что доехать до областного суда есть непосредственная угроза для жизни обвиняемого, а вот добраться этапом до колонии и отбывать 14 лет строгого режима он в состоянии. По сути своей, приговор является приговором к высшей мере, вот именно в отношении моего подзащитного. Все это прекрасно понимали и понимают. Приговаривая Калядина к высшей для него мере наказания, судья победно заканчивает процесс. Как вы думаете, чем? Шутливыми стихами, эпиграммами и шарадами, написанными для каждого участника процесса. Видно, не случайный отбор. Нужно иметь стальные нервы и особый род цинизма. Государство всей своей мощью победило отдельно взятую личность. Ну, кто бы сомневался? Интересная получается ситуация. По одним и тем же основаниям, при наличии одной и той же доказательной базы, Калядина осуждают к 14 годам, а иностранных граждан отпускают восвояси с миром. На сегодняшний день остро стоит вопрос жизни и смерти моего подзащитного. Руководство изолятора "Лефортово", которое, кстати, несет ответственность, на сегодняшний день, за его здоровье, самоустранилось, переложив эту обязанность на суд. Говорят: "Даст суд разрешение - госпитализируем, а вот если не даст суд разрешения..." Вот так. И не дал суд разрешения, поскольку, на сегодняшний день Калядин осужден, и вопросы медицинской помощи лежат на следственном изоляторе. Пока суд с изолятором перекладывают друг на друга ответственность, неоказание незамедлительной медицинской помощи моему подзащитному может привести к трагическим последствиям. И еще хотелось бы мне сказать о признания Верховным судом Российской Федерации, решением от 12 сентября 2001 года приказа Министерства обороны от 10 августа 1996 года номер 055, в котором перечень сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах, признан незаконным и недействующим. Данное решение было вынесено по жалобе Александра Никитина. Признаны незаконными и недействующими десять пунктов перечня. Нами обжаловано еще два пункта перечня. Верховный суд установил, что перечень и приказ номер 055 не могут служить основанием для регулирования соответствующих отношений и на них нельзя ссылаться при разрешении спора. В стране меняются законы в сторону демократизации и защиты прав и свобод человека. Однако на практике ситуация обстоит несколько иначе. На недавней конференции, посвященной десятилетию судебной реформы, я была очень удивлена, когда услышала заявление заместителя председателя Верховного суда Жуйкова. В своем заявлении он подчеркнул, что судьи имеют тенденцию обвинительного уклона. У молодых судей, миновавших воздействие тоталитарного коммунистического режима, гораздо ярче выражена жестокость, желание карать, что не должно быть присуще нашему правосудию в новых условиях становления правового государства. Владимир Бабурин: Адвокат Людмила Трунова о деле Виктора Калядина. На очереди - обзор "Западная печать о правах человека". У микрофона Владимир Ведрашко. Владимир Ведрашко: В британской газете "Обсервер" появилась большая статья профессора Колумбийского университета Патрисии Уильямс. Вот что пишет автор: "После 11 сентября в США приняты законы, которые, словно в зеркале, отражают худшие злоупотребления диктаторских режимов. Не многие в США сомневаются в необходимости принятья особых мер в нынешних чрезвычайных обстоятельствах. Но многие из уже принятых законов весьма противоречивы, они идут вразрез с международными договорами и конвенциями. Они вводят строгий контроль за информацией, поступающей в СМИ из зоны военных действий. Они вводят тайную слежку и просмотр информации в вашем компьютере, проверки по этническому признаку, неограниченные сроки задержания неграждан США. Они предлагают ускоренное получение американского гражданства в обмен на информацию о террористах. Учреждаются военные трибуналы с полномочиями негласного судебного разбирательства, без применения обычных судебных процедур, без права на апелляцию. Более того, эти трибуналы могут выносить смертные приговоры. В стране уже арестованы 1000 эмигрантов, при этом 800 из них содержатся без разглашения сведений об их личностях, месте проживания и без предъявления обвинений". Директор Центра по изучению проблем национальной безопасности Кейт Мартин утверждает, цитирую: "Это пугающе близко напоминает практику исчезновения людей в Латинской Америке", - конец цитаты. Статью "Опасные патриотические игры" американского профессора напечатала британская газета "Обсервер". "Мы уступили наши гражданские свободы, получив взамен усиление полицейских полномочий", - так начинается статья в американской газете "Лос-Анджелес Таймс", напечатанная под заголовком "Ваша личная жизнь - исчезающий акт". Газета использует игру слов, имея в виду патриотический акт, подписанный президентом Бушем в конце октября. ФБР