Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
8.9.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[10-09-03]
Кавказские хроникиВозможные последствия трагедии в Северной ОсетииВедущий Олег Кусов С самого начала так называемой контртеррористической операции на территории Чечни многие политики и политологи высказывали опасения по поводу того, что боевые действия могут перекинуться на соседние регионы, а чеченская война может стать кавказской. Трагедия в североосетинском городе Беслане подтвердила, и уже не в первый раз, эти мрачные прогнозы. Удар был нанесен по тем, кто к чеченской войне никакого отношения не имеет. Мы сегодня поговорим о возможных последствиях трагедии в Северной Осетии, поскольку еще в первую ночь после кровавой развязки событий Владимиром Путиным было заявлено о ее истинных целях: взорвать весь наш Северный Кавказ. В московской студии Радио Свобода известный чеченский политик Шамиль Бено, политологи Тимур Музаев и Юрий Ханжин. Первый вопрос я адресую вам, Шамиль. Уже известна реакция Северной Осетии на трагические события не политиков, а простых людей. К сожалению, не обошлось без антивайнахских настроений, которые в такой ситуации люди объясняют тем, что в вооруженной группировке были люди ингушской и чеченской национальности. Трагедия в Беслане может стать еще одной миной замедленного действия в отношениях между осетинами и ингушами, учитывая, что такая мина уже есть - это Пригородный район, спорная территория? Шамиль Бено: Я не соглашусь с вашим мнением о том, что коснулась территории, которая не имела отношения к конфликту. Дело в том, что за 15 лет нестабильности в Чечне, переросшей в трагедию, все соседние регионы в той или иной мере были вовлечены в это процесс. Мы не должны забывать, что руководство того периода северокавказских республик обратилось к Ельцину с официальным обращением с просьбой о вводе войск. То есть руководство того периода несло прямую ответственность, политическую, моральную, личную ответственность, кроме Руслана Аушева. Мы тогда предпринимали большие попытки через Службу Безопасности президента Коржакова, через разные инстанции, чтобы достучаться до Ельцина, довести до него мнение о том, что это ошибочно. Как я сказал Дудаеву, это было в мае 94 года, что в Чечню будут введены не советские войска, в Чечню будет введена армия страны, которая не имеет коммунистической дисциплины уже, и ценности Иисуса Христа еще не приобрели. От них можно будет ожидать все, что угодно, за исключением поимки Дудаева. Я Джохару сказал: если бы это были американцы по примеру Панамы, я бы впереди них шел. Потому что они бы забросили бы пару батальонов, забрали бы его окружили, а нас оставили в покое. А это федеральные силы, переживающие реформы страны, изменяющегося общества, которое имеет все болезни, которые характерны для переходного общества. Другого ожидать кроме трагедии от этого нельзя было. Там не было предательств, никаких козней, просто объективно наше общество российское и чеченское не было готово принять вызовы, связанные с ситуацией. Мне кажется, что трагедию в Беслане, мы должны рассматривать проблему в трех плоскостях. Первое: как стало с точки зрения обеспечения безопасности это возможным? Мне кажется, что было бы удивительным, если бы такие события не происходили. Насколько я знаю ситуацию на месте, сколько бывал там, ездил, смотрел, было бы удивительно, чтобы это не произошло. Ситуация в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Ингушетии, Осетии, Дагестане настолько ужасная сегодня, что если не будут предприняты очень быстрые меры для ликвидации, для реконструкции, ничего не изменится. Меня поразило то, что реакцией на события в Ингушетии было квартирование полка внутренних войск. Что такое полк внутренних войск в условиях Ингушетии сегодня, в условиях ситуации? Это транзит золота, это транзит наркотиков, это распространение оружия. Мы ведем виртуальную пропаганду, строим виртуальную систему безопасности, виртуальную систему общественного устройства страны. Мы должны смотреть на поле, приземлиться, признать, что наша страна пореформенна, признать проблемы, которые существуют, объективно посмотреть на них открытыми глазами смело. Не надо нам стесняться, говорить о том, что северокавказские республики находятся, по прогнозам Министерства экономики, развития и торговли, находятся на последнем месте в социально-экономическом развитии. О последних местах между собой спорят Дагестан, Чечня и Ингушетия. По прогнозу на 2005 год ситуация только ухудшится в этих республиках, никаких наметок на улучшение нет. Если у нас не будет изменена система власти исполнительной, когда правительство не техническое, а политическое, ничего не будет. Мы изучали систему принятия решений в России, политическую систему, с точки зрения решения чеченского конфликта. Не позволяет сегодня эта система решить такой кризис, как чеченский. Олег Кусов: Тимур