Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
18.4.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-06-05]
Отцы и дети. - Дети шпионов. (3)Автор и ведущий Владимир Тольц Владимир Тольц: Сегодня мы продолжаем нашу давнюю тему. Отцы и дети. - Дети Шпионов. Юрий Батурин: Вы предпочитаете именно этот термин - "шпион"? Владимир Тольц: Мне лично все равно. Я знаю болезненное отношение, в околочекистских кругах особенно, к этому разделению. "Наши" у них должны быть разведчики, - "Подвиг разведчика" и так далее. А "ваши" должны быть шпионы. А те, которые и "ваши" и "наши" куда деваются?.. Юрий Батурин: Позвольте, я скажу. У меня совершенно другое отношение к этой терминологии. Дело в том, что слово "разведчик" - русское слово, от глагола "ведать", "знать", иметь о чем-либо сведения. И оно в языке русском существует с начала 16 века, может быть даже и с конца 15 века. А "шпион" пришло из немецкого языка, из ряда других языков однокоренных, голландского, французского, в 18 веке, то есть на три века позже... Владимир Тольц: Ну, так что ж, что слово иностранное. Таких, обозначающих то или иное занятие или профессию, в русском языке десятки. Вот "космонавт", к примеру... Пришла, однако, пора представить сегодняшнего гостя нашей программы. Это летчик-космонавт, Герой Российской Федерации, действительный государственный советник 1-го класса, доктор наук Юрий Батурин. В 1990-х годах занимал ряд высших государственных должностей - в частности, был помощником президента России и секретарем Совета безопасности. Юрий Михайлович - автор ряда книг по политологии, праву, кибернетике и более сотни научных статей. А недавно вышла его книга об отце - "Досье разведчика. Опыт реконструкции судьбы". Это сочинение и послужило отправной точкой нашей беседы. И сейчас следует хотя бы коротко сказать об отце Юрия Михайловича, биография которого до недавнего времени была засекречена настолько, что в выпущенном в 2002 году чекистами для своих словаре "Разведка и контрразведка в лицах" вместо дат его рождения и смерти стояли вопросительные знаки. Батурин (он же Бакланов) Михаил Матвеевич (оперативный псевдоним "Леонид"). Родился в 1904 году, умер в 1978-м. Воинское звание: полковник госбезопасности. Образование: Высшая пограншкола ОГПУ (окончил в 1929-м) и обучение с 1937-го в Институте востоковедения. С 1940 заместитель резидента нелегальной советской разведки в Турции. С 42-го по ноябрь 44-го года - главный резидент. Май 45-го -январь 47-го - вторая командировка в Турцию. В 1948-51 годах - начальник контрразведывательного факультета и кафедры контрразведки Высшей разведывательной школы и начальник отдела в 4-м Управлении (нелегалы) Комитета информации. В 51-м после ареста министра ГБ Абакумова уволен в запас, а в 65-м исключен из запаса КГБ по возрасту. Владимир Тольц: Юрий Михайлович, вышедшая недавно ваша книга об отце, книга, уже заслужившая лестные отзывы знатоков вопроса, на меня, рядового читателя, потребителя многотиражной сейчас чекистики и околошпионского чтива, произвела двойственное впечатление. С одной стороны, очень впечатляет основательностью, а порой и удручает своим объемом, - многообразные компилятивные вставки из других, чужих сочинений... Это и есть, по-видимому, досье, но досье, как я думаю, не вашего отца, а ваше, составленное сыном, пытающимся разобраться в судьбе отца. С другой стороны, это не сочинение историка, где возможны такие вставки, и они были бы там, может быть, уместны. - Это сочинение, в котором автор должен находиться вовне и выше описываемых явлений, событий и персонажей. Но ваша книга, как я уже сказал, книга сына, отстаивающего честь и достоинства своего отца, его правоту. Следовательно, принимающего логику поведения отца часто с меньшей критикой, чем если бы этот делал историк, принимающий логику тех событий глазами их участников. И сейчас я хотел бы говорить с вами, как с сыном своего отца, чтобы понять, насколько деятельность, биография, судьба отца повлияла на вашу судьбу, на ваши взгляды. Скажите, Юрий Михайлович, когда вы впервые узнали, что ваш отец был шпионом? Юрий Батурин: Когда я узнал, я еще слова такого "шпион" не знал вообще. Мне было тогда пять лет. Слово "разведчик" я знал, потому что у отца стояла в шкафу книга "Основы военного дела". Эту книгу я листал и картинки цветными карандашами разрисовывал. Вот в этом учебнике "Основы военного дела" была картинка "Разведчик.