Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
22.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-11-01]
Лицом к лицуРавиль Хазрат Гайнутдин-шейхПетр Вайль: Сегодня у нас в гостях Равиль Хазрат Гайнутдин-шейх, председатель Совета муфтиев России, председатель Духовного управления мусульман европейской части России. Вопросы ему задают журналисты Джаляль Аль-Машта, корреспондент московского бюро общеарабской газеты "Аль-Хайят", и Михаил Поздняев, редактор отдела "Человек и общество" журнала "Огонек". Равиль Хазрат, возможен ли в России свой вариант "Талибана"?
Равиль Гайнутдин: Невозможен. Петр Вайль: Почему? Равиль Гайнутдин: Менталитет другой. Петр Вайль: У российских мусульман другой менталитет? Равиль Гайнутдин: И воспитание, и образование, и национальный характер другой у российских мусульман. Петр Вайль: Муфтий Равиль Гайнутдин, Равиль Исмагилович Гайнутдинов, родился 25 августа 1959 года в Татарстане. Окончил Российскую академию государственной службы. В 1979 году поступил в медресе "Мирараб" в Бухаре, с отличием окончив семилетний курс. Был назначен первым имам-хатыбом второй Казанской соборной мечети "Нур Ислам". С 1985 года - ответственный секретарь Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири в Уфе. В 1987 году был утвержден на должность имам-хатыба Московской соборной мечети. В 1988 году стал главным имам-хатыбом, настоятелем соборной мечети Москвы. В 1991 году избран президентом Исламского центра Москвы и Московской области. Председатель Духовного управления мусульман европейской части России. Академик Международной академии наук Евразии, Международной славянской академии, Международной академии информатизации. Член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России. В 1996 году избран председателем Совета муфтиев России. Женат, имеет двух дочерей. Равиль Хазрат, вы как-то сказали, что современный фанатизм - это реакция бедных на социальную несправедливость, своего рода война бедных с богатыми. Но вот Усама бен Ладен - мультимиллионер, а многие из тех, кто пошел на самоубийство в терактах 11 сентября, вполне состоятельные, из состоятельных семей люди и, что очень важно, люди образованные. Как это согласуется? Равиль Гайнутдин: Да. Усама бен Ладен богатый, миллионер, но, несмотря на это, он встал на защиту бедных, неимущих. И с этой точки зрения его можно было бы сравнить с теми, кто бастовал, кто встал на путь защиты неимущих, за права и свободу личности. Что касается обвинений в адрес бен Ладена, то это показывает, что мир нашел в его лице террориста номер один. Он высказывается и пытается защитить бедный афганский народ и те страны арабского Востока, которые хотят, чтобы их не считали людьми третьего-четвертого сорта, чтобы их религию не считали религией экстремизма и терроризма. Они хотят, чтобы им не диктовали условия жизни и бытия, а также хотят, чтобы их культура была уважаема. И им не диктовали, кого выбирать главой. И если руководитель его государства, человека, личности, его устраивает, а не устраивает великие державы, чтобы они не пытались его свергнуть. Вот он встал и восстал против этих намерений. И я в своих заявлениях говорю: есть те, которые стараются защищать свои интересы, традиции, культуру и свою действительность, и есть те, которые хотят, чтобы весь мир жил по их указке, по их диктату, и выполняли их требования, и строили мир в их понимании. Петр Вайль: Сейчас очень много говорят (это стало таким расхожим стереотипом сразу после 11 сентября) о конфликте цивилизаций, о столкновении ислама и христианства. На всех уровнях любого политического руководства это решительно опровергается. Иногда искренне, иногда из соображений политкорректности, иногда из соображений сугубо политических, тактически политических. Но вот, скажем, христианство проповедует равенство всех людей на земле, ислам говорит о богоизбранности мусульман. Существует ли что-нибудь такое в этих религиях, что противоречит друг другу всерьез? Равиль Гайнутдин: Я категорически против вашего такого утвердительного заявления, так как ислам не утверждает о богоизбранности. Это иудаизм утверждает. Поэтому хочу сказать: ислам является демократической религией, и в исламе нет диктата. Ислам не считает народы богоизбранными или не богоизбранными. Если мусульманин является человеком, считающим себя рабом Всевышнего, то ислам не делит