Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
22.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русская кинодвадцатка Радио Свобода"В шесть часов вечера после войны"Ведущий Cергей Юрьенен
(Ладынина) Песни войны - они же вечные по силе, драматичности и прелести музыкальной. Сергей Юрьенен: В передаче принимает участие героиня фильма - Народная артистка СССР Марина Алексеевна Ладынина. "В шесть часов вечера после войны". Производство киностудии "Мосфильм" На экраны вышел в ноябре 1944-го. Режиссер - Иван Пырьев. Сценарий и текст песен - Виктор Гусев. Оператор - Валентин Павлов. Музыка - Тихон Николаевич Хренников. Тихон Хренников: Фильм хотели сделать побыстрее, и поэтому все зверски работали, в том числе и композитор... Сергей Юрьенен: В главных ролях: Марина Ладынина - воспитательница детского сада, затем зенитчица Варя Панкова. Лейтенант Демидов - Иван Любезнов. Лейтенант Кудряшов - Евгений Валерианович Самойлов. Евгений Самойлов: Я бы сказал так, что это героическая мелодрама... Сергей Юрьенен: Экран заполняет черная цифра - 1941-й... (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Из нашей студии в Санкт-Петербурге постоянный участник Русской Кинодвадцатки режиссер и киновед Олег Ковалов. Олег Ковалов: Иван Пырьев, бесспорно, самый народный режиссер советской и российской кинематографии. Но парадокс заключается в том, что он одновременно и автор самых спорных ее картин. Пырьевские картины внешне были очень просты, но, по сути дела, они ставили в тупик, даже благожелатели его отказывали ему в эстетической ценности, и не какие-нибудь снобы, а сам Хрущев объявил фильм "Кубанские казаки" крайнем воплощением лакировочного искусства сталинизма. Что уж говорить о молодежи? Пырьев был не просто классиком советской музыкальной комедии, как писали учебники, и не просто создателем советского китча, как пренебрежительно говорили о нем либералы. Нет, он сделал большее, чем жанр, и нечто качественно иное, чем самовыражение - он воплотил грезы народа о должном. Самые популярные комедии Пырьева вышли на экран в страшные годы. О чем пели герои этих фильмов? В их песнях-грезах был и милый, трогательно-наивный мир обытизированных, частных, маленьких желаний рядового человека, то есть, то, что в советскую эпоху получило бранную кличку "мещанского индивидуализма". Но, одновременно, была и некая всеохватная жажда счастья для всех и иррациональная вера в то, что это счастье для всех скоро наступит, рано или поздно, и что рай, несмотря на все испытания, все-таки настанет. В этом отношении фильмы Пырьева лежали в русле того явления, которое мы называем русская идея. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Красная Армия отступила почти до самой столицы, однако картина уже начинается с победы, пусть и малой. Лейтенантам вручают посылку из московского детсада, где, кроме коньяка и просьбы поскорей убить всех фашистов, есть фото воспитательницы тети Вари с детьми... (Сцена из фильма) Олег Ковалов: Сновидческой ауре фильма последовательно подчинены все его компоненты. Кто слышал, чтобы в жизни люди объяснялись стихами, а герои фильма говорят стихами Гусева - и здесь это органично. Москва в фильме бутафорская, картонная, она построена в павильоне Ташкентской киностудии, но в этом фильме именно это и органично, именно это и работает на обобщенный образ той самой Москвы, о которой грезят герои фильма, которая является в мечтах народу, она является народу в мечтах в виде изображения на папиросной коробке, скажем. Такой она предстает и в фильме Пырьева. Война здесь не так уж и страшна, она здесь романтическая, романсовая условность скорее испытания для чувств возлюбленных, чем народная трагедия. И кадры войны скорее напоминают размашистую эффектную батальную живопись, чем суровую кинохронику военных лет. Пырьев угадал - именно такой и хотели видеть войну большинство зрителей, а зритель, как говорил режиссер, всегда прав. Подобное искусство - лекарство или анестезия? Пожалуй, это искусство-анестезия или наркотик. Но сложность в случае с Пырьевым в том, что его фильмы органично сплавляют и само народное видение, и манипулирование образами народного сознания в целях текущего политического момента. Пырьев всегда был стихийным конформистом. Интересно сравнить, как в двух его картинах, вышедших на экран в годы войны, меняется сам образ Москвы. В фильме "Свинарка и пастух" Москва была ясно читающимся знаком столицы мира, которая сильна и которая прекрасна именно своим интернационализмом. В фильме "В шесть часов