- Правильное положение" (выглядывает из-за дерева) и "Неправильное положение". Вот слово "разведчик" я воспринимал, как человек, который из-за дерева смотрит на то, что происходит, и не более того. Узнал я это во дворе. Потому что двор - это такая информационная система, из которой можно почерпнуть значительно больше, чем это хотят люди, проживающие в доме у этого двора. Кто-то из коллег отца, видимо, в семье немножко не удержал язык за зубами, а маленькие дети все как магнитофоны записывают себе в память и потом пользуются этими сведениями. Поэтому я узнал о том, что мой отец разведчик, когда мне было пять лет. И ничто это знание во мне не изменило тогда. Владимир Тольц: Двор детства, который упоминает Юрий Батурин, - двор того самого гебешного дома, который некогда строил на Большой Калужской зека Солженицын. Как и симметричный ему дом по другую сторону улицы, этот был увенчан башенкой. На обеих красовались скульптуры. Только на одном доме их было четыре, а на другом 12. В книге Юрия Батурина воспроизводится рассказ полковника МГБ, принесшего архитектурный план чекистских пенат на утверждение Берии. Он посмотрел и спросил: Почему на одной башне фигур больше, чем на другой? Так архитекторы решили, - ответил я. Ну, смотрите, там ведь чекисты будут жить. Подумают, что это десант вражеских парашютистов, стрелять начнут, - пошутил Берия. Владимир Тольц: И еще один отрывок из книги Юрия Батурина - свидетельство того, как автор воспринимает профессию отца и его образ мыслей. Разведка - служба более чем военная и даже больше чем служба. Это образ жизни, образ мышления, в конце концов - судьба. Прикажут - и вы забудете свое имя, станете другим человеком. Встретите старого товарища и скажете ему: "Извините, мы с вами незнакомы". Захотите жениться и будете долго ждать разрешения, но не факт, что получите. А может быть, вам назначат жену. Иногда вы будете замечать, что за вами следят (я имею в виду не за кордоном, а здесь в Москве), иногда вам это будет только казаться. И хотя вы научитесь профессионально выявлять наружное наблюдение, порой вы будете чувствовать, что сходите с ума, не зная, мерещится вам слежка или нет. Вы сначала перестанете, а потом вновь научитесь чувствовать себя свободно в собственной квартире, но мысль о скрытых микрофонах никогда больше не будет вас покидать. У вас будет мало друзей, гораздо меньше, чем вам бы хотелось. Вы почти перестанете писать письма. Перестанете откровенничать, прослывете скрытным, если не научитесь притворяться разговорчивым. У вас будут проблемы с родственниками, которые знакомятся, женятся, живут и работают так, как сами считают нужным. Кстати, они не будут знать точно, где вы работаете. А тех, кто будет знать, вы сами перечислите, и их список будет в вашем личном деле. Разумеется, они будут под особым присмотром. Владимир Тольц: И вот вопрос автору этих строк о профессии отца - Юрию Батурину: Как отразилось все это на становлении вашего характера и образа поведения? Юрий Батурин: Конечно, отец в силу своей профессии, а может быть также и в силу характера, был очень закрытым человеком, не болтал, лишнего не говорил. Никак он меня к этому специально не приучал, но я, как и все дети, которые берут пример со своих родителей, даже неосознанно, тоже формировался как человек несколько замкнутый и закрытый. Болтать не люблю и сегодня. Владимир Тольц: А как, Юрий Михайлович, по вашему мнению, сказалась профессия отца на вашей последующей карьере? Юрий Батурин: Никак не отразились. Потому что начало моей карьеры было в технической области, я заканчивал технический вуз, работал на техническом предприятии инженером. И там не данные родительские главным образом играли, а голова, как ты сам соображаешь и работаешь. А в анкетах я писал во всех: родился в семье военнослужащего - в автобиографии писал, а в анкетах: отец- военный пенсионер, воинское звание - полковник. Его рассекретили только в 1999 году, когда моя карьера была совершенно не на том пике, о котором вы сейчас думаете. Так что никак не повлияла. Владимир Тольц: Но вы ведь работали после окончания физтеха в космической фирме Королева, достаточно закрытом учреждении, где прежде, чем принять людей, их проверяют, дают специальный допуск. Я думаю, что там-то и выяснили, что за военнослужащим был ваш отец. Как вы думаете? Юрий Батурин: Я учился в московском физико-техническом институте - это тоже достаточно закрытый, по крайней мере, в то время институт, и анкету туда тоже надо было заполнять большую, а не простой листок по учету кадров. Я думаю, что еще и там все проверили и выяснили. Ну и что? Проверили и выяснили. Все равно дело в том, как ты учишься, а не что у тебя в анкете. И эту форму допуска, о которой вы говорите, я получил еще в институте, без этого я даже и не смог бы попасть не на работу в эту космическую фирму - даже на кафедру. Я ведь там проводил многие месяцы на четвертом, пятом и шестом курсе. Владимир Тольц: Юрий Михайлович, я читал несколько вариантов ваших официальных опубликованных биографий. Обратил внимание вот на что: что ни в одной из них не значится, что вы были когда-либо членом КПСС. Вместе с тем, ваш отец, который относил себя к старой гвардии, был настоящим, как я понимаю, коммунистом. Как он к вашей беспартийности относился, почему вы оказались беспартийный? Юрий Батурин: Что касается отца, то у него, когда я стал соображать кое-что, я видел изменения взглядов политических, и он весьма критично относился в последние годы жизни к деятельности коммунистической партии. В принципе у меня было такое школьное желание идти по стопам отца в свое время. Тем более, что я заканчивал школу, когда переход совершался с 11-летки на 10-летку, был двойной выпуск, соответственно, конкурсы в институты в два раза увеличились, все