Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-11-01]
Ведущий Владимир Бабурин "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. В этом выпуске: Верховный суд России отменил приказ Минобороны о введении перечня сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах. Будет ли прекращено судебное преследование Игоря Сутягина, Владимира Данилова и Григория Пасько? Григорий Пасько: Наверняка ФСБ вместе с прокуратурой будут сражаться за каждый из шестисот теперь уже сорока семи пунктов беззаконного абсурда, только бы не допустить моего оправдания. Владимир Бабурин: Продолжение журналистского расследования Владимира Долина "Владеть землей имеют право". Евгения Иванова: Мы ничего не просим, мы просим только не относиться к нам по-скотски. Владимир Бабурин: Что делать, если вам пришел счет за чужой междугородний разговор. Карен Агамиров: Совершенно очевидно, что человек не должен оплачивать какие бы то ни было счета, не имеющие к нему отношения. Владимир Бабурин: У микрофона Владимир Бабурин. Эти темы, а также правозащитные новости недели и обзор "Западная печать о правах человека" я представлю вам в программе "Человек имеет право". Верховный суд России отменил приказ Министерства обороны о введении перечня сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах Российской Федерации. На первый взгляд, казалось бы, что это решение Верховного суда должно иметь далеко идущие последствия, в первую очередь, для тех, кого обвиняют сегодня в шпионаже в форме разглашения секретных сведений. Военному ведомству России придется подчиниться решению суда и отменить десять пунктов своего приказа, который регламентирует режим секретности в отношении сотен тысяч документов. Казалось бы, немедленно должны рассыпаться обвинения в адрес Григория Пасько, Игоря Сутягина, Владимира Данилова, и дела следовало прекратить из-за отсутствия состава преступления. Нелепость обвинения этих людей (а я вспомнил лишь самые громкие дела, которые у всех на слуху), казалось, была очевидна с самого начала. Но известная русская поговорка дает совет, что надо делать, когда кажется. Лучше самого Григория Пасько о его деле не расскажет никто. Изменилось ли что-нибудь после судьбоносного, казалось бы (опять - казалось!), решения Верховного суда? Григорий Пасько - по телефону из Владивостока. Григорий Пасько: Вот уже четвертый год меня обвиняют в передаче сведений, составляющих государственную тайну, японским журналистам. В течение четырех лет сторона обвинения не назвала даже приблизительную сумму ущерба, якобы нанесенного мною России. Однако все - и представители ФСБ, и так называемые эксперты из Министерства обороны, и вслед за ними военная прокуратура флота - в один голос говорят о том, что я нарушил требования приказа Министерства обороны Российской Федерации № 055. Об этом, абсолютно, на мой взгляд, незаконном приказе я писал еще задолго до моего ареста, и не только писал, а даже заходил в суд Тихоокеанского флота и говорил об этом приказе с заместителем председателя суда полковником юстиции Александром Савкаем. Я говорил ему, что я, как журналист, не могу пользоваться приказом, который не соответствует положениям Конституции Российской Федерации. Но так это все на уровне разговора и осталось. Конечно, я рад, что в гроб приказа № 055 вбит один массивный гвоздь: решением Военной коллегии Верховного суда признаны незаконными десять пунктов этого приказа. Всего десять, потому что в этом приказе 657 пунктов. Минимум, половина из них не соответствует положениям Конституции или перечню сведений, отнесенных к государственной, тайне, который был утвержден в 1995 году указом президента Ельцина. Я не стану сейчас говорить о несовершенстве этого перечня. Дело в том, что и к закону о государственной тайне, дополнением к которому является этот перечень, тоже есть немало претензий. Главная из них - та, что закон позволил органам государственной власти, руководители которых наделены полномочиями по отнесению сведений к государственной тайне, самим разрабатывать ведомственные развернутые перечни. Вот они и "развернулись". Если президентский перечень предписывает засекречивание по 87 позициям, то приказ № 055, как вы помните, - по 657. Надо учесть, что у Минатома есть свой приказ № 035, у МВД свой, у ФАПСИ свой, у Минздрава, Росгидромета, Минтопэнерго, и прочих ведомств - свои ведомственные приказы, подобные 550-ому. Таким образом, государственная тайна в России давно уже стала ведомственной, а ведомства эти, по принципу "Заставь дурака Богу молиться", засекретили, как выразился один эксперт, "Не то что воздух, а вакуум". Восемь из вмененных мне (как переданные японским журналистам) документов относятся к экологической тематике. Дело даже не в том, что я не передавал японцам документы. Дело в том, что приказ Министерства обороны 055 засекречивает сведения, относящиеся к седьмой статье закона