Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
8.9.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[13-11-02]
Продолжение политикиГимн НАТОВедущая Ирина Лагунина
21-22 ноября в Праге пройдет очередной саммит НАТО и государств-партнеров Североатлантического Союза. Это в общей сложности около 60 глав государств и правительств. Событие, если думать о нем еще пять лет назад, для Чехии почти невероятное. Впервые встреча глав государств Союз проходит на территории бывшей социалистической страны, совсем недавно вступившей в это военно-политическое объединение. О том, что будет происходить в Праге, мы будем говорить в течение следующих десяти дней. А пока о том - что уже сделано для этого события. Президент Чехии - Вацлав Гавел, диссидент, автор множества пьес, представитель чешской богемы. Вероятно, только такому лидеру государства и могла прийти мысль создать гимн к саммиту НАТО в его стране. Заказ на гимн - тоже выбор Вацлава Гавела - поступил бывшему диссиденту, культовому певцу и композитору Михалу Коцабу. Михал Коцаб: Я родился в семье евангелического священника и с самого моего детства орган был моим любимым инструментом, единственным инструментом, который я знал. Словом, я играл на органе, и у мамы была мечта, что когда я вырасту, то стану профессиональным органистом. Поэтому пока я рос, я все время был рядом с инструментом. Тем не менее, по окончании средней школы я не пошел сразу в консерваторию, а решил продолжить обычное общее образование. Но уже в старших классах однозначно понял, моя профессия - музыкант, пошел в консерваторию на класс органа и композиции. Ирина Лагунина: Композиция Михала Коцаба, которая каждый день - в полдень - звучит в стенах пражского Града, в старинной крепости над Прагой, где, собственно, находятся и рабочие покои чешского президента. Но вообще Михал Коцаб прославился не этим сочинением. Культовой в стране стала его группа "Пражский выбор". Вообще, если переводить с чешского, то у названия "Prazski Vyber" есть еще одно значение - "Пражские сливки", лучшая в Праге группа. Ее история началась в социалистические времена: Михал Коцаб: Группа "Пражский выбор" была ориентирована на музыку в стиле "панк". Нам хотелось вывести "панк" на более высокий культурный уровень, чтобы его понимали в массе. В то время это называлась "новая волна". Но, тем не менее, это была весьма провокационная музыка. Во время выступления мы красили себя, лица были разрисованы, мы были вызывающе одеты. Наши концерты сопровождали эксцентричные тексты, а это, конечно, не нравилось нашим руководителям. Наша коммунистическая партия не хотела с этим мириться и чем дальше, тем больше мы чувствовали вокруг себя внимание СТБ государственной службы безопасности. Закончилось это все в 1982 году очень большим концертом в Градце Кралове. Думаю, что во время этого концерта против нас была проведена спецоперация КГБ. Нам запретили выступление, и таким образом мы автоматически превратились в диссидентов, хотя мы об этом не помышляли. Они вынудили нас, сами включили нас в центр политической борьбы того времени. Я и так уже был сыном человека, который подписал Хартию, я был из семьи "хартистов", поэтому у меня уже был "диссидентский базис". Однако я не помышлял реализовывать себя в этой роли. И поскольку нас искусственно втянули в политическую борьбу, нам не оставалось ничего другого, как только устраивать неприятности коммунистам, не только на сцене, но и в политической жизни тоже. Ирина Лагунина: Михал говорит о "Хартии-77" - знаменитом диссидентском воззвании, которое в те времена подписал и нынешний президент Чехии Вацлав Гавел. Михал Коцаб: С 1982 по 1986 годы мы были запрещенной группой. И за это время стали очень популярными - как в мире политики, так и в мире музыки, именно потому, что были запрещены. Мы стали культовой группой, наши компакт-диски были весьма популярными на "черном рынке" и так распространялись по всей республике. Люди сами переписывали диски на магнитофон, по стране ходили магнитофонные записи. С 1986 года мы постепенно возобновили концертную деятельность. В то время я уже кроме музыки, чувствовал в себе и энергию борьбы с режимом. И я дал себе обещание: как только нас пустят в какую-нибудь программу "живьем", а не в записи - а в этом случае они не смогут ничего вырезать, - я им скажу то, что думаю, что у меня наболело. И это произошло на музыкальном фестивале "Дечинский якорь". Мы должны были получить там приз, и это была первая возможность живьем выйти на публику, выйти