Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
16.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-04-04]
Продолжение политикиЧто мешало ФБР и ЦРУ?Автор и ведущий Владимир Абаринов
Независимая национальная комиссия США во главе с Томасом Кейном продолжает расследование причин, не позволивших американскому правительству раскрыть заговор 11 сентября, жертвами которого в Нью-Йорке, Вашингтоне и штате Пенсильвания стали около трех тысяч человек. Последние в апреле публичные заседания комиссия посвятила выяснению вопроса о том, что мешает двум главным службам страны, ФБР и ЦРУ, взаимодействовать, работать вместе над предотвращением угрозы терроризма. Многочисленные факты говорят о том, что ЦРУ и ФБР не смогли заблаговременно раскрыть заговор 11 сентября в значительной мере из-за того, что эти два ведомства были разобщены, у них не было каналов обмена информацией - то есть из-за того, что на вашингтонском жаргоне называется "стеной". Почему два ведомства одного правительства не могут договориться друг с другом? Причину часто видят в исторически сложившемся антагонизме, начало которому положил самый известный из директоров ФБР - Эдгар Гувер. После Второй мировой войны Гувер сделал все, чтобы его учреждение получило функции внешней разведки. Однако президент Гарри Труман решил, что у ФБР хватает забот и внутри страны и создал отдельное от Федерального бюро расследований Центральное разведывательное управление. С тех пор в обоих ведомствах будто бы культивируется дух соперничества, исключительности и превосходства. Но дело, конечно, не только в этом. Создавая ведомство разведки, Гарри Труман учитывал специфику этого занятия. Сферы деятельности ФБР и ЦРУ не пересекаются ни географически, ни юридически. ФБР - правоохранительный орган; он ловит уголовных преступников и шпионов на территории США. Задача ЦРУ - сбор информации за границей; это прежде всего - аналитическая служба. Такое разделение обязанностей наилучшим образом гарантирует гражданам США соблюдение их прав. Совмещение функций, напротив, характерно для тоталитарных режимов, не делающих различия между шпионами и политической оппозицией. С точки зрения правозащитников, "стена" - несомненное благо. Но по мнению должностных лиц нынешней администрации, делу борьбы с терроризмом ведомственные перегородки вредят. Вот что заявил комиссии министр юстиции США Джон Эшкрофт, говоривший о юридических барьерах, о собственной "стене" с той же страстью, с какой когда-то на Западе говорили о Берлинской стене. Джон Эшкрофт: Мы были агрессивны. Мы действовали жестко. Нас немало критиковали за наш жесткий подход. Мы воспринимаем эту критику как цену, которую мы платим за нашу свободу. Если бы я знал, что террористическое нападение на Соединенные Штаты неизбежно, я привел бы в действие весь наш арсенал, невзирая на неизбежную критику. Рыцарям министерства юстиции, нашим агентам и прокурорам была бы предоставлена полная свобода действий. Все те жесткие меры, которые мы применили после атаки, были бы применены до нее. Но факт состоит в том, что мы не знали, что угроза надвигается. Вот уже почти десятилетие, как наше правительство ослепило себя и не видит врагов. Наши агенты изолированы друг от друга воздвигнутыми правительством стенами, скованы, как наручниками, запретами и изголодались по элементарным информационным технологиям. Старая система национальной разведки, существовавшая на момент 11 сентября, была обречена на провал. Владимир Абаринов: Что имеет в виду Джон Эшкрофт? Шпионаж, как писал еще отец ЦРУ Аллен Даллес, - занятие по определению нелегальное. Поэтому внутри страны закон возбраняет не только действовать теми же методами, какими действует разведка в других странах, но и использовать информацию, полученную этими методами. Сведения, добытые разведкой, не могут служить материалом обвинения в уголовном судопроизводстве, а значит, и не могут быть использованы на стадии предварительного следствия. Более того - "стена" существует и в пределах одного ведомства. Сотрудники ФБР, занимающиеся контршпионажем, руководствуются в своей работе Законом о наблюдении за иностранными разведками. Этот закон дает им возможность получать санкцию суда на наружное наблюдение, прослушивание и скрытый обыск лица, подозреваемого в шпионаже, по облегченной процедуре. Однако, во-первых, получив такой ордер, агент ФБР имеет право вести слежку только за иностранцем; во-вторых, если в ходе наблюдения обнаружилось, что подозреваемый занимается, скажем, финансовыми махинациями, агент-контрразведчик не имеет право передать эту информацию своим коллегам из управления по борьбе с финансовыми преступлениями. Потому что на слежку за подозреваемым в совершении обычных уголовных преступлений требуется ордер, полученный обычным порядком. Говоря коротко - судье нужно представить достаточные основания для такой слежки. Наконец, существуют юридические барьеры между федеральными службами и правоохранительными системами штатов. Закариас Муссауи, считающийся 20-м участником заговора, был арестован в Миннесоте за три недели до терактов 11 сентября по обвинению в нарушении иммиграционного законодательства. Это правонарушение не имеет статуса федерального преступления, а именно такого рода преступлениями занимается ФБР. По этой причине штаб-квартира ФБР делом Муссауи не заинтересовалась. Джон Эшкрофт, как следует из его выступления перед комиссией 11 сентября, сторонник разрушения "стены". Он стал инициатором так называемого Патриотического закона, принятого именно с этой целью вскоре после 11 сентября и ставшего объектом острой критики со стороны правозащитных организаций. Однако с министром юстиции согласны не все. Директор ЦРУ Джордж Тенет на вопрос одного из членов комиссии, должна ли, по его мнению, разведка получить право действовать на территории США в тех случаях, когда речь идет о терроризме, твердо ответил: "Нет, сэр. Ни при каких обстоятельствах". Разведку можно понять. Именно потому, что методы ее работы незаконны с точки зрения страны, у которой похищают государственные секреты, она должна быть защищена законами своей страны. Об этом говорил на слушаниях бывший руководитель контртеррористического центра ЦРУ Джей Кофер Блэк. Кофер Блэк: Мы действуем в рамках закона. Наши права при осуществлении тайных операций описаны в документе, который называется Меморандум об уведомлении. У нас есть юристы - в Совете национальной безопасности, в Центральном разведывательном управлении. Они корпят над каждым словом. В этой стране слова имеют значение. Слова - это то, из чего составлены приказы, и Центральное разведывательное управление действует согласно этим приказам, написанным в соответствии с законом. Владимир Абаринов: Меморандум об уведомлении - это документ, подписанный лично президентом. В данном случае речь идет об операции захвата или убийства Усамы бин Ладена. Мало назвать его врагом рода человеческого. Агентам, работающим, как говорят в разведке, "в поле", необходима полная ясность, чтобы потом не пришлось, чего доброго, отвечать перед американским судом. Но именно этой ясности в документе не было. Джон Эшкрофт утверждает, что так было только при Билле Клинтоне. Джон Эшкрофт: Позвольте мне внести ясность. Моя проверка показазала, что никакого тайного плана убийства бин Ладена не существовало. Был план тайной операции захвата бин Ладена для последующего привлечения к суду. Но даже этот план был ущербным из-за запутанных требований, ограничений и правил, которые не позволяли нашим людям "на месте" действовать решительно. Именно тогда, когда нашим агентам было необходимо ясное, внятное руководство, они получали инструкцию, написанную языком ключкотворов. Даже если они имели возможность проникнуть в лагеря бин Ладена, они должны были запросить разрешение юристов на поимку. Без четкого руководства наши люди подвергались риску, который зачастую превышал риск, угрожавший Усаме бин Ладену. 7 марта 2001 года я встретился с советником по национальной безопасности Кондолиззой Райс и рекомендовал ей прояснить полномочия на проведение тайной операции и расширить их с тем, чтобы санкционировать физичесткое устранение; мы должны были положить конец не оправдавшему себя плану захвата. Мы должны найти и убить бин Ладена. Я вспоминаю, что доктор Райс согласилась со мной и поручила директору Тенету подготовить проект новой, более ясной и расширенной, директивы. Владимир Абаринов: Но Кофер Блэк утверждает, что и эта директива допускала убийство бин Ладена лишь при определенном стечении обстоятельств. Бывший глава контртеррористического центра мягко, но решительно отказался встать на ту или иную сторону в споре о том, какая из двух администраций несет бoльщую ответственность за гибель людей 11 сентября. Кофер Блэк: Я здесь не для того, чтобы мои показания стали частью политической дискуссии, не для того, чтобы метать громы и молнии и обвинять кого-то другого в беспечности, недостатке