Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
19.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[12-03-05]
"Энциклопедия русской души"Куда идут наши дети?Ведущий Виктор Ерофеев Виктор Ерофеев: Сегодня у нас в гостях учитель русского языка и литературы Сергей Владимирович Волков, писатель Дмитрий Емец и ученик десятого класса 57 московской школы Глеб Наприенко. Тема сегодняшней передачи - куда идут наши дети, если они вообще куда-нибудь идут. Давайте сначала поговорим о том, что нам пришло на сайт. Моя идея заключалась в том, что надо рассмотреть вот какой вопрос: многие считают, что дети хуже отцов. Мораль хромает, у них вкусы чудовищные, воспитание отвратительное. А потом дети становятся отцами, и все повторяется заново. Так вот, какая моральная позиция нынешнего сегодняшнего поколения, каковы ценности и идеалы. И с какими мыслями наши дети оканчивают среднюю школу, куда идут они дальше. У нас пришли разные сообщения. Из Луизианы, из Соединенных Штатов Андрей пишет о том, что "надо брать ответственность за наших детей. Отец - это патриарх своей семьи, не диктатор и не царь". Кстати говоря, Андрей из Луизианы, вы почти полностью совпадаете со мной по мыслям. В моей новой книге "Хороший Сталин" я пишу, что вообще отец он и есть хороший Сталин. Коммунистическая ячейка кормит, поит бесплатно. А почему хороший? Наказывает мало. Если много наказывает, то плохой Сталин. Что касается Аллы из Карелии, то она поддерживает вообще идею нашей передачи "Энциклопедия русской души" вот в чем: "Не надо перекладывать труд воспитания на школы и во всем винить улицу, прежде всего надо спрашивать с себя". Собственно, о чем мы говорим на этой передаче - ровно об этом. Давайте сегодня будем спрашивать с себя, каковы наши дети. Дмитрий из Саранска нам тоже рассказывает о том, что "дети другие, потому что обстоятельства другие. Надо приспосабливаться к этим обстоятельствам". Давайте мы начнем с нашего педагога. У нас в гостях учитель русского языка и литературы Сергей Владимирович Волков. Он был у меня на передаче "Апокриф", наверное, некоторые из вас его видели в этой передаче, он там замечательно говорил. Сергей Владимирович, что какова моральная позиция у подрастающего поколения, хуже они своих отцов или, может быть, ничего? Сергей Волков: Вы знаете, я не сторонник говорить о поколении в целом, такими глобальными масштабами. Потому что есть дети и есть дети, есть очень разные дети. Есть те, которые гораздо умнее своих отцов, больше хотят, больше умеют, больше знают. Есть, к сожалению, другие. И мне кажется, что это ситуация любого поколения, она повторяется извечно. Даже если взять литературу, не только русскую. Виктор Ерофеев: Деградации очевидной нет? Сергей Волков: Я могу говорить только про то, что я вижу. Я вижу маленький участок. Я работаю в одной школе, где учится довольно много интересных одаренных детей. И я вижу, что интерес к знанию, к получению этих знаний сейчас довольно высок в обществе. И есть, что приятно, большой круг родителей, которые понимают, что эти знания детям нужны. То есть образование, хорошее образование сейчас чрезвычайно популярно. И я в этом вижу залог какой-то надежды. Другое дело, что массовое образование в стране поставлено в такие условия, что оно не чувствует, а, следовательно, деградирует. И здесь нужно говорить о взаимозависимости двух вещей. Катастрофически стареет корпус учителей и скоро будет некому учить это подрастающее поколение. Виктор Ерофеев: Это редкий случай, когда учитель - мужчина? Сейчас больше женщины преподают? Сергей Волков: Дело в то, что оплата учительского труда такова, что содержать семью очень сложно на эти деньги. Женщины традиционно лучше мужчин в воспитании, они мягче, женственнее. Но, конечно, мужчины не идут в школу, потому что невозможно заработать. Виктор Ерофеев: А в чем пороки наших детей сегодня, какие основные пороки? Что вас "достает" как учителя, как преподавателя, когда вы идете в школу, что вас мучает? Сергей Волков: Я работаю в очень хорошей школе. К нам приходят дети, которые одарены или, по крайней мере, мотивированы на учебу. Я могу говорить о том, что меня не устраивает в этих детях, которые многим могут показаться просто сливками детей. Это наша будущая элита в большинстве своем, и в этой будущей элите меня не устраивает узко-заточенная специализация. Виктор Ерофеев: Как у американцев. Сергей Волков: Наша школа развивается в этом направлении, и очень