о государственной тайне, то есть, сведения об обстоятельствах, создающих угрозу для жизни людей. Хотя - что такое люди для Министерства обороны? Как сказал другой эксперт по моему делу, личный состав не является гражданами России, а значит, статья седьмая на него не распространяется. Сейчас очевидно, что обвинение меня в государственной измене, основанное на пунктах приказа 055, после решения Верховного суда об отмене пунктов этого приказа, полностью утратило смысл. Но наверняка ФСБ вместе с прокуратурой будут сражаться за каждый из шестисот теперь уже сорока семи пунктов беззаконного абсурда, только бы не допустить моего оправдания. Дело даже не в том, что в противном случае зачинатели этого дела понесут уголовную ответственность. Дело в том, что с отменой доисторического по своему содержанию приказа все они лишатся платформы для продолжения своих беззаконий. Так они всегда прикрывались, как щитом, этим приказом № 055, а теперь оказались, по сути, голыми. Прикрываться Уголовно-процессуальным кодексом они не умеют. Их не учили законам и кодексам. Их учили приказам, инструкциям и наставлениям. Это для них как раз были выгодны неконкретные, противоречащие Конституции формулировки этого приказа. Теперь, похоже, эту "малину" отобрали. Но доподлинно известно, что в недрах заинтересованных ведомств готовится очередной перечень. Не думаю, что он будет лучше пресловутого приказа 055, но он, по меньшей мере, будет открытым, официально опубликованным, а это для нашей страны уже кое-что. Владимир Бабурин: Григорий Пасько, военный журналист, все еще обвиняемый в государственной измене. Российский закон о печати запрещает цензуру. И, в сравнении с советскими временами, в сегодняшней России, несомненно, сделан большой шаг. Но многое ли изменилось для журналистов, пишущих на военные темы? Александр Гольц полтора десятка лет проработал в "Красной звезде", сегодня он - военный обозреватель журнала и наш постоянный эксперт. Александр Гольц: Попалось военному цензору "Слово о полку Игореве", и не дрогнувшей рукой он вычеркнул слово "полк" и написал "подразделение". Самое смешное в этой байке, популярной лет 15-20 назад среди военных журналистов, было то, что она полностью соответствовала действительности. Дабы не разгласить дислокацию войск, лишь раз в год прессе было разрешено называть один из полков Советской армии. Во всех прочих случаях писали о подразделении. У любого, кто работал в военной печати в те годы, есть собственная коллекция идиотизмов, получавшихся в результате беспощадной цензорской правки. В мою память навсегда врезался такой шедевр: "Взревел двигатель, и изделие взлетело". Впрочем, в те времена хранители военной тайны никак не отвечали за идеологическое содержание журналистских текстов. Эту функцию брало на себя Главное политическое управление, которое, к примеру, определяло, что фельетон о каких-то правонарушениях в армии может появиться в "Красной звезде" не чаще, чем раз в полгода, а в гражданских изданиях, так и вообще - никогда. Поскольку в новейшие времена блюсти честь армейского мундира официально стало некому, военному руководству ничего не оставалось, как возложить эту задачу на управление и отделы информационной безопасности. Им вменено в обязанность защищать военную тайну, и они исправно информируют ФСБ о тех случаях, когда, по их мнению, эта тайна нарушена. Практически все журналисты и ученые, пишущие о проблемах Вооруженных сил, не раз и не два уже давали объяснения следователям ФСБ. По странному стечению обстоятельств повестка приходит после публикации критических материалов. Логика здесь простая. Даже если обвинение доказать не удастся, нервы потреплют по полной программе. Надо сказать, что оборону от любой критики генералы возвели по всем правилам военного искусства, в несколько линий. Прежде всего, секретным являлся перечень сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах, который решением Верховного суда был призван незаконным. Еще недавно любой добросовестный журналист и исследователь мог нарушить запрет, сам того не зная. Однако, честно говоря, попытка соблюсти все запреты означала бы, по сути, конец профессии. Судите сами. К категории секретных отнесены данные о потерях личного состава и военной техники, а также сведения о конструктивных недостатках вооружений. То есть, Министерство обороны заранее освобождало себя от ответственности за гибель солдат и за то, что военная техника не соответствует необходимым стандартам. Но и это не все. Даже если кто-то самым тщательным образом будет избегать всех внесенных в перечень сведений, даже это не гарантирует от тюремного преследования. Ведь существуют и другие подзаконные акты, которые допускают, что в результате анализа несекретных данных некто может прийти к выводам, которые нарушают военную тайну. Именно это, похоже, вменено в вину Игорю Сутягину, ученому-американисту, которого