в прямой эфир - это был 1988 год - и я сказал: "Каждый народ заслуживает правительство, которое заслуживает". Сама по себе фраза ничего особенного не представляет, но в тот момент это было воспринято как провокация. Не знаю уж, каким правительством считало себя тогдашнее правительство, но они приняли это как выпад в свой адрес. Услышал эту фразу и председатель правительства тех лет Адамец. Сначала он попытался через своих помощников узнать, что я имел в виду? А потом мы встретились с ним на каком-то приеме, и получилось так, что у меня завязался с ним контакт. Ирина Лагунина: Как рассказывает Михал Коцаб, с приходом к власти в Советском Союзе Михаила Горбачева, в Чехии появилось ощущение, что "лед тронулся". Мелкие провокации со сцены уже больше не устраивали. Настало время более активно включиться в политику. Интеллектуальная диссидентская богема страны организовала акцию под названием "Мост". Мост между диссидентами, "хартистами", как их называют в Чехии, и председателем правительства Ладиславом Адамцем. Встреча откладывалась. В Москве уже была заявлена перестройка, а до Чехословакии новая политика еще не дошла. "Вы поймите, - объясняет Михал Коцаб, - в России, около Горбачева какие-то процессы происходили, но это было далеко, в Москве. А тут пока эти круги на воде дойдут:" В этот момент произошла "бархатная революция". Но поскольку у чехословацких диссидентов к тому времени уже был контакт с Адамцем, в стране был готов коридор для переговоров между Гражданским Союзом и Правительством. Может быть, именно из-за того, что коридор общения существовал, революция и была "бархатной". Еще одна акция диссидентов называлась "Клин" - клин между правительством и коммунистической партией. ЦК выступил против главы исполнительной власти. Так что клин вбить удалось, правда, как считают в Чехии, председатель правительства Ладислав Адамец сам испортил: во время самой значительной манифестации в Праге - на нее вышло около 800 тысяч человек - Адамец не провозгласил новый политический курс. Его освистали. Историю тех лет продолжает Михал Коцаб Михал Коцаб: На рубеже 1980 - 90-х годов я стал членом парламента. Он находился в этом же здании, где сейчас Радио Свобода! Поэтому, когда мы сейчас с вами разговариваем, я чувствую себя как дома. Мне тогда досталось кресло бывшего премьер-министра Штроугала. Оно, можно сказать, было еще теплым. В то же время в парламент вошли Дубчек, несколько человек из гражданского Союза, и я как депутат, который пользовался определенным уважением, так как был в авангарде диссидентского движения, был одним из самых ближайших соратников Вацлава Гавела. Я сказал себе, что надо использовать свое положение - я должен сделать что-то очень важное. Но в тот момент и предположить не мог, что я получу задание обеспечить вывод советских войск из Чехословакии. Это было слишком ответственным политическим заданием. Тем не менее, я написал обращение, в котором говорилось, что желательно было бы вывести советские войска из Чехословакии. И стал ходить по парламентским группам и предлагать, чтобы какая-то из групп занялись им. Некоторую поддержку в парламенте я получил, и мы проконсультировались по этому поводу и с министерством иностранных дел. Те поставили вопрос о срочных переговорах по выводу войск. И опять в тот момент я столкнулся с нехваткой отваги у многих парламентариев, они боялись взяться за это дело. Поэтому меня стали перебрасывать от одной фракции к другой, между разными парламентскими структурами: группа по военным и оборонным вопросам посоветовала обратиться к президиуму парламента, там, в свою очередь, направили меня к Дубчеку. Дубчек сказал: великолепная мысль, но небезопасно, это как взрыв природного газа или как большая энергетическая катастрофа. Дубчек не захотел лично заниматься этим вопросом и сказал: а займись-ка ты! Тогда я попросил слова и с трибуны зачитал обращение с требованием немедленно вывести советские войска с территории нашей страны. Обращение было воспринято с восторгом, и я был назначен руководителем специальной парламентской группы, то есть стал тем человеком, который лично отвечал за вывод советских войск из Чехословакии. Помню, меня тогда это даже развеселило: это как борьба лилипутов с Гулливером. Ведь численность советских войск в Чехословакии была порядка 115 тысяч военнослужащих. У меня было впечатление, что я один стою против огромного чудовища. Ирина Лагунина: Итак, в парламенте Чехии был поставлен вопрос о выводе советских войск из страны, и решать