четко отсекается то, что прагматически не нужно. У очень многих детей, у гораздо большего процента, как мне кажется, чем было раньше. Может быть, просто это другой облик поколения. Виктор Ерофеев: Они пьют, курят, ругаются матом? Что они делают, эти элитные дети? Сергей Волков: Нет, пьют, курят, ругаются матом - это само собой, но, наверное, это больше в частной жизни. Я о себе задумался: я тоже пью, и матом иногда ругаюсь, но не на уроках. И они тоже это не делают на уроках. То есть надо различать жанры. Виктор Ерофеев: На уроках они сидят тихо, спокойно, внимательно слушают или ошибаюсь? Сергей Волков: Все по-разному. Конечно, они не безобразничают - это ясно. Но то, что у детей нынешних (это и плюс, и минус одновременно) гораздо большая свобода, чем была раньше, чем у нас. Я думаю, как у всякой свободы разные лики этого есть. В общем и целом это больше хорошо. Виктор Ерофеев: У нас постоянный слушатель Александр на проводе. Слушатель: Виктор, сошлюсь на вашу передачу "Апокриф" последнюю, которую смотрел с удовольствием. Меня покоробил вопрос о пошлости, назвали пошляком Антуана Сент-Экзюпери. У него есть замечательная максима, что в каждом человеке, это относится и к ребенку, зарыт Моцарт. И другой вопрос, что вы с господином Волковым реализовались, а миллионы не реализовались. Нужно об этом всегда помнить при отношении к детям и оценивании потенциала того, что они могут. Нужно помнить, что каждому ну, не повезло, ну, не состоялся. Виктор Ерофеев: Александр, не спешите. Давайте мы с вами побеседуем. Почему вы считаете, что в каждом ребенке зарыт Моцарт? Слушатель: Объясню. Была ли востребована профессия программиста? Эти люди были из ПТУ. Посмотрите, каков их сейчас статус, насколько их творческая потенция может реализоваться. Появятся новые виды искусства. Я пишу стихи. Я смотрю на своих людей, прошу прощения, я их не выдаю ни в тираж, никуда. Я смотрю: графоманство - это великолепная вещь. Другой момент, что не все могут быть Бродскими. Это второстепенный момент. Бродский, по критериям оценки цивилизации, поэт гениальный. Но, тем не менее, я читал стихи людей совершенно неизвестных, с точки зрения их микромира - это тоже гениальные стихи, потому что такой искренности Бродскому было не достичь. Виктор Ерофеев: Я вас понял. Раиса Егоровна нам пишет, обращаясь к нашей передаче: "Как бороться с нецензурной бранью в школах?". Как можно с ней бороться, как вы думаете, Сергей? Сергей Волков: Понимаете, вообще с нецензурной бранью бороться бессмысленно, как с сорняками, с воздухом. Просто нужно, если это хорошая школа, если школа хочет быть местом культуры, пространством таким, то она должна некие законы выработать и их у себя культивировать. Не должно быть в школе этого. Виктор Ерофеев: Дмитрий, в каждом ли ребенке зарыт Моцарт? Дмитрий Емец: В некоторых детях и Сальери. На каждого Моцарта найдется свой Сальери. На самом деле, я думаю, что, когда я смотрю на детей, у меня четверо, я понимаю, что ребенок не рождается чистым листом. Мы знаем, что была такая система педагогическая, которая говорила, что все дети рождаются чистыми листами бумаги, и что мы на них напишем, то и будет. Я думаю, что это не так, потому что каждый ребенок рождается со своим характером, который можно развить только в рамках того, что уже есть. Можно человека направить, но его нельзя сделать. И поэтому когда я думаю о детях, я думаю прежде всего о детях в системе семьи, в системе каждой отдельной семьи. Не секрет, что дети просто поразительно похожи на своих родителей очень часто, как внешне, так и внутренне. Поэтому, я думаю, что здесь никаких сюрпризов глобальных быть не может. Другое дело, что дети копируют не то, что им родители говорят, а то, как их родители поступают. То есть самый подлый, самый гадкий человек вам все десять заповедей или сколько он помнит, оттарабанит: нельзя воровать, нельзя прелюбодействовать, нельзя красть, нельзя делать каких-то поступков. Но потом в жизни человек реально с этим столкнется. Поэтому, я думаю, что о всяком ребенке можно рассуждать только в системе его семейной ячейки. Виктор Ерофеев: У нас на проводе Алексей Федорович из Москвы. Алексей Федорович, здравствуйте. Слушатель: Добрый вечер. Я вот что хочу про наших детей сказать. Дети рождаются хорошими, только родители у нас какие и система у нас какая. Поэтому давайте лучше перейдем, где мы живем. В России мы живем все-таки. А у нас, когда дети подрастают со