их по национальному, по религиозному принципу. Верующий - он раб Всевышнего. И по нашему вероучению, христианин, иудей является верующим, и их книги являются богоданными священными писаниями. Есть различные мнения по этому поводу. То, что до сегодняшнего дня некоторые священные писания были изменены. И если в священные писания внесено то, что не было в богоданном писании, то в этом случае их можно считать заблужденными, так как их умышленно ввели в заблуждение. Михаил Поздняев: Равиль Хазрат, мой вопрос связан прямо с предыдущим. Скажите, пожалуйста, что ислам вкладывает в понятие "неверный"? Равиль Гайнутдин: Понятие "неверный" означает, что человек не следует единобожию. И в этом случае он отходит от единобожия, становится на путь язычества или идолопоклонничества. Тем самым мусульманам дается право называть их "неверными", ставшими на заблудший путь. Михаил Поздняев: То есть можно ли так понять, что конфликт, который мы сегодня наблюдаем, это не есть конфликт между исламом и христианским миром, а это конфликт между исламом и атеистическим миром, безбожным миром? Потому что очень часто ведь приходится слышать такую трактовку, что неверные это те, кто находится по другую сторону баррикад, это христианский мир. Равиль Гайнутдин: К сожалению, да. Средства массовой информации и некоторые политики часто ошибочно так представляют христиан и представителей иудаизма, якобы мусульмане их считают неверными. И таким образом преподносят конфликт или войну в тех или иных регионах, как конфликт между исламом и представителями других религий, что не соответствует действительности. И мы утвердительно говорим, когда заявляем, что нет противостояния между исламом и христианством, нет противостояния и конфликта на основе ислама и иудаизма. Так как по учению священной нашей религии, по исламу, мы принимаем священными писаниями христиан и иудеев, мы их считаем своими братьями. Поэтому не может быть вражды между религиями богоданными и между братьями. Джаляль Аль-Машта: Я хочу вернуться к теме, поднятой моим коллегой Петром Вайлем, о природе нынешнего столкновения. Когда Самуэль Хантингтон написал свою книгу о борьбе цивилизаций, это дало толчок, я думаю, каким-то течениям, которые именно возбуждают возможность такого столкновения между цивилизациями. То, что мы видим, что произошло после 11 числа, на самом деле, я бы использовал такой термин как "натравливание" на ислам, антиисламская истерия, исламофобия, в том числе и в Российской Федерации. Достаточно упомянуть, что в интервью одной из российских газет израильский министр Либерман сказал, что корень зла всего и терроризма лежит, простите за богохульство, в Коране. Я повторяю его слова, а тот, кто передает слова, он не является безбожником. Так вот, я чувствую, находясь здесь, такую организованную, я бы сказал, истерию, хотя руководящие органы в России и говорят, что они против такой постановки. Когда вы были на встрече с президентом Путиным, он согласился на то, что будет проведена конференция "Ислам против терроризма". Но, тем не менее, власть как будто бы ничего не делает для того, чтобы как-то, каким-то образом прореагировать. В том числе я думаю, я не увидел, не ощутил, чтобы прореагировали и вы, как духовный пастор мусульман. Равиль Гайнутдин: Да, уважаемый брат, я согласен с вашими мыслями. К сожалению, и в России, и в мире в целом есть и политики, и журналисты, которые хотят преподнести те или иные конфликты как противостояние двух цивилизаций. И утверждения, что 21 век будет веком противостояния и борьбы христианского мира и исламского мира, двух цивилизаций. Это, видимо, очень выгодно кому-то, чтобы это было именно так. Но наши религиозные деятели России, не только ислама, но и иудаизма, христианства, они заявляют, что не может быть противостояния цивилизаций. Это приведет к гражданской войне, это приведет к многочисленным жертвам. И к уничтожению той или иной культуры. И не может быть в этой войне победителя. Поэтому задача и политиков, и религиозных деятелей, и общественных деятелей, и особенно журналистов - не раздувать исламофобию, не раздувать различные фобии, а способствовать, чтобы религии не конфликтовали, а наоборот, сближали свои позиции, искали то, что их объединяет, а не то, что их разъединяет. Джаляль Аль-Машта: Я бы хотел просто, чтобы вы сказали, почему не используется, допустим, такой