внимания или ошибках. В этот год президентских выборов ваша работа слишком часто концентрировалась вокруг того, что в этой стране воспринимается как межпартийная борьба. Я не хочу упражняться в бесплодной полемике такого рода. Откровенно говоря, то, что имеет значение для меня и людей, которыми я руководил в контртеррористическом центре, не зависит от особенностей администрации. Нами руководило наше понимание того, что необходимо делать, чтобы защитить американских граждан, американскую собственность и американские интересы. Владимир Абаринов: Кофер Блэк всю жизнь проработал в разведке, и не в главной конторе, а "в поле". Его отец был пилотом международных рейсов и летал в страны Африки. Когда у сына были каникулы, он брал его с собой и оставлял у друзей на неделю-две. Поэтому Кофер Блэк с детства полюбил Африку и, когда стал работать в ЦРУ, попросил направить его в какую-нибудь африканскую страну. Он работал в Замбии, Сомали, Заире, а в 1993 году оказался в суданской столице Хартуме, где в то время жил Усама бин Ладен. Блэк прибыл со специальным заданием собирать информацию о главе террористической сети. Хартум в то время стал убежищем террористов всего мира. Кофер Блэк сыграл ключевую роль в аресте и депортации во Францию знаменитого террориста 70-х годов Карлоса-Шакала. После того, как в окружении бин Ладена узнали об этом, за Блэком началась охота. Дело доходило до погонь и перестрелок. Так что Блэк знает своего противника не понаслышке. По мнению Блэка, проблемы разведки - это прежде всего хроническое недофинансирование и нехватка квалифицированных специалистов. Об этом же говорил в своих показаниях комиссии директор ЦРУ Джордж Тенет. Джордж Тенет: Господин председатель, немного контекста. К середине 90-х годов разведывательное сообщество работало в условиях существенной эрозии материальных и людских ресурсов и оказалось неспособным к технологическому обновлению. Когда я стал директором ЦРУ, я увидел разведсообщество, чье финансирование падало, а качество анализа ухудшалось. Мы потеряли 25 процентов сотрудников и миллиарды долларов капитальных вложений. Необходимость технологических изменений поставила под вопрос способность Агентства национальной безопасности справляться с растущим объемом и интенсивностью современных коммуникаций. Инфраструктура, предназначенная для найма, обучения и поддержания в форме сотрудников для нелегальной работы, человеческий ресурс национальной разведки пребывали в беспорядке. Владимир Абаринов: Джон Эшкрофт обвинял во всех бедах спецслужб администрацию Билла Клинтона - по его словам, когда он стал министром в кабинете Джорджа Буша, сразу произошли благотворные перемены. Однако у другого свидетеля - Томаса Пикара, который исполнял обязанности директора ФБР летом 2001 года, сложилось иное впечатление. Как он заявил комиссии, министр Эшкрофт сильно урезал бюджетную заявку ФБР на борьбу с террором. Пикар попросил разрешения представить министру дополнительное обоснование сметы - и получил повторный отказ. Эта бумага с резолюцией министра легла на его стол 12 сентября - на следующий день после терактов. Кроме того, Пикар рассказал, что летом 2001 года он дважды в ходе регулярных докладов информировал министра юстиции Эшкрофта об угрозе иностранного терроризма, однако на третий раз министр заявил ему, что больше не желает ничего слышать о терроризме. Это второе сообщение министр категорически отрицал. Вопрос задает член комиссии Джим Томпсон. Джим Томпсон: Исполнявший обязанности директора ФБР Томас Пикар заявил сегодня, что дважды докладывал вам об "Аль-Каиде" и Усаме бин Ладене, и когда он собрался сделать это в третий раз, вы сказали ему, что больше не желаете его слушать. Можете ли вы прокомментировать это заявление? Джон Эшкрофт: Во-первых, исполнявший обязанности директора Пикар и я встречались больше чем два раза. Мы встречались регулярно. Во-вторых, я никогда не говорил ему, что не хочу ничего слышать о терроризме. Я занимаюсь безопасностью американского народа, и чрезвычайно интересовался терроризмом, и особенно настойчиво расспрашивал об угрозе терроризма здесь, на американской земле. Владимир Абаринов: Еще один нелегкий вопрос задал министру юстиции член комиссии Ричард Бен-Венисте. Ричард Бен-Венисте: В какой-то момент летом 2001 года, как раз тогда, когда уровень угрозы вырос, вы, как утверждают, стали пользоваться частным чартерным самолетом вместо обычных рейсовых - на основании, как нам сообщили