временем, что перед ними в России в первую очередь встает? Для женщин - это ложись, чтобы карьеру сделать, а для мужчин - это делись. Я вам простой пример приведу. Холодов, Ходорковский. Холодов - умница, прекрасный, но если он нашел что-то, отыскал что-то, то, естественно, над ним стоит "крыша", начальники. Он должен был доложить, рассказать, сколько он за это получит, поделиться, и тогда бы он остался жив. Возьмите Ходорковского - честнейший человек. Но этот честный человек будет всю жизнь сидеть в клетке, потому что он честный. Виктор Ерофеев: Алексей Федорович, очень интересно говорите, давайте я вам тоже задам вопрос. Слушатель: Я дорасскажу. А виноваты родители. Почему? Потому что если бы, они видят своих талантливых мальчиков, не восхищаться ими надо, а чем талантливее, тем больше пороть их надо. Потому что таланты - это одно, а ум приходит к годам сорока. Вот тогда он становится на ноги. Виктор Ерофеев: Ясно. У нас в студии уже возникло несколько мнений, и нам в этом помогли наши радиослушатели. С одной стороны, что в каждом зарыт Моцарт, а бывают случаи, что зарыт и Сальери. То есть дети изначально у нас хорошие, а потом среда портит, то есть среда, типа, заела. Об этом весь 19 век бился и все-таки пришли к выводу, что не среда заедает человека, а какая-то слабость его, несовершенство. С этим мы как раз в русской литературе справлялись всегда плохо, мы всегда думали, что мы сосуд божественной влаги, а вот нас обливают помоями. С этими идеями мы пришли к 17 году, прожили 20 век, и опять у нас те же самые идеи атакуют в 21. Мы как раз, в отличие от наших детей, никуда не идем, топчемся на месте. А потом еще ругают, говорят, что я обижаю русский народ. Мы сами себя обижаем. Давайте сейчас перейдем к нашему молодому участнику дискуссии. Еще раз повторю - это ученик 10 класса, ему 15 лет и его зовут Глеб. Глеб, с вашей точки зрения, задаю вам философский вопрос: дети все хорошие с самого начала или они рождаются уже опасными для общества? Глеб Наприенко: Смотря, что такое хороший? Виктор Ерофеев: Как моральные качества - верит добро, хочет быть порядочным членом общества или хулиган уже? Глеб Наприенко: Все дети, конечно, очень милые, когда рождаются. Но при этом они не думают о других, мне кажется, эгоисты, конечно. Поэтому они милые, невинные, поэтому их эгоизм никому не мешает. Но это только дети младшего возраста. Виктор Ерофеев: Вы говорите о детях какого возраста? Глеб Наприенко: Лет от трех до пяти. Виктор Ерофеев: А после пяти эгоизм кое-кому мешает. Глеб Наприенко: Дети взрослеют, становятся более серьезными и этот эгоизм, если не изживать, может принять более серьезные формы. Виктор Ерофеев: Ваш учитель сказал о том, что в школе в элитной в общем-то пороков нет, все нормально. Вы щипаете девочек, дергаете за косы, делаете что-то плохое? Вообще у вас хулиганства много в школе? Глеб Наприенко: Я знаю несколько человек хулиганов, но именно потому, что я их знаю конкретно, это говорит о том, что их мало. Потому что другие, мне кажется, не хулиганят. Виктор Ерофеев: То есть, с вашей точки зрения, это новое поколение может быть ничем не хуже отцов? Глеб Наприенко: Я не могу говорить в целом, потому что я вижу только учащихся моей школы. Виктор Ерофеев: Теперь дальше. У вас есть такое ощущение, что за вами лет 20 назад было такое государство как Советский Союз? Глеб Наприенко: Есть такое ощущение. Виктор Ерофеев: Расскажите нам. У нас есть радиослушатели, которые тоже жили в этом государстве. Вы не жили в этом государстве? Глеб Наприенко: Я жил, но ничего не помню. Виктор Ерофеев: Один год жил. Но все-таки, с чем этот Советский Союз у вас ассоциируется - с хорошим, с плохим или вообще никаким? Глеб Наприенко: С чем-то большим и довольно бестолковым. Виктор Ерофеев: Большим и бестолковым. Вот, родители, знайте, что вы создали - большое и бестолковое. Надежда из Санкт-Петербурга, что вы думаете про наших детей? Слушательница: Это очень грустно слышать от молодого человека, который жил всего один год, и имеет такое представление смутное. Значит родители заложили вот это уже изначально. Молодой человек до смерти так и будет думать. Виктор Ерофеев: У вас такое имя - Надежда, не даете молодому человеку никакой надежды. Я слушаю вас, но я как-то удивился. Слушательница: А что тут удивляться? Дело все в том, что молодой человек так рассуждает, пусть он порассуждает с другой точки зрения. А сколько программистов, допустим, у нас