институт, как судебные иски? Ведь то, что иногда пишется, противоречит законодательству Российской Федерации. Мы не слышали ни разу о том, что, скажем, мусульманское сообщество России попыталось хотя бы подать в суд на тех, кто совершенно открыто нарушает закон. Равиль Гайнутдин: Есть такие случаи. Есть и судебные иски, и сегодня находится в судебных инстанциях несколько судебных дел. Но еще есть одна проблема. У нас в России, к сожалению, наш голос не доводится до общества. Власти используют религиозных деятелей, когда это им выгодно, а когда ущемляются права, когда есть нарушение закона о свободе совести, где ставятся определенные заслоны, особенно мусульманам, об этом обществу ничего не известно. И мы дальше своих газет ведомственных и дальше своих выступлений в наших мечетях или в тех средствах массовой информации, которые нам предоставляют возможность, мы дальше выходить не можем. Просто не имеем такой возможности. Петр Вайль: Скажите, пожалуйста, в связи с этим, можете ли вы сказать, что в России существует некая дискриминация мусульман? Равиль Гайнутдин: Я бы не хотел, чтобы так громко - "дискриминацией" назвать. Но есть нарушения прав и свобод мусульман нашей страны. Я об этом конкретно заявляю, и есть у меня обращение к президенту нашей страны по поводу тех фактов нарушения прав и свобод мусульман страны. Недавно я встречался с членами Парламентской ассамблеи Совета Европы, которые интересовались проблемами прав и свобод граждан Российской Федерации, говорили о проблемах по выполнению закона о свободе совести и религиозных объединениях Российской Федерации. Мы указали на несколько фактов нарушений. Например, построена мечеть в городе Вологде. Вологодские власти сегодня требуют, чтобы этой мечети не было в городе. Снести. Та мечеть построена на добровольные пожертвования самих верующих, сегодня стоит под угрозой сноса. Это мы рассматриваем как нарушение прав и свобод. Не дают мусульманам свободно исповедовать религию на территории Вологодской области. Далее. В некоторых подмосковных городах нам указывают, чтобы мы брали ходатайство у Митрополита Ювеналия, чтобы получить земельный участок под строительство мечети. Мусульмане должны идти с поклоном к иерарху Русской православной церкви для того, чтобы получить согласие Русской православной церкви - давать или не давать строительство мечети мусульманам. Петр Вайль: Я догадываюсь, что вы таких случаев знаете много. Насколько я помню, вы выступали и по более такой общей проблеме. Известно, что в России приблизительно 13 миллионов мусульман, да? То есть - это процентов 9, что меньше, чем в целом в мире. Но в мире, по-моему, 20 процентов мусульман. Но, тем не менее, это очень солидная часть общества, и между тем, в российской армии не представлены мусульманские священнослужители, да? Равиль Гайнутдин: По некоторым данным, мусульман в Российской Федерации от 13 до 30 миллионов, называют эксперты. Петр Вайль: А почему же такая разница? Равиль Гайнутдин: Разница большая, так как во время переписи населения у мусульман спрашивали: "Родной язык?" Они говорили: "Русский". Будучи мусульманином, татарином или представителем других мусульманских народов (а их у нас в России 38, народов и национальностей), их записывали как "русские". И из-за этого у нас сегодня очень большие трудности. Исходя из вот этих всех нарушений, наши независимые эксперты называют цифру 19-20 миллионов мусульман, проживающих на территории нашей страны. И, отвечая на ваш вопрос, хочу сказать: да, к сожалению, в наших Вооруженных силах, в силовых структурах в целом (это МВД, МЧС, это Министерство обороны) строятся часовни, там строятся различные православные храмы, приглашают на службу представителей русской православной церкви. Но мусульманам не дают разрешения создать ни молельных комнат, ни других помещений и зданий, не говоря уже о мечети на территории какой-либо войсковой части. Петр Вайль: Гарнизона, наверное? Равиль Гайнутдин: Гарнизона. И священнослужителей ислама приглашают только в тех случаях, когда мусульмане начинают сопротивляться различным уставам и так далее, и возникает конфликтная ситуация. И тогда нужно, там, руководителям или еще каким-то военачальникам, чтобы приехал священнослужитель ислама и успокоил верующих мусульман-военнослужащих. Михаил Поздняев: Я с волнением слушал сейчас ваши слова и вспомнил историю, мне