Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Моцарт и СальериАвтор и ведущий Марио Корти
Передача первая >>> Перед моими глазами картина. За столом в темном венском трактире - Моцарт и Сальери. Отвернувшись, Моцарт начинает правой рукой что-то играть на фортепиано. Левой рукой Моцарт тянется к бокалу, в который Салиери подливает яд. В лице коварство, ненависть и зависть. Отрешенный Моцарт - весь в себе. Это картина русского художника Михаила Врубеля к опере Римского-Корсакова Моцарт и Сальери на текст Пушкина. Некоторые историки музыки считают, что, если до Пушкина мы имели дело лишь со сплетнями, то сама легенда об отравлении Моцарта могла возникнуть только благодаря великому русскому поэту. Как эта легенда создавалась? В наше время широкое распространение получила одна из версий легенды о Моцарте и Салиери. Это пьеса Петера Шеффера и американская картина чешского режиссера Милоша Формана Амадеус. Но в начале были только сплетни. Затем появилась маленькая трагедия Пушкина, памятник мировой литературы. И пошла легенда. На волнах нашего радио когда-то прозвучала такая мысль: что, глядя на памятники, следует обращать внимание на исторический момент, когда они создавались, и заставлять их спускаться с пьедестала. Попробуем это сделать. Как создавалась легенда? Сначала о том, как возникла Пушкинская пьеса. Слово петербургскому пушкинисту Вадиму Эразмовичу Вацуро. Вацуро О творческой истории этого произведения мы почти ничего не знаем. Мы знаем, что первые сведения о нем стали появляться в 1826 году, когда Пушкин, вернувшись из Михайловской ссылки в Москву, установил котакт с группой молодых литераторов, художников и эстетиков - Винивитиновым, Погодиным, Шеверевым и другими, и упомянул в разговоре, что у него есть сюжет Моцарт и Сальери. Что это было, были ли это первоначальные наброски произведения или нет, мы не знаем. Мы знаем только, что окончательный свой вид пьеса приобрела в Болдине, когда Пушкин почти одновременно с ней создает несколько других произведений, которые мы сейчас называем маленькими трагедиями, а Пушкин сам предпочитал название "Опыт драматических изучений". [Сальери - первый концерт для фортепиано и оркестра в до мажоре, вторая часть, larghetto, Лондонский Филармонический оркестр, пианист и дирижер Pietro Spada.] Corti Недавно в Петербурге, в Пушкинском доме, я беседовал с известным литературоведом. Большая комната. Несколько старинных письменных столов. У окна стоял молодой человек восточного вида. Когда я пришел, Сергей Александрович Фомичев орудовал с ключом, показывая одной даме, как открывается дверь в комнату. Сергей Александрович дополняет рассказ Вацуро о возникновении пушкинской трагедии Моцарт и Сальери: Фомичев Я напомню, что Моцарт и Сальери написана в Болдине в 1830 году во время знаменитой Болдинской осени. Очевидно надо просто вспомнить в каких обстоятельствах это все было сделано. Болдино это вообще глухая провинция, осень, там очень тяжелая почва, грязь, так сказать, дожди. Но в то время, когда он приехал туда разразилась холера, были устроены карантины, которые перекрыли дорогу на Москву. И Пушкин, неожиданно для себя, оказался в эттой глуши. Он не собирался там долго задерживаться, не собирался писать что-либо, он не взял с собой даже ни одной рабочей тетради. И вот, оказавшись в таких совершенно невероятных условиях, Пушкин создает четыре маленьких пьесы. Он долго выбирает заглавие: Опыт драматьических изучений, Драматические сцены. Опыт драматических изучений Пушкиным задумывались как обозрение культурных моделей иных времен и иных народов. Вот. Обратите внимание, значит: Скупой рыцарь - это средневековая Англия, Моцарт и Сальери, Пир во время чумы - опять Англия, опять страшная катастрофа и так далее, и Каменный гость. И Моцарт и Сальери он предпологал пометить - и это в духе Пушкина - как перевод с немецкого. Он не брал для себя сначала ответственность за то, что изобрел он этот сюжет. Corti Тему развивает Вадим Вацуро Вацуро Дальше никаких свидетельств об этом произведении нет, и оно появляется как будто бы заново и только что рожденным в 1832 году Два раза при Пушкине ее пытались поставить на сцене во время актерских