Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
31.10.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-02-05]
"Родина слышит..." Часть девятая. Новые времена - новые людиАвтор и ведущий Владимир Тольц Владимир Тольц: В эфире очередная передача из цикла РОДИНА СЛЫШИТ - об истории иностранного радиовещания на Советский Союз. Истории этой больше полувека. Срок солидный. За это время и формы, и приемы, и организационные принципы этого вещания не раз менялись. Как менялись и люди, возглавлявшие радиовещание на Советский Союз, периодически объявлявшие об обновлении этого вещания, руководившие его реформами и перестройками, отчитывавшиеся в их успехах и объяснявшие неудачи, пожинавшие лавры, налагавшие взыскания, получавшие выговоры и новые назначения. Когда просматриваешь историю иностранных "голосов" в масштабах десятилетий, становится ясно, что звездные часы этих радиостанций (и Свобода-Свободная Европа здесь исключением не являются), звездные часы их главным образом зависят все же не от успешности и разумности тех или иных бюрократов-руководителей и их административно-реформаторской активности, и даже часто не от величины "выбиваемого" ими финансирования, а от "общего момента", определяющего "спрос" на информацию в странах, на которые идет вещание. А еще - от людей - не от тех, кто распоряжается, а от тех, кто звучит - делает репортажи, готовит анализы, ведет круглые столы, участвует в дискуссиях у микрофона... Новые люди, всегда появляются в момент, когда спрос на иностранную радиоинформацию повышается. И от этой "новой крови" лицо Радио в такие моменты оживляется и начинается быстро меняться. Сегодня речь пойдет о таких переменах адио Свободав конце 80-х начале 90-х годов. Они напрямую были связаны с объявленной в СССР Горбачевым Перестройкой, одним из следствий которой была не только отмена глушения иностранных радиопередач, но и возможность легального обретения в Советском Союзе внештатных поначалу сотрудников и корреспондентов. В Русской службе РС первым таким сотрудником оказался, пожалуй, Дмитрий Волчек, ныне известный писатель, поэт, переводчик и издатель, а тогда 24-летний сотрудник московского правозащитного журнала "Гласность". Митя, вы начали работать на Радио в 88-м. Как это началось, при каких обстоятельствах? Дмитрий Волчек: Я вот сейчас не могу точно вспомнить, было ли уже прекращено глушение или оно еще продолжалось, но в любом случае это происходило в этом очень коротком промежутке, когда глушилки выключались. Произошло это очень просто и спонтанно: Савик Шустер, который вел тогда первую программу прямого эфира, позвонил в редакцию журнала "Гласность", где я тогда работал, и спросил, не согласится ли кто-нибудь из сотрудников делать обзоры советской печати. Естественно, сотрудники радио опасались, что если мы сразу начнем делать какие-то репортажи или авторские материалы, могут последовать репрессии. То есть нужно было прощупать почву. Я, не задумываясь, согласился и первое время делал обзоры советской печати, а потом стал делать репортажи. Владимир Тольц: У вас был до этого опыт работы на радио? Дмитрий Волчек: Нет, никогда. Владимир Тольц: Что вы можете вспомнить о своих первых работах, о своих первых обзорах, репортажах, о той атмосфере, в которой они делались в Москве? Дмитрий Волчек: Атмосфера была довольно мучительной, потому что для того, чтобы купить советские газеты, нужно было просыпаться в пять утра. Зимой это было невероятно сложно. Причем не просто просыпаться, а идти по сугробам к этому газетному киоску, вокруг которого, как только машина приезжала со свежими газетами, сразу выстраивалась гигантская толпа и расхватывала все. Помню, что "Советская Россия" пользовалась особым спросом, потому что она была вроде бы и смелая, но в то же время критиковала Горбачева. И стоило проспать на полчаса позже, половины газет не было, сметали буквально за 20-30 минут все абсолютно. Это было главной проблемой - найти собственно газеты. Надо сказать, что когда я приехал в Мюнхен первый раз, это было в 89 году, огромным счастьем для меня было, совершенно немыслимым, то, что сотрудники радио в Германии могут пользоваться всеми советскими газетами. Выпускались специальные мониторинги каждый день. Я помню, что я приходил на радио и первым делом хватал эти пачки мониторингов и читал статьи советских газет, потому что мне казалось немыслимым счастьем, что можно все это собрать и прочитать. Вот такое было время гласности. Владимир Тольц: Несколько позднее Дмитрия Волчека у Радио Свобода появился еще один корреспондент в СССР. Михаил Бомбин в Риге. Сегодня он по телефону рассказывает мне из латвийской столицы. Михаил Бомбин: В ноябре 88 года, насколько