рассказанную человеком, который долгие годы провел в ГУЛАГе, о том, как в бараке вместе с ним сидели мулла и священник русский. И они каждое утро вставали, и каждый вечер ложились, целуя друг другу руки, со слезами и братской улыбкой. Скажите, пожалуйста, вот последнее десятилетие (или лет 15-ть) называют в России временем религиозного ренессанса. Почему в конфликтных ситуациях, в сложных ситуациях, которые касались всех граждан России, совместные усилия Русской православной церкви и исламских лидеров не принесли ожидаемых плодов? Вспомним переговоры, которые велись и по поводу чеченского конфликта, и в других обстоятельствах. Создалось впечатление, что это только декларирование каких-то чаяний, что это только лозунги для того, чтобы где-то проставили галочку, но к этим голосам не прислушались. Быть может, они недостаточно убедительно звучали, и не было истинного братского взаимоотношения в этих случаях? Равиль Гайнутдин: К сожалению, высшие иерархи наших церквей, они, в основном, встречаются, декларируют, а на деле не осуществляются те достигнутые договоренности. И я хотел бы показать на примере. И святейший Патриарх Московский и Всея Руси, и другие руководители встречались с мусульманскими религиозными деятелями, говоря, что на территории Чечни ведется конфликт не на религиозной основе. "Мы уважаем друг друга и призываем наших верующих, чтобы они встали на путь мира и согласия". В то же время Русская православная церковь направляет своих священнослужителей в войсковые части, которые ведут войну на территории Чечни. И, отправляя воинов на войну, они благословляют их на убийство. И мусульмане, увидев это, когда священник Русской православной церкви благословляет на убийство, и он освящает оружие, они понимают: а где же та искренность, а где же те договоренности, которые были заявлены, что "мы не будем поощрять войну, убийство наших граждан"? Ведь чеченцы, они не являются представителями другого государства. Они являются гражданами нашей страны, и как мы можем, если говорим о братстве наших народов, направлять своих же против своих? Петр Вайль: Равиль Хазрат, вы сказали очень примечательную вещь в первой части нашего разговора, когда я спросил вас о том, что может противоречить всерьез друг другу в двух этих великих религиях, исламе и христианстве. Вы сказали, что нет ничего всерьез, но могут быть некие искажения. Вот часто ведь бывает, действительно, все мы знаем о миролюбии, умеренности Корана и основного учения ислама. Но практика бывает часто важнее, религиозная практика бывает важнее. Всем известен колоссальный вклад ислама в мировую, в том числе западную культуру и в области делового права, например, и даже в любовных отношениях. Известно, что в средневековой Европе любовь называли "арабским недугом", потому что считалось, что только мусульманин может жениться по любви в эпоху вот этих договорных брачных отношений, которые царили в европейской культуре. Этим увлекались и Гете, и Байрон, и Лермонтов в России, кто угодно... Но, тем не менее, религиозная практика ислама и религиозная практика современного христианства приводят к совершенно разному отношению к индивидуальности и ценности человеческой жизни. Не в этом ли лежит корень фанатизма тех террористов, которые сделали свое дело 11 сентября, и многих других? Вот именно индивидуальность и ценность человеческой жизни? Равиль Гайнутдин: Индивидуальность в исламе ценится очень высоко. И всевышний Аллах сказал, что он создал человека, который по своим достоинствам и величию является намного превыше, чем остальные его творения и создания. И дал разум человеку и свободу воли, и он волен распоряжаться и своей свободой, и волею. И по вопросу хочу сказать. Да, ислам внес огромный вклад в развитие человечества, в мировую цивилизацию. Ислам не отделяет себя от миросоздания и строительства будущей жизни на земле. И представитель нашей религии является ответственным наместником на земле, он прекрасно осознает, что Всевышний требует от него не разрушать после благоустройства земли (об этом сказано и в Коране). И он должен следовать этому. К сожалению, есть человеческие пороки. Это нельзя сказать, - есть в исламе, есть в христианстве и так далее. Есть у всех народов, которые исповедуют разные религии. Есть еще и политические убеждения. Есть свои учителя, идеологи, и индивидуум, личность, безусловно, следует