ваши подчиненные, оценки угрозы, сделанной ФБР. И, как вы сами сказали нам, непосредственно 11 сентября, в момент атаки, вы находились на борту чартерного самолета. Можете ли вы, сэр, сообщить дополнительные детали относительно угрозы, заставившей вас пересесть с рейсовых самолетов на частный чартерный? Джон Эшкрофт: Я очень рад осветить этот вопрос. Ричард Бен-Венисте: Благодарю вас. Джон Эшкрофт: Моя жена была в Германии и вернулась в августе. Вместе с ней мы прилетели в Вашингтон 3 сентября на рейсовом самолете. По своим личным надобностям я летал исключительно коммерческими рейсами в течение всего периода повышенной угрозы. Оценка, о которой идет речь, была сделана службой охраны в начале года. Она не была связана с угрозой терроризма для всей страны. Она была связана с безопасностью генерального прокурора, учитывая круг его обязанностей. И согласно этой оценке, интересам государства больше соответствует, если генеральный прокурор будет пользоваться правительственными самолетами. Это не частный чартерный самолет. Это самолет правительства Соединенных Штатов. И именно на борту такого самолета по дороге в Милуоки я находился утром 11 сентября. Владимир Абаринов: Что же происходило в американских спецслужбах весной и летом 2001 года? В мае 2001 неожиданно подал в отставку директор ФБР Луис Фри. Назначенный на его место Роберт Мюллер из-за летних каникул Конгресса был утвержден Сенатом только 4 сентября - за неделю до терактов. В промежутке обязанности директора исполнял Томас Пикар. Томас Пикар: В течение лета мы продолжали расследовать теракты против посольств в Африке и корабля Коул. Эти расследования были направлены не только на то, чтобы привлечь виновных к ответственности - они давали нам ценную разведывательную информацию об "Аль-Каиде". <:> Многие из арестованных и доставленных в Соединенные Штаты начали сотрудничать с ФБР. Они не только давали показания об этих терактах, но и участвовали в идентификации членов "Аль-Каиды" для целей разведки. Они дали нам уникальный взгляд изнутри на командную структуру "Аль-Каиды". Мы также использовали их сотовые телефоны, кредитные и телефонные карты, сведения об их проживании в отелях для поисков других членов "Аль-Каиды". Агенты без устали распутывали эти нити. Владимир Абаринов: Между тем напряжение нарастало. Томас Пикар: Насколько я помню, в период с января по сентябрь поступило более тысячи предупреждений. Многие из них были очень конкретными, другие носили общий характер. Все они воспринимались серьезно, но объем был устрашающим. Наиболее серьезным фактом были оживленные разговоры в чатах, в интернете, но как раз с этим типом данных работать труднее всего. В них не было специфики - что, где и когда. Мы знали, кто, то есть мы знали только, что это - "Аль-Каида". Владимир Абаринов: Не бездействовала, по словам Джорджа Тенета, и разведка. Джордж Тенет: Между 1999 и 2001 годом число наших агентов, работавших против террористов, выросло более чем на 50 процентов. Мы работали более чем с 70 источниками, из из с 25 - на территории Афганистана. Мы получали информацию от восьми различных афганских племенных общин. Мы установили стратегические взаимоотношения, соответствующие нашим планам, с разведывательными службами, которые благодаря своему доступу к источникам информации, могли обогатить наши знания. Они обзавелись своей собственной агентурой внутри Афганистана и по всему миру в ответ на поставленные нами задачи. Владимир Абаринов: Томас Пикар говорил об особой изощренности заговорщиков 11 сентября. Томас Пикар: Ничто из того, что мы узнавали, не указывало на возможность того, что произошло 11 сентября. Наоборот, всех наших усилий оказалось недостаточно, если иметь в виду, сколько мы узнали о 19 угонщиках после 11 сентября. Заговор зародился в Афганистане, приобрел законченную форму в Германии, а финансировался с Ближнего Востока. Каждый из угонщиков был отобран прежде всего потому, что мог въехать в Соединенные Штаты незаметно, не привлекая внимания, что не так уж трудно при наших открытых и перегруженных границах. Они не получали никакой помощи от кого-либо в Соединенных Штатах, не вступали в контакт с лицами, открыто проявлявшими свои симпатии к "Аль-Каиде". Они выходили в Интернет через общедоступные компьютеры, пользовались оплаченными телефонными картами и потому ускольнули от внимания американских властей. В планировании и исполнении они целиком полагались на самих себя. Они успешно