родители были в панике. А многие мои одноклассники именно из-за того, как вы правильно заметили, жил я в доме ведомственном, они по совету родителей захотели поступать в высшие учебные заведения Комитета госбезопасности, в чем им родители и помогали. И когда кто-то из моих одноклассников сказал: "Ну что ты, пойдешь, не поступишь. Давай вместе с нами, все вместе пойдем". Я пришел к отцу и спросил его о таком варианте, о такой возможности. И вот тут он меня посадил за стол, и у нас с ним был очень долгий и серьезный разговор. Вывод, который он сделал для меня и совет дал - не идти по его стопам, а идти так, как у меня складывается, и как я сам считаю правильным. Так что отец и сам не хотел, чтобы я шел его дорогой. Владимир Тольц: Юрий Михайлович, судя по вашей книге, ваш отец в силу профессии был довольно замкнутым человеком, даже вашей маме не рассказывал ничего о своей работе, ничего, по его понятиям, лишнего. А что же вообще вам рассказывал о своем профессиональном прошлом, о том, что он делал до того еще, как вы родились? Юрий Батурин: Он достаточно много рассказывал о своем детстве, и он рассказывал о службе в пограничных войсках. С тех пор как он попал в разведку, 39 год, с 39 года и дальше - табу на все, там он уже не рассказывал ничего. Иногда, конечно, проговаривался, и те записи, которые я сделал за ним, в книгу вошли, но это же очень немного. Владимир Тольц: Юрий Михайлович, у вас действительно очень много и подробно рассказано и о службе отца на границе, да и в общем турецкий период его работы в качестве резидента советской разведки описан довольно обстоятельно. Но один из самых драматических моментов, насколько я понимаю, и его жизни личной и профессиональной - период начала 50-х, когда отец вынужден был покинуть советскую службу разведки, описан, на мой взгляд (вы извините, это читательское впечатление), достаточно скомкано, достаточно невнятно. Я хочу вас сейчас как писателя даже спросить: вы объясните нашим слушателям, что тогда происходило? Что происходило тогда с Берия, с Абакумовым, с начальниками советской разведки, с чехардой их смены? Что происходило с чисткой советских разведывательных кадров? И как в этой истории замешена судьба вашего отца? Юрий Батурин: Я не профессиональный историк и, тем более, не историк разведки, поэтому я не взял бы на себя смелость давать анализ того, что тогда происходило, детальный. Происходила смена власти, борьба за власть. В этой борьбе участвовали, в нее были включены именно партийными, государственными руководителями специальные службы. Эта борьба сказывалась на специальных службах, на их руководстве и на тех, кто стоял пониже. Вот что тогда происходило. Конечно, это были достаточно опасные для жизни тех людей, которые там работали и в нее были вовлечены, события. И сейчас примерно происходит так же, хотя это все, слава богу, не смертельно, но при смене власти тоже очень многое меняется. И те, кто находились у власти или при власти, выполняли свою работу хорошо или плохо, независимо от этого после этого оказываются в стороне, иногда даже преследуются. Слава богу, это не смертельно. Владимир Тольц: Похоже, я должен сделать собственные пояснения того, о чем только что так обтекаемо говорил Юрий Батурин. Судя по его сочинению, его отца уволили в запас в 51-м, когда он отказался дать "компромат" на "одного из министров". Похоже, - это мое рассуждение - этим министром был живший в том же, что и Батурины, чекистском доме бывший смершевец, глава МГБ Виктор Абакумов. (В июле 51-го он был отстранен от должности, вскоре арестован, а в 54-м расстрелян). В том же июле 51-го на Батурина-старшего была составлена "отрицательная" партийно-служебная характеристика, да такая, что он стал готовиться к аресту, но пронесло, и он отделался увольнением. Ну, а рассуждения Батурина-младшего о тех, кто находится при власти в нынешние времена, напомнили мне строчку из одного варианта его биографии, опубликованной в Интернете: "Отстранение Батурина от (...) должности помощника президента по национальной безопасности связано с назначением в администрацию президента Александра Лебедя ". Действительно, это было не смертельно и завершилось космическим взлетом. Юрий Михайлович, последний вопрос: сколь типичной для работника советской разведки оказалась, по вашему мнению, судьба вашего отца? И насколько типичным оказалось ваше сыновнее продолжение этого уже в вашей судьбе и жизни? Юрий Батурин: Я думаю, что судьба отца достаточно типична для его коллег того времени, того периода. Очень многие из них оказались достаточно успешными "чернорабочими" разведки, они не были раскрыты, результаты у них были хорошие. Но при очередных сменах во власти они оказались просто не нужны, так же, как и в любых других профессиях, не только в разведке. В любых других профессиях оказываются не нужны люди с опытом просто потому, что нужны свои. Вот в этом и типичность его судьбы. А моя судьба, наверное, нетипична для детей разведчиков. Но почему так получилось - это уже совсем другая тема для разговора. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