определенному учению, определенным взглядам. И когда человечество развивается, развивается и философская мысль, и политическая мысль. Безусловно, люди могут встать на различные пути следования. И в тех случаях, когда мы отмечаем, что представители мусульманских народов, они встали на путь заблуждения или же встали на путь экстремизма, то они являются нарушителями тех или иных заветов, если их действия не отвечают священному учению, а отвечают только тем, кто их направляет и дает им свою идеологию. Джаляль Аль-Машта: Я хочу вот, чтобы вы дальше развивали эту же мысль, но, спросив, таким образом: а почему, собственно говоря, требуют, чтобы все люди были одинаковыми? Ведь люди созданы разными. И разница между, скажем, исламом не как сугубо религиозным течением, но и как культурная самоидентификация... Это иная культура, иные традиции. Почему, собственно говоря, мусульмане должны согласиться с тем термином, что нужно перенять абсолютно все, что создано, скажем, западной цивилизацией? И в западной цивилизации очень много ценного, но навязывается именно идея, что "если вы не принимаете, то вы враги". Собственно говоря, это господин Буш очень четко сказал, когда он фактически повторил идею о том, что есть римляне, и есть варвары. И, конечно, перечисляются все, кто не с римлянами, как варвары. И мы иногда (мусульмане), мне кажется, поддаемся этому и как бы соглашаемся, что: "да, вот надо так сделать, надо как...". Может быть, надо сказать по-другому, что есть различия, но эти различия не должны перерасти во вражду? Это иное дело. Равиль Гайнутдин: Согласен. Я полностью с вами согласен. И хочу сказать словами священного Корана. Ведь всевышний Аллах сказал: "Мы создали вас от мужчины и женщины, и сделали вас племенами и народами, чтобы вы узнавали друг друга". Я считаю, если люди хотят навязать свое видение и свой диктат всему миру, чтобы они следовали именно по пути тех, кто считает, что они правы, и их избранный путь это единственно верный путь. И не дают другим развиваться так, как они привыкли, и их образ жизни требует именно такого уклада. К сожалению, это получается нарушением заветов Всевышнего. Здесь, мы видим, нарушаются и чисто гражданские права, демократические права, и здесь нельзя говорить о какой-то защите свободы и демократии. Не может быть такой демократии, когда эта демократия устраивает одних и запрещает другим. Я недавно видел ваше интервью. Вы сказали, что если Саддам Хусейн устраивает народ Ирака, то почему другие страны должны говорить, что "он не устраивает нас"? Мне кажется, это демократические слова. Мы должны уважать мнение народа, культуру народа, традиции народа, их желания и не диктовать им условия своей игры. И то, что было вами сказано: "Если вы не с нами, то против нас", это, мне кажется, сегодня ни в коем случае не должно носить такой ультимативный и диктаторский характер. К сожалению, многие страны сегодня боятся Соединенных Штатов Америки и их союзников. Они, возможно, не понимают, не принимают те методы, которые сейчас применяются по отношению к простым народам Афганистана, те бомбежки домов, госпиталей и баз гуманитарной помощи. И, несмотря на это, они не могут сказать Соединенным Штатам Америки: "Вы нарушаете общепринятые гражданские нормы". И тоже так же не могут сказать: "Прекратите бомбежки, а начните борьбу непосредственно с теми, кто считается террористом". Ведь сегодня, мы знаем, сотни убитых мирных граждан, и ни одного убитого руководителя - ни "Талибана", ни тех организаций, которые считаются террористическими. Петр Вайль: Нет, есть какие-то имена, Там, ну, правда, немного... Их вообще немного, руководителей. Но вы знаете, насчет Саддама Хусейна, если он устраивает народ Ирака... Ну, покуда он не оккупирует Кувейт, например, да? И даже в современном проницаемом мире, покуда не нарушаются права человека в самой стране. Это и в декларации ООН записано. Есть право на некое вмешательство. Если нарушаются права человека в России, международное сообщество тоже вмешивается в это дело.