я понимаю, это было за две недели до отмены глушения, я работал тогда кочегаром в зоопарке неподалеку от дома, до этого в апреле 87 я освободился по так называемой "горбачевской амнистии", был осужден на два года "химии" принудработ по 193 прим. за распространение самиздата. Радио Свобода всегда было моей любимой радиостанцией. Но поначалу стало как-то не по себе. Не то, чтобы я испугался, но все же. Затем еще один звонок, еще. Я наконец оказался дома, убегать было нельзя. Программа "В стране и мире" - Савик Шустер, Эдуард Кузнецов, Володя Кромас. Попросили сделать что-то о становлении Народного фронта Латвии. Я сделал материал. Естественно, я его не слышал через глушку. Но вечером позвонил курировавший меня, то есть мое дело гэбешник: "Ну ты даешь...". Не помню, чем закончился разговор, но на дворе уже была перестройка, с Горбачевым, гласностью, как-то все это прошло. На работе спрашивали: "Ты ли этот тот Михаил Бомбин?". "Да, вроде я". "Если ты, так чего же ты в зоопарке работаешь?". В это время я сотрудничал, помните, такая была "Экспресс-хроника" Александра Подрабинека, и как трамплин меня подобрали с этой "Экспресс-хроники". Материалы десять минут, я тогда с трудом укладывался в эти объемы. Вот так, собственно, началось мое сотрудничество, которое 16 лет продолжается. Владимир Тольц: Эти репортажи и обзоры, которые делали Дмитрий Волчек, Михаил Бомбин и другие появившиеся у Радио Свобода в СССР внештатники (Сандер Сисс в Таллинне, Виктор Резунков в Питере, покойный уже ныне Альгимантас Жукас в Вильнюсе, Юрий Митюнов, Алексей Мананников, Марк Дейч в Москве), стали предметом широкого общественного внимания. Дмитрий Волчек: Все наши репортажи, даже самые пустяковые, перепечатывались в тех же самых газетах. В той же "Советской России", как я помню, была чуть ли не постоянная рубрика "Говорят голоса" или что-то такое. И каждое утро, покупая эти газеты, я видел распечатки своих собственных репортажей и репортажи моих друзей. Владимир Тольц: Да, я видел несколько позднее кремлевский мониторинг, там обязательно была рубрика Свободы, скажем, она была тематическая: "'Голоса' об Афганистане". И обычно там стояло: "Дмитрий Волчек сказал...". Скажите, Дмитрий, тогда, особенно сразу после отмены глушения, очень, конечно, увеличилась аудитория слушателей Свободы, радио было весьма популярным. Как относились ваши советские сограждане к вашей работе на радио? Дмитрий Волчек: С одной стороны, с большим восторгом. Потому что, действительно, радио слушали все и каждая передача вызывала немыслимый резонанс, сейчас даже невозможно представить такое. Казалось, что действительно каждый слышал, слушает и имеет какое-то мнение по поводу сказанного. С другой стороны, конечно, были понятные опасения. Потому что политика Горбачева была сумбурно, то были короткие периоды "заморозков", какие-то окрики из КГБ, из Кремля. Многие мои близкие боялись, что и нас так же прикроют, как, скажем, каких-нибудь прибалтийских сторонников независимости, на которых постоянно были нападки и угрозы. Владимир Тольц: Я понимаю, Дмитрий, вы давно уже 17 лет почти работаете на Радио, сделано сотни репортажей, обзоров, тематических передач и т.д. - всего не перечислить. Но что вы можете сейчас припомнить из ваших первых радиоработ? Дмитрий Волчек: Я недавно вспоминал эту комическую историю, поскольку был День независимости России, связанную с Ельциным. Когда именно в этот день мы прибежали в Кремль, трудно сейчас представить, что Ельцин выходил из здания Верховного совета без охраны, в окружении только своих истерических поклонниц, которые не отпускали его ни на секунду. После принятием Верховным советом акта о независимости России, мы поймали с Андреем Бабицким Ельцина у выхода из здания, и он дал нам эксклюзивное интервью. И какой же был ужас, когда мы приехали домой и обнаружили, что вся эта кассета стерлась. В этом есть определенный символизм, конечно. (Тогда чувствовали себя чудовищно.) Очень интересная была реакция чиновников тогдашних. Мы постоянно пытались взять какие-то комментарии у советских чиновников. И, конечно, большинство, когда им звонили и говорили Радио Свобода, впадали в ступор, сказать ничего не могли в принципе. Даже многие думали, что это розыгрыш, потому что в те времена это казалось практически немыслимым. Но были люди, которые очень охотно и неожиданно вдруг начинали говорить все, потому что, видимо, считали, что это какой-то божественный глас и сигнал, нужно выложить абсолютно все, что у них на уме. Так у нас образовался небольшой круг либеральных комментаторов, которые охотно по любому поводу высказывали свое мнение. Он был очень невелик, постепенно расширялся. Я помню, как Олег