воспользовалось событиями 11 сентября, чтобы тотчас нарастить свои полномочия, о чем мечтало уже в течение многих лет. Этим и объясняется тот факт, что рассмотрение заготовленных письменных текстов законопроектов началось в Сенате буквально через несколько часов после совершения терактов. Это была статья из "Лос-Анджелес Таймс". И - "Вашингтон Пост". Администрация Буша обращается в Конгресс по поводу нового значительного расширения полномочий полиции и спецслужб. Эксперты в области законодательства и права считают, что в результате новых усилий администрации будут радикально изменены законы, которые длительное время защищали права американцев. Так, например, Центральное разведывательное управление добивается законодательного закрепления за ним возможности получать через телефонные компании и интернет-провайдеров записи переговоров и переписку граждан. Намерения администрации, которые пока держатся в секрете, существенно расширят те полномочия, которыми уже наделены спецслужбы США в соответствии с патриотическим актом, вступившим в силу 26 октября сего года. В статье отмечается, что этот закон заложил основу для существенного усиления национальной системы по сбору разного рода информации. Газета приводит мнение экспертов, считающих, что происходят радикальные изменения. Налицо - расширение права спецслужб проверять переписку и прослушивать разговоры без судебной санкции. Сейчас эту возможность уже имеет ФБР, далее ожидается наделение такими же правами ЦРУ. Прежде можно было прослушивать только тех, кто подозревался в связях с иностранным государством. Сейчас, по-видимому, возможно подслушивание всех остальных граждан. "Вашингтон Пост" отмечает, что и генпрокурор, и руководители, ФБР, и ЦРУ отказались дать газете свои комментарии по этому поводу. Владимир Бабурин: Владимир Ведрашко - о публикациях в западной прессе, посвященных правам человека. Шпионские процессы в России и одновременно расширение российского сотрудничества с Соединенными Штатами и с Западом в борьбе с мировым терроризмом. И то, и другое - реалии сегодняшнего дня, реалии первого года 21 века. И даже принято считать, что начался этот век не 1 января, как положено, а девятью месяцами позже, 11 сентября, в тот самый момент, когда превратились в пыль небоскребы нью-йоркского Торгового центра. Действительно ли изменился мир после 11 сентября? Об этом заметки историка Леонида Баткина. Леонид Баткин: Я буду говорить о двух совершенно разных и далеких друг от друга темах, которые вдруг переплелись, завязались в один узел. При этом я попытаюсь избавиться от обильных газетных штампов, навязших в зубах, от ложных общих мест. И поэтому я начну с утверждения, что мир, конечно, отнюдь не изменился после 11 сентября 2001 года, во всяком случае, на глубинном и структурном уровне. Это всего лишь начало цепи важных новостей в пределах геополитической конъюнктуры. Но зато таким образом подтвердилось и ярко выявилось, каким мир стал задолго до 11 сентября. Ведь все, действительно, поразительно переменилось в последнее десятилетие двадцатого столетия именно в масштабе всемирной истории, всемирности, впервые ставшей эмпирической реальностью. Мир стал другим по мере перехода капитализма в пост-индустриальную фазу, а в связи с этим и вследствие этого - бурного крушения тоталитаризма СССР и Центральной Европы или его медленной трансформации в Китае. Я хочу подчеркнуть вот что. Чтобы понять нынешнее положение вещей и корни мирового терроризма, необходимо, отступив, как полагается историку, во времени, промерить его, терроризм, на большую историческую глубину. Как известно, процесс, условно называемый "модернизацией" и зародившийся в 16-17 веках, сначала только в Западной Европе, лишь в 18 веке не на шутку затронул Россию, а отчасти - и ранние колонии вроде Индии. В 19 веке открылась Япония, в начале 20-го - Китай, модернизация охватила почти весь мир, добравшись, в частности, до мусульманских стран. Замечательная закономерность состояла, однако, в том, что экспансия капитализма вместе с тем подчас провоцировала в отстающих регионах некие странно откатные, хотя пока еще локальные и сравнительно простые социально-экономические новообразования. Стало это первой, так сказать, аллергической реакцией старого-старого мира. Затем в 20 веке нараставшее наложение модернизации на архаические (то есть - более или менее традиционалистские) социальные структуры, да еще в сочетании с кризисными ситуациями, порожденными Первой мировой войной, - все это привело в некоторых странах к самым чудовищным смешениям и сращениям того и другого, то есть, архаики и новаций. Новаций технических, военно-технических, идеологических, политических, и прочая. И вот так возникли разномастные тоталитарные режимы. Это не что иное, как