уехало за границу, и там они с удовольствием принимают. Правда, оплачивают меньше - это проблема есть такая. Они с грустью тут рассказывают, что идет среди выходцев дискриминация - это да. Виктор Ерофеев: Что будем делать, Надежда, как бороться с этим, с такими детьми? Слушательница: Бороться не надо, надо только объяснять. И очень грустно, что я услышала от одного из ваших гостей, что, куда от мата денешься, от этой нецензурщины? Виктор Ерофеев: Это сказал учитель. Представляете, ужас какой! Слушательница: Такой значит учитель. Я бы своего ребенка к такому учителю не отдала бы. Давайте объяснять, что все-таки это не русское, это у нас от татаро-монгольского ига. Виктор Ерофеев: Тут одни татаро-монголы у меня в студии сидят. Госпожа Мишина пишет: "Господин Волков, учителю необходимо учить детей не в элитной, а в обычной школе. (Это вам надо уходить.) В школах процветает мат, наркотики и в вузах то же самое. Если Швыдкой разрешил материться и сам нецензурно выражается, то и с детей спрос какой?". Вы будете переходить по требованию госпожи Мишиной в другую школу? Сергей Волков: Честно говоря, меня больше, чем мат, заботит следующая вещь: люди не умеют слушать друг друга. С пеной у рта они готовы возражать своим фантомам. Я не сказал, что мат это хорошо, я сказал, что это данность. Меня тут же обвинили в том, что не знаю, что позволяю. И на основании этого программу человек строит: вот сюда никогда ходить не буду. Виктор Ерофеев: Действительно, плохо умеем слушать друг друга в этой нашей замечательной стране. Сергей Волков: Большой порок нашего образования, потому что, я считаю, что нас не учат диалогически, у нас образование монологическое. Вот эти высказывания последние меня в этом убеждают. Виктор Ерофеев: А насчет татаро-монгол? Сергей Волков: Я расскажу, особенно это хорошо в татарских школах Москвы сделать, что мат - это от татар. Можно перечислить сидящих в классе татар и показать на них пальцем. Конечно, мы придем к большему пониманию друг друга, к миру и согласию в таком случае, судя по логике Надежды. Что касается Советского Союза, то при чем тут родители? У нас Советским Союзом пропитано все до сих пор. У нас совковость, которая оборачивается к нам лицом, в любом учреждении. Причем здесь родители? И конечно, мы про Советский Союз говорим с большой болью, потому что это время великих и надежд, и великих свершений и великой победы, в год которой мы с вами говорим - это тоже Советский Союз. И никто позицию свою не суживает до этого. Виктор Ерофеев: Дмитрий, вы считаете что мат и татаро-монгольское иго - это одно и то же, как считает Надежда? Дмитрий Емец: Часть слов матерных действительно относится к татарскому языку. Но, в общем, очень много слов, которые появились позднее. Виктор Ерофеев: "Педагог Волков неправ, - пишет госпожа Савельева, - бороться с нецензурной бранью в школе бесполезно. В 60-70 годы брани в школе не было. Чем Волков может это объяснить?". Чем вы это объясните, если она права, госпожа Савельева, потому что некоторые из нас учились в школе в 60-70 годы и могут опровергнуть ее мнение. Сергей Волков: Помните знаменитую фразу - "в СССР секса нет"? Я не уверен, что это так, что такого не было. Были школы и тогда хорошие, были школы плохие, были школы, где матерились. Я не вижу здесь проблемы на самом деле, я не понимаю, что обсуждать. В этом смысле ничего не меняется. Виктор Ерофеев: Дело в том, что у мат очень многофункционален, и есть матерные явления, которые связывают с дикими культурами, со страшными побоями и мордобоями и всякими ужасными вещами. Есть мат юмористический, мы знаем об этом из стихов Пушкина. Есть мат эротический, и это мы знаем из стихов Лермонтова. Есть мат шуточный, который мы знаем из писем Чехова и так далее. Давайте весь мат в одну кучу не валить. Кстати, тут я не совсем согласен с Дмитрием. Я писал большую работу о русском мате. В основном, Надежда, как мне показалось, судя по исследованиям российских ученых, в основном русский мат имеет русские славянские корни. Это Горький считал, что некоторые слова матерные выходят с Востока. Но, тем не менее, мы никогда это не узнаем, потому что тогда, когда родился мат, не проводилось замерения его этимологии. Давайте мы послушаем Виктора из Омска. Слушатель: Добрый день. У меня, собственно, вопрос к учителю. Как он думает, тут он сказал: элиты - их дети, то есть они будут нами руководить. В какой-то телевизионной передаче слышал. А кто