Данилович Калугин, который тогда был мифической фигурой, не поленился. Приехал к нам, мы жили тогда в Ясенево, снимали квартиру. Ему, видимо, интересно было посмотреть, как живут корреспонденты радиостанции, за которой он столько лет по своей профессиональной надобности следил. Он был, конечно, потрясен, когда увидел обычную квартиру, плохенький магнитофон. У нас был крошечный микрофон, вообще какая-то смехотворная техника. Он был, конечно, поражен и сильно разочарован. Владимир Тольц: Да, тогда, сидя в Мюнхене, мы тоже вдруг стали ощущать некое изменение отношения слушателей к нашему Радио, это не только рост его популярности, но и появление наивной веры в его всемогущество. Увеличился поток писем, адресованных нам. Причем в них часто писали не только, как раньше, о нарушениях прав человека или о политических проблемах, но стали жаловаться и на бытовые неполадки, на неисправности в электро- и водоснабжении, к примеру, на плохую работу ЖЭКов, собесов и т.п. Раньше такие письма слали в советские газеты или в обкомы и ЦК. Теперь "ЦК, Верховный Совет. Горбачеву (позже Ельцину)" в адресах осталось, но добавилось новое: "Президенту США Рейгану, Папе Римскому" и обязательно либо еще один экземпляр или копию - Радио Свобода. Надо сказать, что меня в Мюнхене такое поначалу очень изумляло и веселило... Скажите, а вот вы ведь приехали к нам в Баварию впервые в 89-м. И именно тогда впервые увидели тех, с кем вы заочно, по телефону, уже некоторое время сотрудничали, увидели радио, которое вы раньше только слышали... Какое впечатление все это произвело на вас? Дмитрий Волчек: У меня была в ту пору эйфория, я мало что понимал. Мне казалось, что это тоже такая инстанция наподобие Папы Римского. Сейчас я понимаю, что у меня было очень искаженное представление о подлинной ситуации. И тогда вообще доверие к любому мнению, к любому слову было невероятно высоким. Поэтому все, что говорил любой комментатор, воспринималось, может быть, слегка критически, но воспринималось как нечто невероятно значительное. Поэтому удельный вес каждого слова, каждой передачи, каждого мнения был невероятно высок. И от этого тогда еще совершенно мы не могли подозревать до какой девальвации слова дойдет дело. И вот этот флер таинственности и важности того, что все вокруг делают, конечно, был таким туман, который очень многое закрывал, неудачи, недостатки скрывал. Владимир Тольц: Так вспоминает далекий уже конец перестроечных 80-х мой коллега Дмитрий Волчек. Политический обозреватель Михаил Соколов появился в нашей "производственной семье" несколько позднее Дмитрия. Михаил Соколов: Сотрудничать с Радио Свобода я начал в декабре 90 года, поскольку один из сотрудников Радио Свобода, у которого я в Москве брал интервью как корреспондент газеты "Собеседник", Вадим Белоцерковский организовал мне поездку в город Мюнхен на стажировку. И я приехал в город Мюнхен, что интересно, получив часть денег, по крайней мере валютных, от ЦК ВЛКСМ. Была такая организация, она в молодежном издании "Собеседник" иногда выдавала валюту. Командировочные я получил от еще не скончавшегося комсомола, что, конечно, было забавно. А работать я начал буквально на следующий день после приезда, числа 12 или 15 декабря, когда в коридоре встретил Савика Шустера, переговорил с ним, и он тут же меня завел в студию, и я начал рассказывать об обсуждении продовольственного кризиса в России в парламенте РСФСР. Владимир Тольц: Михаил, сейчас, по прошествии 15 лет, интересно узнать, что тогда на вас произвело наиболее сильное впечатление в этом "логове холодной войны", как по инерции еще именовали Радио Свобода/Радио Свободная Европа в некоторых советских публикациях? Михаил Соколов: Мне кажется, самым интересным действительно были люди, самые разные люди, которые принадлежали, как выяснилось, не к какому-то единому течению в эмиграции, а имели абсолютно расходящиеся политические взгляды. Какой-нибудь господин Глеб Рар был правым энтээсовцем, а Вадим Белоцерковским белым социалистом, очень левым, тем не менее, они как-то с трудом уживались. Что меня поразило, я буквально через пару дней углубился в какую-то атмосферу внутриполитической борьбы, таких интриг и попыток немедленно перетянуть меня на ту или иную политическую сторону, вразумить и присоединить к какой-то из этих партий. Это первое впечатление. И второе: это длинные коридоры здания радиостанции в Мюнхене, люди, которые сновали. Оказались, что это огромное бюрократическое учреждение, где не только занимаются радио, но еще каких-то много уровней, совершенно непонятных для меня, начальства. Там какая-то непонятная для людей, которые занимаются вещанием, жизнь происходит, но все они встречаются внизу