парадоксальная следующая, но уже куда более мощная и необычная реакция. Разразилась Вторая мировая война. По счастью, два самых могучих тоталитарных режима оказались в ней противниками. Западная - поначалу только западноевропейская и североамериканская - цивилизация, опять устояла и стала вскоре, наконец, глобальной. "Запад", теперь я это слово буду употреблять в кавычках, привился в Японии и прочая, отчасти в Латинской Америке, Индии, Турции, даже Египте. Однако оговоримся, что главная загадка 21 века - это, разумеется, характер будущей эволюции Китая, это будет уже четвертое испытание для прогрессирующей всемирности. Но сейчас мы имеем дело с третьим испытанием. От Средней Азии, Афганистана и Пакистана, до Северной Африки протянулся пояс крайне разнородных, но в той или иной степени опять-таки архаических мусульманских стран и структур. Вот их переваривание всемирности, их втягивание в цивилизацию современного уровня - мучительнейшая задача, которая до поры сравнительно заслонялась противостоянием так называемых двух мировых лагерей. Но ведь она давно тлела на Ближнем Востоке, а теперь вышла на передний план, поставив человечество, повторяю, перед лицом третьей, сразу вслед за столкновением с тоталитарными мутантами, формой конфликта между архаикой и модернизацией. "Буря в пустыне" была прелюдией. Трагедия 11 сентября послужила своего рода сигналом, трубным сигналом вступления этой очередной коллизии в решающую стадию. Два, по-моему, важных замечания. Первое. Изображают обычно существо борьбы как непомерный разрыв богатых и бедных стран, требуют от Севера поделиться с Югом и оказывать гуманитарную помощь в несравненно больших, чем ранее, масштабах. Все это имеет определенные практические резоны. Хотя заметим, что если взаимодействует передовая, технологически оснащенная страна и страна отсталая и сырьевая, то так называемый грабеж, то есть неравномерное распределение доходов - это неизбежная, хотя, может быть, и грустная функция капитала. Он - ведущий в этой связке, и он получает больше прибыли. Да, нужно делиться больше, чем раньше, однако, в целом все это бьет мимо аналитической цели. Не случайно бин Ладен - отнюдь не бедный человек, как и руководство Талибана. Нефтеносный Ирак, Иран, монархии Персидского залива, Мексика, Венесуэла - отнюдь не бедные страны. Дело исключительно в коренной исторической отсталости и в допотопном распределении собственных фантастических богатств. Потому-то разрыв между правящими верхушками и низами там обычно совершенно дикий. Международный терроризм, связанный, к тому же, с наркомафиями повсюду, и, между прочим, в Палестине тоже, это, вопреки тому, что принято говорить, нападение за Запад не мировой бедноты, но реакционных архаических правителей, богатеев и лавочников многочисленных, использующих, конечно, свою отчаявшуюся и придавленную бедноту для дополнительной вербовки фанатиков и камикадзе. В чем нуждается юг? Не просто в помощи Севера. Юг нуждается, прежде всего (это мысль не новая), в глубоких структурных трансформациях, в модернизации, а не в грузовиках с продовольствием, мере частично конъюнктурной. Умеренная так называемая, то есть относительно более все-таки втянутая в мировую цивилизацию часть арабского и вообще мусульманского мира показывает, в какую сторону было бы желательно и спасительно его развитие в целом. С мировым терроризмом, смею я утверждать, будет покончено в считанные годы, вот так, как ситуация с "красными бригадами" в Германии и с гибелью Мора в Италии казалась необратимой, длительной, концом света. Где теперь "красные бригады"? Так вот, с мировым терроризмом, против которого двинуты такие сокрушительные, преобладающие в мире силы, будет, в общем и целом, хотя рецидивов каких-то исключить нельзя будет долго, будет покончено в считанные годы. Но, как и преодоление тоталитарных форм, этот процесс модернизации юга тоже растянется едва ли не на столетие. В какой-то степени в подобном же положении находится и наша, все еще обильная и бессильная матушка-Русь, сделавшая первые трудные и неоднозначные шаги к обновлению. Хотя, разумеется, Россия на порядок ближе к искоренению собственных архаических инерционных черт, закрепленных в ней в советские десятилетия. И преодоление их, я уверен, займет гораздо меньше исторического времени. Владимир Бабурин: Историк Леонид Баткин в программе Радио Свобода "Человек имеет право". Леонид Баткин: Теперь - второе. Ислам - это, как известно, самая поздняя из мировых религий. Исторически так уж сложилось, так совпало, что сегодня это религия, господствующая в преимущественно традиционалистских сегментах человечества. Поэтому неизбежны фундаменталистские фанатические акценты нынешнего ислама, ислама начала 21 века. И, тем не менее, вопреки модным теориям, я