бенефисов. Потом о нем забыли как о драматическом произведении. И только в ХХ-м веке он пережил как будто бы свое второе рождение. Corti Откуда взял Пушкин этот сюжет? Рассказывает Сергей Фомичев. Фомичев Пушкина интересует не просто жизнь иного народа, не просто какие-то персонажи. Его интересует сознание иынх времен и иных народов. Вот, в этом ряду и возникает легенда о Моцарте и Сальери. К тому времени об этом много писали. Пушкин мог узнать из разных источников и Сальери прямо обвиняли в этих публикациях в смерти его собрата по искусству. Эта версия была достаточно прочно укоренена в сознании и немецкого, так сказать, читателя, и русского читателя, который следил за этой литературой, и так далее. Правда оставались сомнения. И уже после того как была создана эта трагедия, этот один из опытов драматических изучений, Пушкин для себя пытался оправдать, что он вправе был обвинить Сальери в смерти Моцарта. Он вспоминает случай - опять же легендарный случай, но тоже освещенный в газетах -, когда якобы Сальери освистал одну из опер Моцарта, шедевр Моцарта. И он говорил, что злодей, который освистал величайшее создание Моцарта, мог его и убить. Corti Сам Пушкин в заметке, написанной в начале Тридцатых годов прошлого столетия, описывает этот случай так: В первое представление Дон-Жуана, в то время, когда весь театр, полный изумленных знатоков, безмолвно упивался гармонией Моцарта, - раздался свист - все обратились с негодованием, и знаменитый Сальери вышел из зала - в бешенстве, снедаемый завистью. Этого быть не могло. Почему? Во-первых, потому что премьера Дон Жуана имела место в Праге. И она действительно прошла с большим успехом. Но Сальери в Праге не было. И если даже предположить, что Пушкин имел в виду первое представление Дон Жуана в Вене, то и в этом случае он не прав. Потому что венской публике опера не понравилась. Исходя из этого вымысла, Пушкин делает такое заключение: Завистник, который мог освистать Дон-Жуана, мог отравить его творца. Это заявление я предпочитаю пока оставить без комментариев. [Salieri - Малая серената в ре-мажоре, четвертая часть, presto, Lukas Consort.] Далее, в вышеупомянутой заметке, Пушкин пишет: Сальери умер лет восемь тому назад, Некоторые немецкие журналы говорили, что на одре смерти признался он будто бы в ужасном преступлении - в отравлении великого Моцарта. Да, действительно. Некоторые газеты и журналы писали, что Сальери, когда он находился в больнице для умалишенных, будто сам кому-то признался в этом. Однако, до сих пор никому не удалось установитиь, кому собственно Сальери признался. Санитары больницы, где находился Сальери в конце жизни, отрицают этот эпизод: Мы, нижеподписавшиеся... санитары заявляем перед лицом Бога и перед всем человечеством, что,,, с начала длительной болезни [кавалера Салиери],,, ни разу его не оставляли наедине... Мы также свидетельствуем, что, в связи в его слабым здоровьем, никому, даже членам его семьи, не разрешалось навещать его... В связи с этим, на поставленный вопрос, соответствует ли действительности, что вышеупомянутый кавалер Сальери говорил во время болезни, что он отравил знаменитого композитора... Моцарта, клянемся честью, что никогда не услышали от Сальери таких слов... Заявление это завершается постскриптумом такого содержания: Доктор Рерик, лечащий врач Сальери, подверждает свидетельство двух... санитаров, [Salieri - Prima la musica, poi le parole - Сначала музыку, а потом слова, симфония, Concentum Musicum, дирижер Nicholas Harnoncourt.] Теперь возьмем лондонский музыкальный журнал Quarterly Musical Magazine за 1826 год. Вот что писал в этом журнале знакомый Сальери, композитор Зигисмунд Нойкомм: Когда распространяются необоснованные сведения, оскверняющие память знаменитого художника, то долг любого честного человека доложить о том, что ему известно. Отношения между Моцартом и Сальери отличались взаимным уважением. Не будучи задушевными друзьями, каждый из них признавал заслуги другого. Никто не может обвинять Салиери в том, что он ревновал таланту Моцарта, и те, кто, как я, находился с ним в близких отношениях, не может не согласится с тем, что 58 лет он вел безупречный образ жизни, исключительно занимаясь своим искусством, и всегда готов был делать добро своим ближним. Такой человек, человек, который 34 года - столько лет прошло со смерти Моцарта - сохранил удивительное спокойствие духа, не может быть убийцей. Таких опровержений было много в тогдашней печати - и в немецкой, и во французской, и в английской. Читал их Пушкин? Есть мнение, что, читал или нет, не имеет большого значения. Ему просто понравился сюжет. Он был ему нужен для того, чтобы доказать что-то свое. Надо еще сказать, что Пушкин был настоящим представителем культуры романтизма. Неотъемлемый элемент ее - культ героя, в нашем случае культ гения. Об этом мы поговорим особо в следующей передаче. Героев, гениев, вундеркиндов до сих пор обожают, обожают особенно в России. Это отношение унаследовано от прошлого века. Так в России относятся к великому поэту-герою. С таким преклонением, я сталкивался в моих разговорах с пушкинистами. Они не являются исключением из общего правила. "Изреченнное... устами [Пушкина] становится как бы неподвластным критике, абсолютным" - пишет один русский публицист. [Salieri, кончертино для гобоя и струнных инструментов, четвертая часть, presto, квартет Amati, гобоист Paolo Pollastri.] Оспаривать легенду об убийстве Моцарта композитором Сальери не легкая задача. Дело даже не в фактологии - в идеологии. Доказать, что факты, лежащие в основе мифа, не соответствуют действительности, как раз довольно легко. Но дело все в том, что в этой легенде, в Пушкинском ее оформлении, заложена определенная мораль, она содержит какое-то нравоучение, какой-то высший смысл. И вообще бороться с мифами и легендами чрезвычайно трудно. Тем более, что, как говорит пушкинист Сергей Фомичев: Фомичев Мы же до сих пор живем в мире легенд, в мире культурных мифов и современных, и прошлых, и так далее. Что есть истина? Вообще очень трудно иной раз ответить на этот вопрос. Потому что мир настолько сложен и запутан, мир настолько нагружен культурными слоями, так сказать. Мы же живем в мире культуры. А культура всегда проецирует особые соотношения сил общественных, особые соотношения, так сказать, идей и т.д. и т.п., соответствущие каким-то этическим представлениям, религиозным представлениям и т.д. и т.п. Художественное произведение - оно подлиннее, чем факты жизни. Corti Верно, художественное произведение действует на человека как наркотик. Оно живет какой-то своей реальностью, не совпадающей с реальностью жизни, и в массовом сознании художественная правда воспринимается как правда настоящая. Таким образом, художественное произведение не подлиннее, а прочнее, устойчивее, я бы даже сказал, обманчивее, чем факты жизни. Резюмирую: пьеса Моцарт и Сальери основана на слухах, а именно - что Сальери завидовал Моцарту, что он публично освистал Дон Жуана, что Сальери якобы сам признался в отравлении Моцарта. Многое другое Пушкин добавил сам. Например, в пьесе я натолкнулся на такую немаловажную деталь: оказывается, Сальери держал яд при себе целых восемнадцать лет. Вот яд, последний дар моей Изоры Осьмнадцать лет ношу его с собою Я особого отношения к литературоведению не имею, к толкованиям в духе романтики не склонен. Зачем же Сальери держать при себе яд целых восемнадцать лет? На всякий случай, что ли? Некоторые историки музыки объясняют легенду об отравлении Моцарта Сальери известным предрассудком - образом итальянца-интригана и итальянца отравителя, популярным в те времена среди романтиков. Вспомним интриги с отравлениями рэнессансных дворов, вспомним Кальостро, современника Сальери и Моцарта. Обо всем этом перевозбужденные умы романтических времен любили фантазировать. Это самое простое объяснение, самое легкое, если хотите, самое экономное. Но не единственное. У Пушкина, например, этот предрассудок прямой роли, видимо, не играл. Вот анализ Вадима Эразмовича Вацуро. Вацуро Я предлагаю гипотезу. В чем смысл того, что нами прочитано? Сейчас мы дочитаем этот монолог: Яд... Изоры... заветный дар любви, как скажет потом Сальери. Это единственная драгоценность, которая у него есть. Она может быть использована только в двух случаях, в моменты высшего наслаждения. Романтическая концепция ухода из жизни в момент, когда все наслаждения жизни исчерпаны. Это благая смерть, И вторая - идея мести, самый злой и самый смертельный враг. Вот ему отдается это для его гибели. Итак, появляются две темы: одна убийство, дургая самоубийство. Только в этих двух смыслах и может быть использован заветный дар любви. Любовь и смерть идут рядом. Наслаждение и гибель идут рядом. И чем это кончается? ...