Равиль Гайнутдин: Я согласен. Если нарушаются права в стране. Петр Вайль: Да. А тем более, права соседей, как это произошло с Саддамом Хусейном по отношению к Кувейту. Равиль Гайнутдин: Но эта история уже завершена. Ирак уже ушел из Кувейта, но американцы остались в Кувейте. Я, посещая Кувейт, был по приглашению у заместителя министра в гостях на даче, и при подъезде к даче нас остановили солдаты. Двое американцев и один кувейтянин. И мои паспорта не проверял кувейтянин. Мои паспорта проверял американец, пустить меня дальше или нет. Петр Вайль: Ну, наверное, с согласия властей Кувейта. Но очень интересную тему Джаляль Аль-Машта поднял. Вот в этой связи, в принятии западных ценностей, западной цивилизации, как вы относитесь к модели Турции, которая осталась исламским государством, во многом приняв образ жизни западной цивилизации? Равиль Гайнутдин: Это воля народа. Если референдумом та или иная мусульманская страна решит, что этому государству быть светским, то тогда они имеют на это право - создавать светское государство или создавать мусульманское государство. Петр Вайль: Но вам лично эта модель кажется перспективной? Равиль Гайнутдин: Мне кажется, что сегодня на территории Турецкой республики развиваются демократические институты, и, я считаю, ислам отвечает именно тем демократическим принципам. Даже если взять то, что в исламе нет диктатора. Есть человек, который выбирается мусульманским обществом, и глава мусульман никогда не оставляет свою должность по наследству. А мусульмане сами выбирают. И нет в мире ни одного своего папы или верховного патриарха, или верховного муфтия мусульман мира. Это показатель того, что ислам намного демократичнее, чем даже другие мировые религии. Михаил Поздняев: Уважаемый Равиль Хазрат, многие лидеры и комментаторы после событий 11 сентября повторяли фразу, что мир проснулся другим. Возникает совершенно четкое противопоставление двух миров. О чем я хотел бы вас спросить. Процесс глобализации, с моей точки зрения, не столько политический, не столько экономический, сколько социокультурный. Исламский мир способен вписаться в этот процесс? Равиль Гайнутдин: Ислам - религия прогресса. И не нужно считать ислам закостенелой фундаменталистической религией. Ислам, по учению Всевышнего и святого пророка Мухаммеда, да будет с ним мир и милость Аллаха, требует от человека жить в ногу со временем. И исламский мир сегодня, безусловно, принимает и научно-технический прогресс, и готов к сегодняшней глобализации. И я считаю, что ислам не может быть, и мусульманские народы не могут сегодня обособляться, чтобы они были только сами, в замкнутом круге. Ислам сегодня и в Германии, и в Великобритании, во Франции, Соединенных Штатах, и в Австралии, и в России. И поэтому мы - мусульмане земного шара, считаем, что все то, что происходит сегодня в мире... мы участники этого происходящего. И если идет глобализация, мы тоже участвуем в этом. Есть свои "за" и "против" в этой глобализации, есть те, которые принимают, есть те, которые против. Это не только в мусульманском мире, но и в западном, христианском мире. В том числе идут различные митинги, демонстрации против глобализации. Это тоже есть. И за действия тех, кто выступает против, нельзя считать, что христианский мир не готов, и они выступают против глобализации. Петр Вайль: Равиль Хазрат, я хотел бы обратиться сейчас к вам не как к руководителю российских мусульман, а как к ученому. Вы автор книг и по мусульманской догматике, и по ритуалу. И все-таки вот мир себе снова, снова, снова задает вот этот вопрос: кто были эти люди, которые 11 сентября совершили эти теракты, и почему они, главное, совершили? Это то, что ускользает от человека западной цивилизации. Почему эти люди так решительно обрекли на смерть не только тысячи незнакомых им людей, но и самих себя? Мы знаем, что терроризм существует, где угодно, и в христианских странах, но, скажем, если мы будем говорить о Корсике или Северной Ирландии, или басках, во всех этих случаях есть политическая подоплека. Здесь нечто мистическое. Никто ничего не требует ни от Соединенных Штатов, ни от союзников, не говорят, там: "Дайте нам то, дайте нам это..." Это просто люди пошли на смерть других, и казнили, в том числе и себя. Равиль Гайнутдин: Люди сегодня восприняли то, что произошло... как бы Америка покажет всему миру, кто есть враг, и кто есть "наши". Никто еще не сказал, кто виновен в тех терактах. Мусульмане, находясь в Афганистане, не могли совершить такой теракт. Были захвачены самолеты Соединенных Штатов Америки, это было внутри Соединенных Штатов. И такая сеть, которая контролировала и компьютеры, и аэропорты, и самолеты. Это могла сделать только очень солидная