отказываюсь считать это столкновением двух цивилизаций по этническому либо конфессиональному признаку. Полезно было бы прекратить эти скоропалительные камлания, равно и галиматью о третьей мировой войне. Тут, в исламе и в ситуации исламского мира, нет четких границ и монолитных оснований. В конце концов, Салман Рушди - тоже мусульманин. Перед нами - очередная историко-социальная проблема, порожденная неравномерностью мирового исторического развития. Такие проблемы возникали в былые века и еще возникнут, конечно, в будущем. Нетрудно напомнить, что мусульмане крайне разнородны, различия, противоречия - как между отдельными странами, так и внутри них. Не говоря уже о мусульманах, живущих на так называемом "Западе", или на территории бывшего СССР. И весьма разнообразны, впрочем, и противостоящие террористам страны, составляющие некий "Запад", условный более или менее, но не общую цивилизацию, а включающие ряд, в свою очередь, разных цивилизаций и культур. От Японии до Скандинавии, от Сингапура до Рио-де-Жанейро. Притом незачем впадать и противоположную крайность, то есть, исходя из понятных пропагандистских соображений, твердить, будто ислам здесь вообще совсем не причем. Лучше бы подойти к делу иначе, лучше бы пожелать его современного обновления, которое западное христианство уже прошло, обновления в духе терпимости, если это возможно по реальному уровню социальной атмосферы исламского мира и по интеллектуальным наличным богословским ресурсам мирового ислама. Ведь было протестантское христианство после Освенцима, ведь была и есть современная экуменистическая эволюция католицизма, папства. Хорошо бы дождаться ислама после 11 сентября. А теперь относительно соотношения антитеррористической ситуации и России. Я опущу, за отсутствием времени, сложнейшие внутренние сущностные противоречия и проблемы, которые новая фаза борьбы против архаики ставит перед самими США и Европой. Отметим только, что критерии, относимые к бин Ладену и его организации, должны быть с такой же точно жесткостью и последовательностью отнесены к палестинским и всем прочим террористическим организациям и их членам. Они должны быть уничтожены, в конечном счете. Но обратимся к наиболее интересующим нас русским делам. Президент Путин декларирует новый курс, я даже для себя сначала обозначаю с заглавной буквы, вспоминая Рузвельта: Новый курс на органическое сближение России с Европой и США и, в конечном счете, на вхождение России во всемирный Запад, притом, во всех аспектах, от безопасности до правозащитных ценностей. И такого рода декларация сама по себе требует, разумеется, поддержки со стороны всех демократических, гуманно настроенных россиян. Позволю сказать о себе лично. Я два года, с октября 1999 года сознавал себя лично безусловной оппозицией Путину. Я выступал крайне резко. Я и нынче не вижу пока надобности в том, чтобы торопливо расставаться со своими оценками, и не забываю ни одного из горьких фактов этих двух лет. Но я не хотел бы вместе с тем застывать в недавнем прошлом, если политика Кремля действительно начинает или начнет существенно меняться. Есть над чем задуматься, и островком здесь служит, в первую очередь, внутренняя политика России. Во-первых, пока еще преждевременно судить, носит ли неожиданный прозападный курс президента России стратегический или конъюнктурный характер. Слишком очевидно желание списать на борьбу с международным терроризмом грязную войну в Чечне. А с другой стороны, вряд ли случайно одновременно с прозападными шагами Путин впервые пошел на какие-то контакты с представителями Масхадова, хотя ничего определенного и достоверного относительно какого-то предполагаемого недекоративного смысла этих контактов нам пока не известно. И, конечно же, смело и разумно решение Путина пригласить американский спецназ в бывшую советскую Среднюю Азию и опереться на американскую мощь, дабы погасить потенциальную талибскую угрозу. Я думаю, тут мы все его можем поддержать. Но что происходит во внутренней политике? У меня нет ни времени, ни желания перечислять факты слишком всем известные относительно внутренней политики авторитарной Путина, всей этой вертикали, которая, кстати говоря, провалилась по своему замыслу, даже авторитарному, относительно роли силовиков, особенно роли ФСБ, плотной толпой окружающих трон Путина. Я не хочу обо всем этом сейчас, тратя время, говорить. Напомню только, что, во-первых, и во внешней политике Кремль не спешит прекратить опасные и беспринципные игры с Ираком и Ираном и прочими, началом коих мы обязаны господину Примакову. Два пункта, совершенно разного исторического масштаба, но оба для нас существенные, в скором времени дадут новому курсу Путина пройти проверку. Во-первых, это вопрос о существовании канала ТВ-6, а во-вторых, это вопрос