Музаев, многие политологи говорят о том, что нападение вооруженной группировки на Беслан - это, конечно, следствие чеченской войны. Но при этом другие политологи добавляют, что это нападение может реанимировать и осетино-ингушский конфликт. Тимур Музаев: Во-первых, естественно, последнее обострение на Кавказе и, в частности, нападение на Беслан, конечно, это результат того кризиса, который до сих пор не урегулирован. Война закончилась, а конфликт продолжается. Чем дальше центр или группировки центра будут пытаться прятать этот конфликт под оболочкой строительства мирной жизни, тем болезненней и страшнее будут удары. Нужно признать, что проблема есть и нужно приступить к ее решению. Это первое. Второе, что касается обострения чечено-ингушских отношений, то, конечно, понятно участие отдельных представителей того или иного народа, понятно, что было замечено о том накале страстей, которые по понятным причинам бушевали в Беслане. Здесь все ясно. Но в общем контексте осетино-ингушских отношений, мне кажется, что это не будет фактором, который определит на длительную перспективу отношения. Отношения настолько напряжены внутренне, ничего более отрицательного, по-моему, этот теракт не принесет. Противоречия существуют, конфликта нет, противоречия существуют, противоречия не разрешены. Противоречия жизненные и для осетин, и для ингушей. Противоречия надо как-то решать. Делать вид, что их нет, что все нормально, все сглажено - это только усугублять конфликт. Путей решения тоже не видно в нынешней политической системе, в нынешней ситуации. Ничего нового Беслан в это не привнесет. Олег Кусов: Юрий Алексеевич Ханжин, вы уже имели возможность озвучить свое мнение по этому поводу, я лишь кратко напомню его. Как я понял, на ваш взгляд, за бесланской трагедией стоят российские спецслужбы, которые ставили главной целью поссорить между собой северокавказские народы. Конфликт в Чечне, ведь с ним не справляются российские спецслужбы и силовые структуры. Зачем им нужно такое разрастание? Юрий Ханжин: В любой колониальной войне есть смысл воевать против аборигенов руками самих аборигенов. Сейчас Кавказ может стать солидарным с Чечней, особенно мусульманская его часть. И в этом случае с ним не справишься. Если возьмутся за оружие дагестанцы, ингуши. И если осетины, единственный христианский преимущественно народ, который раньше нередко использовался русскими колонизаторами, начиная со всякого рода Ермоловых и прочих, в качестве некоего народа-агента, если осетинский народ тоже окажется в общих рядах кавказцев, то это будет очень плохо для российского присутствия. Оно может бесславно кончиться. Противопоставить друг другу, заставить ту часть кавказцев, с которой можно договориться, которую можно заставить себе служить тем, кто хотел бы отделения от России - это очень важная часть подобного плана умиротворения. Я уже не говорю, что вообще меня, например, удивляет, как при настроениях в метрополии солдаты, коих гонят, можно сказать, чуть ли не штыками на эту войну, еще не подняли штыки на своих командиров. А ведь вспомним, что непопулярные войны в России плохо кончались. Вы думаете, эта война, если она будет проиграна, она без последствий останется? И господин Путин, профессиональный разведчик, этого не понимает? Ведь это ясно каждому, кто имеет отношение к проблемам безопасности. Вот эта опаснейшая ситуация и заставляет стараться столкнуть их между собой, это выгодно для России. И не надо думать, что Россия заинтересована в модернизации, в том, чтобы там строить предприятия, чтобы люди там были просвещенными, чтобы там действительно создавалось современное общественно. Зачем ей это? А если это современное общество скажет: наше богатство - это наше богатство. Почему, собственно, центр нашей нефтью распоряжается? А эта стратегическая дорога. Вы что, хотите нас втянуть в войну, может быть не за наши интересны? Вы выкачали нефть из Хакасии, а что получили хакасы? Что получили ханты и мансы в Ханты-Мансийском автономном округе, якуты в Якутии? Это богатейшие места - алмазы, нефть, золото. Кто наживается? Сырьевые монополии, монополии в центре, вся это олигархия наживается. Вот здесь у нас - в Москве. Вот она - Москва, действительно, сверкает вся витринами за счет главным образом владений России, где были и есть природные богатства, создающие экономическую основу, мощь господствующего класса. Страны, которая является страной империалистической по своей сути. Олег Кусов: Возвращаясь к событиям в Беслане, я хочу напомнить тот эпизод, когда Руслан Аушев вступил в контакт с террористами и освободил 26 заложников. Многих наблюдателей удивило то, что это сделал отставной политик, отвергнутый Москвой, в то время как действующие президенты Дзасохов и Зязиков совершенно не смогли ничего сделать в этой ситуации. Шамиль, я бы хотел вас спросить, вы недавно проехали весь Северный Кавказ, вот эта схема, которая сегодня утверждена