судят по обвинению в шпионаже. Более того, даже коллекционирование, как изящно выразился один высокопоставленный работник ФСБ, открытых материалов по оборонной тематике может рассматриваться, как подготовка к преступлению. При этом работников контролирующих органов никак не смущают явные логические нестыковки. Как, к примеру, человек, не посвященный в государственные секреты, может знать, что он ненароком раскрывает военную тайну. "А вы консультируйтесь у нас", - без тени смущения заявляют они. Можно не сомневаться, что в этом случае ни одни критический материал о военном ведомстве не имеет шанса увидеть свет. Но этого они и добиваются. Владимир Бабурин: Военный обозреватель "Еженедельного журнала" Александр Гольц. И - последний комментарий к решению Верховного суда, который отменил секретный список Министерства обороны. Мой собеседник - заместитель председателя Комитета по безопасности Государственной Думы России Сергей Юшенков. Сергей Николаевич, отмена Верховным судом Росси приказа Министерства обороны о введении перечня сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах, казалось бы, должна иметь далеко идущие последствия. Вроде бы должны были немедленно прекратиться судебные процессы Григория Пасько, Игоря Сутягина, Владимира Данилова, но процессы продолжаются. И только что у нас выступал Григорий Пасько, который абсолютно уверен, что противоборствующая сторона будет всячески добиваться все-таки вынесения ему обвинительного приговора, потому что в противном случае на скамьи подсудимых должны сесть те, кто его обвиняют. Сергей Юшенков: Я думаю, что Григорий Пасько абсолютно прав. Но дело в том, что в нашем государстве, к сожалению, не законы правят, а правит мнение. Мнение определенных лиц, имеющих непосредственное отношение к власти. И эти люди, конечно же, не будут спешить выполнять решение Верховного суда. У нас, к сожалению, слабые суды, не только с точки зрения принятия судебных решений, но и с точки зрения невозможности добиться повсеместного выполнения этих решений. То, что ведомства спекулируют законом о гостайне, по которому они имеют право засекречивать сведения, - мы с этим как бы сталкиваемся уже давно. И всякий раз, скажем, при рассмотрении бюджета на следующий год, мы сталкиваемся с тем, что ни одно из ведомств, и особенно военное, нам не собирается открывать статьи расходов. Попытки либерально ориентированных депутатов внести изменения в закон, увы, не находят поддержки со стороны парламентского большинства. Я полагаю, тем не менее, что решение Верховного суда может, в конечном итоге, сдвинуть с места эту проблему. Но, к огромному сожалению, только правовыми методами и правовыми средствами решить эту проблему не удастся. Нужна еще, плюс к этому - политическая воля. Не воля, понимаемая как некое хотение, а воля, ну, по крайней мере, политических партий, которые выступают за то, чтобы наше общество было открытым. Таких партий, к сожалению, очень не много. Владимир Бабурин: Сергей Николаевич, вы долгое время служили в армии, и, наверное, согласитесь со мной, что для Министерства обороны подобное решение Верховного суда достаточно неприятно. И ваше бывшее ведомство оказывается теперь перед выбором: либо сделать перечень легитимным, гласно перечислить государственные секреты, в том числе открыть и статьи военного бюджета, о чем вы только что говорили, либо молча снести обиду, которую им Верховный суд нанес, признать ранее секретную информацию открытой, но при этом разработать иные способы борьбы с так называемыми утечками. Как вы полагаете, как в данном случае поступят генералы? Сергей Юшенков: Я думаю, что генералы будут пытаться использовать и тот, и другой путь, а вообще они будут полагаться на известную максиму для России: "Строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения". Я уже говорил о том, что, к огромному сожалению, у нас есть дистанция огромного размера между правом, законом и практикой. И, конечно же, эту дистанцию за короткий период времени сократить очень трудно. Владимир Бабурин: И еще, Сергей Николаевич, я бы хотел посмотреть на вопрос с другой стороны. У России достаточно мало опыта в этой области, и поэтому возможно, что уже в ближайшее время можно столкнуться с другими перегибами - рассекречивание сведений, которые, действительно, должны составлять военную и государственную тайну. В Советском Союзе такой вопрос решался просто: государство, которое вроде бы должно было, обязано - хранить государственную тайну, перекладывало эту обязанность на своих граждан, попросту не выпуская их за границу, не разрешая общаться с иностранцами, и так далее, и так далее. Но, тем не менее, проблема есть. Вот как не допустить рассекречивания действительно государственной тайны? Сергей Юшенков: Не допустить рассекречивания можно только за счет сокращения объема секретной информации. И вопрос заключается