организация, совершенная спецслужба. В этом твердо убеждены мусульмане. Петр Вайль: Вы что-то конкретное имеете в виду? Равиль Гайнутдин: Я ничего конкретного ничего не имею, но в моем ответе вы, возможно, поймете. Хочу сказать: те, кто пошли на самогибель, эти люди были уверены в том, что они совершают правое дело. И если бен Ладен или другие сегодня говорят, что они понимают то, что было совершено, это во имя определенных целей, и эти цели, вы говорите, что не названы... Это не политические у них требования. Они ведь заявляют, что ими не совершены эти теракты, но у них есть политические требования. Это создание свободного независимого палестинского государства. Не ущемление прав мусульман в мире. Это политические заявления и политические требования. И то, что эти теракты произошли после того, как... весь мир осудил Израиль, их действия, и когда весь мир начал требовать необходимости признания палестинского государства, вот это было совершено... Петр Вайль: Но вроде бы палестинцы не называются. Равиль Гайнутдин: ... чтобы отвлечь... Петр Вайль: Не называются как источник этих терактов. Равиль Гайнутдин: Вы знаете, абсолютно палестинцы не называются. Я и не имею в виду, что... Называются причины. Причины того, что Израиль и Соединенные Штаты Америки не захотели признать требования мирового сообщества о необходимости признания палестинского государства. Петр Вайль: Равиль Хазрат, вот вопрос, может быть, более мелкий, но тоже чрезвычайно интересный, на который вы можете ответить опять-таки как вот ученый-исламист. Эти 19 человек, которые совершили теракты 11 сентября, погибли. Их спросить нельзя. Но у нас есть ценнейшие свидетельства тех, кто готовил теракты в Кении и Найроби. Один из этих террористов остался жив, был осужден на пожизненное заключение, и есть его показания, где он среди прочего говорил о том, что пошел на свои действия, в частности, потому, что ему было обещано некое загробное блаженство. И даже с конкретными данными: 70 девственниц к услугам, возможность ходатайствовать за 70 своих родственников и так далее. Откуда возник вот этот сюжет вознаграждения в практике ислама? Равиль Гайнутдин: Утверждения есть, если человек уходит из земной жизни за свою священную веру, за свою отчизну, за богоугодное дело, то в этом случае его ждет награда. Она ждет, безусловно, тех, кто шел из земной жизни во имя Всевышнего создателя и творца. Петр Вайль: И теперь у нас (по традиции) эта программа заканчивается обменом мнений, в котором, извините, вы уже не участвуете. Я попрошу участников программы очень коротко сказать, что им показалось наиболее примечательным в словах нашего гостя, вообще, в ходе нашего разговора. Михаил Поздняев: Мне чрезвычайно полезна была эта встреча. Я еще раз убедился в том, что мы живем в стране, которая не стала ни на шаг ближе к вере, к религии. Притом, что были дарованы новые свободы, громко по средствам массовой информации говорилось, что верующих больше в России, в бывшем Советском Союзе не преследуют. Но за все эти годы мы не стали, к сожалению, знать друг друга лучше. И вот это самое трагичное, мне кажется, для восприятия россиянами всего происходящего в последние месяц или полтора месяца. Мы не приблизились к пониманию и знанию друг друга. Джаляль Аль-Машта: Мне послышалась горечь. Это горечь человека, озабоченного не только тем, как живут, и почему так живут мусульмане, но и человека, скажем, гражданина Российской Федерации, которого действительно пугает возможность некоего противостояния, который хочет, на самом деле, отдалить это. Для того чтобы уйти на шаг назад от пропасти, нужно все-таки желание, и не только со стороны мусульман, но и со стороны государства. Петр Вайль: Мне показалась самым примечательным трезвость нашего гостя. С одной стороны, он, как глава российских мусульман, естественно, говорил о ценностях ислама очень горячо и убедительно. И в то же время очень трезво оценил обстановку в России (я здесь согласен с Джалялем Аль-Машта) и особенно положение в Чечне, где волей-неволей или волей происходит, тем не менее, тот самый конфликт цивилизаций, о котором говорят так много, где во многом противостояние воспринимается как противостояние ислама и христианства. И в то же время вы высказали надежду, что в России своего "Талибана" все-таки не будет. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