вообще определил, что мы - элита, а все остальные - быдла? Виктор Ерофеев: Хорошо, Виктор. Давайте спросим. Сергей Волков: Виктор, я не говорил "быдла" и не очень удачно выразился об элите, потому что в нашей школе учатся дети как раз не высшего слоя, не богатых людей. У нас учатся дети, которые мотивированы или одарены в области математики, с одной стороны, с другой стороны - в области гуманитарных наук. Идет отбор исключительно по этим самым качествам. И соответственно, социальный состав нашей школы - это очень разнородный, потому что эти дети рождаются талантливые как у людей состоятельных, так у людей небогатых, никакого здесь имущественного ценза нет. Элита, я имел в виду не Рублевское шоссе с его манерой жизни, а люди. Виктор Ерофеев: Для Виктора из Омска может быть непонятно. Рублевское шоссе - там живут новые русские и богатые люди. Сергей Волков: Я имею в виду не та элита, которая будет управлять страной, я имею в виду детей, которые находят в интеллектуальной деятельности смысл и привлекательность. Виктор Ерофеев: То есть то, что раньше называлось интеллигенцией. Сергей Волков: Я скорее говорю про интеллигенцию. Слово "элита" сейчас обросло всеми этими значениями. Поэтому, Виктор, извините, если я неудачно выразился, и ни о каком быдле речи идти не может. А относительно совета мне перейти в массовую школу, я хочу сказать следующее, что детей, которые мотивированы на учебу, очень трудно учить, их все время надо кормить большим количеством разных придумок и знаний. А таких детей много. И если у нас учителя пойдут в народ все целиком, то это тоже будет неправильно. Виктор Ерофеев: Давайте мы обратимся к нашему другому гостю. Дмитрий Емец написал книги о Тане Гроттер. Книги популярные, изданы массовыми тиражами, огромное количество людей их прочитало. Дмитрий, как родились эти книги, и есть ли в них воспитательное значение? Вы хотите воспитывать наших детей, ваших собственных тоже? Дмитрий Емец: Наверное, откровеннее всего будет сказать так, что я не верю в назидательную часть образования, но я верю в ту часть образования, которую можно показать. На самом деле есть определенная степень внутренней искренности, которая должна быть в книгах. Потому что иначе читатель очень четко реагирует на фальшь, если это читатель маленький, если это читатель взрослый, если это читатель студенческого возраста - это основная моя аудитория. Я себя очень часто чувствую чем-то вроде музыканта. Потому что одна ложная, фальшивая нота, и впечатление будет испорчено. Когда потом свои книги перечитываешь или читаешь книги других авторов, буквально видишь, что этот кусок получился, здесь автор был на взлете, этот кусок он, наверное, писал вечером, ему хотелось поскорее закончить. Или: это у него не получилось, он пытался как-то скомкать. Поэтому, мне кажется, когда мы говорим о воспитании, мы должны прежде всего воспитать себя. Если мы хотим чему-то научить наших детей, мы должны научить себя, и тогда дети поймут все сами. Виктор Ерофеев: Дмитрий, в ваших книгах аналогично Гарри Поттером очень много есть как юмора, так и чудес. Вы сами верите в чудеса или это только обстоятельства ваших сюжетов, вашей книги? Вы сами вообще человек, который верит в сверхъестественные явления? Дмитрий Емец: Я верю в чудо, но естественно, не в таком магическом смысле. Я верю в хорошие православные добрые чудеса, которые постоянно происходят. Я верю в то, что человек если очень хочет, то это рано или поздно сбывается, что на все глобальные вопросы нашей жизни мы постоянно получаем подсказки. Виктор Ерофеев: Эта магия и православное добро - это разные вещи. Дмитрий Емец: У меня есть магия, но это магия не черного рода. Я пишу о магии с иронией. Юмор и ирония - это то, что меня защищает, то злобной части магии, от того, что детям давать не нужно. От того, что вообще никому ненужно. Ведь оккультные науки мне представляются чем-то действительно темным, если смотреть на них без смеха. Смех и юмор - этот тот фильтр, который отсекает. Например, тот же Гоголь, очень хороший православный писатель, но у него был Вий, были романы. Виктор Ерофеев: Даже "Мертвые души" - одно название чего стоит. Дмитрий, я на самом деле наши слушатели не поверят, но я внимательно читал вашу книгу и сравнивал ее с Гарри Поттером, так уж получилось по жизни. Мне показалось, что в отличие от Гарри Поттера, Татьяна ваша довольно в общем-то жесткая и требовательная девушка. Гарри более мягкий, более