очень просто, как это, может быть, ни парадоксально звучит. Нужно усиливать парламентский контроль, нужно, действительно, секретные сведения только засекречивать, а не засекречивать абсолютную чушь и ерунду. Скажите, какой есть смысл засекречивать указ президента 1990 года от 23 сентября, на основании которого ведутся боевые действия в Чечне? Владимир Бабурин: Это был заместитель председателя Комитета по безопасности Государственной Думы России Сергей Юшенков. Итак, вопрос. Будет ли найден компромисс между интересами государства, которое вполне резонно заботится о соблюдении собственной безопасности, и общества, которое заинтересовано, кроме безопасности, еще и в максимальной открытости информации, - остается пока вопросом. Дела Пасько, Данилова и Сутягина не закрыты. Остается секретным и указ, о котором только что упоминал Сергей Юшенков, тот самый, по которому начались и продолжаются военные действия в Чечне. Более ста жителей чеченского города Аргун 10 ноября весь день проводили митинг протеста против действий российских войск, подвергших город в ночь на 9 ноября массированному обстрелу, в результате которого погибли мирные люди. Полных данных о числе жертв пока нет. Местные жители утверждают, что российскими войсками применялись тяжелые минометы, а по некоторым данным, и артиллерия. Многие дома сгорели или сильно разрушены. Глава администрации Чечни Ахмад Кадыров назвал действия военных неоправданными и сообщил, что привлек к расследованию республиканскую прокуратуру. С остальными правозащитными новостями недели вас познакомит Анна Данковцева. Анна Данковцева: Президент Ингушетии Руслан Аушев заявил, что находящиеся в республике палаточные лагеря для беженцев из Чечни не готовы к зиме. По его словам, необходимо заменить около 800 палаток, а также обеспечить людей теплыми вещами. Аушев выразил надежду, что федеральные власти в ближайшее время примут необходимые меры. 12 ноября в Рязани прошли пикеты против войны в Чечне, организованные рязанским правозащитным центром "Выбор совести", Комитетом солдатских матерей и обществом "Мемориал". В одном из самых людных мест города, на площади Победы, правозащитники собирали подписи под посланием президенту России, в котором содержится требование прекратить военные действия в Чечне, так как это ведет к массовым нарушениями прав человека в отношении населения республики и российских военных. В Хабаровске жестоко избит руководитель информационной редакции Государственной дальневосточной телерадиокомпании Владимир Воропаев. По данным пресс-службы УВД края, нападение произошло вечером 11 ноября в центре города. После того, как Воропаев назвал нападавшим свою фамилию и должность, те перестали его избивать и заявили, что являются сотрудниками РУБОПа. По их словам, они ошиблись, приняв журналиста за преступника. На прошлой неделе под Минском в урочище Куропаты белорусская оппозиция провела акцию протеста против строительства автодороги через места массовых захоронений жертв политических репрессий 1930-х годов. 8 и 9 ноября были задержаны десятки людей. Им предъявлены обвинения в сопротивлении властям и организации незаконных пикетов. Конституционный суд Киргизии отказался пересмотреть дело находящегося в заключении лидера оппозиции Феликса Кулова. Кулов уже почти год находится в заключении. Владимир Бабурин: Анна Данковцева, правозащитные новости недели. "Землю - тем, кто ее обрабатывает". Перехваченный большевиками у эсеров лозунг дал первым поддержку крестьянства. Крестьянам же он не дал ничего. Практически ничего не изменилось и сейчас. Де юре - крестьяне получили земельные паи, де факто - лишь на бумаге. Об этом рассказывал Владимир Долин в своем расследовании "Владеть землей имеет право". Сегодня - новая история. Горожанин решил стать фермером. Что из этого вышло? Звучит "Интернационал":
Лишь мы, работники всемирной Владимир Долин: Без малого десять лет назад бывший армейский прапорщик Николай Иванов с женой Евгенией поменял квартиру в центре Краснодара на хату в станице Новотиторовская, что неподалеку от краевого центра. И Николай, и Евгения всегда мечтали о собственной земле и с детства были приучены к крестьянскому труду. В начале 1990-х годов на Кубани, как и по всей России, создавались фермерские хозяйства. Ивановы решили рискнуть. Для начала за три миллиона неденоминированных рублей купили мотоблок, им обрабатывали чужие огороды. Затем взяли семь с половиной гектаров земли в частную собственность, а еще 142 гектара - в аренду. Земли фермерам достались незавидные. Говорит Николай Иванов. Николай Иванов: Земли отданы самые, что ни на есть - плохие. То есть, если как вот я хозяин, директор колхоза, совхоза, и вот я знаю, что вот это вот там десятое поле, оно заболоченное, зачем оно мне нужно? Оно приносит мне только убыток. Значит, кому его отдать? Фермеру, пускай он там дальше тонет. Владимир Долин: Но Ивановы не отчаиваются. В разговор вступает Евгения. Евгения Иванова: Мы работать не боимся. Заболоченные земли - мы и этому рады. Мы всему рады. Владимир Бабурин: Каждые три года аренду надо продлевать. Вот и гадают Ивановы, собрав урожай, придется ли им снова сеять на своем поле. И в этом году к середине сентября фермеры еще не знали, продлит ли администрация района договор аренды. Евгения Иванова: Как там, глава нашей администрации не передумал? А то, говорят, сначала он подписал на продление аренды, а потом якобы так, что он отказал в аренде. В чем причина здесь? Просто отказал - и все. Он не подписал, и не дает на продление земли. Владимир Долин: В последнее время в крае фермерам часто отказывают в продлении аренды. Районные власти следуют заветам губернатора-коммуниста Александра Ткачева, который неоднократно заявлял, что не допустит разбазаривания колхозных и совхозных земель. Николай Иванов не думает, что если у него убавится земли, то у колхоза прибавится урожая. Николай Иванов: Я не знаю, что будет с этой землей. Колхозы ее, например, вряд ли потянут. Потому что у нас в Титоровке колхоз Калинина полностью развалился, он уже не существует, технику они всю распродали, машины - ничего нет, осталось правление колхоза, и председатель колхоза еще существует. Наш колхоз бывший, сейчас акционерное общество "Рассвет", но я не вижу, чтобы они закупили новую технику. Сеялки вот, правда, купили, на каждый цех по две сеялки, а тракторов у них новых нет. Значит, что? Не в состоянии они, наверное, купить. И земли эти, которые заберут, а у нас в Титоровке их получится в пределах где-то полторы-две тысячи гектар, как бы не больше, - значит, они будут бурьянами зарастать. Владимир Долин: Зато разворованные и разоренные колхозы пользуются поддержкой властей, а фермеры (Евгения Иванова знает это по собственному опыту) выживают, как могут. Евгения Иванова: Кредитов мы не получаем, мы ничего не получаем. Зерно если выделяется колхозам, нам, фермерам, ничего не выделяется. Нам не выделяется никакого гербицида, никакого удобрения, под урожай. Я не говорю, что там под какие-то.... под урожай. Вот как колхоз, получает он, например, селитру, он получает под урожай, правда? - следующего года. Он получает там что-то. Мы, фермеры, этого не получаем. Владимир Долин: Евгения Иванова уверена, что аренда должна быть долгосрочной. Евгения Иванова: Для того чтобы нам поднять эти земли, нам надо не год, не два работать, а десять лет. А значит, нам аренда пять лет - она не годится. Нам надо десять лет, нам надо 15-20, чтобы мы подняли эту землю и росли. А мы же все равно растем. Мы работаем. Мы карабкаемся. Владимир Долин: Хозяйство Ивановых, действительно, развивается. В этом году взяли ив лизинг два трактора МТЗ-82, купили ЗИЛ "Бычок". Уже давно фермеры обзавелись полным набором подвесных орудий. Среди них - какой-то особенный плуг, который Николай Иванов собрал сам. Купил где-то в Астраханской области остов комбайна, давно списанный на металлолом, добыл недостающие части. Реанимированная машина работает лучше новой. За девять лет Ивановы построили полевой стан с зерновым током, возвели ангары для техники. Сейчас строят магазин. Правда, до ремонта собственной хаты руки у фермеров не доходят. Да летом он там и не живут. На полевом стане поставили вагончик, в нем днюют и ночуют. Львиную долю дохода фермеры вкладывают в хозяйство и в землю. Вкладывали бы больше, если бы знали, что землю у них не отберут. Николай Иванов: Мы тогда сможем больше вкладывать. Значит, мы сейчас будем выкручиваться, покупать еще технику, чтобы туда завозить не только химические все удобрения, а именно навоз. Владимир Долин: Спрашиваю: а что же сейчас навоз на поля не возят? Оказывается, нет экономического резона. Николая Иванов: Дак вносить на три года - зачем его вносить? Это сколько сейчас затрат, мне надо перевезти в гектар 60 тонн. Это какие надо поиметь затраты? Я должен купить КамАЗ, я должен этим КамАЗом на один гектар сделать 11 рейсов, 11-12 рейсов, я его должен бить. Скаты очень дорогие, дизтопливо очень дорогое. Вот. И навоз я если внесу, удобрение коровяк, например, или птичий помет, вон его полно, телефоны стоят, бери - бесплатно отдают, вноси. Так это 5-7 лет можно получать хороший урожай, если хорошо удобрить эту землю. Органические удобрения - одно, а такие - другое. А так земля на три года - и поэтому никто не хочет туда много вкладывать. Владимир Долин: Николай Иванов хотел бы взять землю в частную собственность. Николай Иванов: Обязательно взяли бы. Уже мы знали бы, что это наше, не подходи и не трожь. И никому мы ее не отдадим. И не надо было бы каждый год, или там через каждые три года столько нервотрепки - бегать по этим кабинетам, подписывать все эти бумажки. Продление этой аренды. Владимир Долин: В хозяйстве Ивановых сложилось разделение труда. Николай больше занимается