о том, как будет выглядеть законопроект, в конечном счете, о Законодательном собрании. Он будет состоять из людей, покорных Путину и назначенных Путиным, или это будет, как давным-давно требовали правозащитники, чем-то вроде повторения Учредительного собрания 1917 года, выборами повсеместными от граждан. Хотя я не настолько наивен, чтобы не понимать, что граждане могут сделать и неправильные выборы, но формально демократически это единственный путь. И вопрос: нужна ли Путину, который провозглашает себя демократическим лидером, с небывалой раннее силой и как будто бы убежденностью, которой хотелось бы верить, нужна ли Путину оппозиция? Вообще-то демократический лидер без оппозиции, демократическая Россия без демократической оппозиции - это фикция, разумеется. Нужна ли она ему для дела, для обновления страны? Правда, новый курс только провозглашен. Подождем и посмотрим. Если при известных обстоятельствах восшествие Путина на трон, тогдашние разговоры о загадочности его фигуры были насквозь фальшивыми, дело было вполне ясным, то лишь этой осенью вопрос "Кто это - Путин?" вдруг приобрел значительность. Вот как Горбачев в 1985-86 года - это один Горбачев, а Горбачев 1987, а особенно 1988-89 года - другой Горбачев, и не потому, что он переродился человечески, а потому что он столкнулся с объективными обстоятельствами, потому что он вынужден был пойти дальше, чем сам предполагал, так и Путин сейчас имеет дело с крайне вязкой бюрократической средой, внешне покорными, а на самом деле остающимися феодалами в своих пленных угодьях местными нашими губернаторами и прочими князьками и олигархами, называйте их, как вам привычно. Путин имеет дело и с тем реакционным массовым настроением антиамериканизма и антиевропеизма, которому он сам в немалой мере поспособствовал в последние два года. А между тем, надо проводить реформы. И сталкиваясь с этими всеми объективными обстоятельствами, Путин, может быть, напоминает отчасти, - различие слишком очевидно, - но напоминает отчасти Горбачева периода 1987 и 1989 годов. Ему нужно идти вперед, идти дальше. На слишком впечатлительном и прагматическом Западе спустя десятилетие после горбомании возникает эйфорическая путиномания. Я же помню, как и многие, что Андрей Дмитриевич Сахаров предложил в свое время формулу условной поддержки Горбачева и лишь перед кончиной заявил необходимости перехода в безусловную оппозицию. В современной русской политике этот порядок может оказаться перевернутым. После правой оппозиции первых двух лет, виртуальной правой оппозиции, которая была бы естественна, но которая не состоялась, как политическая реальность, по причинам, которых здесь не место касаться, может случиться, что очень скоро уместной окажется условная поддержка Путина. То есть, поддержка провозглашенных им начинаний, уж коли он их провозгласил всерьез, убежденно и честно, против всего, что в его же политике этим начинаниям противоречит. Поддержка Путина против его окружения и против него же самого вчерашнего. Конечно, мы ведь не дураки, - мы понимаем, что это звучит сейчас пока еще нетрезво для любого скептического ума. Но мы и непредвзятые доктринеры, и последовательным либералам и демократам следует быть готовыми к такому историческому шансу. Отмечу в заключение, что если Путин, имея дело с вот этой вот вязкой средой социальной, не попятится, то поддержка его со стороны всех добропорядочных демократов на этом условии означает одновременно, что эти добропорядочные демократы должны ясно обозначить оппозицию Путину. Нормальную, европейского типа, американского типа, как вам угодно, оппозицию Путину справа. До сих пор такая оппозиция не случилась, потому что она была делом нравственности и принципа, она казалась очень многим, и не без оснований, слишком опасной для них и безнадежной при таком соотношении сил в стране. А вот теперь, если Путин провозглашает новый курс и будет за него бороться, такая оппозиция приобрела бы также самые практические основания. Именно теперь она нужна, как никогда, в том числе самому Путину. А если, как утверждают уже некоторые газеты, вся эта игра с Западом - только игра, и под ее аккомпанемент Путин будет закручивать гайки еще туже во внутренней политике, оппозиция тоже нужна, но уже никакая не безусловная. Не отвертеться, не отсидеться на двух стульях. Я хотел бы надеяться, что мы придем к оппозиции, которая нужна, прежде всего, самому Путину. Но поневоле я вынужден забегать вперед, оставаясь в гадательной обстановке. Вскоре прояснится, иллюзия ли подобные рассуждения или реальный шанс для России. Или, может быть, то и другое вместе? Владимир Бабурин: Заметками историка Леонида Баткина мы завершаем очередной выпуск программы "Человек имеет право". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