в республиках: центр насаждает своих наместников, дает им все, а в ответ требует только одного - видимой стабильности. Она не приводит ли к подобным инцидентам? Шамиль Бенон: Она не только не приводит, она является причиной подобных инцидентов, я бы сказал. Мы во время этой трагедии летели в Ингушетию с Хусейном Джабраиловым, меня удивило в аэропорту, как его принимали люди. Он московский бизнесмен, который когда-то участвовал в выборах кандидатом. Меня удивило то, как его незнакомые люди подходят, приветствуют. Я убежден, что если такая ситуация была бы в Ингушетии или Чечне, Хусейн сыграл бы намного большую роль, чем другие. Дело в том, что когда официальная элита политическая северокавказских народов проваливается, и федеральный центр просто еще не умеет смотреть по сторонам хорошо, чтобы поддерживать, работать, иметь партнеров, а не исполнителей. Речь не идет об имперской сущности политики России, речь идет об отсутствии политики в России. Когда мы говорим о Северном Кавказе, мы должны четко понимать - пути решения проблем есть. Я не согласен с Тимуром. Мы знаем, что надо делать, как это надо делать и в какие сроки это можно сделать. Я могу сегодня с уверенностью сто процентов сказать, что есть решения, которые позволят количество инцидентов на территории Чеченской республики уменьшать в геометрической прогрессии в течение пяти-десяти лет. Другое дело, насколько они приняты, насколько они поняты федеральным центром, и насколько это поддерживается. Такого нет. Если Россия пойдет по пути обеспечения равенства в правовой защите граждан и пойдет по пути нормальных условий для занятия частных бизнесом, я убежден, что более законопослушных граждан, более ответственных граждан и более патриотичных граждан, чем народы Северного Кавказа в Российской Федерации не будет. Это генетическая потребность кавказцев, осетин, чеченцев, ингушей, дагестанцев, чтобы иметь равенство перед законом и иметь хотя бы небольшую, но свою частную собственность. Причины конфликта на Северном Кавказе лежат в сфере отсутствия реальной политики в России. У нас есть политическая интрига, но стратегии политической, которая принимала бы системные решения, к сожалению, нет. Обращением президента Путина, я не могу сказать, что я восхищен, но если анализировать текст этого выступления, то это уже достаточный плюс с точки зрения понимания. Во всяком случае, президент Путин признает, чтобы мы переходное общество. Он признает, что проблемы, которые у нас есть, в том числе и доставшиеся от старого режима коммунистического. Он признает, что необходимо кардинально изменить ситуацию. Как эти изменения будут - это зависит от нас, в том числе северокавказцев, какие интересы мы будем лоббировать в Москве. Будут ли приезжать сюда политические проходимцы, давать взятки и утверждать - да, этот человек решит проблемы. Нет там проблем, которые может человек решить, там есть проблемы, которые можно решать только их пониманием. Там речь не должна идти ни о Дзасохове, ни о Магомедали, там речь должна идти о том, кто способен решить ту или иную проблему. Сегодня Северный Кавказ определяет веток развития нашей страны в целом. И от того, какая реакция федерального центра на эти события будет, готов ли федеральный центр рискнуть и начинать программу реконструкции на Северном Кавказе, я убежден, что будет нормальное общество. Если этого не будет, если будет консервация, если будут силовые акции, тогда, я думаю, это будет начало конца страны. Олег Кусов: Тимур Музаев, как вы поняли обращение президента Владимира Путина по поводу трагических событий в Беслане? Я хотел бы особо выделить эту фразу о необходимости создания новой системы взаимодействия сил и средств, осуществляющих контроль за ситуацией на Северном Кавказе? Тимур Музаев: Президент России, пожалуй, впервые признал, что перед федеральной властью в Чечне и на Северном Кавказе в целом стоит ряд важнейших вызовов. В первую очередь, связанных с проблемами переходного периода, перехода общества в современное состояние. Я думаю, что это очень ценное признание, потому что до сих пор курс, который олицетворял президент Путин и который фактически привел к возобновлению войны в Чечне, а затем к разрастанию террористической угрозы, он признавался единственно правильным и единственно верным. Обществу дается сигнал о том, что фактически тупиковая силовая политика на Северном Кавказе, вероятно, или, может быть, будет изменена. В какую сторону? Президент сказал, что необходимо создать новую систему взаимодействия сил и средств, осуществляющих контроль за ситуацией на Северном Кавказе. Какая это будет система взаимодействия сил и средств? Будет ли это силовая составляющая, только силовая составляющая, как это было раньше? Будут ли подключены какие-то общественные механизмы, механизмы влияния политические на ситуацию? Хотелось бы в это верить. Во всяком случае, то, что происходило в Чечне весной