я бы сказал, душевный человек. Это от того, что она живет в нашей стране героев, когда требуется бороться и с Сальери, и с еще более опасными людьми, или это просто вы хотели создать такой жесткий характер? Дмитрий Емец: На самом деле я люблю нашу страну, мне не хотелось бы жить ни в какой другой. Просто в другой среде я не мог бы существовать, я это понимаю, потому что моя работа связана с языком, с народом. Если у меня не будет русского языка, то меня вообще не будет как такового. Поэтому очень болезненно реагирую на то, что наше жизненное пространство так или иначе сокращается. Хотя при Советском Союзе я жил достаточно недолго, я в 74 году родился. И когда все началось, мне было лет 15-16. Я еще помню замечательные парады, на которые мы ходили, как я на Красной площади у отца на плечах сидел. Как после парадов мы носили домой флаги, которые потом ставили в коридорах. Это было на самом деле здорово. Поэтому, я думаю, что у меня нет ощущение, что я жил в плохой стране, мне стыдно. Я очень горжусь нашей страной. Мне кажется, что мы обязательно выберемся, и что все будет хорошо. Виктор Ерофеев: Отлично. Дело в том, что мне часто приходится полемизировать с моими радиослушателями, которые уверяют, что я самый главный враг России. Вы слышите, каких я вам гостей поставляю, дорогие радиослушатели. Глеб, вы можете себе представить жизнь в какой-нибудь другой стране? Вы хотели бы эмигрировать, забыть эту страну как сон, и ухать в другую, например, в Америку? Глеб Наприенко: Нет. Хотя я знаю, что некоторые даже мои одноклассники про это думают, но мне очень бы не хотелось. Виктор Ерофеев: Вот видите, отлично, патриотически. Наш частый слушатель Юрий Владимирович, Волжск. Здравствуйте. Что вы думаете про наших детей? Слушатель: Добрый вечер. Во-первых, я хотел бы сказать, что будущее детей под угрозой коммерционализации образования, которая может разрушить экономику России. И у нас довольно часто говорят о сталинских политических репрессиях, а я хочу задать вопрос всем участникам передачи, вам, уважаемый ведущий и радиослушателям. Не являются ли те дети, чьи родители не могут заплатить за образование, сами жертвами политических репрессий, но со стороны нынешнего режима? Виктор Ерофеев: Серьезный вопрос. Юрий Владимирович, вы всегда ставите серьезные вопросы. Конечно, капитализм такая собака, которая требует все время куска мяса. Но что делать? Кусок мяса этот, с другой стороны, он все-таки лучше, чем кусок человеческого тела. Так что давайте мы не будем путать. Я с Дмитрием согласен. Я жил на улице Горького, я любил парады, я об этом написал книжку "Хороший Сталин". Я сидел у папы на плече, а мой папа при этом был еще переводчиком Сталина. Так что я жил прямо в центре мирового коммунизма. Но, тем не менее, у меня по этому поводу есть разные соображения и приятные, и малоприятные. Но страну я так же люблю, как и ученик 10 класса Глеб Наприенко. Алексей пишет нам: "Давно установлено, что Сальери ничем не провинился перед Моцартом". Так он же не провинился в жизни, а в литературе он провинился уже давно у Пушкина. Алексей, с этим мы уже ничего не поделаем. Галина Ивановна из Петербурга, ваше мнение насчет детей? Слушательница: Здравствуйте. Я блокадница, мне 70 лет. Работаю я сторожем при школе. Не хочу говорить номер этой школы. Но я могу только сказать, бедные наши дети и нечего их хаять. Насчет мата - не выживем мы этот мат. Надо начинать со взрослых, а не с детей. Если в спектаклях матом ругаются, какие можно разговоры вести? Виктор Ерофеев: Галина Ивановна, а вы сами в жизни хоть раз ругались матом? Слушательница: Да. Виктор Ерофеев: По какому поводу? Слушательница: Безвыходное положение. Если человек ничего не понимает, говоришь, ничего не понимает. Когда повышаешь голос и ругнешься, тогда человек понимает. Виктор Ерофеев: Спасибо, Галина Ивановна. Ваш комментарий вызвал здоровый мужской смех в нашей компании. Просто мы поняли, что вы настоящая женщина, когда надо, умеет за себя постоять. У нас много сообщений на пейджер, опять, наверное, не все прочитаю. Мария Борисовна пишет: "В нашем обществе снизилась культура, многие дети не получают образование. Нужно возрождать культуру в обществе". Мария Борисовна, скажите, как возрождать, и мы возродим немедленно. Наталья из Москвы. Здравствуйте, Наталья. Слушательница: Добрый вечер. Я очень рада, что вы пригласили такого замечательного молодого человека. Я надеюсь, что я внесла некоторую