этот вопрос поручили композитору, рок-исполнителю и диссиденту Михалу Коцабу: Михал Коцаб: Первой ключевой встречей для меня стала встреча с генералом Воробьевым. Он был в то время командующим советской группой войск в Чехословакии. Образованный, грамотный человек, в моем сознании он совершенно не ассоциировался с теми солдафонами, которые представляли оккупационную армию. Живо реагировал на все мои предложения, с ним легко было вести переговоры, он не ставил палок в колеса, не пытался обманывать, увиливать. О чем мы договаривались, то он и делал. Я вам расскажу лишь про один случай, думаю, сейчас этот рассказ уде никому не навредит. Мне кажется, что это было проявлением личного мужества генерала Воробьева. Провести вывод советских войск было даже технически очень тяжело. Военные уходили в никуда. У них не было жилья на родине. Многие привыкли жить тут, в Чехии, многие были с семьями. То есть возникло очень много вопросов. Они были вырваны отсюда с корнями, которые они уже успели пустить. Надо сказать, что в советском парламенте в комиссии по внешней политике и обороне изначально были против этой затеи. А поскольку в депутаты были против этой идеи, то дело делалось через их голову: все переговоры проходили на уровне Горбачева - Гавела, либо на уровне министров иностранных дел двух стран. Частные вопросы решались Воробьевым и Панкиным, который был в то время послом СССР в Чехословакии, и нашей комиссией. Комиссия советского парламента была как бы исключена. Ирина Лагунина: Но в то время Верховный Совет СССР занимал довольно агрессивную позицию по многим вопросам и на самом деле пытался влиять на политические процессы в Советском Союзе и в мире, особенно в бывшем так называемом "социалистическом лагере". Иногда это влияние было прогрессивным, иногда наоборот - приводило к откатам назад. Как сложились ваши отношения с советскими депутатами? Михал Коцаб: В один прекрасный день в Прагу приехала представительная группа депутатов советского парламента как раз из этой комиссии. Они остановились на территории советского посольства, их было человек 15. Вид у них был очень грозный. Еще бы! Это были люди, отвечавшие за военную политику Советского Союза. Они сели за одну сторону стола, а напротив них сели мы - члены моей комиссии, чехословацкие военные и представители министерства иностранных дел. Советские парламентарии заявили нам: дело так дальше идти не может, мы де очень давим на ситуацию, подгоняем ее, выход советских войск надо затормозить, дата 31 июня 1991 года невыполнима. То есть технически они не могут выполнить этот график, о котором была договоренность - он технически невыполним! Я в тот момент, конечно, пошел на риск, но, тем не менее, сказал им: я вам не верю, мы разговаривали с генералом Воробьевым, и он заверил нас, что этот срок реален. В случае если сроки будут передвинуты, я не могу гарантировать спокойствие в стране, спокойствие населения. Мне показалось, они с самого 1917 года больше всего боялись народных волнений: Так что я сказал им: давайте вызовем генерала Воробьева, и пусть он при всех скажет - реально вывести войска до 31 июня или нереально. Они пошли на это, генерал Воробьев был вызван. Получилось, что я столкнул его стоял лицом к лицу с его собственным парламентом. Я тогда отнюдь не был уверен, что он подтвердит все наши предварительные договоренности с ним. Но он подтвердил все, о чем мы договорились! Депутаты советского парламента лишь зубами скрежетали. Ирина Лагунина: Вы добились вывода советских войск. И страна менее чем за десять лет вступила в другой оборонно-политический союз - в НАТО. Здесь это событие было воспринято неоднозначно. Кстати, чешское правительство до сих пор критикуют за то, что оно не провело референдума по этому вопросу. А кто-то говорит, что референдума не было, потому что его результат был непредсказуем: аналитики не исключали, что люди проголосуют против НАТО. Вы, добивавшийся освобождения от советского военного присутствия, как вы восприняли новый военный союз Чехии? Михал Коцаб: Однажды мы были с Дубчеком в Москве. Он вел переговоры с Горбачевым, а я встречался с Шеварднадзе - это было в Кремле, мы обговаривали детали вывода советских войск из Чехословакии. Было несколько встреч и с комитетом по международным делам Верховного Совета СССР. Лейтмотивом звучала только одна просьба: да, мы согласны демонтировать тот режим, который был у вас, вывести свои войска, но о вашем вступлении в НАТО не может быть и речи. Я испытывал странные чувства: казалось бы, мы уже избавились от советского влияния, казалось бы, выводятся войска, и, тем не менее, они диктуют нам какие-то условия. Я не мог понять, где же все-таки границы нашей свободы. Но в тот момент мы еще не помышляли о НАТО, и я не стал вступать в дискуссию. Но в глубине души подумал: как только представится возможность вступить в НАТО, надо это сделать. И мы вступили. Уже потом, когда я стал внештатным консультантом президента Гавела, уже после вывода советской армии из Чехословакии, я сам для себя поставил задачу - это была глобальная задача, ее ставил и Гавел - вступление в НАТО должно быть быстрым, безотлагательным, четким. В тот момент мы считали - и так считаем и сейчас, - что вступление в НАТО - единственный правильный выбор, альтернативы этому не было. Ирина Лагунина: И вот вам был заказан гимн саммита НАТО в Праге. Вы отказались его написать. Почему? Михал Коцаб: Это была идея президента, идея Гавела, и он конечно интересна, но, тем не менее, я отказался от предложения. Этот гимн, по мысли президента, должен связать несколько мелодий - мелодии которые появились в мире и Европе, благодаря крупным международным событиям - там должна была быть Ода к Радости Бетховена, Марсельеза, чешская "Моя Родина", какой-нибудь американский спиричуелс: и какая-то музыка все это должна объединить. Но я - профессиональный музыкант, я не знаю, как переделывать Бетховена: И я передал все права на сочинение этого произведения музыканту из нашей группы - Михалу Павлечеку. Я понимаю, что мы должны быть частью военной структуры - мировой, европейской - но если честно, во мне нет никаких милитаристских наклонностей, то есть во мне, как в музыканте, нет милитаристского духа: Ирина Лагунина: Михал Коцаб, человек, в обязанности которого входило следить за выводом советских войск из Чехословакии, которому затем было поручено вести переговоры по освобождению чешских пленных, попавших в плен в Ираке во время "Бури в пустыне" 1991 году, ныне внештатный консультант президента Гавела. В Чехии существует форма своего рода круглого стола: президент периодически встречается в своей загородной резиденции с деятелями культуры, науки, чешского общества и обсуждает с ними положение в стране. Какое влияние на композитора оказало общение с военными? Михал Коцаб: Френк Заппа - известный американский музыкант, был здесь как раз в тот момент, когда я занимался выводом советских войск. Он тогда пошутил: ты всегда занимался "тяжелым металлом", а сейчас ты занимаешься "тяжелым металлом" в прямом смысле этого слова. Меня рокового музыканта привлекало то политическое задание, которое я получил. И оно сильно повлияло на мою дальнейшую музыкальную, композиторскую судьбу. Музыканты ведь имеют тенденцию к богеме, к колебаниям, к неопределенности, а я, получив такое политическое задание, не мог себе этого позволить. Поэтому я, оказавшись в политике, среди военных, добившись успеха, вдруг почувствовал в себе силы, в какой-то степени чувство уверенности в себе. И могу вам сказать: это очень помогает мне при сочинении музыки сейчас, потому что эти новые черты моего характера я привнес в мой творческий процесс. И тот апокалиптический пафос реальной жизни, который присутствовал в то время, - как положительный, так и отрицательный, негативный и позитивный. Вспомнить хотя бы, как взлетали Миги! Можно было сойти с ума! Один самолет за другим поднимается в воздух! Это впечатление будет со мной до конца жизни! Этот мой опыт дает возможность сочинять музыку намного легче, чем раньше. Ведь раньше я был как все музыканты, о чем раньше были мои песни? О том, как я где-то хожу и таскаю собой свое пианино. Не было никакого жизненного опыта. Сейчас мне представилась возможность посмотреть на все другими глазами, прикоснуться к миру политики, узнать эту жизнь и жизнь армии с изнанки, изнутри. Революция, международные контакты, в которых я участвовать. Я принимал участие в переговорах не только с советским союзом, но и с Ираком, прибалтийскими республиками. Поэтому в моем последнем диске есть, например, композиция "Террор". Мне кажется, там слышно мое настроение, то, что мною сегодня движет. Ирина Лагунина: Мы беседовали с Михалом Коцабом, композитором, лидером группы "Пражский выбор". Что же до гимна НАТО, то он уже написан. Однако прозвучать в нашем эфире он пока не может. Официальное представление этой музыкальной композиции состоится в первый день встречи на высшем уровне - 21 ноября. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