и летом этого года, позволяет надеяться на то, что в федеральном центре есть некое осознание необходимости политических решений. Политических решений не только по Чечне, но и по Северному Кавказу в целом. Потому что то, что происходит в других республиках Северного Кавказа под внешней корочкой благополучия и стабильности, тоже грозит весьма серьезными потрясениями, в частности, в Дагестане и не только в Дагестане, в Кабардино-Балкарии, в других республиках. К сожалению, продолжение той же речи президента не внушает особого оптимизма. В частности, в качестве главного средства влияния на ситуацию президент назвал создание эффективной антикризисной системы управления и подчеркнул необходимость новых подходов в деятельности правоохранительных органов. Это, конечно, никак, на мой взгляд, не решает ситуацию со структурным кризисом и в Чечне, и на Северном Кавказе. Правоохранительные органы не в состоянии решить эту проблему, войска не в состоянии решить эту проблему. Распространение зачисток, спецопераций, на которых настаивает партия войны, на Дагестан, на Ингушетию, на Кабардино-Балкарию и даже на часть Северной Осетии в документе, который был опубликован от имени военно-аналитического центра - это никак не поможет решить. Это еще более усугубит, это может взорвать Кавказ в целом и привести просто к превращению чеченского кризиса во вторую кавказскую войну. К сожалению, такое сознание есть, но новых подходов пока не видно. Я думаю, что по мере углубления кризиса на Кавказе и распространения таких актов все труднее и труднее будет решать эту проблему. Чем дальше будет усугубляться ситуация, чем дальше будет загоняться проблема, тем сильнее будут взрывы, тем опаснее будут последствия и для России в целом. Олег Кусов: Юрий Алексеевич Ханжин, вас убедил президент Владимир Путин в то том, что на Северном Кавказе может наступить межнациональная стабильность? Юрий Ханжин: Нет, конечно. Да и Владимир Владимирович Путин, думаю, на это не надеется. У него совершенно другие цели. Я скажу о том, что в его выступлении меня откровенно напугало. Я имею в виду положение в России в целом. Господин Путин сказал: будут приняты меры для укрепления единства страны. Кажется так. Что это означает? Россия - федерация, союз самоуправляющихся государств, республик и территориально-административных единиц, краев и областей, которые также имеют собственные государственные функции. Органы власти субъектов федерации избраны народом. Народ решает, плохой или хороший этот губернатор, плохое или хорошее это правительство. Может быть, они и недостаточно хорошие, но, тем не менее, есть какие-то остатки федерализма и демократии, заложенные когда-то в конституции 93 года. Конституции, принятой по горячим следам нашей демократической революции. Сегодня делается попытка от этих конституционных принципов отойти. Создается наместничество, подавляется местная самостоятельность, изымаются средства из местных бюджетов, совершенно без всякого согласия и парламентов, и правительств субъектов федерации. Игнорируется сознательно национальная политика, делается ставка на то, чтобы всех, и русских, и чеченцев, и ингушей, и якутов, и карел превратить в неких россиян. Безнациональное понятие, понятие означающее просто - гражданин России. И вот эта политика в общем-то означает одно - максимальное усиление жесткой централизованной власти, что в России, да в общем-то и в любом другом большом государстве, государстве имперского типа всегда ведет к резкому ограничению гражданских прав и свобод, к ухудшению положения с правами человека, к усилению тех секторов господствующей элиты, скажем так, которые связаны с имперскими и силовыми структурами - военно-промышленного комплекса, сырьевых монополий монополистов, крупных олигархов, которые не хотят и не любят ограничения своей власти, привыкшие властвовать неограниченно. Мы знаем, что периоды централизации в истории России сопровождались чудовищным террором. Вот эти высказывания Путина, они напоминают мне сталинские речи, сталинские идеи централизации. И ведь дальше ставится вопрос: о консолидации каких органов государственного управления? Прежде всего силовых. Но консолидация силовых министерств, силовых ведомств всегда означает колоссальное усиление их виляния в обществе. Силовые ведомства, чтобы быть могучими, чтобы быть сильными, влиятельными, должны сделать гражданское общество как можно менее заметным, лучше, если его вообще не будет. И вот именно эта программа изложена Путиным. Господин Путин принадлежит именно к этим людям - людям традиционного мышления, воспитанным веками тоталитаризма, которые в России более многочисленны, чем где бы то ни было в мире. Они и на Западе есть, правые и левые экстремисты к этому относятся, исламские экстремисты на Востоке относятся к тоталитарному типу человека, но у нас они в России очень многочисленные. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