лепту, и под нажимом в том числе и моих высказываний вы пригласили человека, у которого есть хоть какой-то трепет по отношению к своей стране. Виктор Ерофеев: Вы имеете кого? Слушательница: Который говорил о том, что он год всего жил при советской системе. Мне очень приятно. Я просто очень ему благодарна за любовь к родине своей. Я хочу, чтобы эту родину, где мы живем, кем бы мы ни были, мы единая нация, мы должны быть мобилизованы сейчас как в той войне. Я хочу сказать, Виктор, может вы со мной согласитесь. У нас идет четкое разделение, шутки-прибаутки уже в сторону надо оставлять и понимать кто с кем. Есть западники, есть, которые не могут расстаться с традицией. Я сейчас прочла высказывание Чубайса. Он реформатор, он искренне верит, мне кажется. Потому что человек, когда куда-то движется, он должен в это верить искренне, а дальше уже происходит то, что происходит вокруг него. Он пишет о том, что он восхищен Достоевским: "Это светоч, это писатель мирового уровня. Но когда он начинает писать о народности, об избранности русского народа, о том, что его нельзя рассматривать вне рамок православия, я готов разорвать его". Виктор Ерофеев: Давайте мы пригласим Чубайса на нашу передачу "Энциклопедия русской души". Я достаточно неплохо знаю Анатолия Борисовича, он занятый человек, но может придет, тогда вы позвоните и зададите ему вопрос. Ангелина Ивановна спрашивает: "Откуда выражение "загадочная русская душа"?". Как откуда? Из нашей же души и вырвалось. Валентина Леонтьевна из Москвы на звонит по телефону. Здравствуйте, Валентина Леонтьевна. Слушательница: Здравствуйте, Виктор, Глеб и все остальные. Я хочу сказать, что я работала в 50-60 годы в школе. Мата не было. И если кто-нибудь когда-нибудь, рассказывая анекдоты из учителей, чуть-чуть какой-то употреблял мат, я про себя думала, во-первых, краснела вся, выходила сразу из учительской, я про себя шла и думала, что нет, это не учитель. Вы начали, конечно, очень интересную работу с людьми, с детьми, с педагогами. И хочу сказать, что на татар не надо сваливать, что от них мат пошел. Я недавно из Феодосии, и там татары прекрасные люди, не пьют, не курят, уважают старших не так, как у нс. У них огромные семьи, они очень трудолюбивые, развели скот. Столько много всего производят, что прокормят русских, кто лодырь. Виктор Ерофеев: Они там хотят Тихую бухту захватить около Коктебеля. Слушательница: Хочу сказать, для меня, как для учителя, было абсолютно все равно - немецкий мальчик, татарский мальчик, украинец или русский. Виктор Ерофеев: Вот это вы говорит абсолютно важно. А давайте спросим у нашего молодого гостя. Глеб, а вот для вас важно, Валентина Леонтьевна сказала интересную вещь, для важна национальность человека, когда вы думаете - это американец, а это еврей, а это чукча. Это вас волнует или в сегодняшнем поколении это неважно? И что такое русский человек для вас? Глеб Наприенко: Вообще национальность - это очень неоднозначное понятие. Мне кажется, что у нас в классе много людей, которые формально не являются русскими по национальности, евреи и так далее. Но при этом, мне кажется, что как бы по типу характера, хотя я не общался с людьми нерусскими, они русские люди. Русский - это человек, похожий по складу характера на меня. Вообще для меня национальность, конечно, накладывает некоторый отпечаток, именно не национальность, а принадлежность к какой-то стране, но не является решающим фактором, просто некоторое свойство характера. Виктор Ерофеев: Сергей Владимирович, что с религиозным воспитанием в школе, как вы к этому относитесь? Сергей Волков: Мне кажется, что это не дело школы и, я думаю, что есть в разных конфессиях свои образовательные объединения, они занимаются религиозным воспитанием. Я думаю, что правильнее сохранить, как сейчас - школа отделена от религии и стоит к ним ко всем в одинаковом отношении. Виктор Ерофеев: Глеб, как у вас отношения с богом? Глеб Наприенко: Я верю в бога, являюсь христианином. Конечно, неприятно, например, один раз мы выступали с театром в православной школе, очень неприятное ощущение, когда сливается воедино церковь и школа. Когда ходят все девочки в платочках, очень смирные, при этом на службе девочки в платочках начинают хохотать, видимо, какие-то анекдоты рассказывают. Впечатление лицемерия. Но при этом у нас, например, был такой учитель до Сергея Владимировича, Халфин, он сам человек верующий, но не то, что занимался пропагандой, но