воспользовались нашими слабыми местами, от пограничного режима до дверей кабины пилота. "Аль-Каида" - трудный противник. Я лично встречался с Рамзи Юсефом, организатором взрыва 1993 года во Всемирном торговом центре. Это - целеустремленный, разумный, хорошо образованный человек. Он говорит по-английски с британским акцентом и владеет еще шестью иностранными языками. Он дипломированный специалист по химии и электроэнергетике. Владимир Абаринов: Джордж Тенет считает, тем не менее, что разведка не может упрекнуть себя в бездействии или некомпетентности. Джордж Тенет: Как я оцениваю нашу работу? Разведданные, которые мы предоставили должностным лицам, принимающим политические решения, об угрозе, которая исходит от "Аль-Каиды", ее руководстве и ее операционной структуре более чем в 60 странах, а также об использовании Афганистана как убежища, - эти разведданные были ясными и точными. У разведывательного сообщества была верная стратегия, оно правильно позиционировало себя относительно "Аль-Каиды". Мы добились большого прогресса по всем направлениям. Наши действия, без сомнения, спасли человеческие жизни. Тем не менее мы не смогли раскрыть заговор 11 сентября. Владимир Абаринов: В начале лета 2001 года Вашингтон получил вполне конкретное предупреждение: президент Египта Хосни Мубарак сообщил Джорджу Бушу о том, что "Аль-Каида" замышляет воздушную атаку в Генуе, в дни саммита "восьмерки": террористы будто бы планируют направить начиненный взрывчаткой самолет (в некоторых сообщениях утверждалось, что самолет будет беспилотным) на дворец дожа, где должны были совещаться лидеры. Вашингтон настоял на закрытии воздушного пространства над городом и размещении в аэропорте Генуи комплексов ПВО; Москва, в свою очередь, опасалась в Генуе покушения чеченских террористов на жизнь Владимира Путина; однако обошлось. В августе, после генуэзского саммита, Джордж Буш отправился в отпуск на ранчо в Техас. В столице, стране и мире наступило относительное затишье. Отлично помню тот затянувшийся на месяц президентский отпуск. Изнемогавшие от жары журналисты томились на голодном информационном пайке. Новостью дня была травма президентского пальца - президент угодил по нему молотком, упражняясь в плотницком ремесле. "Покажите палец!" - требовали репортеры. "Видно, ребята, вам совсем не о чем писать", - смеялся президент и показывал ушибленный палец. За два дня до этого, 6 августа, он получил очередную сводку разведданных, где говорилось о растущей угрозе. На вопрос, какие ошибки он усматривает в своих действиях, исполнявший обязанности главы ФБР накануне теракта Томас Пикар дал эмоциональный ответ. Томас Пикар: Я долго и мучительно думал об этом. Меня пугает мысль о том, что вся имеющаяся информация легла бы на мой стол 10 сентября. Сделал бы я что-то иначе? Я не могу ответить на этот вопрос. Я постоянно вовращаюсь к нему, обдумываю со всех сторон, не сплю ночами: будь у меня вся информация, - хватило бы у меня интуиции разгадать заговор, пойти к президенту, предпринять что-то другое? Владимир Абаринов: Черту в этом диалоге подвел бывший глава контртеррористического центра Кофер Блэк. Кофер Блэк: В конечном счете мы как ведомство имеем дело с симптомами терроризма на тактическом уровне. До тех пор, пока в мире есть люди, недовольные своей жизнью, до тех пор, пока они считают Соединенные Штаты причиной своих бед - до тех пор будет существовать терроризм. Не имеет значения, сколько заговоров мы раскроем и пресечем, неважно, сколько террористических организаций мы разгромим - другие люди и другие группы займут их место. Мы должны напоминать американскому обществу об этой реальности. Те, кто потерял своих близких 11 сентября, о ней никогда не забудут, но иногда я боюсь, что остальная страна теряет способность видеть долгий и тернистый путь впереди. На стратегическом уровне единственный способ решить проблему терроризма - это заняться проблемами, порождающими терроризм, решать их там, где это возможно, а там, где невозможно, направлять протест в ненасильственные формы. Контртеррористический центр и ЦРУ не в силах сделать это. Это задача всего американского правительства. Владимир Абаринов: Конечно, о том, что надо бороться не с симптомами, а с болезнью, говорили многие и до Кофера Блэка. Но его мнение в данном случае имеет особый вес - это слова профессионала, не участвующего в партийных играх, а честно исполняющего свой долг. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