техникой, а Евгения ведет бухгалтерию и отвечает, так сказать, за внешние связи. Ей и по чиновным кабинетам приходится ходить. Вот как ее там встречают те, кто кормится налогами, которые платят Ивановы, и по долгу службы обязаны им помогать. Евгения Иванова: Вот я очень много сталкиваюсь для того, чтобы какой-то документ оформить. Проходишь по всем этим документам, и вот с таким пренебрежением они к нам относятся. Вот у нас есть такой Куковский, зам. главы администрации. Я пришла к нему подписывать документ, постановление. Вот все подписали, последний - он. В чем он мне заковырку делал? В кавычках, неправильно кавычки поставлены. Я понимаю, что там неправильно написали там, тематика что-то неправильно. А он, значит, говорит, так переделать, и именно вот из-за кавычек, и подписать заново. Как вы думаете, можно вот это вот терпеть отношение? Очень много вот такого отношения. У нас глава администрации может держать наши документы по полгода. Владимир Долин: На помощь чиновников Ивановы давно не надеются, и от властей им надо немного. Евгения Иванова: Невзирая на то, что нам никто ни в чем не помогает, мы ничего не просим, мы просим только не относиться к нам по-скотски. Владимир Долин: Николай Иванов военной выправкой, а может, надежностью - напомнил мне одного своего однофамильца, персонажа романа Константина Симонова "Живые и мертвые". Там капитан-танкист говорил о себе: "На моей фамилии вся Россия держится". Сегодня она держится на таких рукастых и головастых мужиках, как новотиторовский фермер. Но кто поддержит его? Владимир Бабурин: "Владеть землей имеет право", рассказывал Владимир Долин. А вывод все тот же, неутешительный: право имею? - Да, конечно. - Значит, могу? - Нет, ни в коем случае. Имран Эжиев, чеченский правозащитник, председатель регионального отделения Общества российско-чеченской дружбы в Чечне и в Ингушетии, был задержан 13 октября этого года ингушской милицией и почти месяц содержался под стражей без предъявления обвинения. О деле Имрана Эжиева рассказывает наш собственный корреспондент на Северном Кавказе Хасин Радуев. Хасин Радуев: Руководитель правозащитной организации "Общество российско-чеченской дружбы" Имран Эжиев месяц назад был приглашен на собеседование в Сунженское отделение Федеральной службы безопасности по Ингушетии. В палаточный городок "Яндаре" за ним приехали сотрудники милиции. После соответствующей беседы Эжиев был заключен под арест для выяснения его причастности к взрывам, терактам на территории Ингушетии. 12 суток он находился в следственном изоляторе временного содержания Сунженского РОВД, затем его перевезли в Грозный. Сейчас Имран Эжиев на свободе, и я попросил его рассказать, что с ним приключилось. Имран Эжиев: Я уже в восемнадцатый раз арестован. И на этот раз тоже произошло, конечно, это неправомерные действия правоохранительных органов Ингушетии и Чеченской республики. Вина моя заключается в том, что я призываю всех, чтобы прекратились вот эти произвольные аресты, внесудебные расстрелы, казни и так далее. Хасин Радуев: Имрана Эжиева хорошо знают беженцы, проживающие не только в "Яндаре", но и в палаточных городках, расположенных на территории Ингушетии. Все эти дни они тревожились за его судьбу. История эта может иметь продолжение, так как Эжиев говорит, что намерен отстаивать не только свои права, но и права тех людей, которых он встречал, находясь в заключении в Грозном. Владимир Бабурин: Рассказывал Хасин Радуев. Вам никогда не приходили телефонные счета, причем на весьма солидные суммы, за разговоры с экзотическими порой, а главное - очень далекими странами, с которыми вы при этом никогда в жизни не разговаривали? От этого сегодня, к сожалению, практически никто не застрахован. Особенно если у вас радиотелефон и не слишком дорогой. Тему продолжит наш корреспондент в Калужской области Алексей Собачкин. Алексей Собачкин: Шестидесятипятилетняя Алиса Кондратенко, живущая в городке Балабаново в 10 километрах от Обнинска, три года назад получила телефонный счет на сумму 1 750 рублей. Схватившись за сердце, пенсионерка начала выяснять, за какие такие разговоры пришел этот счет. В направленной ей распечатке значился международный код (938). Вскоре выяснилось, что такого кода просто-напросто не существует. Набрав этот код, дозвониться никуда нельзя. Да и как утверждает Кондратенко, ни в какую страну она не звонила. Разумеется, Кондратенко отказалась платить по этому счету. Местные телефонисты в ответ, не долго думая, отключили телефон у пенсионерки не только от междугородней, но и от местной связи, а делать этого было никак нельзя, так как если не оплачиваются междугородние счета, то отключается только междугородняя связь. Говорит председатель Обнинского общества защиты прав потребителей Георгий Сивков. Георгий Сивков: Отключать телефон от местной связи эта связь не имела права, согласно