просто было видно, что это человек верующий. Было интересно с его точки зрения как верующего человека на что-то смотреть. Но, мне кажется, что разделение оправдано. Виктор Ерофеев: У нас сегодня много звонков из Москвы. Обычно Санкт-Петербург побеждает Москву по звонкам, а сегодня Москва побеждает Санкт-Петербург. Людмила Ивановна звонит из Москвы. Здравствуйте. Слушательница: Добрый вечер. Я постоянно слежу, и ваши передачи попадаются прекрасные и на "Апокрифе", и везде. Только я прошу не отключайте, я проверила - ровно полторы минуты. "Что день грядущий нам готовит? Иль мимо пролетит стрела творения больших историй. А так размерно жизнь текла..." Виктор Ерофеев: Это ваши стихи? Слушательница: Мои личные, только что написала. Виктор Ерофеев: Там что-то Пушкиным немножко... Слушательница: Но мы же росли на его традициях. Виктор Ерофеев: Людмила Ивановна, мы уже стали поклонниками вашей поэзии, но у нас время уже истекает. Николай Петрович Соколов из Москвы пишет: "Прошло уже полчаса передачи, вы и на миллиметр не продвинулись в ту сторону, куда уходит молодежь". Николай Петрович, плохо следите за миллиметрами. Мы продвинулись, мы поняли, что хочет молодежь. Мы увидели, что религиозное воспитание нужно внутреннее, а не внешнее, мы поговорили о нецензурной лексике и так далее. Будьте повнимательнее, господин Соколов. А теперь у нас Москва еще раз. Гаярс, пожалуйста. Слушатель: Добрый день. Во-первых, господин Ерофеев, я хочу поблагодарить вас за то, что вы специализируетесь по этимологии слов русского мата. Хотелось бы сделать небольшой совет. Я выслушал только что мнение русской шовинистки, которая сказала, что это татарский мат, а потом мнение пожилой уважаемой женщины, которая знает, видимо, и татарскую нацию, и русскую нацию. Так вот мне хочется сказать, что слово "бардак" в татарском языке имеет значение "стакан". И если русская нация использует несколько стаканов, то это действительно будет бардак. Но в нашем языке эти слова не несут негативного оттенка. Мне бы очень хотелось, чтобы русские это знали. А ваше радио очень свободно и дает все понятия. Благодарю вас. Виктор Ерофеев: Спасибо за добрые слова о нашем радио. У нас очень много еще, как обычно, спасибо вам, дорогие радиослушатели, очень много сообщений на пейджер. Мы все не сможем прочитать. У нас как всегда есть люди, которые не очень любят советскую действительность, госпожа Мишина пишет: "Господин Волков, вам необходимо пойти в народ, учить детей беспризорных, а не элитных. Очень сожалею, что хаете СССР". С другой стороны, у нас есть Борис Павлович из Новочеркасска, который говорит, что: "Ни мат от татар, ни страсть к наживе якобы от Запада ничто по сравнению с таким злом, как русский коммунизм". Видите, страна большая, много самых различных мнений. И, тем не менее, давайте мы все-таки вернемся к самому главному, с чего мы начали нашу программу. Сергей, вы верите в то, что новое поколение наших детей будет более свободно, более органично, более адекватно, чем те люди, из которых сформировались батальоны советских людей? Сергей Волков: Мне кажется, что среди батальонов советских людей было огромное количество людей интересных и достойных, может быть, более свободных, чем то поколение, которое идет нам на смену. Потому что тайная свобода всегда свободнее и правильнее, чем свобода внешняя. Мне очень бы не хотелось, чтобы будущие поколения повторили некоторые ошибки прошлых и нас. Очевидно, эти повторения неизбежны. И свою задачу я вижу в том, чтобы все-таки вкладывать свои силы в образование будущего поколения. Я полностью согласен с Дмитрием с тем, что образование происходит тогда, когда человек, который его несет, просто живет, как инструмент может какой-то тон издавать и не нужно притворяться, что издает другой. Он издает своей тон. А люди резонируют или не резонируют или резонируют другие на тоны. Звучать в унисон - смысл образования. Виктор Ерофеев: Вы верите в будущее наших детей? Дмитрий Емец: Да, верю, если детей будет больше. Виктор Ерофеев: 15-летний Глеб верит в то, что его дети будут лучше, чем он сам? Глеб Наприенко: Мне кажется, ни один человек не прожил на земле столько, чтобы действительно понять, что на самом деле происходит с поколениями, что улучшается, что ухудшается. Виктор Ерофеев: Вот на этом мы и завершаем нашу программу - никто не понял. Но мы все-таки пытаемся понять на нашей передаче. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