и, наконец, нашел Я моего врага, и новый Гайден Меня восторгом дивно упоил! Теперь - пора... Ну, мы знаем, что, если по старому афоризму, в первом акте пьесы на стене висит ружье, то оно должно выстрелить в последний момент. Заявлены две темы: убийство и самоубийство. Почему? Потому что это не зависть, потому что это не преступление, потому что это жертва, апофеоз. Салиери уходит из жизни потому что он жертвует искусству самым драгоценным, что у него есть - своей жизнью и жизнью человека, который одновременно является для него предметом и бесконечной любви, и бесконечной ненависти. Моцарт гений, но именно потому, что он пришел как бы органом божества, потому, что моцартовской высоты достигнуть не может никто, ни сам Сальери, но вся музыка. Все искусство в целом совершенно не способно достигнуть этой высоты. И оно погибнет. Оно погибнет от сознания этой невозможности. Жизнь Моцарта оборвется рано или поздно сама собой, но еще ранее умрет искусство, которому служит Сальери. Это целый мир, который он себе создал, мир, которому он готов жертвовать не только самым драгоценным, что у него есть, но и самим собой. И это для него, жажда смерти, еще не такая большая жертва. Этот сконструированный Сальери мир логически, вероятно, неопровержим. Сальери борется не с Моцартом. Он борется с той несправедливостью, на которой построено мироздание. Не любовь к искусству, не самоотвержение, не понимание, а дар, который приходит неизвестно откуда и неизвестно за что. Вот в чем та глубочайшая несправедливость, на которой зиждется мир. Все говорят нет правды на земле, но правды нет и выше. Фигура Сальери приобретает грандиозный, трагический, драматический характер. Corti Здесь я хочу обратить внимание на одну мысль Вадима Эразмовича Вацуро: Все искусство погибнет от сознания невозможности достигнуть Моцартовской высоты. Мне кажется, тут Вацуро попал в точку. Я вернусь к этому в следующих передачах. [Salieri, второй концерт для фортепиано и оркестра, отрывок из третьего движение tempo di minuetto, Лондонский филармонический оркестр, пианист и дирижер Pietro Spada.] Я вынужден сделать небольшое отступление. Когда недавно я был в Петербурге, Вадим Эразмович Вацуро оказался в командировке в Германии - встретиться нам не удалось. Пришлось отправить ему вопросы из Праги, по факсу. В Петербургской студии Радио Свобода Вадим Эразмович записал текст на пятьдесят минут. Текст органичный, с начала до конца объединенный одной сквозной мыслью. Его надо давать целиком или не давать вообще. Что делать? Целиком - это не моя передача. Я решил взять на себя риск и передать фрагменты. Редактирование любого текста, тем более озвученного, часто связано с некоторой манипуляцией. В данном случае, она - на грани допустимого. Кое-что оказалось вырванным из контекста. [Salieri, Увертюра из оперы Il ricco di un giorno - Богач на день.] Сергей Фомичев говорил, что мы до сих пор живем в мире легенд, в мире культурных мифов и современных, и прошлых. Вопрос: как создаются эти легенды? В легенде о Моцарте и Сальери мы выделили несколько элементов. Сплетни. Романтика. Пушкин. Драматург Шеффер. Коммерческая картина Формана Амадеус. И т.д. И вот вам готовая формула, простой рецепт. Возьмите великого художника, потребность в высшей правде, какую-нибудь сплетню, хороший сюжет, беззащитного (мертвого) человека. Смешайте все это с долей романтизма, с верой в неприкосновенность художника, добавьте долю Шеффера и долю Формана. Получится великолепная легенда. Музыка, которая прозвучала в ходе нашей передачи принадлежит итальянскому композитору Антонио Сальери. С вами прощаются Руслан Гелисханов и Марио Корти. Следующая передача из цикла "Моцарт и Салиери" - Признанный законодатель мира. До встречи. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