положению, утвержденному правительством. Там сказано четко и ясно, что в случае нарушения правил международной и междугородней связи подлежит отключению междугородняя и международная связь. Алексей Собачкин: Кондратенко этого не знала и терпела, ежемесячно внося при выключенном телефоне абонентскую плату. Прошло полтора года. Пенсионерку поразил инсульт. После этого ее муж, заняв денег, оплатил злополучный счет, чтобы включили телефон. Кондратенко, немного поправившись, обратилась в суд с иском, в котором требовала вернуть деньги. Началась долгая череда судов. Первый суд Кондратенко проиграла и подала кассационную жалобу в областной суд. Там она выиграла, однако через некоторое время областной суд отменил свое решение. Кондратенко обратилась в Верховный Суд. Тот, в свою очередь, отменил все предыдущие решения местного и областного суда и вернул дело в первоначальную инстанцию. Говорит Алиса Кондратенко. Алиса Кондратенко: Я уже сомневаюсь даже в том, что мы где-то что-то добьемся. Я теперь ни во что не верю. И никому не верю. И никаким нашим судам не верю. Алексей Собачкин: В настоящее время дело Кондратенко опять рассматривается в местном суде, конца и края этой судебной тяжбе не видно. Местное телефонное начальство комментировать "дело Кондратенко" отказалось, отослав меня к вышестоящему начальству. Из областного управления электросвязи пришла бумага, в которой написано, что 938 - это вовсе не код какой-либо страны, по которому действительно никуда нельзя дозвониться, это тарифный код, при помощи которого рассчитывается стоимость звонков в страны Южной и Северной Америки. Но пенсионерка утверждает, что в Америку она не звонила: ей незачем. Да и непонятно, почему в представленном на оплату счете был указан не код страны, как это положено, а так называемый тарифный код. Владимир Бабурин: Рассказывал Алексей Собачкин. Жительница Калужской области Алиса Кондратенко, оплатив-таки счет, совершила роковую, можно сказать, ошибку. Делать этого нельзя ни в коем случае. А что делать можно и нужно? Сейчас - обратиться за советом к адвокату. Эта задача облегчается тем, что мой коллега Карен Агамиров - кандидат юридических наук, цивилист, член Гильдии российских адвокатов, и в его практике как раз такие случаи были. Итак, вы получили телефонный счет за разговор, который вы никогда не вели. А теперь слушайте Карена Агамирова. Карен Агамиров: Совершенно очевидно, что человек не должен оплачивать какие бы то ни было счета, не имеющие к нему отношения, телефонные и всякие прочие. Чтобы осознать это, не нужно быть юристом. Другое дело, - как практически помочь человеку, попавшему в подобную ситуацию. Она, поверьте, нисколько не заслуживает того, чтобы хвататься за сердце, как Алиса Кондратенко из Балабаново. Да еще потом из-за этого и вовсе слечь с инсультом. Мало ли чего в жизни бывает. Сколько людей безвинно пострадали куда более серьезно! Кого осудили за преступление, которое они не совершали, а кого и расстреляли (вспомните дело Чикатило). А тут такой пустяк, как телефонный счет, пусть и на 1 750 рублей. Тем не менее... В нашей ситуации главное - первому перейти в атаку. Не надо ждать полтора года, три года и тем более зачем-то оплачивать отключенный уже телефон. А затем (это вообще не лезет ни в какие рамки) и сам счет. После того, как вы обратились на телефонный узел, и он, как в случае с Кондратенко, продолжает настаивать на том, что разговор произошел с вашего телефона, надо немедленно обратиться в суд первой инстанции с так называемым пассивным иском о присуждении, о принуждении ответчика не совершать каких-либо действий, а именно - потребовать от телефонного узла в исковом заявлении отказаться от требования оплаты счета, который вам не принадлежит. К заявлению в суд вам необходимо приложить: присланный вам счет, письменное заявление на телефонный узел о том, что вы к этому счету не причастны, с просьбой в конце заявления представить вам письменный ответ на него. Если вам такой ответ представили, вы должны и его приложить к исковому заявлению, а если отказали, - укажите это в вашем исковом заявлении. Не забудьте на документах ставить соответствующие даты и требовать от канцелярии телефонного узла принимать входящую документацию (в данном случае, ваше заявление) по надлежащей форме - с подписью того, кто принял, опять же, датой принятия, соответствующим порядковым номером, ну, и так далее. Если вы все это сделаете вовремя, убеждаю вас, что вопрос будет снят еще на стадии досудебной подготовки. Суд, в частности, (и вы подайте ему эту идею) может предложить ответчику, то есть телефонному узлу, связаться со страной, в которую якобы, согласно счету, звонили, с целью выяснения, действительно ли звонил тот самый абонент и с того самого номера. В самой неблагоприятной для вас ситуации может действительно оказаться так, что пока вы, доверчивый человек, оставили вашего