в кантине, пьют пиво и, опять же, обсуждают текущий момент. Владимир Тольц: Михаил, тогда ведь, в конце 80-х, в коллектив Русской службы влилась в качестве внештатников целая команда самых разных журналистов из доживающего свое Советского Союза... Михаил Соколов: Вы знаете, мы как-то быстро с коллегами распределили обязанности. Мы знакомились по ходу дела, сталкиваясь на каких-то пресс-конференциях или событиях и стараясь деликатно, не мешая друг другу, скоординироваться свою деятельность. И это действительно вышло само собой и с Дмитрием Волчеком, и с Андреем Бабицким, и с Марком Дейчем. У меня просто была уникальная позиция, все-таки я работал в официальной газете и имел аккредитацию в Верховный совет СССР, то есть в Кремль, а мои коллеги этих аккредитаций не имели. И мы очень быстро договорились, что вот эта советская часть, эсэсэсэровская будет в какой-то степени моей. Андрей Бабицкий был в тот момент больше в верховном совете РСФСР, Марк Дейч как-то занимался разными темами, связанными с нарождавшимися тогда радикальными течениями в значительной степени, а Дмитрий Волчек был, как всегда, с культурным уклоном. Владимир Тольц: Ну, вот уже 15 лет прошло, как мы работаем вместе. И многое уже можно рассматривать как пусть недавнюю, но все же историю. Многое изменилось. Многое ушло в прошлое. Что из того, что мы делали за эти годы вместе, что делали наши коллеги в России, вам представляется наиболее ценным и хотелось бы сохранить? Михаил Соколов: Вы знаете, мне всегда казалось, что самый лучший и интересный для слушателей или читателей жанр - это репортаж, когда человек соединяет увиденное с некоторым личным переживанием и рассказывает о том, что происходит. Мне кажется, что этот жанр мы довольно успешно развивали и в 91 году, и в 93-м, когда были в гуще событий. И Андрей Бабицкий в Чечне замечательно работал, и были другие удачи именно в этом репортерском жанре. Мне кажется, что самое главное, что мне хотелось, чтобы, несмотря на разнообразные положительные перемены, наше радио не утратило этот замечательный репортерский жанр. Владимир Тольц: Михаил, 15 лет большой срок. Многое, как я уже сказал, изменилось. Что, по вашему мнению, было радио для наших слушателей тогда и что оно значит сейчас. И вообще, каковы его перспективы, по вашему мнению? Михаил Соколов: Володя, мне кажется, что Радио Свобода протянуло такую дорожку в современную Россию для той России, которая находилась за границами, той, которая могла достаточно свободно мыслить, дискутировать, обсуждать, развивать гуманитарную составляющую разнообразных наук - исторической, политологической, социальной, и сделало за время советской власти огромные успехи. Вот этот огромный задел, сделанный русской эмиграцией, он с помощью Радио Свобода был трансформирован, хорошо ли, плохо ли, но, тем не менее, передан в нынешнюю постсоветскую реальность. Это огромное достижение. И многие вещи, которые люди услышали с помощью Радио Свобода, они получили в каком-то смысле в готовом и разжеванном виде, могут теперь продолжить дискуссии не с нуля, не с чистого листа, а опираясь на то, что было сделано за границей. Что касается нынешнего этапа, я думаю, наше Радио трансформируется, будет лучше слышно, может быть даже видно, появится какая-то визуальная составляющая. Слава богу, что через Интернет, как я вижу, мы получаем доступ к гораздо большему количеству людей, чем, я подозреваю, сейчас слышат Радио Свобода. Владимир Тольц: Так считает Михаил Соколов. В завершение вопрос нашему коллеге Дмитрию Волчеку. Митя, вы работаете уже больше полутора десятков лет на радио, это уже не случайная работа - это биография. О разных этапах, я надеюсь, существования этого радио и вас внутри него мы еще поговорим не раз. Скажите, сейчас, по прошествии такого времени, вы не жалеете, что пошли тогда на радио и что так долго работаете здесь? Дмитрий Волчек: Я нисколько не жалею. Я думаю, что поначалу, в конце 80-х - начале 90-х годов, это был действительно важный и, можно даже сказать, какой-то героический период, по крайней мере, в истории масс-медиа. Радио сделало колоссальную вещь. Я думаю, что до сих пор вклад радио в то, что произошло в те годы, до сих пор не описан и не изучен, я думаю, действительно гигантский. Я думаю, что мы делали очень достойную вещь. Конечно, с огромным количеством ошибок, очень много было наивного, нелепого, мы были неопытны в ту пору, огромного количества вещей не представляли и мало о чем догадывались. Но делали это искренне, это было очень веселое время. Я думаю, что не сделали ничего особенно дурного и гнусного. Так что я не вижу никаких поводов жалеть об этом. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