вечера после войны" в соответствии с канонами офицерского романса Москва - город, конечно, тоже бутафорский, картонный, ненастоящий, иллюзорный, но эти картонные макеты и декорации изображают уже не Всесоюзную выставку с толчеей людей, одетых в национальные костюмы, а Красную площадь и зубчатые стены Кремля. Москва здесь не разноплеменная столица мира, не космополитический город, а имперский русский город, это столица России-империи. Герои фильма "В шесть часов вечера после войны" неустанно клянутся защищать русскую землю и даже обнимаются на фоне березовой рощи. Оно и понятно: отгрохотала Сталинградская битва, и в настроении правящей верхушки произошел решительный перелом - вместо идей интернационализма на первый план вышла великодержавная национальная идея. И первые, как бы лирические ростки этого явственного национализма уже можно было различить в фильме Пырьева. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: И вот оба гвардии лейтенанта в Москве - в парадной форме, при шашках и перчатках, выходят из Кремля. Встреча с героиней - тетей Варей - происходит в саду, по периметру потолка украшенном росписью с повторяющимся мотивом - танки. С типично пырьевской щедростью, к реальности отношения не имеющей, стол 41-го года ломится от угощения... (Сцена из фильма) Бывший министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов: Обстановка на фронтах была весьма благоприятная для Красной Армии, на всех фронтах отмечались успехи. В 44-м году была полностью освобождена территория нашей родины. Я в это время был на Ленинградском фронте, мы были на курсах усовершенствования командного состава перед Выборгской операцией. И в это время на Невском проспекте в кинотеатре "Колизей" шел фильм "В шесть часов вечера после войны". Действительно интересный, развлекательный, патриотический, и там представляются все стороны советской действительности: и тыл, и фронтовики, которые оказались в Москве. Я не помню сейчас, каким образом они познакомились с Варей, заведующей детского сада, но, во всяком случае, вот эта интрижка, она была таким довольно развлекательным моментом... Сергей Юрьенен: Вечеринку без детей в детском саду прерывает воздушная тревога. В каске и рукавицах Ладынина оказывается на крыше с избранником сердца - лейтенантом Кудряшовым... (Сцена из фильма) Марина Ладынина: Приближалась победа, но умирали люди, а мы играли такую слабую картину, там так много пения. Я считаю, что это творческая смелость режиссера, только она могла допустить такой вокальный характер этой картины. А мы очень в этом сомневались. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: "В шесть часов вечера после войны" - один из первых фильмов, где отдано должное женщинам, которые силами в 10 миллионов воздвигали оборонительные укрепления на пути к Москве. Фронтовики встречаются с бригадой девчат, среди которых Варя. (Сцена из фильма) Евгений Самойлов: Она была великолепный партнер, и у нас был абсолютный контакт на съемочной площадке, абсолютное взаимопонимание, взаимная откровенность, как и с Любезновым, так и с Мариной Ладыниной. Я думаю, что содружество наше творческое дало возможность, что этот фильм получил такой теплый отклик зрителя. Сергей Юрьенен: При расставании в березняке он получает разрешение назвать Ладынину невестой и удаляется на коне прямо в грозовое небо под напутственную песню... Тихон Хренников: Что потрясало, что в этом самом фильме все было еще до того, как все это появилось: фейерверки после наших побед, взятие городов, салюты - это было в этом фильме придумано еще Виктором Гусевым. Музыки там много было в этом фильме, песни, текст, которых мне очень нравился, песни о Москве там были, потом главный марш артиллеристов, который потом стал гимном наших артиллеристов, стала очень популярной потом, и сейчас ее часто вспоминают. И другие песни - любовные песни, которые пела Ладынина... (Сцена из фильма) МИР В 1944. Владимир Тольц:
(Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: На столе гостиничного номера бутылка "Московской" и папиросы "Казбек". Отложив гитару, герой битвы за Москву Кудряшов просит друга передать Варе, что он убит. Что не состоится встреча в шесть часов вечера после войны. Майя Туровская: "В шесть часов вечера после войны" - это история задержанной свадьбы, это даже нельзя назвать историей любви. Герой должен жениться на героине, но это как бы откладывается - такая сказочная ситуация. Интересно, что герой этой картины отвечает уже новому представлению об образе и имидже героя, потому что здесь в роли главного героя - Евгений Самойлов, то есть, интеллигентный герой, но еще без той самой рефлексии, которая появляется у нового поколения героев, таких как Кадочников и Дружников. История в достаточной мере неправдоподобная до такой степени, что, предположим, сюжетный поворот, когда герой как бы теряет ногу и считает, что он уже не годится в качестве жениха для своей невесты, потом каким-то образом, непонятно каким образом, в следующих кадрах как бы это нивелируется, он уже не то, что ногу потерял, а как-то так, прихрамывает немножко. Это была такая утешительная сказка, которая благодаря своей утешительности и благодаря своему названию получила всенародное признание и, в отличии от большинства комедий, заняла верхнюю строчку по сборам. Сергей Юрьенен: В детском саду среди танков и жирафов друг встречается с Варей, которая отказывается поверить в смерть Кудряшова и вслед за ним, исчезнувшим из Москвы, уходит на фронт... "В шесть часов вечера после войны" - и фильм, и песня отредактированы в 69-м. Дмитрий Язов: Особенно мне запомнилась песня, которая сопровождает этот фильм, посвященная артиллеристам. Почему именно артиллеристам? Начиная с 42-го года, когда разгромили немцев под Сталинградом, там решающую роль в разгроме сыграла, безусловно, артиллерия. И вот после этого, когда Сталин назвал артиллерию "Богом войны", надо сказать, что во всех больших крупных наступательных операциях участвовали значительные силы артиллеристов. Были созданы корпуса прорыва, артиллерийские корпуса прорыва, они обеспечивали взлом обороны противника, и часто привлекались даже бронепоезда. И вот эта песня "Артиллеристы! Сталин дал приказ. Артиллеристы! зовет Отчизна нас" была созвучна тому порыву, который в это время был на фронте. И безусловно, она очень импонировала, прежде всего, артиллеристам. Но пели эту песню все. Там есть нотки патриотизма: "За слезы наших матерей, за нашу родину - огонь, огонь!", там есть и героика чисто артиллерийская. Эту песню полюбили в войсках. После ХХ-го съезда партии в какой-то степени стали открыто побаиваться петь "Артиллеристы! Сталин дал приказ", видоизменили: "Артиллеристы! партии приказ", но все остальное осталось, и песня до сих пор жива. Вот было пятидесятилетие со дня победы Великой Отечественной войны, мы собрались - ветераны, маршалы, генералы армии, генерал-полковники, собственно, все участники Великой Отечественной войны - и где-то по 2-3 рюмочки, как говорят, взяли на грудь, запели эту песню, причем почти все исполняли эту песню стоя: не "партия", а именно "Артиллеристы! Сталин дал приказ". (Сцена из фильма) Евгений Самойлов: Мы снимали этот фильм, особенно натурные съемки такие весенние, на только что освобожденной от немцев Истре. Там была натура. Съемки начинались очень рано и заканчивались очень поздно. Мы не считались ни со временем, ни с состоянием своего здоровья и всего, для того, чтобы этот фильм получился. У меня очень хорошие сложились дружеские взаимоотношения с Мариной Ладыниной, с Иваном Любезновым, с Тихоном Хренниковым, но поэта Гусева уже не было, он уже ушел из жизни. Если коснуться сейчас воспоминаний о том, как мы работали, то кроме ощущения радости, тепла и благодарности Ивану Александровичу Пырьеву, который снимал эту картину, у меня в сердце нет. Сергей Юрьенен: Проходит год, проходит другой и на разъезде где-то под Вязьмой встречаются два бронепоезда - мужской и женский. В офицере с тростью зенитчица Варя узнает своего жениха. Марина Ладынина: "В шесть часов вечера после войны" когда снималась, в студии было четыре градуса, вода холодная, студия не топилась по-настоящему, и когда обливали водой, дождь делали, то были добавочные костюмы, дублировались, чтобы переодеваться, когда Самолов в снегу и потом в холод - это были невероятно сложные условия, и никто никогда не жаловался, мы все были вместе. И эта общая вера и в победу, и в друг друга, никогда не испытывали той горечи и, между прочим, одиночества, простите, которую можно испытать сейчас. Я никогда не хотела бы, чтобы то, что было, вернулось, я не буду уточнять что, слишком много это уточнено и в литературе, и в кино. Я бы не хотела: это было время, которое не должно возвращаться. Но вот эта общая вера в друг друга и общее желание победы всем вместе, оно, конечно, было цементом нашей жизни. У нас был бронепоезд, который встречает Кудряшов и Варя (то есть я), он был настоящий, самолет был настоящий, и девушки-зенитчицы, вместе с нами актрисами и со мной, были настоящие девушки-зенитчицы. Это же было, черт возьми! И все это побеждало. Я никогда не была членом партии, и я всегда говорила, что моя партия - человечность. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: На бронепоезд пикируют самолеты "Люфтваффе", девушки на платформе вращают четырехствольный пулемет. Тень прицела на прекрасном лице Ладыниной, но из этого поединка победителем выходит "юнкерс". Бинокль отпадает за спину зенитчицы, русые волосы взлохмачены... Олег Ковалов: Пырьев не скрывал, что он сознательно приукрашивал действительность. Но действительность была у него не реальной действительностью, а сном, грезой и представлением коллективного сознания. Сон и греза для русского человека были, безусловно, явлением не бессознательным, они были таковыми лишь для Фрейда, а для русского человека сон и греза были частью сознания. И сила фильмов Пырьева в том, что он часть сознания этого сделал видимым, внятным, артикулированным в том, что на экране это проявилось, а это было на экране явно в полный рост. Кредо художественное было его таково - не приемлю мастерства ради мастерства, как не приемлю искусство ради искусства. В этих утверждениях он был прагматичен до вульгарности. Твердое убеждение было таково - мы должны стремиться к тому, чтобы зритель на наши картины шел как на праздник. Во имя этого он жертвовал даже художественными открытиями. Мало кто знает, как по замыслу сценариста Гусева должен был заканчиваться фильм "В шесть часов вечера после войны". От всех тягот военных разлук и лишений герои его как щитом защищаются, упрямо, наперекор роковым испытаниям, в надежде встретиться в шесть часов вечера после войны на мосту у Кремля на фоне победного салюта. Сценарист приготовил и написал сильнейший финал: Варя, героиня Ладыниной, во время краткой встречи с возлюбленным на полустанке, вновь провожает его на фронт, после чего, тут же на станции погибает под бомбами нацистского истребителя. И все последующее лирическое свидание на фоне Кремля и ликующих толп, озаренных всполохами победного салюта, возникает в ее меркнущем сознании. Поразительно, что Гусев как бы переносит на российскую почву итоговую сюжетную развязку классического немецкого фильма Фрица Ланга "Усталая смерть", в котором героиня гибнет, но в некоем астральном пространстве соединяется со своим возлюбленным, как бы в некоем высшем духовном смысле: на земле нет места для их любви, она соединяется в новом измерении. То же самое происходило в сценарии Гусева. Было новое слово в драматургии советской, безусловно, была новая находка сюжетная и, безусловно, этот фильм был бы событием, если бы это было снято так, как было написано сценаристом. С точки зрения чистого искусства финал сценария замечательный. Но для Пырьева были вещи, которые были важнее высокой эстетики, он снимал фильм-заклинание, фильм-заклятие. Как и стихи Симонова "Жди меня", фильм должен был заклясть беду, которая во время войны ожидала каждого зрителя в общем-то. И в этом отношении гибель героини не могла устроить ни режиссера, ни зрителя. Пырьев эпизод финальный - видения героини - перевел в план уже свершившейся реальности, сняв встречу героев на фоне салюта победы за год до реального окончания войны. И зрители военного времени пережили сладостный шок, увидев на экране собственную материализованную грезу. Это вызывало потоки светлых грез и давало надежду. Ради этого, считал Пырьев, стоило жертвовать высокой эстетикой. Надежда - важнее эстетики, слезы зрителей - важнее эстетики, и сам зритель важнее эстетики, потому что, как говорил Пырьев, зритель всегда прав. Лидия Либединская: Когда вышла "Свинарка и пастух" в 41-м году, она вызывала ностальгические чувства по прошлой жизни. Эта картина была устремлена как бы в будущее, хотя она вышла еще до окончания войны и до наступления мира, но она уже об этом говорила. И кого ни спросишь, интересно, что помнят из этой картины - помнят последний кадр, когда они встречаются на мосту в шесть часов вечера после войны, они встречаются в Москве на мосту, и всех охватывало чувство счастья, что неужели это может быть? Потом это была первая веселая картина, поставленная во время войны, чувствуется уже перелом настроения в обществе, перелом на победу. И вот интересно, что когда мы смотрели "Свинарку и пастух", то показ фильма все время прерывался военными тревогами, а здесь, я помню, мы в "Ударнике" уже смотрели этот фильм, когда мы вышли, то все небо было озарено салютами. В 44-м году салюты в Москве были фактически каждый день. Люди хотели увидеть хорошее, они мечтали, что после войны наступит совершенно другая жизнь, что люди доказали свою преданность, и государство изменит свою политику, не будет никогда 37-го года. Все это лопнуло в 46-м году, как только появилось постановление о Зощенко и Ахматовой. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Почетный гость армии Чуйкова композитор Тихон Хренников впервые увидел свой фильм на фронте - в канун штурма Берлина. Тихон Хренников: Я смотрел этот фильм уже на немецкой земле, это было где-то в апреле 45-го года, мы смотрели с солдатами этот фильм на фронте. Ну конечно он производил потрясающее впечатление, ну что там говорить. Бойцы уже смотрели конец войны, встречу, все смотрели со слезами на глазах этот фильм. Потому что он пробуждал такое желание поскорее кончить всю эту страшную затянувшуюся историю. Успех фильма, конечно, был невероятный. Сергей Юрьенен: Предсказав победу, автор сценария Виктор Гусев не дожил до премьеры фильма. Лидия Либединская: Очкарик такой, внешне типичный интеллигент, он всегда старался казаться рубахой-парнем: тогда интеллигенция была не в моде. Его первый сборник вышел в 27-м году, ему едва исполнилось 18 лет, и он интересно назывался - "Поход вещей", и он совершенно не был таким воспевающим строительство, сюрреализм в нем был, это лирический был сборник. А потом пошли "Исповедь бригадира", "Мы едем в колхоз" - то ли это была дань времени, то ли это было искреннее увлечение, он был очень молод. Это был человек очень образованный, он окончил три высших учебных заведения: театральный институт, потом это были высшие литературные курсы, и наконец Московский университет, исторический факультет. К сожалению, я с ним познакомилась довольно поздно, незадолго до его смерти, он ведь очень умер молодым, ему едва исполнилось 35 лет (родился он в 1909-м году, а умер 23-го января 44-го года). Так что фильм, о котором мы сегодня разговариваем, вышел на экраны и имел такой большой успех уже после смерти автора. Славу ему принесла, во-первых, знаменитая песня "Полюшко-поле", это его слова были, а музыка композитора Давиденко, тоже рано очень умершего. Потом у него была песня "Как за Камой-рекой", и, наконец, в Малом театре шли две его пьесы - "Слава" и "Весна в Москве". Но эта комедия была его последняя работа в жизни, он в нее, конечно, очень много вложил. Сергей Юрьенен: После войны, в 46-м году, в канун ждановщины, фильм Пырьева был удостоен Сталинской премии Второй степени. Олег Ковалов: В фильмах Пырьева всегда существует как бы три внутренних составных: это ориентация на мир массовых представление о должном, это стихийное учитывание требований политического момента и, самое важное, самое существенное, самое интересное - в них всегда присутствует такой контрабандный элемент, как художественное отстранение и от того, и от другого. Фильмы Пырьева подчас пронизывает ирония, они подчас пародийны, сознательно и бессознательно. И внутренняя ироничность, внутренняя пародийность, внутренняя стилизованность и внешняя лубочность этих картин, все это вместе, органика народных представлений, советский китч и невольная или вольная художественная ирония над тем и другим, и дает этот сложный сплав, который именуется кинематографом Ивана Пырьева. Как никто из советских режиссеров, он жаждал праздника, он хотел подарить его своим зрителям, и вот эта жажда праздника, может быть, та самая жажда, которая всегда съедала русского человека, которая классически выразилась в кинематографе, в героях, скажем, Василия Шукшина. Конформизм это, лакировка ли действительности, приспособление это к действительности? Мы не можем определенно ответить на этот вопрос, потому что русский человек широк, русский человек многогранен. Таким же неуправляемым, широким, многогранным и безвкусным подчас, и подчас лакействующим, и подчас догматичным, и всегда темпераментным и искренним, уговаривающим себя в том, что он невероятно искренен, и был художник Иван Пырьев - безусловно, явление крупное, явление неисследованное. Сергей Юрьенен: Перезвон курантов: 6 часов вечера после войны. Майор Кудряшов на месте, но девушки в крепдешиновых платьях спешат не к нему. 7 часов вечера. Герой бросает недокуренную папиросу в Москва-реку. Героиня возникает как из небытия - к платью приколота медаль, в руке букет белой сирени. Победу создатели фильма предсказали с абсолютной точностью - в мае. Салют озаряет Москву, Красную площадь, Минина с Пожарским и сумрачный сталинский Кремль. (Сцена из фильма) |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