гостя, знакомого или родственника, приглашенного в ваш дом, наедине с телефоном, и он воспользовался этим и позвонил с вашего телефона, скажем, в вожделенную Северную Америку, а вы в это время еще и накрывали для него на кухне стол. Остается надеяться, что наша пенсионерка - женщина осторожная, всегда держит ухо востро, и ее на такой мякине не проведешь. И ведь Верховный Суд все-таки отменил все предыдущие решения. Значит, дело Кондратенко совсем не безнадежно. Она почти безнадежно запустила его - оплачивала отключенный уже телефон, тем самым частично признавая правоту телефонного узла, а ее муж потом вдобавок еще и оплатил злополучный международный счет. И в этом, опять же, признание факта разговора. Не мучайте себя, как Алиса Кондратенко. Не ждите покорно справедливости и уж тем более не совершайте величайшую из человеческих глупостей - не признавайтесь в какой бы то ни было форме в том, чего вы не совершали. Лучше не ждите, а добивайтесь этой самой справедливости. Начинайте судебный роман с государством сами и сразу. Ведь оно не любит слабых. Государству более по душе, когда с ним разговаривают на равных. Владимир Бабурин: Карен Агамиров, советы адвоката. В завершение - обзор "Западная печать о правах человека". У микрофона Владимир Ведрашко. Владимир Ведрашко: Парижская "Либерасьон" сообщает, что во Франции проводится очередная недельная кампания по трудоустройству инвалидов. Специальная телефонная линия выделена для работодателей, желающих оповестить о вакантных местах на своих предприятиях. Линия позволяет также собирать заявки от самих инвалидов, ищущих работу. Свобода печати - твердый орешек, об этом напоминает письмо французского читателя, напечатанное в американском журнале "Ньюсуик". "Информация стала жизненной необходимостью в наши дни, но я хорошо вижу, что вы публикуете слишком много информации о возможных методах действия террористов. Таково, например, предположение в одном из ваших материалов о том, что террористы добились бы гораздо большего, используй они носители сибирской язвы, устойчивые к антибиотикам. Ваш журнал напечатал подробности того, как тестируются, готовятся и распространяются бактерии сибирской язвы. Пожалуйста, прекратите это делать". Это было письмо французского читателя в американский журнал "Ньюсуик". Газета "USA Today" сообщает о том, что правительство Зимбабве запретило 1 000 белокожих фермеров возделывать свои поля и приказало им освободить жилища в течение трех месяцев. В рамках радикальных преобразований в аграрной сфере правительство намерено экспроприировать 5 000 хозяйств, владельцами которых являются белые, и затем перераспеределить эти хозяйства и земельные угодья в пользу безземельных чернокожих. "Сила цветка" - так озаглавлен большой материал в британской газете "Гардиан" о скандальном поступке молодой рижанки во время визита в Латвию принца Чарльза. Алине Лебедевой не повезло. Она так разволновалась, направив в лицо принца Чарльза букет с гвоздиками, что забыла выкрикнуть заготовленные слова протеста против действий союзников в Афганистане. В итоге, ее молчаливый поступок обошел все экраны мира, но не получил должного объяснения. Газета приводит слова Лебедевой: "Я даже не успела ничего выкрикнуть, как меня кто-то схватил сзади. Моим намерением было выразить протест против действий Великобритании и США в Афганистане, где под бомбами погибают мирные граждане". И снова - "Ньюсуик". Здесь помещен материал под заголовком "Искусство в изгнании". В ветхом доме в узбекском городке Нукуз разместилась одна из самых обширных коллекций ГУЛАГовского искусства. Станет ли она когда-нибудь достоянием широкой международной публики? Вот картина с быком. Его глаза смотрят прямо на вас, и точно также в вашу сторону направлены острые рога. Картину написал художник по фамилии Лысенко. Его имени, однако, никто не знает, как неизвестны и подробности его биографии за исключением одной: его поместили в психиатрическую лечебницу именно за изображение этого быка, ведь животное никак не отвечало традиции советского социалистического реализма. Его цвет был синим. А рядом на стене висит картина Михаила Курзина. Она названа просто "Пельмени". Но работа не так проста, как кажется. Незадолго до написания картины художник был освобожден из тюрьмы, оставался в ссылке и страдал от недоедания. Он потому столь тщательно вырисовывал пельмени, что, по всей вероятности, просто отчаялся уже когда-либо попробовать настоящие. Многие работы в музее ГУЛАГовского искусства имеют столь же болезненную историю. И таких работ здесь более 30 000. Это почти никем не отмеченные творения советского авангарда и неофициального искусства, и пристанищем для них сегодня является ветхое здание в городке Нукуз. Владимир Бабурин: Владимир Ведрашко о публикациях в западной прессе, посвященных правам человека. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
